Крылатый Череп

Облака застилают светлое небо вместе с Солнцем, военный фрегат качается на волнах. Слышна громкая возня матросов, которые, как обычно, трудятся не покладая рук. Маленькая девочка стоит на борту и смотрит вдаль, напевая детскую песенку с интересным мотивом. Она услышала её, когда проходила мимо старых морских волков, что до этого точили лясы. Пелось в этой песенке про кита, капитана корабля, что пообещал своей команде взять это морское животное на буксир, и человека по имени Веллерман, что ободрял матросов сахаром, чаем и ромом. Но Лиза не особо понимала, в чём смысл этой песенки, но ей нравилась её мелодичность. Внезапно запястье расслабившейся девочки, что подставила дуновению ветра своё светлое личико вместе с ухоженными русыми волосами, схватили и больно потрясли. Взору голубых глаз открылся вид на рассерженное выражение лица мужчины в мундире. Он носил белый парик, скрывая под ним блондинистые волосы, и говорил на английском с немецким акцентом, выдавая таким образом своё подлинное происхождение. — Kind, какого чёрта ты не в каюте? И что ты бормочешь себе под нос? Мужская ладонь непроизвольно сдавила девичью ручку сильнее. — Мистер Генрих, прошу вас, мне больно! — пискнула Лиза, хлопая глазками от собирающейся в глазах влаги от боли. Господин тут же опомнился, скользнул по лицу девочки испуганными глазами и разжал пальцы, убирая руку к себе. — Ich bitte um Entschuldigung, Елизавета. Не знаю, что на меня нашло, — Генрих прокашлялся после того, как поспешно извинился перед юной леди. К ним поспешила красивая, чуть пухлая дама в милом платье. Она тут же приобняла Лизу за плечи, прижимая к себе. — Это было грубо, мистер! — восклицала тётушка Анна. Мужчина фыркнул, осознавая, что его застали врасплох на ошибке. Со стороны капитанского мостика, посмотреть на не начавшуюся и не закончившуюся перепалку, вышел мужчина средних лет в почётных одеждах. Он был намного выше немца. Лизе он запомнился очень добрым, симпатичным и обаятельным дяденькой, что постоянно пропадал в своей каюте за бумагами, но с уважением относился к девочке. У него был почти чистый акцент, но присутствовали нотки Британии. Капитан военного судна улыбался, когда смотрел на маленькую аристократку. — В чём дело, Генрих? Не уж то обижаешь молодую госпожу? — с лёгкой смешинкой в тоне, словно он был в шаге от того, чтобы не хлопнуть как старого приятеля своего старшего помощника по плечу. Странно, что господин Джон ещё не заметил со стороны другого неприязнь по отношению к нему. Даже ребёнок это увидел. — Я всё ещё считаю, что бабе на корабле не место, Herr, — скользя взглядом по тётушке Анне и Лизе. — Даже если она маленькая. Господин Джон предпочёл проигнорировать внезапный выпад своего подчинённого, и наклонился к Елизавете, которая уже выбралась из объятий женщины. Карие глаза смотрели зачарованно в чужие. — Ну, как тебе? Будоражущие виды, верно? — Да! А после чуть помедлила перед вопросом, переступая с ноги на ногу. Песенка пробудила в ней воспоминания о байках, что рассказывают ей кузины порой, нахватавшись от мальчиков из соседних имений. — А вы не боитесь встретить пиратов? Тётушка закатила глаза, а мужчина посерьёзнел и выпрямился, задирая важно подбородок. — Это им стоит нас бояться. Всех пиратов в конце пути ждёт казнь. Немец согласно закивал, пока Лиза удивлённо хлопала своими ресничками. — Даже добрых? Ведь есть и не жестокие пираты. Джон прикусил губу, видно, думая, что ответить ребёнку, который мало ещё что понимал во всём этом. А вот Генрих нашёл, что ответить. — Не важно, злой пират или добрый, они все — разбойники. А разбой у нас, Schatz, строго наказывается. Будь моя воля, перебил бы их всех, и флота не пожалел бы, ich schwöre! Детское сердечко ёкнуло от таких слов. Капитан тут же смерил старшего помощника недовольным взглядом, а Анна зашипела: — Не думаю, что при ней стоит такое говорить! И Василенко убежала, не желая слушать распри взрослых, которые порой ведут себя, как дети.

***

Прошла ночь, наступило жаркое утро. Пока все носились по палубе, Лиза решила зайти на камбуз. Как и ожидалось, кок был в работе. Да, завтрак уже миновал, но время идёт быстро, поэтому срочно нужно делать обед. Девушка же пришла туда не чтобы своровать лишний кусок себе на поесть, а чтобы… спасти человека. Всю ночь Василенко просыпалась с надрывающимся сердцем из-за чужих стонов в бреду. Жалкое зрелище… Марк в таком состоянии походил на подбитого зверя, которому придётся стать калекой или трупом, если продолжит валяться в таких условиях без надлежащего лечения. А этого ой как не хотелось. Лекаря нормального здесь не было, но, к счастью, Лиза у нас образованная леди благодаря книжкам и чёрт-бы-её-побрал-Надежде вместе с тётушкой Анной. А потому, ей было очевидно, что может примерно пригодиться для лечения паренька. Ну, а дальше будет действовать по ситуации. И когда всё нужное было на руках, Елизавета прошмыгнула мимо боцмана под палящим солнцем и влетела в общую каюту. Марк пытался нормально сесть, корчась от боли, параллельно пытаясь снять с себя рубаху. Однако, завидев девушку на пороге, остановился. А та в свою очередь не отрываясь смотрела на него в потёмках. Все вещи оказались на полу, когда Василенко потянулась за свечой и даже зажгла её. Видок у парня был ужасным. Заиграли скулы. — Ты как? — Да вот, сейчас побегу забираться на воронье гнездо дальше работать. Чувствую себя замечательно, — саркастично выдал Марк, раскрывая этим своё раздражение в ответ на глупый вопрос. А он действительно глупый… Однако у Лизы клокочущее чувство стало подбираться к самой гортани. — Оу, ну, раз так, то тебе не нужно лечение, верно? Я пойду? — театрально взмахнув подолом юбки, под которой красовались короткие брючки, Василенко развернулась и собралась покинуть каюту. — Стой! — отрезал юноша. Помолчал немного со скрежетом зубов. — Ладно, прости и… помоги мне, пожалуйста. Видимо, Марк понимал, что без лечения погибнет, а сам себя подлатать он наврядли сможет. Лиза довольно хмыкнула и подошла к спальному месту парня вместе с узелком. Пощупала лоб — жар. Страшные отёки и раны на ногах. Вздёрнула рубаху… Бинты. Глаза широко распахнулись. Нет, сам перевязать себе он ничего не мог, других вообще не заботило состояние юноши. Но тогда это же чтобы скрыть… Цепкие чужие пальцы схватили Лизу за запястье. Грубоватые ладони, но очень красивые руки. — Надеюсь, что тебе незачем вещать об этом направо и налево, — голос потускнел, веки устало опустились. — Ты девушка?! Незнакомка цокнула. — Нет, я евнух. Конечно девушка! Извини, не могу сама доказать, невмоготу, — рассерженно бурчала она, отпуская Лизу. Девушка сняла платок с головы, и перед взором Василенко предстали чудесные кудрявые волосы по плечи. Брюнетка запустила в них пальцы даже, как бы демонстрируя. Эта новость потрясла молодую аристократку. Ещё одна особа женского пола на борту торгового судна. Но, в отличие от Василенко, эта скрывается. Но лицо у неё и вправду не юношеское — и это Елизавета сейчас осознала полноценно. — А звать тебя хоть как? Если не Марк, — не переставая с интересом хлопать глазами и подмечать у собеседницы что-то новое во взгляде и мелких движениях. Девушка, видимо, металась в собственном лёгком недоверии. Стоит ли говорить? А хотя, впрочем, какая разница уже? — Маргарита Лютик. Можно просто Марго. «Красивое имя… И фамилия», — пронеслась сладкая мысль. — Ладно, Марго, — с воодушевлением начала. — Я никому не выдам твой секрет, обещаю. Но в отместку ты обязательно мне как-нибудь расскажешь свою историю и причину, по которой ты оказалась здесь. Когда выздоровешь. Вернее… Когда захочешь. Да, так лучше. А теперь, Лютик, давай-ка мы тебя подлечим. Маргарите даже хотелось возразить. Да, при другой ситуации она поступила бы так, как сказала Василёк. Сейчас же, когда её будут лечить, как калеку какую-то, ей хотелось с кем-то поговорить, а не глотать душный воздух с тишиной. А о чём ещё говорить с этой девчонкой? О том, как ей больно, когда ей будут обрабатывать «боевые» ранения? К счастью, Лютик вовремя поняла, что этим будет лишь мешать. А когда Лиза потянулась за узелком, из-под рубахи показались кулон со звездой и золотой крестик. Марго, завидев его, хмыкнула. — Верующая? — Есть немного. — Не молись здесь. Это ж для вас должно быть как место самого Дьявола, — с ноткой иронии в голосе, складывая губы в усмешке. — Но знаешь, что я тебе скажу? Когда ты оказываешься в море, то, считай, всё! Над тобой Бога больше нет. — А на суше есть? Правильно тебя понимаю? — Лиза развязывала узелок, борясь с желанием пнуть больного человека, мол, если бы на месте Василенко был какой-то другой религиозный индивид, он бы тут же задохнулся от возмущения из-за оскорбления его чувств. — И на суше его нет, — расчёсывала себе ногтями руки экс-морячка. — Я ещё в детстве засомневалась в том, что Господь существует. Тогда же и поняла, что права. Что ж. Тебе ещё предстоит это осознать, Василёк. Обе хмыкнули, понимая что-то друг о друге своё.