Влюблён по собственному желанию

Встав с кровати в понедельник, Джон обнаружил, что мышцы ног болят гораздо больше, чем вчера. Мышцы в паху тянуло настолько, что он едва переставлял ноги. Когда он вошёл утром в свой кабинет, немного скованная походка, а также то, как медленно и осторожно он опустился на стул, не укрылись от соколиного взгляда его медсестры. - Ты снова провёл все выходные с этим Шерлоком? – Тут же полюбопытствовала Молли. - Да, мы отлично провели время, - с довольной улыбкой, которую мисс Хупер сочла подтверждением своей догадки, ответил Джон. – А как у тебя с тем потрясающим мужчиной, о котором ты мне все уши прожужжала? - Ох, лучше и не спрашивай, - отмахнулась Молли. – Облом по всем статьям. Он оказался геем. Только время зря на него потратила! - Ничего, ты обязательно ещё найдёшь свою половинку, - попытался как-то утешить её Ватсон. – Съешь шоколадку и приступай к работе, - он достал из сумки дежурный батончик Picnic night и протянул ей. - Как обычно по понедельникам, нас ждёт большой наплыв пациентов. Успеть бы всех их принять, не оставаясь сверхурочно. - И есть хочется, и худеть хочется - всё хочется, - сказала Молли, а потом, махнув рукой на фигуру, взяла батончик и захрустела им. Поздно вечером, сидя на своей кровати с ноутбуком на коленях, Джон с трудом удержался от поиска информации о старшем брате Шерлока и заставил себя писать письма родственникам пропавших без вести. Это необходимо было сделать в первую очередь, а своими личными делами он может заняться и завтра. Чёрт! С каких это пор проблемы Шерлока с братом стали его личным делом? Как быстро и естественно Шерлок занял первое место в мыслях Джона! «Вот что значит рациональная психотерапия», - решил Ватсон, отправляя первое письмо адресату. Следующий вечер Джон посвятил поискам информации о Майкрофте Холмсе. Её оказалось немного. Видимо, публичность претила этому влиятельному человеку. Из наличествующей в Интернете информации Джон выяснил лишь то, что Майкрофт теперь занимает должность постоянного заместителя государственного секретаря. А это значило, что именно он непосредственно руководит повседневной деятельностью министерства. Сперва Джон несколько оробел, подумав о том, что вряд ли такой высокопоставленный государственный чиновник снизойдёт до встречи с ним, но потом, всё же, решил рискнуть и отправил E-mail в адрес министерства с просьбой о личной встрече с Майкрофтом Холмсом. Каково же было его удивление, когда всего через час он получил ответ с предложением встретиться завтра в 8 вечера в клубе «Диоген». На следующий вечер Джон, прибыв после работы по указанному в письме адресу, уже по фасаду здания (скромно, но со вкусом) понял, насколько элитным был клуб «Диоген», и сразу же пожалел, что не надел костюм. Позвонив в звонок рядом с блестящей металлической табличкой, на которой было выгравировано название клуба, Джон замер в ожидании. Дверь открылась, и, когда Джон представился, молчаливый швейцар впустил его внутрь, но дальше ему пришлось искать дорогу самому. Внутреннее убранство клуба было впечатляющим: высокие потолки с лепниной и изящными хрустальными люстрами, обшитые тёмным деревом стены, мягкие дорогие ковры на лакированном дубовом паркете, старинная деревянная мебель и огромные, обитые кожей шоколадного цвета, кресла, в которых сидели немногочисленные посетители. И тишина… Пару раз Ватсон обращался за помощью к солидным пожилым мужчинам, восседающим в креслах, но никто из них не соизволил ответить на вопрос, где он может найти Майкрофта Холмса. Мало того, кто-то даже позвал охрану, чтобы Джона выдворили из клуба, как нарушителя тишины. Тишина оказалась пунктиком членов этого клуба. Однако Джон не желал сдаваться и стал громко возмущаться: - Где Майкрофт Холмс? Он назначил мне здесь встречу! Один из мужчин, сидевших в креслах, с самого начала наблюдавший эту сцену, поднялся и ровным спокойным тоном произнёс: - Оставьте его, он ко мне. Это был худощавый мужчина со светло-каштановыми волосами лет сорока с небольшим, одетый в идеально сидящий на нём костюм-тройку. Он сделал Ватсону жест рукой, приглашая пройти за ним. Когда они оказались в небольшом отдельном кабинете, Майкрофт, налив себе из хрустального графина коньяка в пузатый бокал, уселся в кресло. Следует заметить, что сидел он, вернее восседал, как коронованная особа на троне. Гостю выпить не предложил, лишь указал на кресло напротив и снисходительно спросил: - Что привело Вас ко мне? - Здравствуйте. Я – друг Вашего брата… - начал Джон. - Я думал, что у него лишь собутыльники, - перебил его мужчина, и его тонкие губы сложились в лёгкую ироничную улыбку. - Ну что ж, здравствуйте Джон Хэмиш Ватсон, бывший военный хирург, бывший капитан пятого стрелкового Нортумберлендского полка, ныне рядовой терапевт госпиталя Роял Бромптон. - Откуда Вы всё это знаете? – Изумился Джон. - Это моя работа – знать всё, - самодовольно произнёс Майкрофт. – Хорошо, что Вы решили ко мне прийти. Я хотел бы поговорить с Вами о моём брате. Я беспокоюсь о нём. - Поговорите с Шерлоком, если уж Вы так волнуетесь за него, - с горячностью сказал Ватсон, но услышав тяжелый вздох и нечто похожее на мычание от Майкрофта, продолжил. – Ах, да, о чём это я? Вам ведь недосуг. - Не в этом дело. Между нами много всего, Джон, - сказал Майкрофт, опустив глаза и поглаживая пальцами край бокала с коньяком. – Старые счёты, давние обиды. - Вы его комиксы порвали? Сломили машинку? – Джон понимал, что перегибает палку, глядя на то, как с лица высокопоставленного чиновника сползает высокомерно-самодовольная маска, но его просто прорвало. - Всё гораздо хуже. Я у него жену увёл, - признался, наконец, Майкрофт. - О! – Только и смог вымолвить Ватсон. Поняв, что запланированное им примирение братьев невозможно, Джон вскочил с кресла, порываясь уйти, но сразу же взял себя в руки, сел и снова заговорил. – То есть это Вы виноваты в том, что Ваш брат спивается. И Вы не сделали ничего, чтобы помочь ему! - Он не принял бы моей помощи, - возразил Майкрофт, выглядевший теперь уже не как официальное лицо при исполнении, а как простой смертный. – Всё это время я следил за ним и непременно бы вмешался, если бы ситуация стала угрожать его жизни. - Да, но мою-то помощь он принял, - с вызовом сказал Джон Холмсу-старшему. – Более того, он сам попросил меня о ней. Он понимал, что идёт ко дну. - Возможно, он изменился или ситуация действительно приобрела критический характер, - пробормотал пристыженный Майкрофт. - Тот Шерлок, которого я помню, никого не стал бы ни о чём просить, разве что требовать. Я ошибался на Ваш счёт, думая, что вы преследуете корыстные цели. Спасибо Вам за то, что Вы для него делаете. Выйдя из клуба «Диоген», Джон, не раздумывая, отправился к Шерлоку. Они не договаривались сегодня о встрече, но Ватсону ужасно хотелось увидеть его, поговорить с ним. Ведь всё это время Джон считал, что Шерлок сам был виноват в своём пьянстве, а оказалось, что он был жертвой предательства двух самых близких ему людей. А старший-то братец, каков гусь! Следит он ещё за ними, оказывается! Ватсон пулей вылетел из подземки и направился к знакомому дому. Внезапно он остановился, как будто наткнулся на незримую преграду. Потому что увидел, как из остановившегося перед домом 221Б такси вышел сияющий Шерлок и подал руку, помогая выйти эффектной худенькой женщине с длинными чёрными волосами, уложенными на голове в виде раковины, и накрашенными карминово-красной помадой губами. Шерлок склонился к женщине, на которой было белое пальто, и поцеловал её. Она обняла его и негромко рассмеялась. Сердце Джона замерло от пронзившей его боли. Стало вдруг невозможно дышать, как будто он получил удар в солнечное сплетение. Ватсон вжался спиной в стену дома, стараясь стать незаметным. Почему-то он не хотел, чтобы Холмс увидел его, чтобы, чего доброго, не посмеялся над его наивностью. Боже, как глуп он был, поверив в то, что между ними двоими возникли настоящие чувства! Зря он так стремился обмануть себя, поверив в невозможное. Он не был необходим Шерлоку так, как Шерлок стал необходим ему. Холмсу была нужна лишь его помощь, не более того. Ну, что ж, «мавр сделал своё дело, мавр может уходить…» После того, как Шерлок со своей спутницей вошли в дом, Джон, стараясь сдержать непрошеные слёзы, направился обратно к станции метро. Придя домой, Джон направился прямиком в свою спальню и упал на кровать. Гарриет, пришедшая звать его ужинать, испугалась выражения его лица. В последний раз таким же безжизненным, как гипсовая посмертная маска, оно было на похоронах их родителей. - Джон, что случилось? У тебя умер кто-то из пациентов? – Встревоженно спросила она. Брат лишь помотал головой и отвернулся к стене. - Джон, - всё ещё недоумевающая Гарриет тронула его за плечо, но в ответ раздалось лишь сдавленное: - Уйди, пожалуйста. Я не хочу ни с кем говорить. Гарриет не осталось ничего иного, кроме как уйти. Оставшись один, Джон несколько часов так и лежал на кровати, не снимая одежды, глядя в одну точку на потолке. Он чувствовал себя так, будто кто-то выпил все его силы, и моральные, и физические. Пропала радость жизни, потускнели все краски, притихли звуки. Остались лишь боль и обида. Обида не только на Шерлока, но и на себя самого, да и на весь этот несправедливый мир, а больше всего на эту лживую суку - надежду, которой он позволил зародиться в своей душе. Шерлок, сам того не зная, поступил сегодня с Джоном так, как раньше поступили с ним самим. Джон пытался дышать глубже и делать свои упражнения, но они не помогали, потому что он не верил в те слова, которые произносил. Он говорил себе, что с его стороны было слишком дерзко и эгоистично начать считать Шерлока своим. Он пытался убедить себя отпустить его, признать его право быть счастливым с кем-то другим, но не мог. Мысли всё время возвращались к тому злополучному моменту, когда человек, который стал ему небезразличен, на его глазах целовал эту женщину, и его накрывало новой волной боли и обиды. Сколько времени он работал над тем, чтобы научиться управлять своими чувствами, а теперь оказался выбит из колеи всего за одну минуту! Джон зарычал, как раненный зверь, и заставил себя поднялся. Нет, он не будет тут лежать, как тряпка, и жалеть себя. Это ему не поможет. Здесь нужно другое средство, сильнодействующее, как говорится «клин клином вышибают». Взяв себя в руки, он пошёл в душ.