Эскапизм

      Альбедо чувствует, что что-то явно не так.        В его груди — в самой глубине лёгких — разрастается нечто, мешающее проводить эксперименты, нормально функционировать, здраво думать и просто напросто жить. Это бесит, ужасно раздражает и вынуждает выбиваться из прежнего ритма жизни — Альбедо такое не любит. Альбедо привык к тому, что все должно придерживаться строго плана. Он застревает на перепутье множества дорог, задумчиво разглядывая каждую.        Удивительно, но самой привлекательной кажется та, что следует за указательным знаком «Смерть», и это его пугает.       Альбедо слышит шум торопливых шагов и, когда взгляд цепляется за ее образ, лазы сесилии беспощадно душат. Их лепестки отвратительно липнут к гортани, служат извечным напоминаем об его недуге.       В то время, как он видит, что её прекрасно сверкающий взгляд обращен далеко не к нему, во рту чувствуется противный вкус желчи в перемешку с соленой кровью. Он сплевывает этот сгусток и жалеет, что от этих жгучих чувств нельзя избавиться так же — выплюнуть подальше, забыть раз и навсегда.        Альбедо не может отрицать, что его любовь к ней причиняет чрезмерную боль. Но разве так ощущается это прекрасное чувство, описанное во многих художественных произведениях? Почему вместо воодушевленного чувства бабочек в животе алхимик ощущает разрывающее тело жжение, которое ничем не убрать? Так быть не должно, рассуждает он, пока лепестки занимают почти всю площадь его легких, разрастаясь выше и глубже.       Лекарства, с трудом созданные им же, уже не помогают.        — Вы выглядите неважно в последнее время, мистер Альбедо, — говорит Сахароза, чуть наклоняя голову. Парень лишь улыбается, говоря, что он просто переутомился.        Не врет. Он действительно устал.       Устал держать всё внутри. 

      — Альбедо, — один лишь звук из ее уст порождает в нем целый сад, который тут же гниет, — Сахароза обмолвилась, что ты заработался. Не хочешь погулять по Хребту?        Очень хочет. До безумия. Переплести с ней пальцы, обнять так, чтобы почувствовать запах ее волос, которые наверняка пахнут свежими яблоками, сжать посильнее и прислониться к ее теплой щеке своей: холодной и слегка суховатой из-за ледяного ветра, который хозяйствует на Хребте.        — Благодарю за приглашение, — Альбедо делает паузу, собираясь с мыслями. — У меня еще много работы, извини.        — Может, я помогу чем-то?        «Просто уходи», — думает он, сжимая склянку сильнее.        Принц Мела знает, что она влюблена в другого: сама об этом не раз говорила.       О, как же до отвращения красиво светились ее глаза в тот момент. Словно миллионы звезд решили в один момент взорваться и передать свое последнее сияние. Она была великолепна.       Убийственно прекрасна.        — Принеси, пожалуйста, синюю баночку на верхней полке, — тише добавляет Альбедо, даже не оборачиваясь к ней.       Ничего ведь страшного, если она побудет здесь еще немного?        — Держи.        Он старается, чтобы их руки не соприкасались — это слишком болезненно, чувствовать ее тепло, которое она по итогу дарит не ему. Девушка улыбается мягко, а сердце Альбедо протяжно ноет, неприятно колет до неожиданного свистящего вздоха.        — Ты всё-таки не в порядке, — взволнованно говорит она, когда Альбедо сгибается пополам, закашливаясь в приступе. — Ты лечишься? Скажи мне.       Парень кивает и отходит подальше, поворачиваясь к ней спиной. Не нужно знать ей об этой проблеме: она начнет переживать, винить себя и искать лекарство. Весь Тейват перевернет с ног на голову, чтобы найти решение в этой трудной ситуации.       Альбедо не хочет чувствовать к себе ни жалости, ни утешения.       Ему нужно не лекарство. Ему нужна ее любовь.       — Просто простуда, — спокойно отвечает он. Тон его голоса приказывает больше ничего не спрашивать.       Так она и поступает.       Дни проходят медленно и мучительно. Однако с каждым часом — нет, с каждой минутой — становится только тяжелее. Альбедо скрывается где-то в глубинах Хребта для своих экспериментов, редко выходит в город и возвращается только по крайней необходимости. Делает все возможное, чтобы пресечь на корню даже малейший шанс увидеться с ней.       Она ищет его. Отчаянно. Беспомощно исследует каждый уголок Хребта, заглядывая даже в самые тайные места, не тронутые до этого человеком.       Девушка знает, что он избегает ее намеренно. Даже знает о причинах его странного поведения: открытые записи в потрепанном дневнике Альбедо сами попадаются ей на глаза однажды, и она замирает с чувством страха, который проходится по ее телу.       И почему ее сердце не заметило этого раньше? Почему было так слепо?       Ей тошно от мысли, что ее равнодушие послужило смертельным катализатором к его саморазрушению.       Ей стыдно, потому что она смотрела все это время в другую сторону, когда его взгляд искал только ее среди всех остальных.       Чем выше она поднимается, утопая в хрустящем снегу, тем холоднее становится: и телу, и душе. Девушка обнимает себя же в жалкой попытке согреться, но только дрожит сильнее, прикрывая глаза из-за бушующей метели. Впереди белая и непроглядная стена. Она идет дальше, основываясь только на внутренних ощущениях.       Никаких подсказок. Ни следов, ни намеков на его недавнее присутствие.       Словно исчез.       Словно все спланировал до мельчайших деталей, как он любит.       Она поднимает взгляд и внимательно смотрит на самую высокую точку Драконьего Хребта: пытается разглядеть хоть что-то, но безуспешно. Отчаянная надежда все еще горит внутри маленьким пламенем, и она до безумия хочет, чтобы это было не ложным чувством.       «Пожалуйста, дождись меня», — тихая мольба повторяется в ее голове постоянно.