Крылатый Череп

Миновал месяц. Может, чуть больше. Марго благодаря лечению смогла быстро встать на ноги, а вот для полного выздоровления потребовалось больше времени. Пришлось передвигаться у стеночки. Сейчас же брюнетка может легко доказать, что её не так просто сломить, она и быка завалить на землю может. И вот, одним вечером судно «Кошелёк и деньги» прибыл в Великобританский порт. Тогда капитан сказал Лизе, Марго и своему старшему помощнику идти с ним. По какой-то неизвестной для аристократки причине тот возражений не принимал. Матросы, под контролем боцмана, сгрузили все нужные ящики с товаром на берег, куда уже сбежался народ. На корабле же остальных заперли в каюте, чтобы избежать дезертирства, а квартирмейстер с младшим помощником капитана точили лясы у двери. Солнце быстро скрывалось за горизонтом. Лиза в скромном платье двинулась в этой сомнительной компании туда, куда ведёт их Арнольд. В то время как Марго чувствовала себя вполне уверенно, аристократка себя никак не чувствовала. Просто тревожно и непонятно абсолютно ничего. Лишь спустя пару минут Елизавета осознала, что они подошли к чёртовому борделю. Сердце забилось в бешеном танце, норовя выпрыгнуть из груди, а дыхание участилось. Это конец? В помещении было светло, когда путники сели за столик. Интерьер был скромным, но от этого не менее запоминающимся ввиду того, что повсюду было много цветов и расписных узоров по дереву. К капитану подошёл владелец борделя. Они обменялись любезностями, которые были совсем неинтересны Лизе с мечущимся по углам взглядом. А вот мужчину она привлекла. — Эй, Арнольд, ты что? Новенькую мне привёл? — он начал осматривать аристократку, словно какое-то диковинное животное. А та, в свою очередь, пыталась увернуться, но к счастью, её прижала вовремя к себе Марго, чем вызвала недовольный цок мужичка. — Нет, она просто со мной. Ну, конечно, выручка с Елизаветы будет больше, если продать её людоедам, а не отдать в бордель. Алчный падальщик. Владелец показательно расстроился, но когда ему протянули мешочек денег за услуги и выпивку, вмиг заулыбался. — Пареньку тоже красотку прислать? — спросил бородатый мужичок, указывая на Лютика. Лиза заметила, как Марго вопросительно выгнула бровь. — Он всё ещё, как мне кажется, не в лучшей форме, но спросим его. — Давайте, — тихо, перебирая русые волосы в пальцах. Елизавета с интересом покосилась на Маргариту. Заказала девушку, интересно, как морячка будет выкручиваться потом. Сама Лиза заметно расслабилась, когда поняла, что её продавать сюда не собираются. Хоть какое-то облегчение. Но навязчивая мысль не отпускала её думы: Нужно сбежать от этого Арнольда. Нужно лишь подобрать подходящий момент. Им принесли выпивку, чётче заиграла музыка, а со второго этажа вышло три красотки. Та, что с длинными прямыми светлыми волосами уселась рядом с Марго и Лизой, поправляя свою красную юбку. Она улыбалась, смотря в глаза «парню», накручивала на палец локоны. Старший помощник и Арнольд сразу пригрелись к девицам. Брюнетка злобным шёпотом назвала их геям, так как по ним сразу видно это пристрастие. И пока мужчины с громким смехом и двумя липнущими к ним девушками напивались джином, Марго и Лиза с проституткой успели отсесть от них за другой столик, поближе к выходу. Брюнетка не пила, нет, она слушала болтовню блондинки, изредка поглядывая на Елизавету, которая с упоением внимала всем красноречивым речам. — Ну, как я уже сказала ранее, в проститутки идут девушки зачастую не потому, что им хочется торговать своим телом. Кто-то невольно, кто-то по нужде жизни строгой. У меня вот, например, уже ребёнок есть. Его же кормить как-то надо, — вздыхала Христина, разводя руками, а потом со всей строгостью посмотрела на девушку перед собой. — Но я не советую идти работать в бордели. Пьяниц слишком много здесь отбитых на всю голову встречается. И у всех свои замашки разной тяжести. А вообще, эта работа, как по мне, не для такой очаровашки, как ты, Лиза. — А тебе никогда не хотелось сбежать? Христина хмыкнула, пробегая хищным взглядом по чужому лицу. Юная леди неловко сжала юбку своего розового платья. — Хотелось, конечно. Но а как мне ещё на жизнь здесь зарабатывать? С ребёнком-то сложно. Да и, сама понимаешь, особых прав-то всё равно у таких девиц, как мы, нет и не будет, — она вдруг встала из-за стола и подала руку брюнетке. — Ну, пошли на второй этаж, красавец. Марго ещё раз посмотрела на Лизу и, последовав за проституткой, скрылась из виду. Девушка решила времени зря не терять. Арнольд со своим старшим помощником вошли в кураж, а значит им уже плевать на всё вокруг. Цепкие пальцы подхватили полотенце, чтобы потом закинуть в него хлеб с корзинки, стоящей на столе. Когда узелок был завязан, а владелец отвернулся, Елизавета прошмыгнула к двери и выбежала на улицу. Сейчас нужно было найти место, где можно переночевать. Но где и на какие деньги, если их у Лизы сейчас нет? Не долго думая, она решила, что будет действовать по ситуации, а пока что нужно идти по улице, чтобы найти хоть какую-нибудь круглосуточную таверну. Уже совсем стемнело, стало жутко. Улицы опустели. Холодный ветер залетел под подол платья. В окнах лишь горел приглушённый свет. Девушка зашагала вперёд по тропе, постоянно вертя головой по сторонам. Вдруг снизу раздался щебет. Лиза даже пошатнулась в сторону, а после устремила свой взор в сторону источника звука. Ей пришлось наклониться, чтобы лучше рассмотреть. Птица, а точнее — сорока. Она прямо-таки прицепилась к девушке, прыгая по дорожке ей навстречу. Интересно, что же она здесь делает? Её вид не обитает в здешних землях. В голову сразу влезли назойливые рассказы от классной дамы о том, что сороки несут несчастье, какие они плохие и ужасные. Но для Лизы это глупость, суеверие. А потому, она достала из узелка хлеб, отделила мякоть от корочки и мелкими кусками подбросила птичке, дабы еë накормить. Та сперва отпрыгнула, как бы с недоверием, но при виде манящей еды не смогла устоять и приняла угощение. Лизе стало приятно на душе при взгляде на столь очаровательное существо. Захотела есть — выпросила у какого-нибудь доброго ребёнка крошку лишнюю, и всё. А воды тут много. От воспоминания о море даже передёрнуло. Точно, море… Раскачивающие корабль волны, их шум, морской запах, щекочущий нос… Нужно переждать отплытие Арнольда с его командой, и тогда можно будет пробраться на другое судно. Нельзя забывать изначальную цель. Внезапно чья-то рука скользнула по талии и прижала девушку спиной к стене здания, за которым был поворот. Рот закрыла широкая ладонь, подавляя испуганный вопль. Чужого лица не разглядеть, но от него разило помоями и слегка алкоголем. Он из-за пояса достал нож. — Не рыпайся, — прозвучал хриплый голос. Страх сковал всё тело, ноги подкосились. Глаза расширились от ужаса, когда её подтолкнули к повороту, а там оказался тупик, в который её и завели. Бежать некуда. Что нужно этому пьянице? Деньги? — Сэр, простите, у меня нет с собой денег, — девичий голосок слегка подрагивал, руки стали бесцельно щупать холодную стену. Внезапно доступ к кислороду перекрылся из-за сдавленной тонкой шеи. Лиза отчаянно пыталась вырваться из этой хватки, чувствуя отвратительный запах, исходящий от чужого тела. Всё больнее и больнее от впивающихся в кожу грязных неухоженных ногтей. Голова начинала кружиться, пока глотки воздуха не пробивались сквозь зажатые сосуды. Хотелось громко закричать, лишь бы кто-то услышал. Когда чужие пальцы разжались, девушка рухнула на твёрдую землю, содрогаясь от удара о каменные плитки. Всё поплыло. Первые слёзы выступили из глаз, стекая по щекам и губам вниз. Без лишних слов, подол платья тут же задрали, рвя нежную ткань. Звук металла, шорох приспущенной ткани. Лиза отрицала происходящее. Будто это не с ней всё происходит. Или это вообще не происходит. Как будто это не между её ног устраивался какой-то мужчина, закидывая их себе на плечи. Как будто это ней ей зажимал рот, чтобы не кричала. Как будто не её трогал за грудь. И как будто не в её тело прошёл первый толчок. Болезненный, рвущий нутро и сердце, выбивающий вскрик и новые слёзы. Она настолько ничтожно слаба? Позволит так поступить с собой? Лиза кричит, вырываясь, надеясь, что до сих пор не спящие люди в домах её услышат и придут помочь. А если они услышали, но специально не идут на помощь? В голову ударило воспоминание, прорывающееся сквозь боль и всхлипы. «Да и, сама понимаешь, особых прав-то всё равно у таких девиц, как мы, нет и не будет». Да, Христина права. У неё не получится засудить его. Наоборот, скажут, что вела себя развязно, что совратила честного торговца или кто он там не под покровом ночи и спиртного. Возможно даже, что он хороший семьянин с кучей детей и милой женой. Но всё это меркло на фоне адской боли. Горло вновь сдавили, а руку больно заломили, выбивая всхлипы и крики из самой грудины движением. Лопатки саднили от соприкосновения с каменными плитами, которыми обложена вся улица. Она ногтями царапала их, будто сможет так ухватиться за них. Выла, когда ногу этот неизвестный повыше закидывал, получала сильный шлепок по бедру, когда хриплым голосом кричать пыталась. Лицо всё мокрое и солёное. Молитвы губами одними читала, при этом зная, что над ней Бога нет. И было то, что ещё заставляло Лизу держаться в сознании — нож. Он был повязан на штанине у незнакомца. В ножнах он при толчках иногда соприкасался с девичьим бедром, а потому о его существовании было трудно забыть. Ей угрожали холодным оружием, чтобы не рыпалась. Но тому типу ничего не стоит её убить. И осознание этого факта оглушило. Решиться убить? Либо убьёт она, либо убьют её. Собаке собачья смерть. Но псина здесь не Лиза, нет. И если для выживания нужно убить незнакомого человека, она убьёт. С трясущимися руками, с бешено бьющимся сердцем, на подкашивающихся ногах, но убьёт. Сквозь боль, слёзы, чужие хриплые стоны, липко тянущееся сознание, рука потянулась к кожаному поясу, изъяла из ножен лезвие, держась за рукоятку, и с размаху нанесла первый удар в грудь возвышающегося над девушкой мужчины. Крик и шипение, а Лиза достала нож из тела, оттолкнула его, опускаясь на колени. Дышала часто, смотря со страхом на недобитого лежащего на земле пьяницу, что кричал, выл, держась за место, куда его ранила его жертва. И, казалось бы, с него достаточно, но нет же. Елизавета подползла к нему, раздирая колени в кровь, и отпустила лезвие сверху вниз в грудь. Ещё раз, и ещё. Брызги крови пачкали милое платьице, пока его носительница делала из насильника решето. Он уже умер, когда Лиза всё продолжала и продолжала резать бездыханный труп трясущимися руками, словно неизвестный даже так оживёт и прикончит её на месте. Она чувствовала, что задыхается, глотая слёзы. Руки в пыли и чужой крови, всё тело болит и ноет, а сердце бьётся, как ошалевшее. И девушка прислонилась спиной к стене, пытаясь выровнять дыхание. Но воспоминания о последних прошедших минутах не давали ей покоя, заставляя сознание трескаться, рваться, как окровавленное платье, осознавая всю ничтожность того, что уже произошло. Но правильно-ли она поступила? И теперь Елизавета смотрела на хладное тело убитого, не переставая, пока в груди словно уже ничего и не билось, циркулируя кровь по венам. Послышался бег человека неподалёку, и он всё приближался. Фигура остановилась в проходе и закричала, браня увиденную ею картину в тупике. Марго в ужасе смотрела на измученную Лизу с ножом в руке и труп мужчины рядом. Она подбежала к девушке и потрясла её за плечи, предварительно откинув нож в сторону, который с лязгом ударился о камень. — Лиза, что случилось? — трясла, потому что по-другому её в чувства не привести. Она невменяемая сейчас. — Говори, не молчи! Слёзы хлынули новой волной, дрожащие колени свелись вместе. Брюнетке тоже было страшно. Она подхватила девушку на руки и, встав с колен, побежала прочь из этого места. Побежала к каракке. Попытка побега вышла не очень удачной.

***

Сорока щебетнула что-то и взлетела, оттолкнувшись от здания, что и образовывало тот самый злосчастный тупик. Она достаточно увидела, а потому и перелетела на крышу борделя, в котором сейчас беззаботно отдыхали капитан корабля «Кошелёк и деньги» вместе со своим помощником. Внезапно птица обратилась в девушку в белой шёлковой сорочке с деревянным медальоном на шее. На нём были выгравированы волны, дева и щит. Девица запустила в свои короткие карие волосы руку, перебирая пряди меж пальцев. Острый взгляд устремился в погоню за Маргаритой и Елизаветой, что вот-вот потеряет сознание от переизбытка нахлынувших на неё чувств. — Это очень интересно, на самом деле. «Убить или быть убитой»… — нежные пальчики скользнули по игральной доске для шахмат и переместили чёрную пешку на две клетки вперёд. — А ты что бы выбрала, Христина? Ворона, что всё это время находилась рядом, тоже преобразовалась в светловолосую нагую красавицу с деревянным крестиком на шее. Она самодовольно ухмыльнулась, дотронулась до щеки девушки напротив, пока делала ход конём, убирая с поля пешку оппонентки. — Убить, конечно же. Всему великому нужна пища для становления. Не важно, из чего она будет, — Христина рассмеялась, будто это самая очевидная вещь в мире, и странно, что собеседница об этом не в курсе. Сорока же устремила свой взор на чужие груди, а потом одним ходом убрала белого коня с поля боя. Пешкой. Любая пешка может стать в конце пути ферзём.