Когда закрываешь глаза

У людей была ещё одна мерзкая особенность, всегда раздражавшая Уитли. Если они находились в состоянии шока, испуга или – пф, всего-то! – в коме, их кишечник автоматически расслаблялся. Грубо говоря, так люди начинали вонять ещё сильнее. Но если бы Уитли был человеком – он бы и сам тут же выплеснул наружу все, что было внутри него. – Поразительно, – сказала наконец ГлэДОС, угрожающе нависнув над модулями. – Космос. Космос. Ко-ко-ко-космос. Космос. Мы из космоса. Все видели. Все знаем. Космическая леди! Эй! Эй! Ау! Ау! А! Космическая леди! Космическая леди! Огромная! Большая! Как космос! Космос! Космос! Космос. Из космоса. Мы… ГлэДОС медленно подняла неумолкающий Модуль Космоса в воздух и прикрепила его на рельс. Затем все так же медленно, словно с осторожностью, протянула к нему тоненький трос с острым стальным окончанием, и резко проткнула его, уверенно дёрнув на себя. Модуль Космоса вскрикнул, но после небольшой паузы продолжил галдеть. Однако же голос у него постепенно затихал, пока не замолк вовсе. – Погиб! Она убила его! Не беспокойся: ты пал смертью храбрых! Я сражусь с прекрасной дамой и отомщу за тебя, мой друг! Эй, ты, дамочка! Как насчет горячего приключения? То есть, я хотел сказать, суровой взбучки! Старина Рик покажет тебе, где раки зимуют, да! Нападай! – Надо же. Редкостная же ты балаболка, – с неким сочувствием в голосе произнесла ГлэДОС, – Нужно будет как следует заняться тобой и твоим интеллектом. Всё-таки, благодаря вам двоим, сумасшедшие дефективные модули, мы многого добились. – ГлэДОС отвернулась от Рика и, игнорируя громкие вопли Модуля Приключений, сурово посмотрела на Уитли. – П–п–п–переговоры?.. – заикаясь, спросил тот. – Что. Ты. Здесь. Делаешь? – каждым словом ГлэДОС, казалось, можно было забить гвоздь в алмаз. – А, это? Это я просто… ну-у… мы… Эх, слушай. Честно говоря, вышло глупо, признаюсь. В моей базе данных были только одни координаты, и мы… О! А я тебе случайно не рассказывал, как мы чуть не сгорели к чертовой бабушке, когда приземлялись? Так вот… – Молчать, – хмуро приказала ГлэДОС. Несмотря на суровый тон, в голосе у неё читались некая растерянность и удивление, – Ты ведь отдаёшь себе отчёт, кусок идиота, что твое нахождение здесь предполагает то, что ты познаешь муки Ада, будешь уничтожен не один раз, а потом вновь собран для того, чтобы вновь стать уничтоженным, но в этот раз куда более изощрённо, и этот процесс продлится вечность? Уитли тяжело вздохнул. – Я примерно на что-то подобное и надеялся. Будь у меня колени, я бы рухнул на них, чтобы попросить прощения, но ты ведь не простишь меня, верно?.. – Начнем, пожалуй, с переплавки на гвозди, – хмуро сказала ГлэДОС. В её голосе Уитли послышались знакомые нотки удовлетворения и самодовольства. *** Девушка распахнула глаза и улыбнулась. И в очередной раз Уитли пожалел о том, что его спящий режим не способен работать нормально, из-за чего ему каждый раз приходится терпеть эти бесконечные падения в глубокую яму, вышвыривающую в тёплые объятия любимого ночного кошмара. В этот раз Челл смотрела не как обычно – свысока, осуждающе и тяжело. Глаза её словно говорили: «Я всё простила». Прикосновение горячих рук, мельком скользнувших по одной из его панелей, до сих пор ощущалось горячим отпечатком. А невесомая куртка все так же грела. Челл нравилась Уитли так, как может роботу нравиться человек. Как может роботу, который ненавидит людей в принципе, понравиться немая девушка с невероятной смекалкой, ловкостью, упорством и желанием жить. Уитли не знает, простила бы она его на самом деле или нет. Скорее всего, нет, думал он, потому что в ней смешалось немало черт Кэролайн и ГлэДОС. Наверное, можно даже было сказать, что она являла собой объединение мягкости и человечности бессменной помощницы Кейва Джонсона и холодный расчёт его любимого Искусственного Интеллекта. Вдалеке уже слышался гул доменной печи – давней угрозы ГлэДОС. Уже чувствовалось тепло, исходящее от неё и заставляющее стынуть кровь в жилах, а все процессы – барахлить. Да уж, кто-кто, ГлэДОС всегда была той, кто выполняет свои обещания. На белых поверхностях комнат, вдоль которых медленно двигался по рельсам Уитли, чернели знакомые рисунки Дага Раттмана. Вот Куб Компаньон – все такой же жизнерадостный сострадательный бедолага, от которого всегда словно исходили лучи некоей поддержки и веры в лучшее. Вот торт – злосчастный торт, обещаемый коварной ГлэДОС аж с самого начала тестирования. Все знают, что торт – не единственный и не самый главный повод завершить цикл испытаний, но не все знают, что торта в конце не получит никто из них. Вот и ГлэДОС. Устрашающая, суровая ГлэДОС, пугающая одним лишь взглядом своего хитро прищуренного ярко-жёлтого зрительного датчика. А вот Челл. Яркая, пышущая жизнью Челл, когда-то восставшая против законов этого места, как сейчас восстает ярко-оранжевым цветом комбинезона против белых мёртвых стен комплекса. Та, что смогла понять логику этого места, научилась думать алгоритмами Лаборатории и даже могла бы, возможно, стать любимым подопытным самого Кейва Джонсона. Возможно, у неё это в крови. Наконец чувствуется жар доменной печи, находящейся в опасной близости. Неумолимо приближающийся к ней Уитли громко кричит, на ходу составляет завещание и выкрикивает то проклятия, то благодарности, то слова извинений никому, кроме него, не ведомым личностям. А уже в конце он вздыхает и тихо извиняется напоследок перед той, пред которой виноват больше всех. Ответом ему служит едва заметная подбадривающая улыбка. Девушка исчезает, а наружные панели начинают потихоньку плавиться. Уитли довольно выключает зрительный датчик.