Маргарита. До и после Мастера

Маргарита потратила на поиски несколько месяцев, но так и не нашла Мастера. Она обошла все морги, больницы и участки милиции. Она наведывалась в издательства, надеясь узнать хоть что-то, но везде слышала только один ответ — нет. Нет, не поступал. Нет, не знаем. Нет, никакой информации. Нет, а вы, собственно, кто? Единственный раз она по реакции редактора на упоминание романа поняла, что попала в то издательство, где допрашивали ее любовника, но и там ей не сказали ничего нового, лишь посмеялись над тем, что она ищет «бездарность, которая не стоит даже усилия, затраченного на то, чтобы его вспомнить». Двери перед ней закрывались одна за другой. Мастер исчез как призрак, оставив после себя только обугленную рану в груди и такие же обугленные страницы. Маргарита угасает на глазах. Владимир, глядя на нее, не может остаться в стороне. Он не раз и не два спрашивает Маргариту, что случилось, но она не смеет сказать ему правду, хотя, возможно, его связи бы и помогли. Но что она бы ему сказала? «Помоги найти моего любовника»? «Я потеряла писателя, с которым состояла полгода в интимной связи, и теперь умираю от тоски по нему»? А что она может дать взамен? Она уже отдала себя в его власть пятнадцать лет назад. Больше у нее ничего нет. Маргарита запирается дома. Почти перестает есть. Перечитывает изо дня в день чудом уцелевшие страницы рукописи, бережно хранит засохшую розу из первого подаренного Мастером букета. Но этого ей мало. Слишком мало. Она ощутила вкус жизни и теперь не готова остаться ни с чем вот так. Одна. Снова. Когда Владимир, скрепя сердце, уезжает в очередную командировку, она запирается в спальне с бутылкой коньяка. Ей тошно и больно. После двух или трех выпитых бокалов кто-то стучит в дверь — видимо, Наташа, и Маргарита раздражается до такой степени, что запускает в дверь пустым бокалом. Тот осыпается кучей осколков на пол. — Оставь меня одну! «Мне плохо. Неужели так сложно это понять и отстать от меня хоть раз в жизни?» Маргарита подходит к зеркалу и смотрит в глаза своему отражению. На лице зеркальной Маргариты появляется презрение. — Докатилась. Даже собственное отражение меня презирает, — бормочет реальная Маргарита, разворачиваясь с бокалом в руке. — Я и сама себя презираю, не думай, что ты одна такая. В ногу врезается осколок, Марго, вскрикнув, расплескивает коньяк и опускается на пол. Дрожащей рукой вытаскивает из ноги стекло и отбрасывает в сторону. Боль отрезвляет, а это Маргарите совсем не нравится. «Мастер, где же ты? Ты мне нужен! Нужен!» Глаза щиплет от слез, которые уже не получается сдерживать. Женщина прикладывается к горлышку и делает несколько глотков. Она постоянно задается вопросом, арестован ли Мастер, или решил исчезнуть сам, по своей воле? Неужели могло быть такое, что он поступил с ней настолько безжалостно? Что он разлюбил ее? «А любил ли он вовсе?» — спрашивает внутренний голос. И Маргарита невольно вспоминает разговор из сна. Он ни разу не сказал ей о своих чувствах. «Знать бы, что с ним. Жив ли? Если жив, то где? С кем? Мог ли он уехать сам, не предупредив меня? Не взяв с собой? Нет. Не верю!» Она с трудом поднимается на ноги и, пошатываясь, выходит на балкон. Три спички ломаются, прежде чем ей удается закурить. Она сминает в руках коробок и ломает так и не закуренную сигарету. В груди болезненно жжет и пульсирует. Это не проходит с того самого утра, когда она нашла выгоревший подвал с обугленной тетрадью. — Если ты меня любишь, я пойду за тобой, хоть на край света, — шепчет она в темноту. — Но если ты умер, то отпусти меня и дай жить дальше. Ничего не происходит. Он ее не слышит. Как и Создатель. Никому нет до нее дела. Она одна. Совсем одна в этом мире. Отец мертв. Мама и сестра далеко. Мастер исчез. Так зачем жить? Маргарита смотрит вниз, глотая соленые слезы. «Второй этаж… не слишком высоко, но если я залезу чуть выше… если упаду головой вниз…» Она забирается сначала на табурет, а с него — на широкий парапет. В лицо ударяет холодный ноябрьский ветер. Маргарита не в силах удержать равновесие падает. Спиной назад. Сначала она сшибает табурет, а потом с силой прикладывается о выложенный плиткой пол. Ударяется головой. Из глаз сыпется целый поток звёзд. Больно настолько, что хочется выть. Криком кричать. Она совершенно обессиленно ложится на плиты. Двигаться не хочется. Хочется умереть. Прямо здесь и сейчас, на этом самом месте. Она устала от всего. Она устала бороться. И почему она всегда так позорно падает каждый раз, когда пытается это сделать? Что за злой Рок не дает ей довести задуманное до конца? Но в этот раз Мастера нет. Никого нет. Никто не придет. Холодно и промозгло. Ее накрывает, затягивает в свой водоворот ледяная, давящая из легких воздух, волна отчаяния. И у Маргариты нет сил выплыть. Не в силах подняться, она переворачивается на бок и подтягивает колени к груди, прикрыв глаза. Мечтая исчезнуть. Стать ничем. Ничего больше не чувствовать. *** Маргарита не помнит, как пережила зиму и как вновь наступила весна. Дни для нее слились в череду боли и страдания. Она не знает, каким чудом и что вообще поддерживало в ней силы, да и ей, откровенно говоря, было совершенно плевать. Она старается не выглядеть живым мертвецом хотя бы при муже, но видит Бог, в основном она ест только в его присутствии. И улыбается неживой, безжизненной улыбкой, лишь бы не вешать на него ещё и груз беспокойства о ее самочувствии, а каждый раз, когда супруг уезжает в командировки, Маргарита безбожно теряет вес, потому что исчезает последний стимул есть. Распространяться о ее состоянии домработнице Маргарита запрещает под страхом увольнения. И только в полнолуния она ненадолго оживает. Во сне. В обществе странного незнакомца. С ним она не боится сказать, что думает. Дышит полной грудью. Он ее раздражает и немного пугает, но в тоже время, Маргарита начинает осознавать, что ищет его общества. Днем она задумывается о том, что, возможно, действительно сходит с ума от одиночества. Может, эти сны — отчаянная попытка ее подсознания помочь ей остаться на плаву? Может, она неосознанно создала в своей голове этот образ, чтобы не дать тоске поглотить себя окончательно? Но тогда почему там, во сне, обуглившаяся рана в груди пульсирует не так болезненно? Эти вопросы мучают ее. Занимают мысли. Отвлекают от бесконечных переживаний о Мастере. И действительно помогают держаться на плаву. «Ты — глупая дура, — ругает она себя, выкуривая утром сигарету на пустой желудок. — Мастера нет. Он тебя бросил. Бросил здесь, в этом душном городе задыхаться от боли и одиночества. И мужчины из снов тоже нет. Ты его выдумала. Выдумала, чтобы не сойти с ума. Володе давно пора сдать тебя в желтый дом…» С наступлением тепла Маргарита чуть чаще выходит из дома. Не потому, что хочется гулять, а чтоб меньше видеть сочувственные взгляды Наташи. И чаще всего она идёт в сквер недалеко от дома. Там тень липовой аллеи и большой пруд, в котором порой Маргарите хочется утопиться. В один из вечеров Марго идет мимо сквера, не заворачивая внутрь. Она давно не гуляла на большие расстояния. Не помнит, когда в последний раз выбиралась в центр. До слуха доносится разговор двух молодых девушек, одетых явно для какого-то мероприятия. До ее слуха доносится «Варьете». «Почему бы и нет? Хоть как-то убить время.», — проносится в голове Маргариты. Она сворачивает в сторону Садового, где располагается указанный театр, но при этом она не ощущает никакого трепета перед представлением. Раньше она любила театры, балет, даже цирк, но сейчас… Отклика не было. Она смешивается с толпой, идущей к театру, и останавливается возле кассы. — Билетов нет, — рявкает женщина средних лет в окошке, зыркая на нее раздраженным взглядом. — Даже табличку повесила, читать учитесь! Маргарита уже хочет уходить, когда молоденькая капельдинер окликает ее и предлагает за скромную плату посмотреть представление со ступенек. — Спасибо, — отвечает Маргарита и соглашается. Такого она на своей памяти не испытывала. Вручив девушке несколько купюр, она идёт следом за ней. Они заходят с сильным опозданием. В зале уже творится что-то очень странное. Высокий худощавый мужчина в клетчатом костюме танцует с огромным черным котом, и едва Маргарита успевает устроиться на ступеньках, как с потолка начинают сыпаться… деньги. Марго благоразумно отступает к двери, чтобы ее не зашибли обезумевшие граждане. Капельдинерши и след простыл — возможно, она побежала выполнять свою работу и успокаивать людей, повскакивавших со своих мест. Маргарита окидывает валяющиеся под ногами купюры безразличным взглядом. Деньги. Подумаешь. Из-за чего так сходить с ума? Да, хорошо, когда они есть, но ещё по-настоящему они никому не принесли счастья. Одна из банкнот летит прямо ей в руки, стоит лишь протянуть ладонь, но она этого не делает. Маргарита ощущает на себе чей-то взгляд, но не может понять, откуда на нее смотрят. В ушах гулко стучит сердце, музыка и гомон толпы ее оглушают. Неприятный фон. Хочется выйти. Она уже начинает жалеть, что пришла сюда. В какой-то момент на сцене появляется очень красивая рыжеволосая женщина в вечернем платье. Таких красавиц Марго никогда не встречала. Даже шрам на шее не портит ее роковой, даже демонической красоты. — Милые дамы, приглашаем вас в наш магазин. В мире такой один. Смените платья на наряды с французским шиком. Все бесплатно в этот вечер для вас. — Идите, — какой-то рыжий тип подталкивает Марго к сцене. — Идите, не стесняйтесь, а иначе все самое лучшее разберут. Ноги отчего-то сами шагают к сцене, а сердце начинает биться медленно и будто бы даже лениво, словно Маргарита переборщила с успокоительными каплями. Кто-то протягивает ей руку со ступеней, и она, поднимая глаза, уже притягивает свою, когда встречается со взглядом топазово-голубых глаз. Будто бы знакомых и незнакомых одновременно. Морок разом спадает, возвращается контроль над телом. Она замирает на мгновение, а затем делает шаг назад. — Нет, простите. Мне ничего не нужно, — отвечает Маргарита и, одернув протянутую было руку, торопливо спускается со ступенек, едва не падая. Марго проскальзывает в сторону дверей, и толпа за ее спиной смыкается, отрезая от мужчины и всего происходящего на сцене. Она быстрым шагом пересекает фойе и, толкнув двери, выходит на улицу. Гул крови в ушах оглушает так, что она не слышит ничего больше. Она делает жадный глоток воздуха и обессиленно приваливается спиной к шершавой стене театра. «Что это такое было, черт побери?!» Маргарита не понимает, но в тот момент, когда она почти коснулась горячей ладони мужчины, ей показалось, что ее пронзило электрическим током. Но тогда и спал морок, заставивший ее пройти к сцене. Будто бы на миг все стало совершенно, кристально настоящим. Но чего она испугалась? Обрушившейся на нее ясности? Или своих эмоций? Какое-то время она стоит в оцепенении, невидящим взглядом смотря на идущих мимо людей. У нее нет сил даже двинуться. Его руки показались ей знакомыми. И запах. Запах разряженного, будто перед грозой воздуха. Маргарита потрясено и немного испуганно поворачивается ко входу, а потом, развернувшись, быстрым шагом покидает это место, чтобы через пятнадцать минут добраться до дома и захлопнуть дверь. Ее встречает Наташа с полотенцем и мокрой тарелкой в руке. Глаза ее при виде хозяйки округляются. — Маргарита Николаевна, вы в порядке? На вас лица нет. — Да, в полном, — отвечает Маргарита. Она и не врет. Почти. С ней и, правда, в порядке. Как ни упрашивает Наташа, Марго уходит в спальню, так и не поужинав. Она снова и снова прокручивает в голове произошедшее. На душе неспокойно. Даже слишком неспокойно. Она находит в себе силы переодеться, но не может усидеть на месте и ходит из угла в угол. «Так не бывает. Ты все себе придумала. Это только твое воображение.» У нее болит в груди так сильно, что больно дышать. Мастера нет. И мужчины из снов тоже нет. Ее подсознание поддерживает этот образ, не дает ему стереться из памяти, чтобы хоть как-то бороться с утратой, но он есть только в ее голове. Не в реальности. Ей нужно с этим смириться. Маргарита подходит к запертому ящику и, открыв его, достаёт обгоревшие страницы. То, что осталось от уничтоженной рукописи. Она вновь и вновь перечитывает уцелевший текст, а память услужливо напоминает тот, что пожрало пламя. Это чуть-чуть успокаивает. Помогает забыть сегодняшний вечер и чуть-чуть притупить боль утраты. Все, что у нее осталось. Несколько десятков обгоревших страниц, на части из которых почти не различить букв, да засушенная красная роза. Марго вспоминает день покупки того букета. Они тогда сидели с Мастером полуобнаженные у печи и ели запеченный картофель, обжигая рты и губы. Как много она готова отдать, лишь бы снова оказаться в том моменте… Но прошлого нельзя вернуть. Только вспоминать о нем. К сожалению, теперь Мастер не приходит к ней даже во снах. — Если бы только знать, что ты жив… Знать, что он жив. И счастлив. Возможно, тогда ей было бы легче отпустить. Не было бы так больно каждый раз от одной мысли о нем. Может, не жгла бы так невыносимо эта опаленная рана в груди?.. — Я бы смогла отпустить тебя, если бы только знала, что у тебя все хорошо, — произносит она негромко, ощущая, как начинают влажнеть глаза. Но если бы у него все было бы хорошо, он не уничтожил бы свои книги. Он так любил их. Так любил свои комнаты в подвальчике. Он бы не отказался от этого. Да, возможно, он бы оставил ее, но не все это. Сползая с края постели на пол, она прижимает страницы к груди, словно они могут залечить сердце. Одиночество не было настолько всепоглощающим уже несколько месяцев — с той ночи, когда она позорно упала с парапета, оступившись и так и не сумев покончить с собой. И с моста она не смогла спрыгнуть. Тоже упала. Кто-то следил за ней и не дал это сделать? Зачем? От этих вопросов, на которые нет ответов, у Маргариты по спине бегут мурашки. Слишком много уж совпадений. Она дважды избежала смерти, а если считать случай многолетней давности, то и вовсе трижды. Как бы то ни было, тот факт, что за ней следят, Маргарите совсем не по нраву. Она задумывается о том, что может сделать. Позвонить в милицию? И что она скажет? Помогите, за мной следит какой-то маньяк, он не дал мне покончить жизнь самоубийством? Маргарита сжимает кулаки. Нет. Она это так просто не отпустит. И на полицию положиться нельзя. Значит, она будет действовать самостоятельно. Но завтра. Сначала нужно подумать, где приводить план в исполнение. Явно не сейчас и не здесь. Она ведь не хочет напугать домработницу. По крайней мере, в этот раз. Марго встает и убирает остатки рукописи назад в ящик, прежде чем раздеться и лечь в постель, но как на зло, ей совсем не спится. Маргарита поглядывает на свое зеркальное отражение. Ее копия тоже не спит. Пудрит пуховкой нос, совершенно расточительно расходуя пудру, стоящую на столе, и поднимая белое пудровое облачко перед собой. Если Марго окажется права, то, возможно, она вовсе не сошла с ума. Она наблюдает за танцующим в отражении темным маленьким силуэтом до тех пор, пока ее веки не начинают тяжелеть. В конце концов, ей удается задремать. В этот раз она во сне оказывается в почти ничем не примечательной московской квартире. Разве что спальня кажется несколько большего размера, чем обычные, и обставлена дорогой стариной мебелью. Маргарита удивлённо вскидывает брови и подходит к шахматному столу, рассматривая знакомые фигуры. В голове смутно всплывают правила игры. Как давно она не играла? Кажется, с тех пор как отец… Марго сглатывает ком в горле. Нет. Лучше не вспоминать об этом. Не нужно бередить рану, которая так и не зажила. — Вы играете в шахматы, Маргарита Николаевна? — раздается за ее спиной уже знакомый голос. — Играла когда-то. Я слишком давно без практики, — отвечает она негромко. — Из меня не лучший игрок. — Возможно, мы с Вами сыграем. Завтра, — отвечает он и усмехается. Маргарита, стоя спиной, не видит его лица, но уверена, что он именно усмехается. — Только скажите: вы игрок или фигура? Она поднимает с доски одну из фигур — вырезанного из белого мрамора коня. — Хотелось бы верить, что ни то, ни другое. Быть фигурой — значит быть использованной. А быть игроком — использовать. Меня не прельщает ни одна из этих перспектив. — Все верно. Но в жизни иначе не бывает, — отвечает он, подойдя ближе, и, встав сбоку, поднимает с доски белую королеву, чтобы протянуть ее Марго. — Так будет правильнее. Вы выбрали не ту фигуру. Маргарита ставит коня на место, но королеву из его рук не берет. — Я не давала согласия на игру. И я не люблю, когда мне морочат голову. — Я не морочу вам голову. Вы — не лошадь. Вы — белая королева. Она с трудом удерживается от того, чтобы возвести глаза к небу и хмыкает, отступая на шаг в сторону. Не потому, что его близость неприятна, а потому, что вызывает внутри странные ощущения, которые Маргарита пока не готова анализировать. — То есть, всего лишь шахматная фигура? Меня не привлекают такие игры. — Самая сильная фигура. Но я ещё сомневаюсь, — мужчина отрывает взгляд от шахматной фигуры и смотрит Маргарите в глаза прямым, почти что тяжелым взглядом. — У вас есть все задатки игрока. Она заставляет себя выдержать этот взгляд, хотя внутри у нее почему-то все начинает дрожать. Не от страха, но от чего-то совсем иного. Такого, что ее совсем не устраивает. — Вы слишком много рассуждаете об игроках и фигурах для плода моего воображения. — Знаете, меня редко кто так оскорблял, как в этом году москвичи. Никакого уважения. Вот к чему приводит атеизм. — При чем тут атеизм? — Маргарита отворачивается и отходит к камину — пустому и холодному, как покинутый всеми дом с потухшими окнами. — Можете представить, пару дней назад двое ваших земляков, Марго, пытались меня убедить, что меня нет. Они старались так, что я сам почти в это поверил, а потом раз — и все встало на свои места. Стоило одному лишиться головы, так второй сразу схватился за икону. — Ну только разговоров с богом во сне мне недоставало, — бормочет Маргарита. — Дурной сон. Совершенно дурной. — Нет, донна, — заливается мужчина, и его смех напоминает раскаты грома. — Я не Он. Ему нет до вас дела. — Я и сама это знаю. Будь ему дело, меня бы здесь не было. — А где бы были? Она жмёт плечами. — С семьей. С живым отцом. С Мастером. Вариантов немало, но Его не устроил ни один из них. — А чем плохо здесь и сейчас? — Тем, что это здесь и сейчас даже ненастоящее. Мой мозг придумывает это все, чтобы … — она качает головой. — Неважно. Я и так все о себе знаю. Незачем проговаривать. — Вам проще поверить, что Вы безумны, чем в то, что я реален? Забавные вы, люди. — Возможно, только осознание нереальности происходящего и отделяет меня от безумия. Хотя едва ли. Слишком многое указывает именно на это, но я слишком труслива, чтобы сдаться врачам. — Завтра Вы убедитесь, что я реален. Если не побоитесь, конечно, принять предложение. Маргарита тихо хмыкает себе под нос, предпочитая изучать камин, чем собеседника. Она не уверена, чего именно боится. Возможно, ей не хочется смотреть в глаза собственному безумию? Она жмурится, пытаясь окончить сон. На этот раз почему-то не получается. — Я хочу проснуться. Почему не выходит? — Вам так не нравится мое общество, королева Марго? Маргарита оборачивается и даже позволяет себе немного рассмотреть собеседника. Довольно робко, впрочем, она отмечает лишь высокий рост и сильную бледность кожи, словно мужчина никогда не видел солнечного света. Все то, что увидела тогда, в Варьете, но то было мельком, а сейчас у нее была возможность именно разглядывать. Она скользит взглядом по бледной, будто высеченной из мрамора коже лица, обводит им высокие, выступающие острые скулы, удивительно аккуратный для мужчины нос и тонкие губы, острый подбородок, затем спускает его до шеи и ключиц, чуть виднеющихся из-под черного ворота запахнутого алого халата. — Не уверена, что это верное определение моего отношения. Так или иначе, эти сны помогали мне держаться на плаву, когда все оборвалось. — Я вполне реален, Марго. Если хотите в этом убедиться — приходите завтра в Александровский сад. Там будет похоронная процессия, а у покойника исчезнет голова. Маргарита морщится, представив покойника без головы. — А ей обязательно исчезать? — Обязательно. Хочу преподать урок. В его тоне звучит столько властности и силы, что женщина невольно ежится. «Неужели сон превращается в кошмар?..» — мелькает у нее в голове. — Если урок требует надругательства над телом усопшего, то это плохой урок. — Никакого надругательства над господином атеистом. Он и так лишился уже головы, — усмехается собеседник Маргариты. — Не переживайте за него. Он получит только то, во что верит. — Звучит не слишком радужно. Ведь по такой логике я все же действительно впаду в безумие, и меня заберут в клинику для душевнобольных, — она вздыхает. — Возможно, даже завтра. — Только если Вы этого захотите, Марго. — Я не хочу быть сумасшедшей, — отвечает она негромко, опустив взгляд. Мысли ее вертятся вокруг живущего своей жизнью отражения, попыток суицида, этих странных снов, и… той странной смерти многолетней давности. — Никто не хочет. — Значит, и не будете, донна, — усмехается ее собеседник. — Вы очень необычная женщина, Маргарита Николаевна. — В смысле, странная? Это я и так знаю. — Нет, не странная. Необычная. Она дергает плечом. — Не сказала бы. Едва ли во мне есть что-то выдающееся. А если и было, то ничего уже от меня не осталось. — Зря Вы так думаете. Мне виднее. — Странно слушать комплименты во сне. — Это не сон. — Но я ведь сплю. Значит, это сон. — Если быть точным не совсем сон. Ведьма стремится к источнику своей силы. Вот и все. Марго бросает на него недоверчивый взгляд, а затем начинает смеяться. Сама не знает, над чем. Над подобным глупым утверждением? Над этим мужчиной? Или может над самой собой, ведь все происходящее — явно плод ее воображения. — Чем быстрее Вы это примете, Марго, тем проще будет потом. — Ведьмы бывают только в детских сказках, — возражает она, усилием заставив себя перестать смеяться. — Значит, Вы сказочный персонаж, Марго. — Так и скажу психиатру, если меня все же скрутят, — ёрничает она, снова жмурясь в попытке вернуться в реальность. — Да, психом быть проще. Никаких проблем и ответственности. Если Вам так надоело мое общество, то мы можем распрощаться. — Как много плюсов, — шепчет она, не открывая глаз. — Я бы столько при всем желании не насчитала. — Плюсы есть даже от жизни в Аду. Их только надо суметь разглядеть, — отвечает он и слегка толкает Маргариту в грудь. Она пошатывается, взмахивает руками и открывает глаза, лежа в собственной постели. Тяжело дыша, Марго смотрит на чуть поблескивающую в лунном свете хрустальную люстру, вспоминая сон. Как странно. Помнит в деталях абсолютно все. Будто бы сама только что вернулась из другой комнаты и легла в эту постель. Но ведь этого быть не может. Нет, она определенно сходит с ума. Сегодняшний поход в Варьете дал повод для фантазии, и вот получилось то, что получилось. Она закрывает глаза и поворачивается на бок, но уснуть снова не получается. Хочется курить. Маргарита поднимается с кровати. Тянется, и что-то со звоном падает на пол. Марго включает свет и с удивлением осматривает пол и обнаруживает мужской перстень с изумрудом. Она поднимает кольцо с пола и рассматривает ближе. «Нет, должно быть, это какая-то очень злая шутка…» Но почему тогда она отчетливо помнит, что этот перстень был надет на руку ее собеседника из сна?.. Маргарита осторожно, словно та может ее укусить, кладет находку на прикроватную тумбочку. Уснуть ей в ту ночь больше не удается.