Спаси нас

— Милая, ты совсем плохо выглядишь. — заметила мама за завтраком. Я натянуто улыбнулась, ссылаясь на сложный проект и изнурительную работу, утаив о вчерашнем визите Киоссе. Я не могла все им рассказать просто потому, что прокручивать эту встречу повторно выше моих сил. Он вчера и без того пропустил мое сердце через мясорубку, а после сжал своими грязными руками, надавливая с каждым гнусным словом все сильнее, доставляя такую боль, какую я никогда еще не испытывала. Мои страхи подтвердились. Ева была не нужна своему отцу. И эта мысль острой болью резонировала во всем теле. Разве стоило рассчитывать на что-то другое? Этот эгоистичный мудак не любили никого, кроме себя! — Ох, кстати, — встрепенулась мама, возвращая кувшин с морсом на место, — вчера я встретила одну свою хорошую знакомую, она пообещала пристроить нашу Еву в садик. Правда, это займет какое-то время. Я благодарно улыбнулась. Ну хоть одна хорошая новость за последнее время. — Передай ей от меня большое спасибо. — губы изогнулись в искренней, хоть и вымученной улыбке. — Я уже совсем отчаялась… — Ну что, разбойница, будешь ходить в садик? — отец потрепал Еву по волосам и тепло улыбнулся, его морщинистые щеки готовы были лопнуть от переполняющей его нежности. Я грустно усмехнулась, эта картина доставляла радость и одновременно с тем нестерпимую боль. — Неть! — звонко крикнула малышка и заболтала весело ножками на своем детском стульчике. В последнее время этот ответ стал ее любимым, и произносила она его с самыми разными эмоциями все чаще и чаще. Мы приближались к кризису трех лет, и я морально готовилась к худшим его исходам: истерикам, крикам, бесконечным слезам и гневным бросаниям всего, что попадется под руку. После завтрака мы отправились с Евой на задний двор собирать камешки. После пристройки еще одной комнаты по двору был разбросан щебень, и Ева сочла эти камни самыми ценными находками, отдавая им свое предпочтение. Она набивала ими карманы, свои детские сумочки, повсеместно тащила в дом, а я, как самая нахальная мать, выбрасывала обратно во двор. Вот и сейчас мы добывали этот «клад», когда нашу идиллию нарушил непрошенный гость. Заметив мужскую фигуру, тело непроизвольно напряглось. Но когда из-за угла показалась светлая макушка, я расслабленно выдохнула. Это всего лишь Егор. Помахав ему рукой, я привлекла его внимание, и он сменил курс от крыльца прямиком к нам. Его лицо было напряженным и хмурым. Исчезла привычная озорная улыбка, в глазах плескалась злость, как будто я могла сделать что-то такое, за что он злился на меня. Когда он подошел ближе, я заметила не только не свойственное ему выражение лица, но и гимматому на губе, и огромный синяк на нижней челюсти. — Что случилось? — Привет, малышка. — он слабо улыбнулся ребенку и потрепал Еву по волосам, напрочь проигнорировав меня. — Егор, что случилось?. — повторила я вновь, обеспокоенная его боевым раскрасом. — Что с твоим лицом? — Не при ребенке. — хмуро отозвался он, и я кивнула в сторону беседки, чтобы не выпускать дочь из виду. — Что… — открыла я было рот, но парень тут же огорошил меня своим вопросом. — Зачем ты сказала Никите, что мы встречаемся? Во-первых, от этого имени мои внутренности обожгло огнем, во-вторых, я ничего такого ему не говорила, а в-третьих… — Это он сделал это с тобой? — я прикрыла рот. — Не важно. — Егор стиснул челюсти и поморщился, вероятно, от сильной боли, потому что синяк был настолько свеж, как будто они подрались прямо сейчас. — Зачем ты ему соврала про нас? — впервые Егор говорил со мной так холодно. — Я ничего не говорила ему про нас. — честно призналась я, а затем вспомнила тот вечер и тот наш разговор на парковке. — Возможно, он сделал свои какие-то выводы, когда увидел, как ты подвозишь меня. Егор покачал головой, как будто не верил моим словам. Я ощутила во рту неприятный привкус, а грудь сдавило от нехватки воздуха. Так ощущалась паническая атака, заходящая в гости внезапно и без предупреждений. Стараясь дышать спокойно, я рисовала в голове квадрат, выполняя обычное упражнение. Но мысли выбивали почву из-под ног, завьючивая мое состояние до предельной точки. — Он решил, что между нами отношения, и обо всем рассказал своей сестре. Сестре? Ах, да. Та длинноногая блондинка, которая притащила его на бачату и о которой я ничего не знала за время наших отношений. А еще, по всей видимости, возлюбленная Егора… Это многое объясняет. — Алиса взбесилась и даже не хочет слушать меня. — он понурил голову, нервно взъерошил волосы и уставился на меня взглядом, полным обвинений, словно это я перевернула его жизнь вверх тормашками, а не злодей Киоссе с больной фантазией и чешущимися кулаками. — Зачем ты это сделала? — Я? — горло сдавило от обиды. — Я же повторяю тебе, что ничего не говорила ему. — Я так разочарован… — его глаза наполнились болью. Когда он встал, солнышко подсветило все нанесенные увечия, и я заметила, как серые омуты блеснули от влаги. Шумно втянув воздух, он задержал свой взгляд на ребенке и покачал головой, о чем-то думая. Я хотела ухватить его за руку и поговорить на чистоту, узнав побольше об этой Алисе и ситуации, которая сложилась между ними из-за ее брата, а не из-за меня, но не посмела даже сдвинуться с места. Осознание горной лавиной обрушилось на меня. Как бы сильно я не извинялась, не убеждала Егора в своей правоте и невиновности, он уже все решил касаемо меня и ложных слухов. Грудь сдавила обида и боль. Я теряла друга, и это было невыносимо. — Когда Никита появился на занятиях, я все никак не мог понять, кого он мне напоминает. — голос парня звучал тускло. — А сейчас вдруг понял… — я зажмурилась, еле сдерживая слезы. — Очевидно, что Ева — плод вашего совместного прошлого, и что Никита ничего про нее не знал… Я не знаю, что между вами произошло, но это жестоко: мстить ему ценой моих с Алисой отношений. В нем говорила обида и разбитое сердце, и я понимала это, но грудь продолжало сдавливать, а душу рвать на части. Когда Егор взглянул на меня долгим прожигающим взглядом, а после развернулся и ушел, я, наконец, заплакала.

***

Чтобы хоть как-то отвлечься от саморазрушения, я загрузила себя работой по полной программе и уже две недели выползала из офиса самой последней. Это помогало не думать, в какое месиво превратилась моя жизнь за какое-то мгновение, и двигаться дальше. Кирилл, кстати, без глумлений взял меня обратно, и я вернулась в свой «улей», продолжив еще одну важную миссию: бесить чудачку Зою. Она не скрывала своей враждебности касаемо меня и при удобном случае напоминала, что не ровен час, когда я снова окажусь на улице за свою некомпетентность. Дима, мой сосед по «парте», остужал ее пыл забавными шутками, тем самым принимая половину удара на себя. Так эта гарпия не переваривала нас обоих, бросая косые взгляды каждый раз, стоило нам с ним завести разговор не по теме работы. С Никитой мы не пересекались с того момента, как он со скандалом покинул наш дом. Все вопросы, касаемо строительства детского сада, он решал лично по телефону с Платоновым. Это к лучшему, потому что встречаться с этим человеком я не желала от слова никогда. — Кирилл Александрович просил зайти к нему. — рядом с моим столом материализовалась Лиза, ассистентка Кирилла, которую он принял на работу две недели назад. Маша так и не объявилась. Я пыталась дозвониться до нее и оставила миллион сообщений с просьбой написать, все ли у нее в порядке, но все они остались без ответа. Девушка как будто канула в небытие. Кирилл переживал, хоть и старался держаться холодно. Он так же, как и я, нагружал себя работой, только в большем соотношении, и поэтому нуждался в помощниках, поэтому в нашем офисе появилось еще одно лицо. И какого было мое удивление, когда в свои ассистентки Кирилл выбрал не бородатого мужика-всезнайку, а кроткую, но весьма бойкую девушку с ногами от ушей и пышной грудью, которую она умело подчеркивала удачно подобранными блузками. Заядлый сексист Платонов, кажется, пал храброй смертью, давая женщинам профессиональный шанс. Я хохотнула над собственными рассуждениями и последовала за ассистенткой. Лиза не была распутной девицей, хоть стиль ее одежды казался мне весьма… смелым. Она вела себя сдержано, вежливо и не бросала на начальника плотоядных взглядов. Я часто обращала внимание на их тандем, внегласно охраняя Кирилла от нападок возможной любовницы. Все же, он женатый человек, и пока Маша находилась в нештатном отпуске, я хранила верность ее мужа на случай, если у Лизы были какие-нибудь подлые планы на его счет. Постучав в кабинет начальника, я отворила дверь и вошла, натыкаясь взглядом на склоненную над ноутбуком голову босса. И почему у меня такое чувство, будто он со вчерашнего дня не покидал офис? — Ага, ты уже тут. — не отрываясь от работы, пробурчал он. — Это отлично, это очень хорошо… — забавно высунув язык, Кирилл состроил смешную гримасу, стуча по клавишам сильнее нужного, после щелкнул мышкой и посмотрел на меня. — У меня для тебя есть отличная новость. Его губы изогнулись в непривычной улыбке, и мое сердце радостно затрепыхало в предвкушении поистине хороших новостей, потому что любых других в моей жизни уже достаточно. — Звонила Румянцева, — я затаила дыхание, — она в восторге от твоей презентации и готова доплатить за любые предложенные тобой плюшки. — Кирилл расслабленно откинулся в кресле. — Поздравляю. После трех она приедет сюда, чтобы еще еще раз все уточнить и подписать контракт. На моем лице расползлась широченная улыбка. Румянцева — владелица музейного комплекса. Известно, что свое предпочтение она отдает, как правило, зарубежным компаниям, отечественные вызывают массу скептицизма и недоверия. Ее идеи безумны. Ее здания — взрыв мозга. Работать с такой заказчицей — подарок судьбы, если не сон. — Но это еще не все. — кивнул Кирилл. — Я хочу предложить тебе вернуться к проекту детского сада в качестве дизайнера. Кажется, наши новые коллеги не справляются. Ох, черт. Я не могла согласиться на это, потому что согласие равно встречи с Киоссе, а встречи с Киоссе равно нестабильное эмоциональное состояние. Я не готова к таким горкам в своей жизни, но и отказать Платонову я не могла. Не после того, как мы нашли общий язык и, вроде как, подружились… Заметив мое замешательство, мужчина понимающе кивнул. Не знаю, был ли он в курсе нашей с Никитой истории, но он не давил и не угрожал увольнением. Только вот одного его пустого взгляда достаточно, чтобы язык повернулся согласиться на весь этот ад на Земле. Глупая сердобольная девочка, живущая внутри меня, все никак не научится на собственных шишках, что выбирать нужно в первую очередь себя, а уже потом рваться с помощью к остальным. Но как только я хотела согласиться, как мой телефон буквально спас меня от неминуемой гибели. На дисплее высветилось имя нашей соседки, с которой я сегодня утром оставила Еву, потому что мама, наконец, вышла на работу, ее отпуск подошел к концу, а вопрос с садиком все еще решался. Тамара Григорьевна с легкостью согласилась посидеть с дочкой. Она сама имела восемь внуков и умела ладить с детьми, да и Ева ее не боялась. К тому же на участке Тамары Григорьевны росло так много ягод, что Еву даже не пришлось уговаривать побыть у соседки до вечера. Стоило ей только увидеть малину, как она тут же позабыла про родную мать… Я ответила на вызов, не заподозрив в нем ничего такого, из-за чего можно было взволноваться. Наверное, Ева просто соскучилась, или Тамара Григорьевна решила позвонить с мини-отчетом. А что еще могло случиться? Но когда вместо милого женского голоса из динамика послышался грубый мужской, мои внутренности сжались, а по спине пробежал озноб. — Алло! — гаркнули с того конца провода. — Лера? Лера? Кирилл заметил мою реакцию и напряженно вытянулся вперед, вслушиваясь в громкие возгласы, доносящиеся из динамика. — Д-да… — мне с трудом удалось проглотить комок, застрявший в горле, руки задрожали от страха за дочку. — А кто это? — Алло?! Ничего не слышу… — недовольно пробурчал мужчина. — Тома, что с твоим телефоном? Алло? — Да, да, алло. Я Вас слышу. — Это Федор Михалыч, муж Тамары Григорьевны. — прокричал мужчина так, словно мы с ним разговаривали не по телефону, а через шумную дорогу. — Лера, Вы меня слышите? — Да, да. — Тамара не может с Вами поговорить, она ведет машину. — мои глаза расширились, и Кирилл, заметив это, нагнулся еще ближе, желая слышать подробности разговора. — Мы едем в город. Вот так новости. — А Ева? Что с Евой? — меня охватила паника, но я старательно пыталась не поддаваться на ее провокации. — А? Что? — Боже, Федя, переверни телефон, ты держишь его к верх ногами. — послышался тяжелый вздох Тамары Григорьевны на заднем фоне. — Алло? — повторил мужчина, и я ответила тем же. — Мы едем в город. Я сломал ногу, Тома везет меня в больницу. Ева с нами, не волнуйтесь. Продиктуйте свой адрес, мы завезем ее к Вам. Я продиктовала адрес и, попрощавшись, сбросила вызов. Дурдом какой-то! — Надеюсь, тебе есть, с кем оставить ребенка, потому что после трех приедет Румянцева. — напомнил Кирилл Александрович, и я обреченно выдохнула. — Только не говори, что… — я помотала головой, зная его вопрос заранее. — Черт, Казанцева, и как я только с тобой связался?

***

Вишневая лада остановилась на парковке возле офиса. Я видела через стекло сияющие глаза Евы, которыми она рассматривала высоченное здание. Ее мечтой было жить на миллионом этаже с облаками, потому что оттуда видно единорогов и фей дождя. Тамара Григорьевна вышла из машины, обогнула ее и, открыв заднюю дверь, заботливо отстегнула мою дочь, помогая ей выбраться из детского кресла. При виде меня Ева забавно завизжала и бросилась вперед. Ее маленькие неуклюжие ножки шлепали по асфальту. Я улыбнулась и поймала проказницу, удобно размещая на руке. — Ох, Лерочка, извини, что так вышло. — проговорила женщина, когда я подошла к ней. — Этот дурень не знает покоя и нашел-таки на одно место приключений. — вздохнула она, метая сердитый взгляд на своего мужа, махающего нам рукой. — Не переживайте, все хорошо. — заверила я, отвечая мужчине приветственным жестом. — Главное, чтобы все обошлось. — Спасибо тебе. — она заботливо похлопала меня по плечу, подергала Еву за пухлые щечки и, попрощавшись, села в машину. — Ну что, Пуговка, пойдем работать? — улыбнулась я дочери, поправляя ее шляпку с ушками. — Лапотать. — повторила она звонко, и я рассмеялась. Минуя лифт, коридоры, я несла малышку в кабинет Кирилла, потому что в «улее» она бы испугалась оставаться одна. Большое скопление народу — не лучшая обстановка для маленького ребенка. Ева хоть и была общительной, но чужих людей боялась. Вот и сейчас она напряженно рассматривала всех, кто попадался нам на пути. Платонов в качестве няньки предложил свою новую ассистентку, и у меня не было другого выбора, кроме как согласиться, потому что взять Еву с собой в переговорную я не могла. Вряд ли Румянцева оценила бы такой жест. — Привет, красотка. — нежно прощебетала девушка, когда мы с Евой вошли в кабинет. Лиза присела на уровне глаз ребенка, чтобы не устрашать ее, и я сразу это подметила. Что ж, возможно, малознакомая нянька — не такая уж и плохая кандидатура. Дочка долго смотрела на протянутую руку блондинки, после чего повернулась к Кириллу и оценивающе прищурилась. Она изучала обстановку и не доверяла в этой комнате никому, кроме меня. Лиза грустно вздохнула и опустила руку, теряя надежду сразу же расположить к себе ребенка. Что ж, Ева была той еще штучкой. — Боже мой! — прошептал одними губами мужчина и встал из-за стола, медленно подбираясь к Пуговке. — Этого просто не может быть. Кирилл, как завороженный, глядел на дочь, а ко мне постепенно приходило осознание, что он до сих пор не знал, что у его друга есть ребенок. Почувствовав на себе глаза мужчины, я неловко кашлянула и отвернулась. — Лиза, принеси нам кофе, а малышке воды. — он вновь посмотрел на Еву. — Детской. Девушка кивнула, оставляя нас наедине, что означало одно: неудобный разговор. Я хотела предложить Еве во что-нибудь поиграть, чтобы мы спокойно могли поговорить с Кириллом, но ребенок уже сам увлек себя разглядыванием города из большого панорамного окна. — Он — тот самый отец? — прошептал Платонов удивленно, и я кивнула. — Твою ма-а-ать! Ой! — он приложил ладонь к губам и с нескрываемым страхом оглянулся на Еву, но та была увлечена просмотром «живого» пейзажа. Я была благодарна Кириллу, что он не произносил вслух имя того, кого неприятно было вспоминать. Это позволяло держать свои эмоции под контролем чуть лучше, если бы имя Киоссе начало фигурировать в разговоре. — Она абсолютная его копия. Просто с ума сойти! — восторгался он. — Гребанный счастливчик! Ой! — я рассмеялась, когда мужчина в очередной раз хлопнул себя по губам. — Могу я задать вопрос? — тон, которым был задан этот вопрос, не предвещал ничего приятного, но я кивнула, почувствовав, как напряжение сковывает мои плечи. — Он поэтому не появляется в офисе, потому что обо всем узнал? — короткий кивок от меня. — Он не признал ребенка? — я отрицательно помотала головой, почувствовав неприятное жжение в носу от подступающих слез. Кирилл ничего не ответил, лишь шумно вздохнул и внимательно уставился на Еву, качая головой. — Беседин настаивает, чтобы мы работали в прежнем составе. Предложения новой бригады его нервируют. Но я понимаю, что ты не сможешь работать с… — Все в порядке. — кивнула я, хотя мы оба понимали, что это не так. Но работа есть работа. Каким я буду профессионалом, если не смогу отделить личное от рабочего? В конце концов, мы можем не контактировать с Киоссе и встречаться только в вынужденном случае. К тому же Кирилл сменил гнев на милость, и это уже облегчало существование в этой фирме.