unless

      Кабинет Гридлера всегда раздражал его двойника из прошлого. Стены тяжелого зеленого оттенка с тонкими золотистыми полосками, подобно расцветке драпового жакета владельца фабрики, удушливо нависали понурой чащей над и без того высоким станом юноши. Такие же тяжелые, но только уже темно-алые, портьеры, расстилающиеся по паркету длинными полами, словно тянули свои запястья к парню, намереваясь окончательно его задушить. Уанслеру не понравилось тут все с первого же взгляда.       "Как броско. Как чопорно. Все окружение режет глаз. Мне не нравится."       Огромный стол со столешницей-полумесяцем, заваленной свертками чертежей, стоял на таком же по оттенку, как и портьеры, драматично-алом квадрате ковра. На зеленой подставке находился макет города, пожалуй, единственное, что заинтересовало Уанслера уже при первом же визите в кабинет Гридлера. Сама отделка кабинета и пол, на удивление всему основному интерьеру, была светлой, и хоть как-то разбавляла общий мрак головного офиса руководителя, но положение все равно глобально не спасала.       Только вид из окна давал повод парню не сдаваться, напоминая ему о причине его появления здесь. Не смотря на то, что от прекрасных трюфельных пальм остался один лишь могильный частокол. Воздух был тяжелым, вызывающий жжение легких. А облака круглосуточно прибывали в иссиня-черном амплуа, не давая ясному зареву солнечных лучей ни шанса на просвет. Сутки можно было определить только по настенным часам и то, будь-то восемь утра или восемь вечера, было одинаково сумеречно, словно вся окрестность города погрузилась в нескончаемый вечер. И лишь одно единственное деревце вдали своим ярко-коралловым кроной-огоньком вселяло в парня слепую надежду на то, что не все еще потеряно, что еще есть один шанс все вернуть. Вот только...       — Уанс, так туго...       Приглушенный вздох богатого двойника и резкий хват за плечо вернул юношу из мыслей в реальность. Тот нехотя отвел взгляд с высоченных от пола до потолка форточек окна, украшенных замысловатыми белыми узорами. Они были приоткрыты и впускали в помещение этот спертый тяжелый воздух, к которому Уанслер уже успел привыкнуть за три месяца пребывания на адской фабрике "демона"-Гридлера. Он поднял недовольный взор на своего самопровозглашенного "босса". Огромные синие с блестками солнцезащитные очки (хоть и защищать-то и не от чего) закрывали половину лица руководителя фабрики.       — Терпи.       Бизнесмену не понравился этот наглый взгляд, ведь Уанслер хоть и являлся его "я" из прошлого, но по истечению обстоятельств вынужден был прислуживать ему. Любая вольность со стороны подчиненных вызывала гнев у владельца фабрики Всемнужек, и Находкинс младший исключением не был.       — Мне больно! Прекрати!       Рука Гридлера сильнее впилась в плечо крепким хватом пальцев в замшевой перчатке, что отчётливо ощущалось сквозь тонкую ткань майки двойника, и начала дико трясти его в надежде остановить младшего.       — Вот же неженка... Все.       Уанслер грубо приподнял ногу своего двойника за каблук почти на уровень плеча, равнодушно демонстрируя свой "результат выполненной работы".       — Зачем так туго затягивать эти чертовы шнурки?!       Бизнесмен вырвал ногу из хвата и резко отвернулся, скрывая свои (и без того не многогранные) эмоции от двойника. Из-за чего его цилиндр слегка накренился вбок, а мягкая челка слегка выбилась из-под него.       — Затем, чтобы ты не просил меня их завязывать каждые пол часа. Если это последнее на сегодня дурацкое поручение, то я пошел заниматься своими делами.       Уанслер поднялся с колен, демонстративно похлопал ладони друг о друга и торопливо проследовал к выходу в коридор, по пути слегка разминая пальцами "пострадавшее" плечо.       — Стой!       Внезапный приказ вынудил парня остановиться. Вместо ответа, Уанс лишь развернулся и недовольно, с нотками усталости, взглянул на Гридлера.       — Принеси кофе и можешь валить.       Уанслер ничего не ответил, лишь озлоблено вздохнув, покинул кабинет своего "босса", сопроводив громким хлопком наотмашь закрытыми дверями, из-за чего, казалось, табличка с позолоченной надписью едва-ли не приняла горизонтальное положение на ковре.       За дверями послышался издевательский смешок Гридлера.       "Хлопай, хоть захлопайся, ты — моя марионетка. И ты не сможешь ослушаться моих приказов."       Уанслер направился на кухню. Она была примерно такой же вызывающей и перегруженной по оформлению. Даже еще тяжелее: практически вся мебель была из черного дерева, частично с темно-изумрудными элементами. Отделка была позолоченной, в общий стиль всего офисного здания. Приборы для готовки были (как бы это не было очевидно) из золота.       "Как так вышло... Я совершенно не для этого явился в будущее... Чувствую, что мое терпение скоро сдаст концы, и я определенно точно снова ударю этого нахального буржуя!"       Парень включил кофе-машину, ибо он был слишком уставшим, чтобы варить кофе в турке, какой обычно предпочитал Гридлер.       Пока машина нагревала воду и после процеживала кофе, Уанс задумался о делах насущных, которые планировал сделать до наступления ночи.       За три месяца он научился различать сутки по погоде, ведь небо было круглые сутки абсолютно одинаковым, и ни разу он не заметил даже намека на солнечный луч. Плотные слои облаков сделали свое дело, укрыв своим занавесом весь небосклон.       "Пока я был в кабинете, воздух с улицы не был уже холодным и влажным, значит сейчас все-таки семь вечера, а не утра."       К сожалению биологические часы подводили парня из-за полученных в подарок к рабскому образу жизни бессонницы и симптомов тревожности.       Гридлер прекрасно умел определять время, но с Уанслером он не посчитал нужным поделиться этим умением. Он никогда не посвящал своего двойника из прошлого в свои дела. Два клона жили словно в разных мирах, объединяемых одним лишь головным офисом, куда наведывался младший для выполнения, по его мнению, "дурацких" поручений бизнесмена.       "Семь вечера, прекрасно. До ночи времени еще достаточно. Значит я успею еще поработать у реки, а завтра с утра, если этот буржуй проклятый не поручит снова что-то тупое и долгое, то успею сходить к истоку. Только бы договориться потом с людьми Грида для помощи и тогда..."       — Черт!       Уанслер погрузился в планирование своих дел и совсем позабыл о кофе-машине. С кружки уже через верх лился по виду уже тройной эспрессо прямо по стенкам, заливая всю подставку и столешницу. Юноша подорвался и быстро выключил машинку. Попутно обжег себе пальцы о горячие края чаши холдера, и достаточно сильно. Но времени на жалость к себе не было, парень наскоро оттер стол и аппарат и поставил вариться новую порцию кофе.       "Эта черная жидкость... Такая же черная, как река в долине. Я обязательно ее очищу и тогда это будет первый шаг к возвращению жизни трюфельного леса."       Уанслер поставил чашку, на этот раз удачно приготовленного эспрессо, на поднос и направился в кабинет Гридлера.       Едва ли не развернув слишком легкую чашку из-за нехватки рук, когда он открывал тяжелые двери "босса", осторожно, задержав дыхание, прокрался в кабинет и собирался оставить поднос на столе, как заметил бизнесмена, уже задремавшего в своем красном эпатажном кресле, столь же высоком, под стать хозяина.       Младшему так и хотелось совершить подлость по отношению к своему самопровозглашенному начальнику. Он отмахивался от глупых мыслей, но на секунду его гордость взяла вверх, показав в голове ленту неприятных воспоминаний, связанных с богатым двойником. Каждое поручение, если оно было выполнено не безупречно (что в априори было невозможным их идеальное выполнение в силу их абсурдности), то ночевка в камере "для неугодных" ему была обеспечена. Или же в особо тяжких случаях его ждало то, что главный обычно называл "экзекуцией".       Двойник не решался на задуманное, но как только воспоминания подошли до вчерашнего случая, когда "босс" его заставил очистить десятиметровую ковровую дорожку от мусора ПИНЦЕТОМ — это стало последней каплей. Да и сегодняшние шесть или семь (кажись, все-таки восемь) завязываний шнурков, при том один был с разницей пятнадцать минут, а за это время Уанслер только и успел покинуть здание фабрики — это добавило еще пол капли к "последней капле".       Младший понял, что первый раз в жизни застал его спящим и вряд ли еще будет такая возможность. Что же это, если не отличный повод отыграться за все тяжелые или же унизительные приказы?       Изначально ему хотелось просто снять эти смешные очки с самодовольной мирно сопящей физиономии и взглянуть на нее, которая по словам Лоракса являлась "им же самим". Ведь Уанслер ну никак не верил в то, что этот человек и есть он сам, а не "демон управляющий этой дьявольской фабрикой". Убедиться, что на него посмотрят не такие же небесно-голубые глаза, зеркальное отражение его самого, а алые, по-кошачьи раскосые, дьявольские.       Но все-таки он посчитал эту идею неоправданно рисковой и придумал кое-что более интересное.       Он встал в полуторе метрах от объекта мести и раздумывал, куда лучше вылить ему кофе, чтобы выкроить время на побег и, возможно даже, наивно полагаясь — остаться незамеченным "боссом".       Пока Уанс раздумывал детали "грандиозного плана", Гридлер стал ворочаться и дергать бровями, вот-вот собираясь раскрыть глаза.       Время поджимало, да и кофе остывал. Юноша хватает чашку с подноса и разворачивает на ногу двойнику.       Но он, несколько недооценив свои силы, попал не как задумывал, на колено, а прямиком туда, "куда надо" — в зону паха.       Дальше он уже не оглядываясь мчался со всех своих длиннющих ног по коридору. Из кабинета слышался крик бизнесмена с неразборчивой бранью и в перемешку с заходящимся астматическим кашлем, предположительно не особо цензурной и отчетливое из нее только "Уанс!".       Двойник из прошлого понял, что совершил сущую дурость и теперь его планы по очищению истока реки сдвинутся еще (в лучшем случае) на несколько дней.       И стоило оно того?       Ну конечно!       Ведь когда его завели под руки в кабинет руководителя двое высоких крепких охранников в классических костюмах и солнцезащитных очках. Перед ним картина была просто неописуемой: вот он — руководитель фабрики и всего города стоит слегка сгорбив высокий стан в дугообразную форму облитый кофе да еще и в таком пикантном месте, раскинув руки по сторонам, с лицом, искаженном он шока (или злости, или даже скорее ярости), и, пожалуй, это было первое, что вызвало у юноши не только искреннюю улыбку, но и почти неконтролируемые приступы смеха за все эти невыносимые месяцы пребывания на фабрике Демона Всемнужек. Впервые положение поменялось и теперь Уанслер смеялся и смотрел сверху вниз ликуя от своей первой, хоть и крохотной победы над "злым близнецом", и Гридлер занял роль униженного проигравшего в этой негласной схватке.

***

      Некоторое время, выдерживая молчание, старик продолжал сидеть на замшелом камне. Юноша нервно ждал монолога хранителя леса. Он вроде и желал услышать раскрытие некоторой интриги случайно брошенных Лораксом слов, а вроде и пора за работу, ведь впереди его ожидал целый день упорного труда. И хранитель леса понимал, что времени в обрез, и не стал играть на его нервах.       Он поведал ему о многом, что на первый взгляд казалось заманчивой сказкой, а в конце обратилось сущим кошмаром.       Это был сказ о том, как Уанслер, не смотря на все уговоры Лоракса и прочих обитателей трюфельной долины о прекращении его деяний, пошел напролом и смог все-таки достичь желаемого.       Парень, как и сегодня, в очередной раз ответил решительное "Нет!" старику и продолжил вырубку леса. Что уж там, ведь семейка на помощь приехала. Куда отступать, особенно теперь, когда матушка гневаться будет. Ведь утратишь столь желанный статус любимого сына, которого добивался всю свою сознательную жизнь. Ну разве хотелось теперь, когда наконец-то добился желаемого снова становиться "недоразумением" или же "сплошным разочарованием"? Ну, разумеется, нет! Да, матушка, конечно же, не сдержит слово, и не было "пару штук". Нет. Это был обман и уловка. Ложная иллюзия выбора, на какую доверчивый парниша так легко попался. Деревья стали рубиться теперь уже десятками. Благо, что у этих остолопов, его старшеньких братишек, физическая сила компенсировала недостаток извилин. Дядюшка Уанслера тоже помогал по возможностям. Хилому младшему братцу оставят тонкую и кропотливую работенку связанную с пошивом изделий из тнида. Ну а с продажами и прочими делами, связанными с финансами, займутся никто иные, как матушка Изабелла и тетушка Гризельда.       Продажи зашкаливали по всем запланированным графикам. Пора расширяться. Начался найм людей. Закуп техники. Постройка зданий и сооружений. Еще пара лет — вот вам и целый завод. Еще два года — вот уже и город возвели. Уанси давно уже повышен из швеи в кого-то более крупного. Кем же он стал? Ну конечно же. Компании нужно лицо. Лицо, которое будет управлять бизнесом, посещать все деловые приемы и развлекательные мероприятия, а также выходить и развлекать прессу. И конечно же лицо, на которое в случае банкротства или проигрыша на судах можно будет скинуть все долги или вину, и удрать поджав хвост. Умная Изабелла просчитала все до мелочей. Зачем ей слава и влияние, если она при любом повороте событий останется при деньгах. Ведь черная бухгалтерия успешно сокрыта от глаз занятого сына.       Необъятных размеров завод. Крупный город. Пик продаж. Бизнесмен Уанслер больше не неудачник. Он теперь уважаем и всеми любим. Разве что только не в кругах защитников природы — экоактивистов. Но какие могут быть проблемы у того, кто принимает купюровую ванну? Да бросьте. Единственная проблема, которая его трогала — это в каком ресторане поужинать и какое мероприятие посчитать менее выгодным и вычеркнуть из своего плотного графика.       Но жизнь, увы, штука полосатая, за светлой полосой обязательно проследует темная и в случае Уанси — беспросветная бездна.       Случилось то, что рано или поздно суждено было случиться. Ведь ресурс для всемнужек — чудо продукт трюфельных пальм, как и, собственно, сами деверья, себя исчерпал. Производство по окончанию материала вынуждено было закрыться. А за ним следом и продажи. Нужно было погашать целый список затрат и санкций: все последние денежки на это и ушли. Мамуля и прочие члены семейки Уанси собрали вещи и, утаенные от глаз их сына экс-бизнесмена, денежки, и умотали домой, наградив его парочкой ласковых на прощание.       Но что же случилось с юношей?       А ничего.       Все работники уволились. Все ценности были распроданы, а деньги пущены на погашение долгов. Вся техника начала ржаветь из-за ненадобности. Здание завода снесли, оставив малюсенькую башенку. В ней-то парень и остался отбывать самолично присуждённый срок наедине со своим личным надзирателем — Совестью и его помощником — Виной.       По мере продолжения монолога юноша менялся в лице. Ироничная самодовольная ухмылка стерлась, постепенно сменяясь на волнение и дикий животный испуг. Ленивый и слегка усталый вид сменился на откровенный мандраж в совокупности с потоотделением.       По началу он не верил ни единому слову Лоракса. Но старик преподносил информацию таким образом, что все звучало очень логично и правдоподобно. Ни единая мускулинка лица защитника леса не дрогнула и не выдала себя.       Невероятное актерское мастерство или же все таки горечь правды?       Только за юношей оставался этот непростой выбор: поверить сказанному или же нет.

***

      Величественно, даже через чур, тут, скорее, подошло бы слово — эпатажно, шагал по бесконечному коридору глава фабрики Всемнужек и по совместительству мэр города Всемнужвиля. Двери кабинета ему раскрыли двое братцев-близняшек, которые безупречно вписались в роль симметричных дворецких.       Гридлер стремился к симметрии, ведь считал ее важным моментом в приближении любой вещи к эталону. Жаль, что его непослушная челка дала отказ на это заявление. Потому и пришлось смириться и по-старому укладывать ее на бок.       Шикарный дизайнерский стол с ценнейшим украшением офиса — макетом всего Всемнужвиля масштабом 1:2000. Глава всегда перед началом своей бумажной волокиты любил отдаться минутке вожделения над своим "детищем". Но сегодня эту минутку наглым образом отнял его недруг Лоракс.       — Ну и как жизнь?       Юноша резко оторвал взор от макета и направил его на хранителя уже бывшей трюфельной долины. Взгляд выражал смесь агрессии и стыдливости оказаться застуканным за своей небольшой слабостью.       —М?.. Что ты здесь делаешь?!       Но старика это мало волновало. Он пришел уже не для того, чтобы остановить юношу. Ведь останавливать его уже давным давно поздно. Лишь для того, чтобы очередной раз поиграть на его остатках чувства совести. Да и те уже рассеялись табачным прахом по затуманенным плеядам в небе.       — Ты доволен? Черную дыру в душе заполнил? Или она у тебя бездонная?       Такое поведение Лоракса страшно выводило из себя молодого бизнесмена. Тот вскочил со своего "трона" и рванул к лесному хранителю, словно взбесившийся питбуль.       — Слушай, если тебе не нравится то, чем я занимаюсь, то мог бы воспользоваться кавычки открываются магией, чтобы меня остановить!       Но старик даже не шелохнулся, ведь уже привык к тяжелому характеру парня наряду с его колким речами, и лишь продолжал додавливать его терпение своим хладнокровием.       — Я повторюсь — так не положено.       Гридлер понял, что слова уже утратили свою прежнюю силу и решил сменить ее теперь уже физическую. Он согнал с перил внешней лестницы заступника деревьев и совершенно беспардонно принялся спускать его с лестницы.       — Ах да... Я забыл. Обманщик! Я хочу, чтобы ты пошел вон!       Лоракс слегка напрягся и, поглядывая за спину под ноги попятился по лестнице вниз, уворачивался от резких взмахов рук разъяренного юноши, в глазах которого уже закипала кровь. И он отважно продолжал отбиваться от него, словно благородный рыцарь своим мечом, кидая фразу за фразой.       — Почему? Я тебя смущаю? Напоминаю о твоих обещаниях? О том, каким ты был?       Глава фабрики был настолько зол, что уже практически был готов даже ударить старика. Но решил воздержаться от телесного насилия и продолжать наносить словесные удары.       — Хватит! Все! Захлопни пылесборник! Моя совесть чиста! Я нигде закон не нарушил! У меня есть права, и я буду укрупняться все больше и больше! Рубить деревья и делать всемнужки. И никто. Не остановит. Меня.       Юноша закончил свою очередную вербальную атаку акцентом на последние несколько слов. Лоракс развернулся в сторону кладбища из надгробий-пней и собрался высказать свой финальный аргумент.       — Может хоть это тебя ос...       В ту же секунду раздался телефонный звонок.       — Слушаю! Что?! Последнее дерево?! Какой-то парень?! Тащите его к головному входу фабрики, я сейчас подойду!       Юноша развернулся к лесному духу.       — Упс! У меня появилось неотложное дело! Извиняться не стану!       Лоракс по обрывкам телефонного разговора понял, о его содержании. Он развернулся и скрылся из виду, прошептав себе под нос:       — Уже не важно... Вся надежда только на него...       Гридлер махнул рукой на старика и полубегом направился к назначенному месту встречи. Вдали он увидел, как зачинщик шумихи вышел из машины по вырубке леса. Слегка неуверенно осмотрелся вокруг, откашлявшись от раздирающего горло воздуха, и, скопив еще не растерянную уверенность в себе, прошагал к двери здания нынешнего владельца этих опустевших земель. Но черные костюмы тут же развернули его назад к машине. По выкрикам и активной жестикуляции рук, парниша был явно не в восторге от такого "теплого приема".       Уже через пару десятков шагов, главный смог рассмотреть лицо парня и, резко замедлив шаг, отскочил за выступ в стене фабрики. Он снял очки и выглянул за стену, чтобы еще раз убедиться в увиденном.       — Да ну... Быть не может. Этого просто не может быть...       Он окинул еще порядком так пятеркой взглядов паренька, находящегося в метрах пятидесяти от него.       — Черт возьми... Черт возьми! Я поверил бы в то, что это самозванец, который покушается на мое место, не будь он точной копией меня пятилетней давности. Но он...       План рождался на ходу.       "Это настоящая катастрофа. Ведь даже, если это реально он, точнее "я" из прошлого, то все равно потенциально может избавиться от меня и занять мое место. Нужно его убить, если предоставится такая возможность. Но для начала нужно его заманить в подходящее место и во всем удостовериться."       Гридлер вернул очки на прежнее место, коротко откашлялся, выпрямил спину и направился важной походкой к "пришельцу". Остановившись в метре от него, он растянулся в дружелюбной улыбке и распростер объятия.       — Уанслер! Ты ли это?! Ну надо же какая встре...       Парень в зеленом дорогом жакете не успел договорить фразу до конца, как тут же ему хорошенько зарядили по лицу, заставив перекоситься.       Гридлер не ожидал такого. Он схватился за щеку и провел медленно рукой по ней. Лицо скривилось от боли и недоумения. На зеленой замшевой перчатке был оттиск размазанной крови.       Быстро оправившись от удара, он дает недружелюбному двойнику ответный, но уже сильнее. Завязалась драка между парнями. Каждый из них по силе был равный, от того их баталия была немного вялой, и с виду напоминала просто валяния на земле. Сбежалось еще несколько подчиненных Гридлера, тот поднял голову и крикнул им:       — Схватить этого самозванца и посадить за решетку!       — Самозванец тут только ты!       Крикнул Уанслер вслед. Двое крупных мужчин в черных классических костюмах и солнечных очках тут же связали ему рот чем-то подобным на жгут и потащили куда-то в новую для парня неизвестность. Владелец фабрики проследовал за ними. Они спустились в некое цокольное пространство здания, сильно походившее на средневековую тюрьму. Уанслера бесцеремонно, подобно картофельному мешку, зашвырнули в одну из одиночных камер. Тот подорвался с пола и кинулся к решетке. Схватив ее, попутно сорвав освободившимися руками жгут со рта, стал кричать и пытаться выламывать заржавевшие чугунные прутья.       — Выпустите! Сейчас же!       В других камерах все заточенные были преимущественно в костюмах и явно какие-то люди при должностях, которые как-либо доставили неприятностей главному.       — Посидишь тут денек вместе с другими плохими ребятами. Заодно узнаешь, что бывает с теми, кто переходит мне дорогу. Зайду за тобой только завтра и то, если будешь вести тебя хорошо, детка. И... Не плачь.       Уанслер еще сильнее орал вслед уходящему Гридлеру и его "свите". Но они даже не обернулись, когда покидали коридор с камерами. Юноша, совсем обессилев, оставил свои попытки выломать решетку, но напоследок со всей дури пнул в замок. И тут же от резкой боли схватился за ногу, попрыгав на одной, мгновенно растерял равновесие и плюхнулся в мерзкую лужу прямо посреди камеры.       — Дерьмо!       Уанслер плюнул на дверь и, собравшись силами, поднялся с пола и грузно упал на нары, сопровождая помещение противным скрежетом ржавых цепей. Некоторое время он так и продремал, отходя от пережитого шока.       Очнулся парень от капель, размеренно капающих ему на лоб с сырого потолка. Он стер их рукавом. И тут же заметил, что капли были черные как смола. Уанслер перелег на другую сторону головой к решетке. Подняв замученный взгляд, он заметил маленькое окошко, а в нем, сверкающую бледным полным блюдцем, луну.       Эта луна была, пожалуй, самым прекрасным, что он мог лицезреть за последние сутки. Или даже больше... Это сыграло легким аккордом на струнах души парня, что заставило его упрямый нрав обмякнуть и дать волю слезам. Одной слезе. Очень горячей и очень искренней, впитавшей в себя всю досаду и незаслуженную боль.       В голове Уанслера гулял целый вихрь, пережитых за один вечер, впечатлений. И только ночь поможет ему "переварить" у себя в мозгу весь этот сумбур мыслей.       Юноша совершенно не подозревал, что прямо сейчас его двойник так же лежит и смотрит на эту же луну. Вот только лежит он не на сырой древесине нар по уши в грязи, а на чистеньком и сухом дорогущем кресле.       — Луна? Да ну? Когда же я последний раз ее видел? Года 2-3 назад?       "Забавно, а ведь он появился так же внезапно, как и эта луна. Это какой-то странный знак? Или предрассудок у меня в голове? Во всяком случае, я думаю, он сможет меня некоторое время поразвлечь."