Firebird Fledgling [Птенец жар-птицы]

Синдер Синдер помнит день, когда она впервые увидела Багряную Леди и Розу. Она помнит его, потому что именно в этот день она разблокировала свое Проявление. День, когда она впервые попробовала силу, и день, когда она не успела закончить работу по дому за день до того, как Мадам и ее ужасные дети ворвались в умывальную комнату в поисках свежих полотенец. Она помнит, как они говорят с ней, как их слова врезаются в нее, как старшая мадам, Ирис, оттаскивает ее и дает ей пощечину перчаткой, которую она всегда носила. "Крыса сточная! Где полотенца? У нас есть охотницы в холле, а ты еще не закончила?". Она больше не чувствует боли, она, конечно, есть, но... приглушенная, тупая. Именно упоминание об охотницах привлекло ее внимание. Даже Айрис и Клоув, дочери мадам, находят охотников очаровательными и пугающими. Они так далеки от Синдер, от того, кем она является, но они герои; сильные герои, которые могут пойти куда угодно и сделать что угодно. Они свободны так, что даже Синдер трудно себе представить: мысль о том, что их работа заключается в охоте на теневых монстров, которые забрали ее семью, на тех, кто когтями в темноте копается во всем животном и человеческом. Те, кто несет ответственность за ее положение, за ее бессилие и отсутствие свободы. "Уф, она даже не слышит нас. Госпожа, Синдер снова проявляет неуважение к вам, вы можете с ней разобраться?" Синдер вздрагивает, когда ее тело вспоминает, каково это - быть "обработанной" госпожой. Она склоняет голову, зная о предстоящих муках, зная, какую боль ей придется пережить в результате своего провала. Она уже видит, как Мадам приближается к ней. Бледная, кислая рука поднята вверх. Она видит злобу, ненависть, искажающие и растягивающие лицо мадам. Ее виляющие губы растянуты в издевательской улыбке. Она тянется к Синдер, и та делает то, что еще день назад показалось бы ей немыслимым. Она уворачивается. Рука мадам проносится над ее головой, и Синдер пошатывается назад, когда мимо нее проносится поток воздуха. Она чувствует, как нечто похожее на шок распространяется по ее лицу, когда ее маленькие оранжевые глаза смотрят сначала на Айрис и Клов, ошеломленно стоящих сзади, затем на Мадам. В этот маленький, бесконечно малый момент удивления, Синдер инстинктивно двигается. Прежде чем Клов или Айрис успевают остановить ее, прежде чем она успевает полностью осознать, что лицо мадам покраснело. Прежде чем ей снова причинят боль, она бежит из прачечной, через склад, в сам отель, и там замирает. Они не могут ничего сделать с ней здесь, на людях. Другие будут пялиться, особенно знатные мужчины и женщины Атласа, люди, от которых несет алкоголем, скандалом и отвращением, которое может быть только у того, кто родился с серебром в крови. Они будут смотреть и шептаться, и, конечно, они шепчут ей сейчас, но они не двинутся с места, чтобы вмешаться. Да и зачем? Она была просто помощницей, просто сотрудницей. Как по часам, к тому времени, когда Синдер пробралась через вестибюль на второй этаж, где она могла мельком увидеть Охотниц. Голубокровные, почуяв скандал, разошлись, разочарованные тем, что она не предоставит им развлечений, которых они так отчаянно искали. В "Стеклянном единороге" было не слишком многолюдно, его роскошные мраморные залы и пол были выложены спиралевидными узорами, изображавшими легендарные подвиги атлезийских героев. Со второго этажа Синдер наблюдала, как две охотницы входят в двери, споря или препираясь друг с другом. Одна из них был высокой, с лесом волос того же оттенка, что и у нее, собранных в беспорядочный хвост, украшенный банданой. Пронзительные, слезящиеся красные глаза сейчас были наполнены мягким, потрескивающим теплом, которое излучала ее партнерша. Вторая женщина была ниже ростом, с темными волосами, выделенными красным, и носила простой бело-красный плащ, обернутый вокруг плеч. Сузив глаза, Синдер обратила внимание на их оружие: огромный красно-серебряный посох, пристегнутый к спине меньшей женщины, и массивный меч в ножнах у бедра более высокой. Они должны были быть охотницами, должны были быть! Глаза Синдер расширились... заметили ли они ее? Нет, конечно, нет, она была всего лишь помощницей, а они никогда не обратили бы внимания на того, кто не представлял угрозы. Она наблюдала, как женщина пониже ростом отделилась и переместилась в другой угол вестибюля, оставив высокую в одиночестве. Синдер вспомнила, как они двигались, как гигантские кошки, которых она видела по телевизору поздно ночью. Она всегда видела их мельком после того, как Айрис и Клов засыпали. Она помнит, как была очарована их грацией, красотой и злобой. То же самое она видит в движениях женщин. Высокая - легкая, сильная, она напоминает Синдер теневого преследователя, ягуара, вся точность и грация, не поддающаяся объяснению. Та, что поменьше, - вся сила, каждый ее шаг размерен и уверен, такая уверенность, какую Синдер хотела бы иметь. Она видит ленивую улыбку на лице меньшей женщины, видит, как та оборачивается, и понимает, что та отмечает выходы и входы. Даже служебные, зачем? Она ожидает драки? Здесь? Синдер хочет выяснить подробности, но ее глаза остаются прикованными к меньшей женщине, когда та подходит к более высокой, наклоняется и что-то шепчет. Напрягаясь, Синдер пытается расслышать, о чем они говорят, но ничего не слышит, так как высокая женщина кружится над невысокой, а рука бросается к ножнам. На мгновение Синдер подумала, что они могут достать клинки, что это лобби может быть изуродовано последствиями боя охотниц. Она видит, как высокая женщина одним движением расслабляется, убирая руку с оружия, когда к ним подходит Айрис. Она заговорила с ними, вероятно, о комнате, к которой Синдер не успела подготовиться. Судя по легкому розовому оттенку на щеках другой девушки, она, вероятно, еще несколько минут назад отпаривала полотенца и постельное белье. Синдер почти позволила себе улыбнуться, но не улыбнулась. Последний раз, когда она осмелилась улыбнуться за счет одной из своих "сестер", был худшим опытом в ее молодой жизни, и она не собиралась повторять его. Две охотницы повернулись, чтобы уйти, и Синдер последовала за ними, крадучись к лестнице в вестибюль, ее глаза следовали за ними, пока она не достигла конца колонн. Синдер хотела посмотреть вниз, чтобы последовать за охотниками вглубь отеля, в их крыло. Затем появилась тень мадам, и Синдер, повернув, побежала к лестнице в противоположном конце этажа. Конечно, будет больно, но лучше уж так, чем мадам узнает, как сильно на нее повлияли охотники. Ноги сами понесли ее к служебной лестнице. Узкая, маленькая комната, в которой сейчас могли поместиться только она и Клов. Учитывая запущенность и общую ненужность, а также раздувшуюся талию мадам и отказ Айрис идти куда-либо, где ее волосы могут испачкаться. Это место было тихим, встроенным в стены, и Клоув не знала об этом, уединяясь в небольших пространствах в стенах, чтобы поспать или вздремнуть при любой возможности. Но все изменилось, когда Мадам и Айрис ударили кувалдами по стене, за которой она пряталась, обнажив ее убежище под смех Клов. У нее все еще был шрам на руке, когда один из металлических блоков порезал ее достаточно сильно, чтобы пошла кровь, и с тех пор она убегала каждый раз, когда видела Клов. Пока мадам не надела на нее ошейник и не заставила находиться рядом с ними. Заставила ее быть послушной. Она предполагала, что Синдер больше не сможет попасть в эти комнаты, и хотя ошейник был тесноват... она справилась. Она протиснулась глубже, пробиваясь вверх по крошечной шаткой лестнице на крышу. Это было одно из мест, куда ходили только подрядчики, которых нанимала мадам. Она забралась выше, ее мысли были заняты охотниками, их свободой... тем, как они счастливы. То, как высокая смотрела на более низкую. В этом было что-то такое, от чего у Синдер защемило сердце. Она ненавидела это чувство, ненавидела то, что она не была... полной. Ее маленькие кулачки стучали по стенам, ударяя по твердому дереву, и она чувствовала, как ужасные слезы медленно падают из ее глаз на лицо. Теплая жидкость имела вкус соленого предательства, когда она свернулась калачиком в темноте и зарыдала. Она чувствовала, как ее тело сотрясается и вздыхает, и искра ненавистной ревности прожгла ее насквозь. Ужасное чувство превратилось в желание, одно единственное пропитанное слезами желание, чтобы она могла летать в небесах, как они, чтобы она могла выйти в сам мир, в этот богатый космос. Чтобы на нее смотрели, как на охотников, с благоговением перед силой, которой она обладает. Чтобы на нее смотрели так, как на кого-то выше, так отстраненно, так... свободно... как на тех женщин в холле. Она фыркнула, протирая глаза в темноте, и отчаянно пожелала, чтобы хоть раз Братья-Боги услышали ее. Чтобы они прислушались к ней и исполнили это простое желание. Почему она не может быть свободной, как те двое? Время шло, и Синдер снова вытирала глаза, наконец, обессиленно легла, когда последние слезы впитались в покрытую опилками лестничную площадку. Она никого не слышала, и это означало... может быть, ее "сестры" просто слишком заняты предстоящим событием. Синдер не знала, что это такое, просто... последствия всегда были одинаковыми. Мадам развлекалась и пила всю ночь напролет, а потом врывалась, когда Синдер убиралась, и, пьяная в стельку, била ее током за все мыслимые проступки. Она сморщила нос, сделав маленький жест неповиновения, тщательно скрываемый. Она ненавидела праздничные вечера. Это всегда означало больше работы, больше стресса, больше боли, когда она не успевала за Айрис и Клов, танцующими по кухне и наводящими беспорядок, который она не могла убрать достаточно быстро. "Синдер, это должно быть сделано!" "Синдер, ты забыла про стирку?" "Синдер, а как же еда для гостей!" "Синдер!" "Синдер!" "Синдер!" Мадам и ее пульт управления. Мадам и ее хлыст. Мадам и ее открытая ладонь. Мадам и красные отметины, вырезанные на щеках и запястьях Синдер. Перекличка голосов вытряхнула Синдер из угла и с места, когда маленькая дверь на лестницу рывком распахнулась, и каштановая голова Клов насмешливо окликнула ее. "Сииииннндддеррр..." Она хихикнула, эти зеленые глаза были полны только злобного и садистского удовольствия, когда она увидела, как меньшая девочка поднялась по лестнице, встав во весь рост, двигаясь за Синдер, а затем отозвалась. "О, мама! Она снова в стенах!" Этот певучий тон, лицо мучительницы, искаженное, как у строптивой, ее искусно наложенный макияж и красивая внешность, как никакая другая ложная характеристика, а затем... затем началась боль. Синдер почувствовала, как каждый мускул ее тела напрягся и отказался двигаться, пока все они не зашевелились одновременно, и вскоре началась агония. Каждый волосок ее тела дергался, спазмировался и растягивался, плевки летели с пересохших губ, янтарные глаза расширились в черепе, и казалось, что глаза вот-вот вырвутся из костей. Даже попытаться пошевелиться было совершенно невозможно, и это только усугубляло агонию. Синдер даже не слышала смеха, ее тело дергалось, изгибалось и расползалось по покрытому опилками полу. Она почти уверена, что чувствует во рту вкус дерева и крови - она прикусила язык в конвульсиях? Она не уверена, все, что она знает, это агония, сжигающая ее сущность. Она почти уверена, что видит Клов, но осколки нефрита, которые, как уверена Синдер, являются ее глазами, не полны ни малейшего желания помочь. Они полны садистского удовольствия. Синдер больше не может думать, и когда ее глаза закатываются обратно в голову, а темнота наступает на нее, маленькая, предательская часть ее шепчет, что если бы она была просто охотницей, если бы она была сильной и могущественной... они бы никогда не смогли так с ней обращаться. Если бы она могла держать в страхе и благоговении целое лобби дворян, никто и никогда не смог бы причинить ей боль. Синдер не помнит, как ее оттащили от стены, и не помнит, как очнулась, лишь на краткий миг в ее обескураженном взгляде снова появилась боль, острая, колющая... нога Клоув на каблуке. "Проснись, крыса сточная. У тебя есть работа". Пошатываясь, Синдер поднялась на ноги, чувство мгновенной тошноты пронзило ее до глубины души, удары мадам причиняли боль, сильную боль. Когда она попыталась пошевелиться, они стали еще сильнее, болезненные вторичные разряды пробежали по ее мышцам, полное изнеможение охватило ее. Ее полузакрытые, едва сознающие глаза функционировали лишь наполовину, когда Синдер пыталась двигаться вперед. Насмешливый, носовой голос Клоува подсказывал ей, что делать. "Мадам хочет, чтобы Айрис почистила световые люки, но она занята подготовкой к колледжу. Я знаю, что ты не понимаешь, насколько это важно. Но ты должна выполнять ее работу, развлекайся~!" Насмешливый, певучий тон сопровождал скручивающий страх в нутрии Синдер. Стеклянный единорог" был великолепным заведением, а в вестибюле доминировал действительно огромный куполообразный световой люк, который не только пропускал огромное количество атлезийского солнечного света. Но и открывал великолепный вид на открытое небо. Свет обычно чистила группа подрядчиков, некоторые из них, используя эзотерические движения, грацию, а в одном случае и пернатые крылья, парили по стеклу, как танцоры. Синдер нравилось наблюдать за ними, радость, которую они получали от своей работы, и их улыбки не переставали делать ее немного счастливее. Наблюдать за их работой было как-то особенно приятно, а иногда они даже оставляли ей маленькие подарки или приносили угощения, когда она мыла главный этаж. Синдер не знала, зачем они это делали, но от этих лакомств, от этих маленьких кусочков еды ей становилось теплее, и дыра в груди становилась чуть легче. Но эти световые люки наводили ужас, когда вы смотрели на вестибюль, расположенный на 90 футов ниже. Подрядчики всегда предупреждали ее и всех остальных, что световые люки опасны. Что они никогда не должны подходить или стоять на стекле, что это рискованное место, для которого только они были обучены. Синдер никогда не сомневалась в этом, она знала, насколько хрупкой может быть стеклянная посуда мадам, как даже те чистильщики работают быстро и слаженно, сводя к минимуму время, которое они могут провести там, наверху. "Световые люки...?" Голос у нее дрожащий, тоненький, и она ненавидит это. Еще больше она ненавидит, когда слышит удаляющиеся шаги Клов, которые, став тише, поворачивают и щелкают прямо к ней. Она ненавидит то, как теснит ее грудь, как она чувствует слабость. "Да. Световые люки. Давай." Пинок причиняет боль и отбрасывает ее в сторону, но страх, парализующий, всепоглощающий страх остается в ее груди. Она знает, что, оставаясь на месте, Клов только поощрит ее причинить еще больше боли, но она не может двигаться. Она не может заставить себя встать, заставить себя двигаться, сделать что-нибудь, что заставит Клоув уйти, но она слаба. Через некоторое время Клов устает пинать ее и уходит, а Синдер тяжело кашляет, с трудом поднимаясь на ноги. Ее мышцы больше не дрожат и не спазмируются, и она экспериментально сгибает руку и ногу, чтобы убедиться в этом. Она вся в синяках и ссадинах, и чувствует, как ужасно натирает ошейник на ее шее. Ей больно, и ее бок кажется ледяным в морозильной камере мадам. Но она снова может передвигаться самостоятельно. Она может уйти туда, где ее не увидят другие. Она уходит на крышу, прячась и отрицая, что любое наказание будет только хуже. Мадам бьет плохо, но Aйрис нравится бить ее маленькими кусочками металла в руке. Ее кулаки оставляют глубокие следы в местах ударов, но эти же кусочки металла легко спрятать в платье или сумке. Дверь на крышу открывается, и в лицо Синдер ударяет поток холодного воздуха, и девушка чувствует, что ее зубы почти стучат, а дыхание одурманивает воздух позднего вечера, когда она пробирается к краю крыши. Ей придется заняться мансардными окнами, но мадам не будет ждать ее возвращения в дом до рассвета, когда ее обязанности на кухне потребуют ее присутствия. А пока у нее есть время, время прийти в себя, время посмотреть на последние умирающие лучи солнца и время понаблюдать за тем, как великая охотница, которую она видела раньше, выпрыгивает из окна третьего этажа и в середине прыжка превращается в большую черную птицу. Синдер приходится потереть глаза, чтобы убедить себя, что она не спит. Но нет, прекрасное создание расправляет крылья и парит высоко над городом. Неужели это ее облик? Синдер слышала об этих мистических способностях, которые часто обнаруживаются только в момент опасности. Когда она была девочкой, Синдер мечтала обладать силой, подобной тем полузабытым сказкам на ночь, которые когда-то читали ей голоса из ее воспоминаний. В те времена, когда ее постель была теплой, а заботы сводились лишь к тому, что принесет ей следующий день. "Она прекрасна, не так ли?". Голос так потряс ее, что она чуть не упала, но руки, сильные руки, обхватили ее живот и оттащили от края крыши. Голос теплый, дружелюбный и высокопарный. Синдер поворачивается, чувствуя, как напрягается ее позвоночник, когда ее оранжевые глаза встречаются с серебристыми лужами другой охотницы. Невысокая женщина с огромной дубиной. Она пристально смотрит в глаза Синдер, так близко, что девушка чувствует ее быстро остывающее дыхание, мягко касающееся ее лица. "Как тебя зовут?" Вопрос застает ее врасплох, и Синдер не осознает, что задерживает дыхание, пока не выпустит его на одном дыхании. Ее голос, тонкий, слабый и дрожащий, появляется мгновение спустя. "Синдер..." Она запинается, ненавидя запинку в своем голосе, даже когда ее тело отказывается двигаться прочь, что-то есть в этой женщине. Что-то в этих серебряных глазах, что заставляет Синдер чувствовать себя способной на огромную опасность. Это не та мадам, которая внушает ужас угрозой наказания. Это та, кто обладает огромной способностью к насилию, и само ее существо воспевает это. Каждый вздох размерен, каждое выражение ее лица продумано. И все же она закрывает глаза и ровно улыбается, наклоняя голову набок, отвечая Синдер легким, красивым тоном. "Приятно познакомиться с тобой, Синдер, меня зовут Саммер~! Саммер Роуз". Она снова открывает их, и Синдер снова оказывается в ловушке перед ней, она не может двигаться, не может даже думать, пока Саммер не делает шаг назад, и между ними внезапно появляется пространство, стоящая во весь рост, смотрит на маленькую девочку и двигает головой в сторону. "Ты в порядке, Синдер?" Ее руки наклоняют голову Синдер вверх, и все усилия Синдер избежать ее взгляда, избежать этих глаз, в которых столько опыта и столько насилия, мгновенно терпят неудачу. Синдер мужественно пытается не тереть шею, невероятно старается стоять прямо, не показывать, что ей больно. Она знает, что произойдет, если она это сделает: мадам узнает, и ее снова заставят подчиниться. Эта женщина добра, она красива, но Синдер знает, что взять ее невозможно. Эта женщина - охотница, и ей не нужна маленькая Синдер, ей не нужна спутница. Что-то должно было выдать ее. Синдер пытается отвести взгляд и не может пошевелиться, когда пальцы Саммер осторожно касаются ошейника. Она вырывается, опускается на колени и прижимает руки к ушам. Ее тело содрогается, вспоминая, что случилось, когда она в последний раз пыталась снять ошейник, вспоминая боль и наказание, которое мадам назначила за такой проступок. "Синдер. Кто сделал это с тобой? Это..." "Не надо. Пожалуйста." Синдер снова шокирует себя, шокирует своей силой в голосе, когда она говорит. Она удивлена, что слышит это, удивлена, что ее голос не дрожит. Она снова отшатывается, услышав тихий звук, и открывает полузакрытые глаза, чтобы увидеть глаза Саммер Роуз, которые снова смотрят в ее глаза. Но они большие, и в них вода. Синдер не любит, когда другие плачут, всегда ожидая боли за такой грех, и все же, когда эта женщина осторожно закрывает глаза, с ее лица капает несколько слезинок. Синдер пытается отодвинуть ноги, пока женщина не заговорила снова, и на этот раз ее голос стал как-то мягче. Ее голос такой теплый, такой добрый и такой ясный, что Синдер застывает, как олень в свете фар. "Синдер, все в порядке, я не буду больше задавать вопросов. Но если ты согласна, я бы хотела рассказать тебе одну историю". Синдер должна сказать "нет", она должна вежливо отказать этой теплой охотнице и отвернуться в сторону отеля. Она не должна разговаривать с незнакомцами, не должна разговаривать с этой женщиной, от которой пахнет клубникой, сладостью и всей добротой мира. Она должна сказать "нет", но не делает этого. Она кивает головой, и Саммер Роуз похлопывает по крыше рядом с ней. Синдер садится и смотрит на женщину, ожидая, когда она заговорит. "Ты знаешь, что я Охотница, и, судя по тому, как ты замерла, когда я начала с тобой говорить, ты меня боишься. Это вполне справедливо, но знаешь ли ты, кто еще меня боится?" Синдер слегка покачала головой, совсем слегка, но это было так. Саммер рассмеялась, впервые в жизни услышав такой звук, и это был богатый, бурлящий смех, который свободно лился с губ рыжеволосой. Синдер никогда в жизни не слышала такого звука, смех этой женщины был свободным, он был отдан миру, не в награду за что-то сделанное, а просто потому, что она сама так решила. Мадам осквернила мир своим смехом по двум причинам. Первая - это то, что она причиняла боль Синдер, и ей это очень нравилось, а вторая - это ужасный фальшивый смех, который она изображала для гостей, которых развлекала в салонах и центральных комнатах отеля. Саммер смеялась не потому, что причиняла кому-то боль, она смеялась, потому что вспоминала что-то, потому что она была здесь, в настоящем и... живая. Глаза Синдер затенены, когда она смотрит вниз, и Саммер продолжает через мгновение. "Ворона, птица, женщина, которую ты видела прыгающей в воздух и летающей, она боится меня". Синдер ошеломлена, да, она боится Саммер, но она боится всех Охотников и большинства взрослых! Охотников нетрудно бояться. Они почти бессмертные полубоги, способные на такое насилие, по сравнению с которым даже часто демонстрируемая военная мощь Атласа кажется слабой. Синдер знает, что, несмотря на все их позы, все их причудливые доспехи и еще более причудливое оружие, они вступают в бой первыми; именно Охотники входят первыми и выходят последними. Где-то внутри она признает, что боготворит их, но это трудно не признать. Все и вся вокруг нее делают то же самое. От дворян, восторгающихся последними подвигами, до газет, сообщающих о победах. "Ты слышала это, Синдер?" С некоторым трепетом Синдер осознает, что потеряла представление о том, кто сидит рядом с ней. Ей кажется, что совершенно несправедливо судить ее слишком строго, потому что номинально она никогда не была бы такой открытой, такой незащищенной... такой уязвимой перед другим человеком. Особенно перед взрослым человеком, и все же с Саммер так легко просто отпустить ситуацию и сосредоточиться на ее словах. "Я повторюсь, Рейвен боится меня с тех пор, как она вызвала меня на бой, и я надрала ей задницу". Это шокирует Синдер, потому что Рейвен, пунцовая женщина, выше, сильнее и физически крупнее Саммер. Должно быть, ее лицо говорит об этом, потому что Саммер снова смеется над этим чудесным звуком, прежде чем сказать. "Это правда!" Она делает небольшую паузу, прежде чем продолжить. "Рейвен - прекрасный партнер и очень хороший друг, но она может быть самой упрямой идиоткой, которую я когда-либо встречала. И до того, как мы стали друзьями, она была настоящей поклонницей использования грубой силы и чистой интенсивности для преодоления любых трудностей, которые возникали на ее пути. Очень похоже на вашу мадам, я подозреваю". Синдер замирает, ее рука отходит от горла, взгляд Саммер стал менее веселым, чем мгновение назад. Синдер ясно осознает, что эта женщина снова увидела ее попытки скрыть это. Небольшая вспышка гнева пронеслась по ее телу, ее маленькие кулачки крепко сжались, когда она прокляла госпожу за то, что та сделала следы столь очевидными, столь явными для всех. Неужели она показывает, что состояние Синдер никогда не изменится? "И все же..." Синдер снова смотрит в эти серебряные глаза, и на этот раз она обнаруживает, что способна думать, способна говорить. Но она не делает ни того, ни другого, пока Саммер продолжает говорить. "Что-то подсказывает мне, что у нее есть запасные варианты на случай, если ты попытаешься уйти, нетакли?" Саммер обращается к небу, ее глаза удерживают взгляд Синдер, а в ее голосе звучит сбивчивая смесь эмоций, надетых на рукав. Для ушей Синдер это звучит так, как будто она одновременно раскаивается и злится, и этот гнев пугает ее. Тем не менее, для Синдер становится большой неожиданностью, когда она говорит тихо, подтверждая мысли Саммер. "Да". Она не знает, что такое "непредвиденные обстоятельства", но предполагает, исходя из контекста слов Саммер, что это означает методы выслеживания Синдер и наказания ее, если она попытается уйти. Синдер не нужно рассказывать ей о трех предыдущих попытках, о днях, проведенных в дрожи на улицах, о днях голода, пока Айрис не нашла ее скрюченной в переулке и не притащила за волосы обратно в "Стеклянный единорог". Ей не нужно рассказывать Саммер ничего из этого, и у нее есть смутное чувство, что женщина, кажется, все равно знает и понимает без слов. "Тогда позволь мне провести небольшое исследование, хорошо? Мне кажется, у меня есть идея насчет того, что может тебе помочь". Синдер кивает головой, крошечный проблеск чего-то похожего на надежду в ее сердцевине разбился о неизбежность. Саммер не спасет ее, она знает, и надеяться на другой исход бессмысленно. Но когда ее лицо опускается, Саммер снова заговаривает, возвращаясь к своей прежней теме. "Рейвен пыталась запугать меня, она считала себя лучше всех и готова была раздавить любого на своем пути, если бы чувствовала, что он ей мешает". Саммер снова улыбается, но на этот раз не Синдер; вместо этого Саммер смотрит вдаль, окидывая взглядом сам Атлас. Она что-то вспоминает, воспоминание о прошлом, которое она делила с Рейвен. Синдер внутренне задается вопросом, каково это - иметь такие воспоминания, воспоминания, которые она могла бы видеть ясно, а не полузабытые формы и маленькие, страстные кусочки. "Если быть справедливой к ней, она была, вероятно, одной из самых сильных учениц в нашем году, и у нее была репутация грязной драчуньи. Но мне не нужно было ничего из этого, чтобы победить ее, она пыталась применить ко мне силу. Она пыталась одолеть меня грубой силой, и... ничего не вышло". Саммер снова смеется, настоящим смехом живота, ее тело дрожит в холодном воздухе, пока Синдер слушает. Она так увлеклась, что больше не чувствует холода, по крайней мере, пока Саммер не притянет девочку к себе и не укутает Синдер своим плащом. "Клубника. Она пахнет клубникой". Это единственная мысль, которая приходит в голову Синдер, когда она прижимается к боку старшей женщины. Она... теплая. Тепло так, что в груди Синдер становится тесно, она чувствует себя... полной. "Но, как я уже сказала, Рейвен немного туповата, поэтому она не могла поверить, что крошечная Саммер Роуз способна противостоять ей! Поэтому она попыталась толкнуть меня, а я толкнула в ответ. Рэйвен не ожидала этого, она не ожидала, что я использую силу, чтобы противостоять ей, она видела во мне только слабость. Поэтому для нее было невозможно, что я могу быть сильной. Саммер - теплая, любящая и добрая. У Синдер нет сомнений в том, что она искренняя. Она уже видела фальшивую доброту и от Айрис, и от Клоув, и даже Мадам способна разыграть себя, когда захочет. Но по какой-то причине Синдер считает, что Саммер Роуз действительно не способна скрывать свои эмоции. "Я победила ее там, просто не позволив ей обойти меня, а потом она вела себя со мной как загнанный в угол зверь, избегала меня, пыталась спрятаться, как большая испуганная кошка. Мне и ее брату, нашему товарищу по команде Кроу, пришлось не дать ей уйти". Она сделала паузу, и Синдер почувствовала, что слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла остановить себя. "А что было дальше?" Синдер зажала рот ладонями, искренне потрясенная тем, что говорила с чем-то вроде рвения в тоне. Разве она не должна была ничего не показывать? Разве она не должна была умолять эту женщину? "Ха, вот она, нетерпеливая девушка, которая хочет услышать больше, так что... мне продолжать, Синдер?". Синдер ярко краснеет, ее щеки пылают, а кровь приливает к голове. Она робко кивает головой, и... на этот раз она понимает, что ее не накажут за то, что она действительно хочет сказать. Она хочет услышать продолжение истории, она хочет увидеть, что произошло, она хочет знать, что Рейвен делала дальше. "Рейвен пыталась драться, и сначала она разобралась со своим братом, выбросив его из окна 4-го этажа одним ударом. Она разбила стекла во всех 4 окнах рядом с тем, из которого выбросила его!". Саммер делает паузу, втягивая воздух, ее оживление настолько явное, настолько непосредственное, что она потеряла себя в рассказе. "Тогда осталась только я, маленькая Саммер Роуз, против ярости Рейвен Бранвен. Она ударила меня, и что-то просто... сломалось во мне". Саммер улыбается, вытирая слезинку с глаза, она смеется так сильно, что плачет, и Синдер понимает, что никогда не видела, чтобы кто-то делал это раньше, бессознательно она протягивает руку и прижимает холодную ладонь к щеке другой женщины, как будто она может поймать эту слезинку в свои руки и держать ее вечно. "О... все в порядке, Синдер, я не очень грущу, просто... вспоминаю". Синдер не знает, почему это единственное предложение заставляет ее чувствовать себя лучше, но это так, и она не уверена почему, маленькое пламя расправляет свои крылья в ее груди. Она чувствует тепло, и это простое движение ошеломляет ее. "В тот момент я должна была быть позади нее, и мое подобие активировалось в первый раз, я помню порыв, и я появилась позади нее с десятками белых лепестков, кружащихся вокруг меня. Когда я ударила ее сзади, я думаю, она никогда не ожидала, что я так ударю ее. Выражение шока на ее лице навсегда останется в моей памяти. Саммер уходит, глядя вдаль, и Синдер обнаруживает, что осторожно потягивает рукав блузки женщины, ее голос... простецкий и нежный. "Что... случилось после этого?" Саммер испуганно поднимает глаза и улыбается маленькой Синдер, нежно поглаживая ее по голове. Синдкр не знает почему, но ей нравится эта простая вещь, ей нравится чувствовать, как это делает другая женщина. "Ее побили, и она узнала, что меня сделали лидером не просто так, она научилась быть такой хитрой, какой я только могу быть, и... она приняла этот урок близко к сердцу. Теперь она сражается разумом, а не мускулами, и... ради тебя, Синдер". Синдер смотрит на охотницу на эту женщину, которая такая теплая, такая красивая и такая ясная. "Сражайся умно, возможно, ты еще не выберешься. Но ты выберешься, и ты научишь мадам и ее ужасных дочерей, что ты лучше, чем они. Так что выбирай свои бои тщательно, изучи танцевальные движения своих противников, а затем, когда они будут слабы и не смогут тебе противостоять..." Саммер на мгновение делает паузу, сверкнув улыбкой, такой же хитрой и садистской, как хищники джунглей в книгах Синдер. Синдер чувствует, как по ней пробегает дрожь, но она не направлена на нее или против нее, она призвана успокоить ее, и по какой-то странной причине так и происходит. "Ты вцепишься им в глотки". Саммер улыбается и поднимается на ноги, подтягивая за собой Синдер, затем снова говорит тихо. "Я проведу небольшое исследование, и завтра, если хочешь, я расскажу тебе другую историю". Синдер кивает, ее голос снова срывается, когда охотница отворачивается от нее. Она смотрит, как Саммер встает, как плавно переходит из сидячего положения в стоячее, без скрипа и медлительности, которые она привыкла видеть у взрослых. Мадам не выглядит на свой возраст, но она медленно поднимается, и этот факт не раз спасал Синдер от ее гнева. В данном случае она не сомневается, что если бы попыталась убежать от Саммер, та без труда поймала бы ее. Но Саммер встала и оставила ее одну на крыше. Эта крыша, поняла Синдер, была намного, намного холоднее без другой женщины. Она повернулась туда, куда ушла Саммер, почти окликнула ее, но не обнаружила ничего, кроме клубящегося облака белых лепестков, кружащихся вокруг нее. Глаза Синдер расширились... должно быть, ето было подобие женщины... и это было прекрасно. Она задавалась вопросом, будет ли ее когда-нибудь так же красиво, прежде чем она поплелась обратно к двери, уже слабые прикосновения холода к ее голым предплечьям прекрасно сообщали о неминуемой угрозе снегопада. Когда Синдер вошла в дом и дверь почти бесшумно закрылась за ней, она вспомнила, что Саммер говорила ей о том, что нужно сражаться умно, а не честно. Она должна была тщательно обдумывать своих противников. Так она и поступила. Сразу же Синдер исключила Мадам, у нее не только есть пульт дистанционного управления ошейником Синдер, она спит со шнурами вокруг своей двери, чтобы отметить, если кто-то вмешается. Путь Синдер ведет ее на кухню, где она начинает свою работу на ночь, Клов и Айрис давно ушли, у обеих "есть другие дела", кроме помощи младшей девочке. Она полагает, что должна сердиться на это, но не может, особенно потому, что вокруг теперь тишина. В тишине она может ясно мыслить, даже когда ее работа по дому сливается с монотонным фоном, она может думать, обдумывать и оценивать планы. Нападать на Клоув или Айрис напрямую было невозможно. Обе были не только выше и сильнее ее, но у Айрис были начальные навыки охотника, а Клов носила каблуки, которые причиняли боль. Кроме того, она была выше Синдер настолько, что имела реальное преимущество в росте, как и ее старшая сестра. Клоув не могла драться так же, как она. Охотничья подготовка Айрис, хоть и запоздалая, была откровенно бесполезной по сравнению с двумя, нет, одним полноценным Охотником, которого она могла условно назвать "на ее стороне". Если Саммер действительно была на ее стороне... Синдер покачала головой, сосредоточившись на мытье полов, но мысли ее блуждали, сначала о Клоув, потом об Айрис, потом о мадам, и она почувствовала, что начинает злиться. Вспышки эмоций случались с ней часто, но... никогда так. Он кипел, бушевал, почти разлагал, и в глубине души какая-то ее часть чувствовала, как что-то сдвигается в ее сердцевине. Затем ее мир взорвался болью и запахом горящей плоти, а глаза застилала белая пелена. К тому времени, когда Синдер снова смогла видеть, прилив жара угас, и она в полном шоке оглядела свое окружение. Облако рассеивающегося пара, розовые руки, ладони и лицо, болезненное покалывание и жжение на коже. Посмотрев на свои руки, она увидела, что они на мгновение окрасились в оранжевый цвет, и почувствовала, как щетка под ней затрещала и зашелестела, а потом резко вспыхнула оранжевым и рассыпалась в прах в ее голых руках. Синдер приподняла бровь, и на розовой, слегка обожженной коже она снова почувствовала прилив сил. Это необъяснимое чувство, пронизывающее каждую ее частичку, было похоже на прилив сил, на сильную зависимость. Она видела и чувствовала пепел в своих руках, это гладкое, бархатистое чувство пронеслось через нее. Синдер не знает об опасности разблокированного подобия без ауры. У нее никогда не было опыта общения с подобиями, только рассказы о них в книгах, которые она крадет, когда Клов их выбрасывает. Но... если она могла уничтожить... что еще она могла сделать? Работа по дому была сделана в рекордные сроки, и Синдер обнаружила, что сидит ранним утром, уставившись на пыльный пол своей комнаты. Ее глаза сузились, и она снова сосредоточилась. Желание получить резерв было целью, но что она сможет с ним сделать, она не была уверена. Синдер смотрела внутрь себя, заставляя пол под своими руками делать то же, что и кисть, заставляя его нагреваться, плавиться и рассыпаться. Она была гораздо менее воодушевлена, когда спустя добрых 30 минут ей не удалось высечь ни одной искры из рук или на землю. Почему она не работает? Разочарование вскипело в ней, она захлопала в ладоши, выбрасывая их и даже негромко ругаясь. "Работай! Гори! ДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ!" Вот! Она почувствовала это, всего лишь на секунду, всего лишь на мимолетное мгновение, на выдохе этого почти крика, она снова ощутила эту силу. Она переключила свое внимание внутрь, заставляя свои мысли оставаться на этой крошечной частичке, как на двери, которую только что открыли, она оставалась просто вне досягаемости. Едва-едва, но она не могла открыть дверь... или могла? Синдер села на корточки, задумалась, но теперь уже спокойно и более собранно. Она вспомнила те моменты, когда ее облик был активирован, те чувства и эмоции, которые пронеслись через нее, и тут же все поняла. Сильные эмоции. Первая - гнев, ярость и ненависть к мадам и ее ужасным детям. Вторая - досада на то, что ее внешность не работает так, как нужно. Она откинулась назад и тихонько захихикала, ее губы разошлись в такой широкой улыбке, что они потрескались, и по лицу потекла кровь. Но даже если ей было больно, ей было все равно, потому что Синдер знала одно и только одно. Она обладала силой. Даже Aйрис еще не обнаружила ее появление, а Синдер обнаружила! В этот маленький миг радости она почувствовала дверь, мягкий ток, текущий от нее, и тепло, проникающее сквозь пальцы. На этот раз она положила правую руку в песок и пыль на полу, а левой обхватила ее, сосредоточившись. Первое ощущение, что что-то не так, пришло быстро: она резко отдернула левую руку от правой, и жгучая боль пронзила запястья. Она сопротивлялась желанию закричать и в тот же миг выгнала боль из себя, прочь, в ту форму, от которой часто представляла себя свободной в своих снах. Она почувствовала, что она больше не отягощает ее шею, что зубцы вдавливаются в ее кожу, как шипы, выпущенные из той же плоти. Она почувствовала, как тепло покидает ее руку в засасывающем порыве, и почувствовала, как что-то булькает под кончиками пальцев, когда она отдернула обе руки от резкого повышения температуры. Мгновение спустя мягкий звон стекла - что-то упало на мягкий грязный пол ее комнаты - привлек ее внимание к тому месту, куда она положила руку. Посмотрев вниз, Синдер почувствовала, как ее потрескавшиеся, слегка окровавленные губы искривились в ухмылке. Там, на полу, лежало разбитое ожерелье, похожее на ее собственное, но сделанное из прозрачного, еще застывающего стекла сумрачно-серого цвета. Синдер почувствовала, как маленькая, крошечная часть ее самой зажмурилась от удовлетворения, когда голос Саммер роуз снова зазвучал в ее голове. "Нападай на горло, если они не могут сопротивляться". __________________________________ Примечания: A/N Глава выходит немного раньше, надеюсь, вам всем понравится наш первый взгляд глазами одного из наших главных героев! Следующая глава: 19 июня