Маргарита. До и после Мастера

Маргарита смотрит на себя в зеркало и поправляет выбившуюся кудрявую прядь. Она полностью собрана, но продолжает медлить. Желание жить и чувствовать борется с совестью и воспитанием. «Нет. Не пойду. Я не должна туда ходить…» — Вы сегодня невероятно красивая, — не удерживается от комплимента Наташа, пришедшая в комнату со стопкой свежевыстиранного белья. Марго очень старается не выглядеть так, будто ее поймали на измене с поличным. — Погода хорошая, да и это платье надо бы хоть раз выгулять, — ложь слетает с губ на удивление легко, но Маргарита, помня слова сестры, старается отвести взгляд в сторону — вдруг у нее снова начнёт косить глаз? — Да, и, правда, чудесная. Жара такая, будто лето уже, — отвечает Наташа, принимаясь за уборку. — Вы обедать дома будете? — Нет. Хочу погулять сегодня подольше, обед на меня не готовь, а ужин пусть будет на твое усмотрение. — Хорошо, — соглашается Наташа, сдерживая радость — днем она сможет отдохнуть, а возможно, даже посидеть в саду и попринимать солнечные ванны. Надев плащ, Маргарита покидает дом. Она решает не брать такси, а прогуляться пешком. Ей хочется подумать и, возможно, оттянуть или вовсе избежать встречи. «Ну неужели… неужели я плохая? Наверное, плохая. Нехорошая женщина, неверная супруга. Но… но разве я виновата в том, что хочу жить? Жить и чувствовать, а не прозябать в пустом и холодном доме, ничего не чувствуя и живя совершенно бесцельно?» Ноги несут ее по знакомому маршруту. К мосту. Вот только в этот раз ее одолевают совершенно другие мысли и желания. Главное для нее теперь жить. Во всех смыслах этого слова. Правда, она не хочет изменять. Ей не хочется обманывать мужа. Ее не отпускает чувство неправильности. «Это моя совесть? Неужели, она не замолкнет ни на секунду?» — думает Марго, проходя мимо цветочного, где вчера купила цветы. Ей хочется надеяться, что этот неприятно грызущий сознание червячок утихнет хоть ненадолго. И вновь в глаза бросаются мимозы. Нестерпимо жёлтые. Пушистые. Ароматные. И почему они ему не понравились? «Любитель роз. Наверняка, предпочитает классические ухаживания, как все джентльмены?.. Впрочем, в этой стране вряд ли остались джентельмены.» Взгляд цепляется за опирающуюся о перила мужскую фигуру впереди. Он ждёт. Именно ее и никого другого. От этой мысли сердце начинает биться чаще. Словно ощутив на себе ее взгляд, мужчина оборачивается и Марго видит у него в руках букет роз. Багровых, словно залитых кровью. Он спускается к ней на встречу и дарит букет. — Как я рад, что ты пришла. — Я сомневалась, — признается она, принимая цветы. Запах роз совершенно дурманит ей разум. Она и не знала, что они могут пахнуть настолько насыщенно. — До последнего пыталась себя остановить и… не смогла. — Хорошо, что не смогла, — несколько нервно усмехается мужчина. — После твоего ухода я сел писать. И всю ночь творил. У меня такого ещё никогда не было. Марго перехватывает цветы удобнее и берет собеседника под руку. — Не расскажешь, о чем решил писать? — О ком сейчас не принято говорить. Я думаю, ты догадаешься, если я скажу, что его имя судьба связано с Понтием Пилатом. Маргарита заинтриговано приподнимает бровь. — Роман? Художественный роман с библейским сюжетом? Звучит крайне любопытно. — Да, мне давно хотелось написать нечто подобное. Я много изучал данную тему, но не было вдохновения. До вчерашнего дня. — О, брось, ты это, наверное, всем женщинам говоришь? — Да нет у меня никаких женщин. Только книги. С женой я развелся. Маргарита опускает глаза под ноги, услышав о разводе. Он разведен и свободен. А она связана клятвой у алтаря. Несправедливая данность. Принесенная много лет назад жертва, спасшая жизни ее матери и сестры. Долг, который она выплачивает до сих пор. — Ты считаешь, что я поступил неправильно? — осторожно спрашивает мужчина. — Я ее не любил уже давно. И обременять себя посчитал неправильным. — Нет. Я так не думаю. И не мне тебя судить. Насильно ведь мил не будешь, разве нет? — Да, так, но многие берутся судить. Хочешь мороженое? — Хочу, — кивает она, вдруг отчего-то вспомнив, как ее бросало в жар посреди ночи. — Странная сегодня была погода ночью. Я полночи не спала. То жарко, то холодно. — А луна была просто прекрасная. Такая большая. Я ближе к утру вышел в сад и любовался ею. — Любишь писать по ночам? Когда же ты спишь? — Я впервые писал ночью. Нашло вдохновение. Уснул только под утро. Марго дожидается, когда он отойдет от киоска с двумя стаканчиками сливочного мороженого, и интересуется, взяв свой: — И много написал? Я хотела бы почитать. — Главу. Правда, там все ещё сыро. Надо будет многое править. — Тем это ценнее. Полагаю, мало кто может иметь удовольствие прочесть черновой вариант произведения. Может, ты станешь известным писателем и прославишься на весь мир? — Было бы замечательно, — отвечает мужчина. — Я с удовольствием покажу рукопись. — Надеюсь, к нашей следующей встрече будет уже пара глав, — улыбается Маргарита, бросив на писателя кокетливый взгляд. Странное дело, но ее безумно нервирует тот факт, что мороженое занимает руку и не позволяет взять спутника под локоть. — Я обещаю. Даже если мне посчастливится, и мы встретимся завтра, — отвечает он и на губах вновь появляется эта странная мальчишеская улыбка, от которой у Маргариты — взрослой, опытной женщины внутри все начинает дрожать. И они действительно встречаются на следующий день. Маргарита совершенно без опаски спускается в его подвальную квартирку и на пару мгновений даже замирает, любуясь тем, как красиво растекается янтарными красками по книжным полкам и стенам свет клонящегося к закату солнца. Ловит взглядом танец пылинок в этом золотистом свете. — У тебя здесь так уютно. Не то что в моем доме, — произносит она с грустью. — Я рад, что тебе нравится. Я влюбился в это место с первого взгляда, — отвечает мужчина, имени которого, она так и не узнала. Да и так ли вообще важно его имя? — Сейчас чай поставлю. Маргарита присаживается на продавленную софу, наблюдая, как мужчина разжигает маленькую печурку и ставит на нее чайник. — Ты здесь один живешь? — Да, переехал после развода. Представляешь, год назад я выиграл в лотерею. Сразу ушел с работы и развелся. Это место и книги — словно подарок свыше. У меня теперь есть почти все, о чем я даже мечтать не смел. — Свой угол и куча книг. Звучит действительно здорово. Только не тоскливо ли? Я дома, признаться, порой вешаюсь от одиночества и безделья. — Нет. Разве может быть тоскливо в их обществе? — спрашивает писатель и обводит рукой книги. — К тому же теперь в моей жизни появилась ты. Теперь я совершенно точно счастлив. — Это ты сейчас так думаешь, пока не узнал меня слишком близко, и моя личность окутана для тебя флером тайны и загадочности, — усмехается она, аккуратно скрестив щиколотки под диваном, и напоминает. — Ты обещал показать мне черновик. — Нет. Я точно знаю, ты та самая женщина, которую я так долго искал, — отвечает писатель и, поставив на плиту чайник, берет со стола тетрадь в кожаном переплете. — Это черновик. Здесь много исправлений. Закусив от нетерпения губу, Маргарита развязывает застежку из бечевки и открывает тетрадь. Взгляд бежит по строкам. «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат…» Время летит незаметно. Маргарита читает залпом, лишь время от времени притормаживает, пытаясь разобрать то или иное слово, написанное не совсем понятно. Она выпивает за чтением сначала одну, а потом и вторую чашку чая. — Это восхитительно, — наконец произносит Марго. — Мне кажется, я только что там побывала, будто бы перенеслась во времени. Ты — Мастер. Его губы трогает улыбка. — Мне нравится, как это звучит. Можешь звать меня теперь так. — А вот и буду. Раз твоего имени все равно не знаю. — А что мне имя, если твое прозвище звучит лучше любого комплимента? Ещё чаю? — Давай, Мастер, — звонко смеётся Маргарита и сама не может понять, отчего ей вдруг так весело. Теплая квартирка, чашка горячего чая, интересный собеседник, с которым не хочется расставаться, и чей труд кажется ей очень близким. Это похоже на счастье. Счастье, которого она не испытывала так много лет. — А почему злых людей нет на свете? Ведь библия довольно четко разделяет добро и зло, — замечает Маргарита уже ближе к вечеру. — Для него точно не было и нет различия. Подумай сама, он ведь спустился в Ад и освободил всех грешников от мук. — А Дьявол? Разве Дьявол — не зло? — Он часть силы мироздания. Без него мы бы не знали, что такое добро. — Любопытная позиция. Пожалуй, живи мы не в атеистическом обществе, тебя бы сочли еретиком. — Возможно и так, — кивает Мастер. — Но даже в «Фаусте» сказано: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Гёте на костре не сожгли. — И все же злые люди есть, и их немало. А собственное несчастье — не оправдание ни для какого злодеяния. — Возможно и так, — отвечает Мастер и осторожно касается ее волос, убирая с лица выбившуюся прядь. — Но мне показалось, это подходящие слова для Иешуа. — Как для персонажа художественного произведения, — соглашается Маргарита, оглаживая кожаный переплёт тетради. — В таком контексте, в отрыве от первоисточника… — она отводит взгляд, разрывая зрительный контакт — слишком тяжело становится думать, мысли делаются тягучими и неповоротливыми. — Ты думаешь, он считал иначе? Он верил в людей. Иначе бы он не пошел на все эти муки. — Он взял на себя грехи человечества. И муки, которым его подвергли, многое говорят об этом самом человечестве. Я в людей не верю. Злые люди не просто есть, их ещё и больше, чем добрых, — Марго отставляет свою чашку в сторону. — И, наверное, надо быть слишком, до глупости добрым, чтобы утверждать обратное. — Что же тебе пришлось пережить, что ты такое говоришь? — спрашивает Мастер и, ей кажется, сдерживает порыв подсесть к ней совсем уж вплотную. Рассказывать о тяжелых воспоминаниях юности ей не хочется. Зачем ему это выслушивать? Нет, Марго не нужна жалость. Даже от него. Она прикрывает глаза, сама садится ближе, прижавшись к его боку, и расслабляет плечи. От Мастера пахнет терпким чаем с бергамотом и чуть сладковатой, словно бы пудровой, книжной пылью, и ей нравится это сочетание. Запах спокойствия. Тихой гавани, закрытой от всех бурь и невзгод. — Возможно, когда-нибудь я расскажу. Но не сегодня. — Как скажешь, — соглашается он, поглаживая ее по спине. — Как мне тебя называть? — Маргарита, — отвечает она негромко, пальцами цепляясь за ворот пиджака. — Меня зовут Маргарита. — Какое прекрасное имя, — слышит она перед тем, как он ее целует. Близость с Мастером оказывается совсем не такой, как с мужем. Маргарита не без радости обнаруживает, что ей совсем не хочется отвернуться и прервать поцелуй. Наоборот, хочется большего, ведь этот мужчина определенно вызывает в ней желание. Но стоит ли спешить? Когда поцелуй рискует перетечь в нечто более серьезное, глас разума требует от нее остановиться. — Прости, — отстраняясь, шепчет Марго и прячет взгляд. — У меня есть муж. Хоть я его и не люблю, но обманывать его нечестно. Я и так чувствую себя предательницей. Воцаряется молчание. Не неловкое, но и не сказать, что комфортное. Она чувствует, как мужчина изучает ее взглядом, и сцепляет руки на коленях. — Он знает, что ты его не любишь? Если да, то едва ли это предательство . — Я не знаю. Мы никогда не обсуждали этого, — отвечает Марго и поднимается с дивана. Она подходит к книжной полке и начинает читать корешки книг, чтоб хоть как-то себя отвлечь. Смотреть на Мастера ей неловко и немного стыдно. — Он — очень хороший человек. — И все же ты его не любишь. Почему не разведешься? — тихо интересуется Мастер, встав с диванчика и проходя к печке, чтобы вскипятить ещё воды. — Потому что этот человек сделал очень много для моей семьи. Я не могу так с ним поступить, — произносит Маргарита и сжимает губы. — Прости. Нам, наверное, стоит расстаться. Я больше не приду, — говорит она и быстро, чтоб не передумать, подхватывает с дивана сумочку и буквально бежит к двери. — Прости, Мастер. Марго, сжимая в руках плащ, выбегает из подвальчика, и солнечный свет так слепит ее, что она на миг пошатывается, потеряв ориентацию в пространстве. Что-то внутри неистово противится. Что-то требует немедленно вернуться, и борьба этого странного ощущения пустоты с рассудком доводит едва ли не до мигрени. «Там внизу ведь так хорошо. Вернись назад…» Все ее существо тянет назад, в подвальную квартиру, туда, откуда за ней выбегает Мастер. Но всё-таки она уходит. Ее борьба длится три дня. Три мучительных, невыносимых дня. Маргарита изо всех сил старается себя убедить, что ей это не нужно, но проигрывает. Никакие аргументы не помогают. Обрушившаяся на нее любовь напоминает сумасшествие. Измученная страстями и ночными кошмарами, Маргарита возвращается в подвальчик, капитулируя. А Мастер принимает ее со всей готовностью и страстностью, на какую способен. Дверь на улицу захлопывается и Марго, чудом не упав, спускается по ступенькам в подвальную квартиру и тут же прижимается к Мастеру, наклонившемуся, за поцелуем, на который она отвечает, оставляя на его губах следы помады. Ей даже не приходится что-либо объяснять. Они понимают друг друга без слов. С одного взгляда. Пройдя через комнату, писатель присаживается на постель и опускает Маргариту себе на колени, тут же беря в ладони ее лицо и притягивая к себе, чтобы снова поцеловать. У нее перехватывает дыхание от такой близости, от влечения, которое она к нему ощущает. С Володей так не было. С ним было… пресно. Она никогда не ощущала к мужу ничего подобного. Близость с ним никогда не вызывала в ней чувств и была, скорее, технической, Маргарита научилась получать от секса физическое удовольствие, но муж никогда не пробуждал в ней чувств как мужчина и любовник. Близость с ним действительно была супружеским долгом в самом полном смысле этого слова. Но сейчас… сейчас она чувствовала совсем другое. Каждое прикосновение сжимавшего ее в объятиях мужчины вызывало в ней самый яркий отклик. Не прерывая поцелуя, Маргарита нащупывает пуговицы жилета и расстёгивает его. Тонкие длинные пальцы тянутся к галстуку на шее Мастера и ослабляют тугой узел, чтобы получить доступ к пуговицам рубашки. Мужчина слегка отстраняется, чтобы заглянуть ей в глаза. Чуть сбитое дыхание опаляет ей лицо. — Ты уверена? — спрашивает он севшим голосом, скользя взглядом от ее глаз к губам и обратно. Вместо ответа она стаскивает с его шеи галстук и подается вперед, снова его целуя. Она уверена как никогда и больше не хочет сомневаться и останавливать себя. Не хочет жить впустую, без чувств, без любви и без ЕЕ человека. Маленькие жемчужные пуговки на блузке плохо поддаются мужским рукам, поэтому Марго сама расстёгивает несколько верхних и стаскивает одежду через голову, пока мужчина возится с молнией ее юбки. Не разрывая зрительного контакта, Маргарита встает. Юбка соскальзывает по ногам и падает на пол, оставляя ее в нижней комбинации, чулках и туфлях, которые Марго снимает. Мастер смотрит на нее как на божество, сошедшее с небес, и от этого внутри у нее все сладко дрожит. Перед ней тот человек, чьим центром Вселенной ей действительно хочется быть. Он скользит руками по стройным ногам, оглаживая бедра, и задирает комбинацию вверх. Наклонившись, утыкается лицом ей в живот, опаляя нежную кожу горячим вздохом. Маргарита зарывается пальцами в его волосы, позволяя теплым ладоням гулять по ее телу. Мастер помогает ей избавиться от белья, а затем помогает раздеть и себя. Ей нравится то желание, которое она читает в его взгляде, когда мужчина укладывает ее на постель. Простыни холодят кожу, но тепло тела нависшего сверху любовника перекрывает это ощущение прохлады. Мастер наклоняется, чтобы поцеловать свою музу, губы скользят по ее губам, подбородку, спускаются к шее. Марго прикрывает глаза от удовольствия и откидывает голову на подушку, чувствуя, как мужская рука оглаживает ее тело от бедра и выше. Она вслепую ловит его ладонь и притягивает к груди. Шероховатые пальцы проводят по соску и слегка сжимают его вместе с грудью, заставляя Маргариту тихо застонать в ухо любовнику. Он отрывается от ее шеи, чуть привстает, чтобы посмотреть в раскрасневшееся лицо, и Марго встречает потемневший, будто с поволокой взгляд. Зрачки у него такие широкие, что почти перекрывают радужку, делая глаза совсем черными. Ловя его губы своими, чтобы увлечь в новый поцелуй, шире разводит ноги. Из-за недостаточного разогрева проникновение выходит немного болезненным, и это заставляет ее поморщиться, но она так сильно хочет этой близости, что тратить на ласки ещё больше времени у нее недостает терпения. Маргарита вжимает пальцы в его лопатки и тихо постанывает любовнику в губы, вскидывая бедра навстречу и пытаясь подобрать более удачный для стимуляции угол проникновения. Мастер, будто прочитав ее мысли, обнимает ее и перекатывается на спину, оказываясь снизу. Темные глаза смотрят на нее с обожанием и желанием, и Маргарита не может оторваться от этого взгляда, глядя как загипнотизированная. Теперь она может двигаться так, как хочется ей самой. Она упирается руками в мужскую в грудь и начинает медленно насаживаться, привыкая, сначала неглубоко, но раз за разом глубже, распределяя смазку, и, наконец, до предела, срывая с губ любовника стон. Мастер оглаживает ее грудь, спускается по плоскому животу к бедрам и обхватывает ее ягодицы, чтобы легче подстроиться под ее темп. Взгляд Марго цепляется за приоткрытую фрамугу, через которую слышен шум дождя снаружи, и краем сознания надеется, что этого шума достаточно, чтобы перекрыть их стоны, но мысли о стыде быстро покидают ее голову — их вытесняют ощущения от размеренных толчков. Она находит его ладони и кладет их себе на грудь, заставляя сжать. Мастер прислушивается к ее потребностям и слегка массирует ее, заставляя любовницу тихо постанывать от удовольствия. Маргарита наклоняется и целует его пересохшими от частого дыхания губами, трется об его торс грудью, ощущая, как шершавые ладони бродят по ее бедрам, и снова выше по телу, одновременно притягивая ее ближе. Она прикрывает глаза, ощущая, как любовник оставляют на ее шее влажные горячие поцелуи. Каждый новый толчок задевает чувствительную точку внутри, накапливая там напряжение и заставляя Маргариту двигаться на мужских бедрах быстрее и резче. Она приподнимается, снова встречаясь с Мастером глазами, и, удерживая его взгляд, немного меняет угол проникновения, чтобы ощутить необходимое для достижения удовольствия давление на клитор. Маргарита впивается ногтями мужчине в грудь — хотя, кажется, он этого даже не замечает — и трется сильнее, закусив нижнюю губу от напряжения. Вскоре фрикции становятся более рваными и частыми, и Марго чувствует, как внизу живота у нее все сжимается, словно до одной единственной пульсирующей точки, а затем будто взрывается, и по венам растекается тепло, она начинает мелко дрожать от захлестнувшей ее волны оргазма. Маргарита жмурится от удовольствия, запрокидывая голову назад и открыв рот. — Марго, я… — фраза заканчивается протяжным стоном Мастера сжавшего ее бедра почти до боли. Маргарита чувствует характерную пульсацию, пока любовник в нее изливается, и обессилено валится ему на грудь, продолжая тяжело дышать и слыша такое же тяжелое дыхание, поднимающее ее вместе с грудной клеткой.