Нам никто не помешает

Свежий воздух довольно быстро перестал быть таковым. Ветер усилился, и на горизонте стали видны неумолимо приближающиеся тучи. Неожиданно воздух начал сгущаться, тяжелеть, на улице становилось душно. Иван подумал, что скоро будет дождь, но уходить с террасы не хотелось. Он развалился в кресле качалке, которое так любил Гилберт, и тихо поскрипывал, мерно покачиваясь на нём. На губах расцвела улыбка при мысли о пруссе, а сразу после пришла ехидная мысль о том, что Байльшмидта ждёт сюрприз. Конечно, Калининград вряд ли обрадуется ему, но то, что сюрприз будет неожиданным, Россия не сомневался. Сегодняшний день был чудесным. У Брагинского выходной, работать не надо, и он законно занимался ничегонеделанием. К тому же сегодня весь день готовит Пруссия – а нечего было так самонадеянно играть с ним в карты на желание. Теперь вот, проигравший прусс, с чем он очень долго не мог смириться, занимается кулинарией на кухне, собственно поэтому оттуда и доносятся периодически нецензурные высказывания. Русский порой диву давался матерной красноречивости Пруссии. Брагинский потянулся, хрустнув позвоночником, и расслабился, расплывшись в довольной улыбке. Вдруг из дома свистнули: – Эй, Россия! Где ты, сволочь? Байльшмидт выглянул на террасу и посмотрел на пасмурное небо. Начинало моросить. Гилберт что-то проворчал: выглядел он весьма прелестно в нежно-сиреневом фартуке с какой-то ложкой в руке. – Слышь, кушать подано. Идите жрать. – Фыркнул Пруссия, обращаясь к Ивану псевдо вежливо. Россия повернулся к нему лицом и мило улыбнулся: – А тебе идёт. – Чё?.. – Гилберт оглядел себя. Поняв, что русский толкует о фартуке, то возмущённо запыхтел и стукнул Россию ложкой по лбу. – Ай! – Тьфу, давай пиздуй отсюда, сейчас дождь начнется. – Начал подгонять его Пруссия. – Холодно же, б-р. Давай-давай. – И скрылся в доме. Россия умиленно улыбнулся, наблюдая за тем, как Байльшмидт, хоть и откровенно грубо, но заботился о нём. "Сволочь моя, ворчливая..." Гилберт стоял перед большой кастрюлей, а рядом пристроился Иван, пытаясь заглянуть в содержимое. – Вот, смотри, какой я супец забабахал. – Самодовольно оповестил Брагинского прусс. Тот подозрительно осмотрел нечто, плавающее в кастрюле, придя к выводу, что, возможно, это суп и, вероятно, он съедобный. – А ты уверен, что его можно есть? – Щас на тебе и проверим. – Фыркнул Гилберт. – Может быть, ты сперва попробуешь? – Не беси. Я не Англия, отраву не готовлю. Так что жри, что дают. И сядь уже за стол, раздражаешь. – Приказал Пруссия, и Россия поспешил принять сидячее положение. Шёл ливень. Был до того пасмурный день, что приходилось включать свет, иначе становилось очень мрачно. Где-то вдалеке гремел гром и сверкали молнии. В этот момент прозвенел звонок в дверь, и Пруссия пошёл открывать. Добравшись до входа, он посмотрел в глазок и тут же отпрянул. Увиденное повергло его в шок. – Брагинский! Шнель сюда! Россия показался в прихожей слишком быстро с подозрительно милой лыбой. – Что случилось? Кто там? – Там твоя чекнутая сестра! Иван широко улыбнулся, раскинув руки в стороны: – Сюрприз! В дверь забарабанили с силой, и Байльшмидт вздрогнул. – Какой наху...! – Слышишь ты, прусская морда, немедленно открой дверь, и тогда ты останешься жив! – Послышался женский голос за дверью сквозь преграду и звук дождя. – Брагинский, открывай сам. – Прошипел Пруссия. – Ты не рад моей сестре? – А с чего вдруг? – Почему тебе не нравятся мои родственники? – Почти расстроенно спросил Иван. – Они все на голову ебанутые. И все, как на подбор, бесят меня. – Сам открывай тогда. – Сложил руки на груди Ванька, как бы обидевшись. – Ни за что. – Беларусь всё равно зайдёт, тебе же хуже будет, если сейчас не откроешь. – Нет, ни за что. Я это чудище собственноручно впускать в дом не буду. – Ну, как хочешь. – Пожал плечами Ваня. Что-то подозрительно заскрипело за дверью. Звук был похож на лезвие, скребущее по деревянной поверхности. – Что она делает? – Открой да посмотри. – Ага, щас. Я похож на самоубийцу? Россия проигнорировал его выпад. – Тогда секса не будет на протяжении всего отпуска сестры. Байльшмидт офигел от услышанного: глаза едва не вылетели из орбит. – Опустились до шантажа сексом, товарищ Брагинский? Как же низко вы пали... Иван молча вскинул брови, показывая всем своим видом, что ему по-барабану. Пруссия тяжко вздохнул и повернулся к двери, из-за которой доносились страшные звуки. Гилберт открыл дверь резко и быстро отошёл от прохода. – Здравствуй, сестра. – Улыбнулся Иван. – Здравствуй, брат. – Загробным голосом произнесла вся промокшая Наталья, волосы которой уже спадали на лицо. Вдруг позади неё сверкнула молния. Девушка прошла в дом, стуча каблуками, пока с неё стекала вода и капала на пол, образовывая лужицы. Гилберт затих, спрятавшись за дверью. – Где эта дрянь? – Спросила Беларусь, сканируя пространство взглядом. – Он там. – Бессовестный русский показал на прусса, пытавшегося сбежать под шумок. Арловская медленно повернулась к нему. – Ах ты поганец прусский... – Прошипела девушка. – Охтыжблять. Принять Беларусь со всеми почестями и русским гостеприимством Пруссии всё же пришлось, хоть и скрипя зубами. Россия даже похвалил его. После Гилберт нашёл себе укромное место, где Беларусь не смогла его найти. И в это время Россия рассказал ей об обновлении в их весёлых отношениях. Всё прошло более-менее спокойно: Наташа не нашла его и увечий нанести не смогла. Хотя судя по тишине в доме, она и не собиралась. Будто знала обо всем заранее... Но Байльшмидта это не особо волновало. Однако счастье и покой длились недолго: мы ж не в сказке. Длилось оно ровно до того момента, пока в дверь вновь не позвонили. Поплелся встречать гостя, как ни странно, Байльшмидт. Прусс подошёл ко входу, глянул в глазок и, увидев знакомую фигуру, без задней мысли открыл дверь. Осознав, что на пороге стоит Улус, мать его, Джучи, Гилберт захлопнул дверь обратно прямо перед носом новоприбывшего. Чертов Монголия стоял у порога в его с Россией дом и скалился, как довольная псина. Пруссия, разумеется, впускать его не желал, поэтому он лихо развернулся и хотел уже уйти да поискать себе занятие, или алиби, как вдруг, будто из-под земли, появился Иван прямо перед его носом. – Кто это был? – Спросил он. Гилберт не растерялся и непринужденно ответил: – Соседи. Брагинский вздохнул: – Байльшмидт, у нас нет соседей. Единственные наши соседи живут в километре от нас. – Ну вот они и дошли. – Зачем? – За солью. – А чего ушли? – А у нас нет соли. – Как нет? – Вот так. Кончилась. – Так всё, – Россия нахмурился, сжав пальцами переносицу, – Прекрати ломать комедию. Кто приходил? – Да никто важный. – Гилберт успешно игнорировал методичный стук в дверь, однако Россия почему-то не мог или не хотел этого делать. Пруссия не понимал, почему его избранник такой гостеприимный, чёрт возьми. – Пруссия, отойди от двери. – Россия, там просто какие-то идиоты спрашивают, верим ли мы в бога, и пытаются втюхать какую-то хрень. – Пытался прусс отговорить русского от открытия двери. – Гилберт... Пруссия фыркнул и проворчал что-то под нос о неблагоразумных русских, а после с обиженным лицом отошёл от двери. Россия открыл и увидел на пороге монгола, жутко жизнерадостно улыбающегося ему. – Я так понимаю, Калининград очень рад меня видеть. – Монголия шагнул в дом. – Здарова, урус. – Хлопнул он того по плечу. – Привет. – Россия пораженно пялился на Джучи. – Ты что тут делаешь? – В гости решил наведаться. – Радостно сообщил азиат. – А мы не ждали. – Отозвался хриплый недовольный голос Пруссии. – А-а, вот ты где, Калининградушка. – Издевательски произнёс Монголия. – Отвали, морда узкоглазая. – Я, кстати, в гостях у вас задержусь. – Не обращая внимания на всё более раздражающегося Байльшмидта, сказал Улус. – Надеюсь не стесню вас. Ну вот и отлично. Джучи занёс свою сумку, благо вещей у него не так много, и всё необходимое всегда при себе: сказалась кочевая жизнь. А Россия в этот момент шокировано наблюдал заселение ещё одного нахлебника. – Погоди, насколько задержишься? – Спросил Иван. – Навсегда. – Весело отозвался Монголия, и у хозяев дома чуть челюсть не отвисла от такой "радости" в виде привалившего монгола. – Шучу. На пару-тройку дней. – На пару-тройку? – Это как в прошлый раз что ли? – Недовольно отозвался Гилберт. – Нет, в этот раз я подольше буду. – Широко улыбнулся Монголия. – Что?! Отношения Беларуси и Монголии описываются довольно просто и неинтересно. Наталья и Улус безразличны друг к другу. Внимание Джучи, как известно, здесь привлекает только Россия, впрочем Арловскую тоже. Гилберту иногда кажется, что во всём мире только Брагинский и вызывает интерес у Улуса. Словно всё остальное ему предельно ясно и совершенно безразлично. Это и напрягало Байльшмидта, потому что, как он считал, лишь прусс имеет право интересоваться Брагинским в такой степени. И эти их близкие отношения – уж слишком близкие для бывших врагов – изрядно раздражали Пруссию. Оттого-то он и не мог терпеть наглую азиатскую морду монгола. В меньшей же степени Монголии интересен был Гилберт, чему прусс был абсолютно не рад. Улус любитель поиздеваться, как морально, так и физически. И заморать свои руки кровью он не чурается. Но по удачным стечениям обстоятельств Россия не любит напрасные кровопролития, зато любит Байльшмидта. Поэтому Монголия измывается над ним только морально, глумясь в основном по поводу его политического положения. А это очень больная тема для Экс-Пруссии. – Вы так мило смотритесь вместе. Как муж с женушкой. Да, Калининград? – Непринуждённая миловидная улыбка на хитрой роже Монголии выбешивала прусса неимоверно. Гилберт воткнул вилку в тарелку с громким лязгом и гневным сверлящим взглядом, направленным на Улуса. – Чтоб ты язык себе откусил. – Прошипел Байльшмидт. Россия пнул его под столом. Беларусь мерно попивала чай, сидя тише воды ниже травы, и игнорировала всех вокруг, отзываясь лишь на реплики брата. Ей не было дела до двух петухов, постоянно рвущихся проклевать друг другу головы. – Ты жутко грубый, Калининград. – Доверительно сообщил Улус. – Нужно быть более гибким. – Усмехнулся он. – Ване не нравится прямая грубость, он любитель более мягкого отношения. Надеюсь, у тебя хорошая гибкость. – Золото хитро блеснуло в глазах Джучи. – В отношениях я имею ввиду, конечно же. – Ты... – Гилберт сжал кулаки так, что вены вздулись. На лбу и шее заиграли желваки, а щеки покрылись пунцовым румянцем. Даже Наташа не осталась равнодушна к двусмысленному высказыванию Монголии, а вот Россия остался невозмутим, что было довольно странно. Он лишь спокойно глянул на монгола и хмыкнул. И Гилберт не хотел знать значение этого хмыка. Прусс чувствовал как закипает, ему срочно нужно выместить на чем-то или ком-то свои эмоции. – Мы спим вместе, ты был прав. Байльшмидт замер. Неожиданное заявление России повергло его в замешательство, но он был рад сообщить об этом Джучи. Почему-то ему казалось это крайне важным. Монголия удивлённо приподнял бровь, взглянув на Ивана. Он чуть наклонился вперёд, начав рассматривать двух голубков перед собой. – Неужели? Россия недоуменно поднял взгляд. – Что? – Вы наконец сошлись? – Спросил Монголия, тем самым удивив уже Ивана. – Да. – Ну наконец-то. – Фыркнул он. – А то я думал вы так до смерти и проживете бок о бок, не признавшись друг другу. И у кого мозгов хватило сделать первый шаг? – Усмехнулся Улус. Пруссия уже не знал, чего хочет больше: провалится сквозь землю или закопать в ней монгола. – По-моему, это был Гилберт. – Кивнул Россия. – Но я был пьян, поэтому не могу помнить точно. – Брагинский, заткнись. Мы не обязаны делится с ним такими подробностями. – Правда? – Изогнул брови Джучи. – Я думал у него мозгов не хватит. Урус, я разочарован в тебе. – Орда, хватит. – Нахмурился Россия. Гилберт фыркнул. Эта привычка русского называть монгола старым именем никуда не делась. И, судя по закатанным глазам Арловской, не его одного это бесило. – Беларусь, ты выиграла. – Вздохнул он тяжко. – Что? – Опешил Пруссия. Ваня тоже прифигел. – Я ставил на Россию. А она считала, что первым признаешься ты. – Пояснил Монголия. – Э-эх, ну как же так? – Причитал он. – Без комментариев. – Покачала головой Наталья, на вопросительные взгляды хозяев дома. День длился бесконечно долго. Солнце после дождя словно светило ярче и жарче. Пруссия не мог успокоиться после разговора на кухне и ходил по дому взвинченный, из-за чего Россия старался не тревожить его лишний раз. Внезапно в дверь позвонили. Иван поспешил к новоприбывшему гостю. Брагинский посмотрел в глазок и удивлённо отпрянул. Гостей оказалось двое. – Гил, тут пришли! Э-э... Послышалось недовольное ворчание, и Пруссия спустился с лестницы. Он подошёл к двери, сверкая раздраженными очами. – У нас сегодня что, день открытых дверей!?? – Прокричал нервный Байльшмидт и распахнул дверь. Охреневший Гилберт застыл на пороге, широко распахнутыми глазами смотря на гостей. Россия смущённо улыбнулся и тактично подвинул Пруссию, отстраняя от входа. – Германия, Италия, рад вас видеть! Какими судьбами? Людвиг кивнул. – Мы тоже рады встрече. Гилберт нервно грыз палец, смотря в пустоту. – Как я мог забыть?... Россия тепло улыбнулся и потрепал прусса по голове. – Ну, всякое бывает, Гил. – Иван даже не ругался. Увидев и так плачевное состояние Байльшмидта, он передумал ссориться с ним. – Не-ет. Это ж надо было забыть о том, что пригласил брата в гости. – Говорил Пруссия, качаясь из стороны в сторону от ужасного потрясения. Как это он, такой великолепный, и забыл? Всё? Старческий маразм? Склероз? Пора на упокой? – И на старуху бывает проруха. – Видимо, решил добить Брагинский. – Я ещё не стар! Я молод и вообще полон сил. – Воскликнул возмущенный Байльшмидт. – Я не сомневаюсь. – Протянул Брагинский, пытаясь сдержать ухмылку. Сидели они в комнате России, в которой уже неделю как обосновался и Пруссия, оккупант хренов. И Иван всё рассматривал нервные мельтешения Гилберта, который пытался доказать, что ещё не стар, а заходящее солнце любовно облепливало последними лучами его холодный строгий профиль. Брагинский мягко улыбнулся, уже придумав, как поможет выбраться любимому из маленько кризиса среднего возраста. – Чёрт возьми, я даже забыл, что он предупреждал меня насчёт Италии! – Резко воскликнул прусс, от чего Иван вздрогнул. – Людвиг писал, можно ли приехать Феличиано. А я ответил, что всё улажу и Россия не будет против. Да как так то? – Сокрушался Байльшмидт. Брагинский наклонил голову в бок, вздыхая. Германия с Италией, конечно, были полным сюрпризом для всех, но что уж поделать. В конце концов Ваня решил, что эти двое самые безобидные в их весёленькой компании. Людвиг и Феличиано прижились быстро и беспроблемно, в общем, как по маслу. Удивительным образом Италия захватил кухню, как только увидел страшный, но всё же съедобный суп Пруссии и разваренные макароны. И сказал, что во время проживания, готовить будет он. Эх, таких гостей Россия бы каждый день в свой дом звал. И Германия порадовал: он по привычке пытался урегулировать конфликты, поэтому Монголия и Пруссия в его присутствии стали меньше ругаться. Собственно, Иван даже доволен. Ну красота ведь, не иначе. И сейчас, пока Варгас кулинарит на кухне, Людвиг составляет ему компанию, Монголия занимает его ванну, снова намывая своё добро вдоль и поперек, а Беларусь отдыхает на террасе, Россия хотел провернуть одно дельце, которое поможет Прусси вновь почувствовать себя молодым и счастливым. Ну или просто удовлетворённым. Прижавшись к Гилберту сзади, он медленно провёл по его торсу от груди вниз и как бы случайно задел ремень. Байльшмидт на секунду растерялся, но после решительно развернулся к Брагинскому лицом. – Это что? Домогательство? – Ухмыльнулся он. – Не можешь устоять перед таким Великолепным Мной? Ксе-ксе. Россия сдержался, чтобы не закатить глаза. – Просто доказываю тебе, что ты ещё молод, как Тевтонский Орден. – Усмехнулся Иван. – Врёшь и не краснеешь, Брагинский. – Сказал Байльшмидт, тут же впиваясь поцелуем в его губы. Руки обхватили чужое лицо, сминая мягкие щеки. Гилберт ласкающе присосался к нижней губе русского, оттягивая, покусывая, а после ворвался в чужой рот языком. Россия замычал под его напором, отдавая инициативу Байльшмидту. И Пруссия, не теряя времени, прижал его к столу, заставив тот противно скрипнуть. Вместе с тем раздался стук в дверь, и та тут же открылась. Беларусь вошла в комнату без разрешения и застыла, как только увидела пикантные подробности личной жизни брата. – Боже, отлипни уже от него. – Ошарашенно произнесла она, когда поняла, что прусс не собирается отрываться от своего занятия. Иван оттолкнул Гилберта, который выругался и раздражённо посмотрел на Арловскую. – Сестра... – Растерянный Ваня покраснел до кончиков ушей, потому что во время страстного поцелуя Пруссия уже полез к его ширинке. – Чё надо? – Высказал Гилберт общий смысл вопроса, повисшего в воздухе. Беларусь была изрядно изумлена, поэтому сказала: – Чёрт, забыла зачем зашла. Байльшмидт, внезапно набравшийся откуда-то смелости, ответил: – Отлично, вспомнишь, заходи. Только не раньше, чем через полчаса. – Хотел уже выпроводить её прусс, как его остановил Россия. – Наташ, что-то случилось важное? – Ну, это связано с Монголией. Неважно, я... Позже зайду. – Махнула рукой Беларусь и предупреждающе зыркнула на прусса, который презрительно фыркнул в ответ. Она поспешила выйти из комнаты. Продолжение не заставило себя долго ждать. Они переместились на кровать – Брагинский едва опустился на постель, как Байльшмидт тут же оседлал его бёдра. Ремень прусса полетел к чертам, очутившись где-то у ножек стола. Гилберт начал стягивать футболку Ивана, припадая к его груди, а Брагинский пробрался одной рукой под чужие брюки, оглаживая копчик, а другой расстегнул ширинку. Все движения резкие, быстрые, торопливые: оба сгорали от нетерпения. Вдруг дверь распахивается, и входит Монголия. – Бл*ть! – Вскрикнул Гилберт, вскакивая с России. – Твою мать, Джучи, чё ты тут делаешь нах*й!? – Беларусь сказала вы тут занимаетесь чем-то непристойным, решил проверить... – Широко улыбнувшись, оповестил Монголия. Россия встал и приблизился к двери, зло смотря на Улуса. – Орда, иди отсюда. – Отчеканил русский и захлопнул дверь перед его носом. – Чертов монгол... – Прорычал Байльшмидт. – Брагинский, нам нужно поставить сюда шпингалет, понял? Иван разворачивается и стремительно подходит к пруссу, прижимая того к столу и наваливаясь сверху. Страстно целуя, он продолжил изучение его изгибов. Рука ласкала налившийся кровью орган, уже стоящий колом и ноющий от боли. У самого в штанах было не лучше. Байльшмидт оторвался от истерзанных губ и припал к шее, оставляя смачный багровый засос. Иван простонал от боли и одновременного удовольствия, доставляемого чужой рукой у него в штанах. Тяжёлые вздохи и стоны наполнили пространство, разгорячив воздух. Вдруг в дверь снова постучали. Гилберт завыл от злости и раздражения, грозясь убить того, кто стоит за дверью. Иван отрывается от него и разочаровано смотрит в глаза. Тяжкий вздох. – Россия, – Позвали за дверью. Байльшмидт возвел глаза к небу, тихо завывая от бешенства. Это был голос его брата, и прусс, к сожалению, не мог его убить. – Секунду. – Ответил Брагинский и торопливо начал искать халат, чтобы хоть как-то прикрыть свой стояк. Байльшмидт развернулся спиной к двери, облокотившись о стол, дабы скрыть возбуждение и желание убивать. А Россия в это время накинул махровый халат и выглянул за дверь. – Извини, что потревожил тебя... с братом. Но у нас небольшая проблема. – Вежливо начал Людвиг, но взгляд Ивана говорил о том, что ему сейчас крайне наплевать на формальности. – Италия отравился. Россия встревоженно нахмурился. – Но у нас же всё свежее. Может, инфекция какая-нибудь? Или съел не то ещё до приезда сюда. – Ну, он не выдержал и поел на автовокзале. Мы же сюда на автобусе приехали. – Сказал Германия. Естественно, никто же не знал об их приезде, поэтому не заказал такси. Брагинский недовольно обернулся на Гилберта. – Поищи что-нибудь у меня, аптечка на кухне на верхней полке, остальные лекарства в холодильнике. И попроси помочь Беларусь, она знает, что нужно приготовить в таких случаях... – Вспоминая о регидроне, сказал Иван. – Ему бы ещё тазик... – А в ванной нет? – Удивился Россия. – Нет. – Посмотри на балконе. Германия благодарно кивнул, и Иван с облегченным вздохом закрыл дверь. – Наконец-то. – Взвыл Гилберт и накинулся на Брагинского, оттащив того от двери и повалив на кровать. – Чёрт. – Брагинский потерял равновесие, упав на постель. Пруссия запрыгнул сверху и вновь присосался к его шее, распахивая халат и спускаясь мокрыми поцелуями вниз, вновь поспешно совершая все действия. Он достает свой член и прижимает к чужому, обхватывая оба рукой. Россия закатывает глаза от удовольствия и тяжело дышит. Наслаждение накатывает волнами, с каждым движением всё больше и приятнее. Гилберт тихо стонет ему на ухо, опаляя горячим дыханием. И Иван помогает ему уже своей рукой. Байльшмидт протяжно стонет и кусает его ухо, сгорая от наслаждения, а у Вани сбивается дыхание, и он задыхается от удовольствия. Быстрые рваные движения вверх-вниз доводят до оргазма обоих. Стоны и тихие вскрики раздаются по комнате. Гилберт стянул с себя всю одежду и выкинул на пол, а сам перевернулся на бок, прижавшись к русскому. Тот скинул свой халат после того, как они отдышались от оргазма. Укутавшись в одеяло, Иван уткнулся носом в жесткие волосы Гилберта, которые слегка покалывали. А прусс вцепился в него, чуть ли не царапая кожу на спине. – Люблю тебя. Россия неожиданно захотел произнести эти слова. Что-то приятно разливалось в груди, покалывая и щекоча. Хотелось улыбаться и даже смеяться от счастья, как полный дурак. Гилберт молчал. На это Иван лишь улыбнулся – Пруссия наверное так и не научится обычному выражению чувств через слова. Заставить его признаться в любви ещё раз предоставится возможность, вероятно, ещё не скоро, но Брагинскому было достаточно просто опустить голову и увидеть красные кончики ушей и почувствовать, как пальцы на спине впиваются в кожу сильней. Этого было достаточно... Пруссия поднял голову и посмотрел в его глаза. Эмоции плескались в них, как лава в жерле вулкана. Гилберт неуклюже и слегка грубовато поцеловал его подбородок своими сухими губами. Но и этого жеста хватило с лихвой, чтобы в груди разверзлась буря чувств, распирая изнутри. Было уже довольно поздно, когда Россия закончил со своими делами и с чистой совестью отправил папку документов в ящик стола. После он поднялся со скрипучего стула и открыл окно пошире, вдыхая свежий воздух последних теплых деньков. Лёгкий ветерок задувал в комнату, заставляя занавески чуть колыхаться. И Брагинский решил оставить кабинет. Иван нашел Беларусь и Пруссию в гостиной. Арловская что-то делала у телевизора, а Гилберт сидел на диване. В комнате было темно, и только свет, исходящий от старенького телевизора, освещал пространство. – Ого. – Произнёс Ваня удивлённо, обратив на себя внимание обоих. – Вы сидите вместе. И даже без ножевых ранений... Удивительно. Байльшмидт заговорил первым: – Мы скооперировались против Монголии. Он не лезет к Наташке, и теперь ко мне тоже, когда я рядом с ней. И Джучи не осталось ничего, кроме как приставать к Германии с Италией. – Пха-ха, понятно. – Россия приземлился на диван рядом с Гилбертом, в то время как сестра всё также молчала. – Что смотрите? – Сам пока не знаю. Вон, Наташа включает что-то. – Сказал Байльшмидт, а Арловская в это время оставила телевизор и села на диван. – Беларусь сказала, что привезла диск с каким-то фильмом, обещала, что даже мне понравится. – Наталья на это кивнула. – Отлично. – Улыбнулся Ваня. – Пустите меня в свою компанию? – Конечно, братик. Гилберт закинул руку на спинку дивана, плавно сдвигая её не плечи Брагинского, и незаметно придвинулся к нему. Россия усмехнулся на это и приблизился в ответ, прижимая того к себе. Беларусь лишь тихо вздохнула, закатив глаза.