Маргарита. До и после Мастера

Она растерянна и смущена. И не из-за самого поцелуя, а из-за того, что ей хотелось чего-то более серьезного, чем это легкое касание. Марго старается выбросить мысли об этом из головы, потому что концентрироваться и обдумывать произошедшее она не готова. По крайней мере, сейчас. Ее заводят в комнату с бассейном, и Маргарита не успевает даже как следует переварить собственные эмоции, как на нее выливают что-то горячее и совершенно красное. От вкуса металла во рту в горле застревает крик, но ведьме удается сдержать себя в руках. Гелла омывает ее тело кровью, и какая странность — от этого будто прибавляется сил и бодрости. Странное состояние и странное ощущение. Маргарита старается отключиться и не думать о том, что сейчас с ней происходит. Так надо. Это часть ее обязанностей. Только так она сможет спасти Мастера. После кровавой ванны ее тело натирают розовым маслом. Марго слегка морщится — на ее вкус запах у роз слишком уж густой, однако все лучше, чем головокружительный запах крови в прошлой комнате. Она чувствует прикосновение к ногам и, опустив взгляд, видит, как на ноги ей надевают тяжелые железные туфли. Из груди вырывается тихий вздох. Кажется, ночь будет очень долгой. Конечно, не стоило ожидать хрустальные туфельки на балу у Сатаны. Коровьев надевает на ее шею тяжелый медальон с изображением морды пуделя, а Гелла украшает ее голову сияющим алмазами венцом. Марго так и тянет согнуться, но она старается держать спину прямо. — Как все обычно происходит? — спрашивает она негромко, но голос ее эхом отражается от зеркальных стен. — О! — издает Фагот, расплываясь в улыбке. — Вы будете стоять у лестницы, и принимать гостей. Мы будем рядом. Каждый из прибывших будет подходить к Вам, и целовать колено или руку. Постарайтесь каждого одарить улыбкой или парой слов — им это очень нужно. Но много разговаривать не стоит — это создаст затор. Звучит не так уж сложно, как ей кажется. По крайней мере, на это оно способна. Стоять, улыбаться, приветствовать. Пусть даже и в этой чудовищной обуви, в этом тяжелом ожерелье и в болезненно сжимающем голову венце. Она справится. «Мастер пропал по моей вине. Я верну его. Верну или умру…» — Ничего не бойтесь, королева Марго, — мурчит Бегемот. — Бал — это чудесное событие. О нем только и будут говорить весь следующий год. «До следующего бала. И до следующей хозяйки бала…» — мысленно добавляет Маргарита, но вслух произносит другое: — Я ничего не боюсь. Самое страшное осталось в прошлом. «Интересно, скольких хозяек бала он целовал как меня? Скольким он дарил перстни?» — эта мысль почему-то вызывает у Маргариты горечь и злость. Она думает о том, что с хозяином бала стоит держать ухо востро. «Он пусть и падший, но все же ангел, соответственно, нет в его притягательности ничего удивительного. Нельзя ему верить. Нельзя поддаваться на эти чары…» — твердит Маргарита себе, когда ее ведут через зал с колоннадой, мимо стен цветов и фонтанов, пока ещё простаивающих. Ее подводят к небольшой аметистовой колонне, где выставляют согласно местному протоколу: ногу, согнув в колене, ставят на пышную подушку. — Если станет сильно невмоготу, то сможете опустить локоть на колонну, королева, — слышит она чуть хриплый грудной голос вампирши. — Благодарю, — кивает Марго, оглядывая длинную лестницу, оканчивающуюся небольшой площадкой перед черным зевом камина, размерами напоминавшего больше дверной проем в бальную залу дворца. — Скоро начнется! — подпрыгивает от нетерпения кот и потирает толстые лапы, и в это миг раздается бой часов. Полночь. Несколько мгновений ничего не происходит, а потом в чреве камина вспыхивает огонь и из него выходит первый гость.

***

Марго бесшумно вздыхает, не смея расслабить растянутые в улыбке губы. У нее болит лицо — так долго ей пришлось обнажать перед гостями зубы. Колено уже синеет, она не уверена, что сможет ступать прямо, а рука кажется неподъемной, словно к запястью подвесили гирю, но очередь на приветствие, наконец, кончается. — Королева в восхищении! — звучит над ухом голос Коровьева, когда вампир прикладывает голодные губы к тыльной стороне ее ладони. Марго чувствует, как по лицу со лба течет что-то — она не уверена точно, пот это или кровь. Гелла осторожно промакивает платочком ее лоб. — Ещё не много, королева, — слышит королева голос Фагота. — Вы молодец. Больше на лестнице никого нет. Неужели ее пытка закончилась? Да нет. Не может быть. — Постоим ещё немного, королева. Вдруг придет кто-то ещё? — умоляющим тоном продолжает он, поддержав Маргариту, когда у той случается судорога, и опорная нога подкашивается. — Клянусь, ещё совсем немного, и станет легче. Маргарита соглашается, и в этот момент появляются два запоздалых немного пьяных гостя, которые поддерживают друг друга, взбираясь по лестнице. — Так и знал! — замечает Фагот. — Они всегда последние. Один прикладывается к колену, другой — к руке, провоцируя новый прилив слабости, но Маргарита лишь растягивает улыбку шире. В ушах у нее начинает шуметь, но она изо всех сил держит лицо, молясь, о том, чтобы не рухнуть прямо здесь. — Добро пожаловать, господа. Безмерно рада вашему появлению, — это даже не ложь. Если они последние, то она действительно этому рада. Фрачники кланяются ей со всем почтением и исчезают в толпе других гостей. Маргарита тихо, почти бесшумно вздыхает, хотя видит Бог — и рука, и нога у нее готовы вот-вот отвалиться от боли. Лопатки держатся сведенными только на честном слове и врожденном женском упрямстве. — Все! — спустя пару минут объявляет Фагот. Он подхватывает Марго под руку и они, не касаясь ногами пола, летят прочь. В уже знакомой комнате Маргариту ожидает ванна с кровью. — Это поможет снять усталость, королева, — приговаривает Фагот, помогая Маргарите раздеться. Она никогда в жизни бы не подумала, что кровь может иметь настолько живительный эффект. «Интересно, — думает она, — вампиры чувствуют то же самое, насыщаясь, или у них иные ощущения?..» Кровь смывает не только усталость, но и боль, и синюшную припухлость с руки и колена, и даже кровоподтеки там, где кожу натерло туфлями, ожерельем и венцом. Но отдых не длится слишком долго. Лишь короткая передышка перед новым заходом. Гелла помогает ей снова облачиться в ее тяжелый наряд. Фагот предлагает ей руку, чтоб опереться. Они вылетают из комнаты и устремляются в залы, где играет музыка. — Нужно побыть в залах среди гостей, королева, — почтительно поясняет он, поправляя свой монокль. — Иначе гости ощутят себя брошенными. И помните, королева, никакого предпочт… — кто-то касается ее руки, но стоит Маргарите обернуться, как рядом вырастает несколько страшных, облаченных во фраки демонов, которые стеной отделяют ее от крохотной женской фигурки. — Спасите, королева! — слышится из-за их спин. — Меня зовут Фрида, королева Марго! Маргарита чуть морщится, пытаясь припомнить, когда ее видела, но не в силах этого сделать. Там на лестнице все гости для нее слились в одну сплошную серую массу. — Только не предпочтение, госпожа! — напоминает ей Бегемот, беря под руку и отводя на какое-то расстояние. — Кто это? — с удивлением спрашивает Маргарита у своих спутников, косясь на ещё совсем юную девушку, которую демоны стараются удержать на месте. — Право, пустяк, королева, не стоящий вашего внимания, — отзывается Коровьев извиняющимся тоном, пытаясь увести ее подальше. — Совершенно скучная женщина, мечтает пожаловаться на свой платок, будь он трижды неладен. Не отвлекайтесь, Вы должны одаривать вниманием всех присутствующих, иначе они зачахнут как цветы без воды. — Что за платок? — спрашивает Маргарита, чувствуя как внутри разгорается чувство чем-то напоминающее интерес. Что-то ее так и тянет назад. К Фриде. — Когда Фрида была живой, то служила в кафе, — поясняет Фагот как бы нехотя. Марго краем глаза замечает, как кривится идущая следом за ними Гелла, прежде чем выдохнуть сигаретный дым. — Хозяин ее как-то раз зазвал в кладовую, после этого она родила мальчика. Хозяин ее вышвырнул, как щенка, на улицу, и она, родив, унесла ребенка в лес. Этот синий платок она засунула мальчику в рот и закопала живьем в земле. На суде оправдывалась, что нечем было его кормить. Ее за это, конечно, повесили. Маргарита невольно передёргивает плечами. «Несчастное дитя», — проносится в голове. Мессир говорил, что здесь никто не достоин сочувствия, но эта почти девочка его у нее вызывала. — А где хозяин кафе? — Королева, позвольте, — мурлычет кот у ее ноги. — Но при чем же здесь хозяин кафе? Он ведь не душил младенца в лесу-у-у-у.! — последнюю гласную он тянет болезненным воплем, потому что Маргарита ухватила его за ухо ногтями. В груди у нее разливается такая злоба, какой она за собой даже не может припомнить. — Если ты, сволочь, посмеешь ещё хоть раз впутаться в разговор… — Молчу, молчу, королева, ухо! Ухо вспухнет, считайте, что я рыба, только оставьте ухо!.. — Я тебе его оторву, — зло прищуривается Марго, и ещё раз крутанув ухо, выпускает свою жертву, а потом направляется к Фриде. — Отпустите ее! Демоны, скалясь, останавливаются, услышав приказ, и поворачивают к ней головы, ожидая указаний. — Королева Марго, этого нельзя делать, — пытается призвать ее к разуму Фагот, но стоящая к нему спиной Маргарита не видит плутовской усмешки на его губах. — Вы проявляете предпочтение! — На балу с гостями нельзя так обращаться. Это неуважение не только к гостям, но и к хозяину, — жёстко произносит Марго. Она подходит к Фриде, которая упала на пол и помогает подняться. — Все хорошо? Худая, почти субтильная женщина шарит болезненным собачим взглядом по ее лицу. — Спасите, Королева, — умоляет она, пошатываясь. Тянет к Маргарите руки, но коснуться ей не позволяют, оттесняя. В толпе слышится смех вперемешку с роптанием. Марго знает — все это возмущение адресовано не ей, а нарушительнице порядка. — От чего? — интересуется Марго. — От платка, — воет Фрида, зажмурившись. — К ней камеристка приставлена, которая ей на ночь тот самый платок и кладет. Хоть его топи, хоть рви, хоть сжигай — ничего не случится. Фрида всегда видит перед глазами напоминание о том, что сделала, — услужливо подсказывает ей Гелла и, выпустив мундштук из зубов, добавляет намного тише, так, чтобы слышала только Маргарита. — Но слушать Фриду не нужно. — Почему не нужно? — одними губами спрашивает Маргарита, но вампирша ее слышит. Сердце Марго разрывается от жалости к несчастной грешнице. — Потому чт… — Ради Дьявола, королева Марго, давайте не будем нарушать протокол, — перебивает вампиршу Фагот, осторожно приближаясь к хозяйке бала. — Она пьет из вас сил куда больше, чем полагается. Но Маргарита его не слушает. Она наклоняется к Фриде и подаёт руку, но та, впрочем, проходит сквозь ладонь детоубийцы. Маргарита не может ее коснуться. — Напейтесь сегодня шампанского, Фрида, и ни о чем не думайте. Хозяйке бала кажется, что благодарный взгляд Фриды навсегда отпечатался у нее в памяти. Она чувствует, как чьи-то — вероятно, Фагота, — руки заставляют ее встать прямо, а заем тянут прочь, уводя от грешницы подальше. — Бедное дитя, — тихо говорит Марго, скользя по залу. — Да, мальчик был ни в чем не виноват, — вздыхает Коровьев, ведя ее мимо фонтанов с шампанским, и Марго понимает, что они говорят о разном, но не успевает пояснить, как вдруг толпа, стихнув расступается, пропуская к небольшому возвышению неподалеку хозяина бала. Воланд выходит к гостям в своем длинном красном халате, опираясь на шпагу, словно на трость, а в это время Фагот помогает Маргарите подняться на возвышение и сам остаётся поблизости, словно верный паж. — Ничего не бойтесь, королева, — едва слышно произносит он. И Марго запрещает себе бояться, хотя, если задуматься, пока что она не увидела ничего такого, что смогло бы действительно ее ужаснуть. Она искоса наблюдает за Воландом и, пользуясь передышкой, позволяет себе немного выдохнуть, внутренне надеясь, что все это скоро кончится. Маргарита с удивлением замечает, как Азазелло подносит ему что-то размером с дыню. Что-то покрытое волосами. Что-то, что является… головой. «Голова того несчастного!..» Маргарите стоит неимоверных усилии, чтоб сохранить самообладание. — Михаил Александрович, — беря голову в руки, обращается к ней Воланд. И происходит чудо. Веки покойника поднимаются, обнажая полные безграничного ужаса глаза. — Ну вот все и сбылось. Марго ощущает, как к горлу подкатывает липкий ком тошноты, и картинка перед глазами начинает плыть, но женщина упрямо стоит на месте. Звуки начинают доходить словно сквозь вату. Вдруг из толпы выходит мужчина во фраке. И он ничем бы не отличался от остальных, если бы Маргарита не видела, что бледное лицо его покрыто пунцовыми пятнами. Не иначе как от нервного напряжения. «Живой. Он живой. Такой же, как я. Но что тогда он делает здесь, среди нечисти и мертвецов?» Маргарита не сводит с него взгляда. И он почему-то кажется ей знакомым. Возможно, они с видели его с Владимиром в театре или в ресторане. Да, кажется, она даже раз курила вместе с ним. Фамилия у него иностранная. Как же его зовут? — Барон Майгель! — громогласно разносится по залу голос Воланда. От толпы отделяется несколько демонов, и грозно движутся в сторону незваного гостя. — Говорят, ваша чрезмерная любознательность стала привлекать всеобщее внимание! Маргарита сжимает кулаки, стараясь успокоиться, но она чувствует, что-то произойдёт и это что-то не кончится для несчастного барона ничем хорошим. Даже если он трижды шпион, ей жаль его. Майгеля хватают за плечи, но он, движимый желанием выжить, выбирается из своего смокинга, глядя на окружающих совершенно безумными глазами. На секунду их с Маргаритой взгляды пересекаются, у нее екает сердце от страха, который отражается в его глазах. А может это ее страх?.. Достав револьвер, он целится в сторону Воланда и нажимает на спусковой крючок. «Дуралей, — думает Маргарита. — Он себе же делает хуже…» Ни одна пуля не достигает своей цели, за выстрелами раздается лишь смех. Злой и ядовитый. Майгель бросается наутек. Но происходит что-то странное: барон, не успев сделать и десяти шагов, замирает, а затем разворачивается лицом к Воланду, и идет в его сторону странным, пружинящим шагом, словно тряпичная кукла, управляемая кукловодом. Марго замечает, что Воланд смотрит на незваного гостя немигающим взором и делает едва заметный пасс кончиками пальцев, словно тянет за невидимые нити, заставляя приблизиться к себе. Раздается оглушительно громкий выстрел, от которого вздрагивает не только барон, но и сама Маргарита. Азазелло медленно опускает руку с зажатым в ней револьвером, а жертва оседает прямо в объятия Геллы, которой достаёт сил для того, чтобы, удерживая мужчину, наполнить кубок струящейся из его сердца кровью. У Марго все плывет перед глазами от ужаса. «Это неправильно!» «Так не должно быть!» «Нужно остановить этот ужас!» Но Маргарита ничего не делает. Только смотрит, как Воланд поднимает кубок, который ещё недавно был головой Берлиоза. — Я пью ваше здоровье, господа! По залу раздаются звуки всеобщего ликования, толпа, словно единый организм, оседает в глубоком поклоне. Оркестр грохочет так, что у Маргариты внутри все трясётся. И в ту же секунду происходит метаморфоза. Исчезает алый халат, и через мгновение Владыка Ада предстает перед толпой в ослепительном величии, облаченный в черный фрак. Его мощь от выпитой жертвенной крови стала просто огромной. Маргарита ощущает это находясь на расстоянии: она — ничто по сравнению с ним. — Пей! — повелевает он, и только тут Марго понимает, что ей преподнесли чашу с кровью несчастного самоуверенного барона. Она хочет отшатнуться, но стоящий позади Фагот не позволяет ей так оплошать, его жесткая рука промеж лопаток не дает сделать даже маленького шага, и никто не замечает этого бессознательного движения. — Не бойтесь, королева. Кровь давно ушла в землю, и там, где она пролилась, уже давно растут виноградные гроздья, — уверяет он вполголоса так, чтобы никто из гостей не услышал. Маргарита, перестав даже дышать, берет кубок. Все ее внутренности сжимаются от ужаса. Она поднимает кубок над собой, изо всех сил надеясь, что никто не видит, как дрожат ее руки, и, прежде чем выпить, громко восклицает: — Здоровье Воланда! Кто бы мог подумать, что кровь может оказаться вкуснее и горячительное любого, даже самого лучшего вина? Маргарита ощущает, как внутри распространяется жар, словно жидкий огонь течет по ее венам, наполняя силой и энергией во много раз превосходящие, купание в кровавой ванне и розовом масле. — Все правильно, королева Марго, — подбадривает Фагот. Воланд буквально слетает со своей возвышенности под грянувшую оглушительную музыку и властным жестом протягивает своей королеве руку, чтобы, едва коснувшись ее, решительно притянуть к себе. Зал вокруг расплывается от скорости движений, Маргарита внутренне на грани паники — она боится ошибиться при выполнении фигуры или — не дай Господи — споткнуться. Впрочем, Господь, ясно дело, теперь уже точно едва ли интересуется, что с ней происходит и где она. И никто, кроме самой Марго, в этом точно не виноват. На ее счастье, партнер отлично ведет, но женщина не знает, куда себя деть от изучающего и будто какого-то плотоядного взгляда. На нее так смотрели лишь раз. Много лет назад. Тот человек, которого она убила. И этот взгляд тогда не сулил для нее ничего хорошего. А сейчас? Чего она хочет сейчас? Когда танцевальное объятие размыкается, рядом, кажется, мелькает рыжий всполох и в следующее мгновение Маргарита падает прямо к ногам мессира. Она встает даже быстрее, чем до конца осознает, что случилось, и уже через секунду ее хватают за руку, на талии оказывается широкая ладонь, и хозяин бала снова кружит ее в танце, не удостоив попытку саботажа своей слуги ни единым комментарием. На его лице она читает что-то похожее на одобрение. Становится даже как-то спокойнее, а роем жужжащие в голове мысли приходят к порядку. Ощущение потерянности проходит. Его губы растягиваются на мгновение в каком-то подобии усмешки: — Вы двигаетесь куда увереннее, чем чувствуете себя здесь. — А Вы знаете, как я себя здесь чувствую? — приподнимает брови Марго. — Я бы сказал, что вижу все мысли, глядя в глаза, но на самом деле у Вас все написано на лице. Очень крупным шрифтом. Поразительный калейдоскоп эмоций. — А там написано, что я не одобряю напрасных убийств? — спрашивает Маргарита и в ее голосе появляется вызов. — Сцена, безусловно, неприятная, королева, но это убийство не было напрасным, — в голосе Воланда звучат нотки снисходительности, когда он откидывает партнершу на руку и медленно поднимает. — Этот человек не отличался ни достоинством, ни моральными принципами. Обыкновенный шпион, пробравшийся сюда посмотреть и подслушать. — При всем уважении, мессир, он бы не пробрался сюда, если бы Вы этого не захотели. Воланд тихо смеется, и Маргарита, прижатая к его груди, ощущает, как внутри все рокочет от этого смеха. — Кто я такой, Маргарита Николаевна, чтобы мешать людям грешить? — Ещё спросите кто Вы такой, чтоб забирать из жизни, — отвечает Маргарита и, оттолкнувшись ладонями от его груди, увеличивает расстояние. Смена партнера оказывается несколько неожиданной, у Маргариты уходит очень много сил, чтобы сохранять безмятежное выражение лица, пока она танцует с Калигулой. Улыбка у него настолько жуткая, что у нее волосы на затылке встают дыбом. Она ловит себя на том, что с Воландом танцевать было… спокойнее? Приятнее? Хотя это и странно, если учесть кто он такой. Маргарита выискивает его среди других танцующих. Ей больше нравится следить за ним, чем смотреть на своего партнёра. К счастью, вскоре танец снова сталкивает их вместе, и Маргарита, даже несмотря на излучаемую Воландом силу и могущество, ощущает рядом с ним куда большую уверенность в себе, ей становится спокойнее, она тихо и облегченно выдыхает. — А знаете, Марго, первые балы представляли собой совсем иное. — Я слышала, что каждый бал был пышнее предыдущего, — поддерживает она разговор, позволив себе все же немного расслабиться и даже почти забывая о том, что после каждого шага в чудовищно неудобных туфлях за ней тянется кровавый шлейф. Полагаю, вначале это было совсем небольшое торжество? Без всего этого пафоса? — Это была оргия, — насмешливо отвечает Воланд, внимательно наблюдая за ней. — И так было довольно долго. А потом мне надоело. — Так значит, пришествия антихриста, рожденного в результате подобных увеселений, в ближайшие несколько столетий можно не ждать? — шутка вышла слабоватой. Маргарите кажется, что в ее голосе прозвучало больше нервозности, чем планировалось. — И все шли на это добровольно? — Добровольно, Марго. Добровольно, — усмехается Воланд, разглядывая ее. — Не стоит так паниковать. Вы здесь хозяйка. Вам никто не обидит. Забудьте о нашем разговоре. Не успевает она хоть что-то ответить, как ее подбрасывают вверх — оказавшись на несколько голов выше, Маргарита ловит восхищенные, горящие непонятной жадностью взгляды. Но ведьма находится здесь уже достаточно, чтобы понять, что она здесь сейчас — самый настоящий кубок с вином. Текущая в ней жизнь питает каждого мертвеца в этом огромном зале, и Маргарита смиренно отдает этим мертвецам то, что им причитается. Горячее дыхание перемещается с живота на грудь и выше, и она понимает, что Воланд осторожно спускает ее на полированные плиты. — Не вижу смысла забывать. И я не боюсь. — Меня, Марго, Вы можете не обманывать. У Вас очень живое лицо. И ваша реакция была вполне предсказуема. — Я не обманываю, — она делает глубокий вздох, собираясь с мыслями. Ей совсем не нравится, когда ее читают настолько легко. Проскакивает неприятная мысль — читал ли Владимир холод и безразличие на ее лице каждый раз, когда они были близки? Эту мысль она гонит как можно дальше. — Я знала если не на сто процентов, то, по крайней мере, догадывалась, на что иду. — Вы были приглашены сюда лишь для использования тех обязанностей, которые Вы выполнили. Не более. Так что не думайте лишнего. Я не ваш муж, чтобы довольствоваться малым. «И все же не просто так он упомянул это все. Хотел посмотреть реакцию. Реакция не устроила… — размышляет Маргарита, слыша, как музыка подходит к концу. Она не может решить, радует ее подобный исход или нет. Почему? Конечно же из-за того, что она не знает наверняка, как это отразится на итоге этой ночи. Только поэтому. Иначе и быть не может. Она окидывает взглядом толпу нежити, кружащую вокруг них на почтительном расстоянии. — Пока это не похоже на завершение. — Скоро. До первого петуха, — говорит Воланд, к чему-то прислушиваясь. — Вы хорошо выполняете обязанности. — А были те, кто не справлялся? — интересуется Маргарита уже из чистого любопытства. Она не знает, намеренно так устроено или нет, но боль, которую причиняют навешанные на нее символы статуса хозяйки бала, словно бы стихает, когда она поддерживает беседу. — Да, бывали случаи. Не часто. Всё-таки королевская кровь даёт выдержку. Но и она порой оказывается чересчур разбавлена. Думать о том, что стало с теми, кто не справился, Маргарите не хочется. По крайней мере, не сейчас. Она задумывается о том, действительно ли справилась сама, или ее партнер слукавил, похвалив ее. Действительно ли у нее хватило выдержки, или ее кровь тоже оказалась разбавлена? Оркестр стихает, и, стоит Воланду сделать шаг в сторону, как на Маргариту новой волной накатывают боль и усталость. В голове проносится мысль, что она сейчас упадет. Что он ошибся. Она не справилась. Но в этот момент раздается оглушительный петушиный крик. И все меняется. Гости обращаются в прах. Запах вин сменяется на несколько мгновений запахом тлена, но быстро рассеивается, а огромная зала, в которой они танцевали, превращается в гостиную. Вполне обычную и привычную.