И имя ему - Сказитель

Неизвестно, сколько проходит ещё, прежде чем Кадзуха слышит чьи-то шаги. Размеренные, неспешные шаги отстукивают ритм, отдаваясь эхом где-то под потолком. Вместе с шагами к нему приближается свет фонаря. И вот, дойдя до тускло освещённого пространства, где за темницей сырой на цепях висит его пленник, Кошмар ехидно улыбается за маской. — Надеюсь, тебе здесь не слишком плохо живётся? Я выбрал лучшую темницу для тебя, мой дражайший гость. Кадзуха поднимает на него взгляд, рассеянный и туманный. Всё, что он ощущает - боль. В запястьях, в теле, в ногах, в голове и глазах - везде. Кажется, что даже мысли и воспоминания пронизаны тонкой нитью боли. Они расплывчаты, неясны и несколько деформированы. Сухими губами ему удаётся выдать тихий ответ: — Да иди ты к черту. Кошмар складывает руки на груди, наклоняет голову чуть в бок. И полным театрального разочарования голосом произносит: — Как грубо. Я к тебе со всей душой и гостеприимством, а ты так неуважительно себя ведёшь. Знаешь, что всякий неподобающий проступок карается наказанием? Кадзуха сводит светлые брови на переносице. Глаза наливаются мрачной, но тихой, злостью, и нежеланием мириться с реальностью. — Больной ублюдок. Простая констатация без единой эмоции в голосе. Без осуждения, негодования или печали. И это почти твёрдое спокойствие выводит его из себя. Кошмар сжимает кулаки под длинными рукавами черного одеяния, похожего на рясу церковнослужителя. Где-то под безликой латунной маской молодое на вид лицо искажается гримасой пренебрежения. Однако голос его остаётся почти неизменным: с нотками безумства и странного блаженства. — Ну что ты? Я же не желаю зла тебе или простому народу. Моя цель противоположна твоим убеждениям: я хочу спасти всех. Сказитель - демон во плоти, что не знает сострадания и понимания. Разве ж плохо желать уничтожить зло? «Себя уничтожь, демоническая тварь» - думается Кадзухе, когда его рассветного оттенка глаза на миг встречаются с отблеском маски. Интересно, а что будет, если попытаться сорвать ее? Что за личность прячется за нею? Возможно ль убить это существо? — Я знаю, о чем ты думаешь. Узнать, кто я такой, у тебя не получится, коли я сам не возжелаю этого, - сбивает твердость духа этот демон. И улыбается довольно, мерзко. Не нужно видеть, чтобы почувствовать это. Кадзуха на несколько секунд замирает, вслушиваясь в тихое капанье воды где-то вдали, пока безликое нечто перед ним глядит на него пристально, не отводя взгляда. Если через маску этот демон может хоть что-то видеть, конечно. — Какой ты невинный и светлый. Прямо-таки ангел! - искренне изрекает Кошмар, приложив руки к сердцу. А есть ли оно у него? Кадзуха не отвечает. Зачем что-то говорить тому, кто всё равно тебя слушать не станет? — Разве тебе не противно находиться с тем, кто так сильно марает твои чистые ангельские крылья? Разве сам не замечаешь, что он портит тебя? - негодует Кошмар, качая головой. — Противно мне находиться разве что с тобой, - не без капли яда замечает Кадзуха. Кошмар шумно выдыхает, сдерживая клокочущий в груди порыв гнева. — Ну, в любом случае, совсем скоро этого монстра не станет. Чтобы спасти тебя он на блюдечке свою жизнь преподнесет, - с удовольствием растягивает сладкие слова безликий враг. Мгновение - и кислорода становится совсем мало, а зрачки суживаются до мелких точек. Жизнь? За него? Сказитель? Кадзуха, стараясь сохранять твердость голоса, проговаривает: — Глупо верить, что ради меня одного он станет жертвовать собой, - последнее слово он выдыхает дрожащим тоном. Кошмар снисходительно усмехается. — Перед своими слабостями даже боги бессильны. Каэдэхара резко втягивает воздух. Этот не то человек, не то демон, говорит волнующие, но отнюдь не правдивые вещи. Слабость? У Сказителя нет слабостей. Нет таких, ради которых он покорно бросит свою жизнь к ногам этого обезумевшего. — Бред... Сказитель не настолько глуп. Не станет он ради меня жертвовать собой, - снова повторяет Кадзуха. Человек напротив тяжело вздыхает, будто взрослый, что не может донести до своего дитя мрачную истину. — Порой мне кажется, что люди нарочито не замечают истинного положения дел, - с какой-то печалью в голосе говорит безликий. Кошмар взмахивает ладонью, и свет факелов становится ярче. Помещение становится светлее в несколько раз, и эта яркость режет по глазам так, что Кадзухе приходиться сощуриться. Пляшущие огоньки вылавливают силуэт в черном за решеткой темницы. Черная ряса до пят, латунная маска, невысокий рост. И так хочется сорвать маску... — Да кто ж ты такой-то, а? - с тихой безнадёжностью выпаливает Каэдэхара. — Вершитель правосудия, - гордо заявляет Кошмар, вздёрнув подбородок. Кичится мощью и геройством, но на деле из себя представляет лишь лишённого здравого рассудка демона. Молчание повисает между ними на несколько минут. Кошмар вглядывается вдаль сквозь слой маски, Кадзуха мельком глядит на это существо. Вся эта атмосфера напрягает, вводит в тревогу и заставляет ожидать худшего. Вот только худшее - это смерть? Но чья смерть для него невыносимее: своя или Сказителя? — Чувствую, скоро прибудет, - разрывает тишину Кошмар, ритмично постукивая пальцем по бедру. - Неужели я так скоро смогу отомстить за тебя, мама?... В тоне Кошмара проскальзывает неприкрытая печаль. Он звучит столь грустно, что не будь он монстром, Кадзуха обязательно бы посочувствовал ему. — Не придет, - уверяет Кадзуха. - Ты действительно считаешь, что он станет за меня жизнь отдавать? Твои фантазии слишком дале... Оглушающий грохот разрезает пространство, заглушая его слова, и черная вспышка на мгновение затмевает мир перед глазами. На несколько секунд звуки исчезают, а им на замену приходит невыносимый писк. Кадзуха до крови кусает губу, чтобы этот шум прекратился. Он проникает в самую корку мозга, изворачивает там всё, режет мечами череп. Кажется, вот-вот он оглохнет от этого писка. Сквозь боль ему приходится открыть глаза и взглянуть на произошедшее. Пыль медленно оседает, звон идёт на спад. Кадзуха различает второй силуэт, знакомый до мелочей. Фигура с темными короткими волосами, стальным ледяным взглядом в привычном королевском одеянии черного цвета с такого же оттенка плащом. Напротив, нисколько не шелохнувшись, в расслабленной позе стоит Кошмар. Кажется, его внезапное появление принца не удивило. Наоборот - он ожидал этого. — Ох, наконец-то ты пришел, - саркастично замечает Кошмар, приветственно махнув рукой. - Думал, не придёшь уж. Сказитель не меняется в лице, сохраняя холодное безразличие и здравый рассудок. На Кадзуху за решеткой слева не смотрит нарочно. Знает, что растеряет последние частички самообладания, если увидит, что ему причиняют вред. Будет больнее самому, стоит только взглянуть на рыцаря. — Стало быть, и о условиях его свободы, - Кошмар кивает на скованного цепями, - знаешь? Сказитель кивает. У Кадзухи внутри всё леденеет от плохого предчувствия. — Настолько сильно дорожишь своим рыцарем, что готов передать мне власть и свою жизнь? - в радостно-безумном экстазе вещает Кошмар, удовлетворительно хлопнув в ладони. — Его магия, его сила света чрезвычайно важны и уникальны для всего мира. Думаешь, что я не стану делать этого? — Нет! Только... только попробуй! - хрипло выкрикивает Кадзуха. Сказитель вздрагивает. Этот голос... за столь недолгое время успел стать хриплым, слабым, болезненным. Непривычным. — Это уже не тебе решать, - твердо отзывается Сказитель. Всё ещё не смотрит на рыцаря в оковах, хоть так и тянет взглянуть на него, увидеть в горящих пламенем глазах жизнь, сжигающую его душу. — Да что ж ты... я не стою этого! - на грани паники выпаливает Каэдэхара, подавшись вперёд. Цепи натягиваются, запястья натираются ещё сильнее. Кажется, по ним из-под стальных наручников бежит кровь. — Ну-ну, не волнуйся ты так, - безмятежно изрекает Кошмар. - Это же хорошо: погибнет Сказитель, и всему миру станет легче. Разве не чудесно?! Сказитель губы сжимает сильнее, почти до побеления. Смотрит жёстким взглядом на Кошмара. — Власть передать я не смогу. Государством правят мои отец и мать, это не в моих полномочиях. Но жизнь... Кадзуха едва ли не цепи готов снести, лишь бы выбраться отсюда и не позволить принцу сотворить нечто непоправимое. Он действительно готов? Правда совершит это? Кадзуха звенит цепями всё громче и яростнее, кровь по запястьям стекает всё быстрее и обильнее. — ...Ежели тебе взаправду нужна моя жизнь... - без эмоций говорит Сказитель. Звон за решеткой отвлекает, делает больнее где-то в груди. — Ни в коем случае, Ваше Высочество! Сказитель молчит, всеми силами игнорирует Кадзуху. Невыносимо слушать, как он мечется от волнения, причиняя самому себе боль. — Как же это волнительно! Совсем скоро я стану всемирным героем, меня будут восхвалять и в честь меня сочинять оды и стихи! - на радостях Кошмар прокручивается вокруг своей оси, распространяя свою безумную радость на метры вокруг. - Я ждал этого с момента с ее смерти. Даже будучи запечатанным эти года, я жаждал мести больше прочего. Кошмар разражается диким хохотом безумца. В такт его смеху факела волнуются, то затухая, то разгораясь вновь. Кадзуха чувствует, как немеет тело. — Ну а теперь! - он резко хлопает в ладони, и обеспокоенный до предела Кадзуха вздрагивает. - Сказитель, я заберу твою жизнь! А позднее, когда ты исчезнешь из мира навсегда, я позабочусь и о твоих родителях. Кадзуха уже не знает, что и делать. Он становится комом страха и тревоги, дикой и необузданной. Никогда в жизни он не был так встревожен, как сейчас. И никакие слова, никакие уговоры не могут его сердце вновь заставить ощущать покой. — Так тому и быть, - ровно, как водная гладь, говорит Сказитель. Его голос спокоен, без намека на эмоции. — Да подумай же! - дрожащим голосом пытается вразумить его Кадзуха. Он уже не чувствует залитых кровью запястий, не чувствует боли, не чувствует себя. Кошмар воодушевленно принимается что-то судорожно шептать, сложив ладони вместе. Пространство вокруг принца разгорается слабым алым. — Сначала его выпусти, - прерывает процесс Сказитель. Кошмар раздражённо фыркает. — Много хочешь. Но, будь уверен, что после твоей смерти я непременно выпущу его. Мне незачем держать его взаперти. — Сказитель... - тихо выдыхает Каэдэхара самым потухшим голосом. В нем сокрыто столько всего, что он не мог выразить словами, что принца насквозь прошивает, когда Кошмар снова возвращается к исполнению приговора. Видеть его таким беззащитным и с бесконечной болью в глазах хуже самой смерти. Сказитель чувствует его эмоции, периферией видит, как он истекает болью. Кошмар продолжает что-то лепетать, с каждым словом все громче и громче возвышая тон. В какой-то момент факела разгораются одним немыслимо огромным пожаром под потолком. — Ваше Высочество... - с мольбой шепчет Кадзуха, пока глаза, в которых миллионом раздробленных искр отражаются пламени отсветы, наполняются слезами. Тихий щелчок слева. Одна рука освобождается от оков, и бессильной плотью повисает вдоль тела. На запястье - ссадины и кровоточащие раны. Кадзуха даже не задумывается о том, что происходит, и внимания не обращает. Пламя огненным кольцом до потолка заключает в себя принца. Напоследок он все же решается взглянуть на пленника и тихо прошептать печальное «прошу прощения, рыцарь». — Ваше Высочество! - выкрикивает он полным отчаяния голосом. Второй тихий щелчок справа. Вторая рука оказывается освобождённой. Она кровоточит и болит не меньше, однако Кадзухе все ещё не до этого. — И... насчёт три... - вдруг вещает тихий успокаивающий голос позади во тьме. - Ты бежишь за мной, милашка. Кадзуха лишь на секунду отвлекается на этот странный голос, как, вернув взор обратно, он улавливает темную неяркую вспышку, а затем... Затем яркое огненное море заполняет пространство внутри кольцо. Дыхание резко перехватывает, звуки исчезают. — Раз... - шепчет голос позади. Темный силуэт в огне становится тусклее. Кадзуха припадает лицом к ржавой решётке, ощущая от пламени невыносимый в своей силе жар. Он обжигает, но всё, что видит рыцарь - это заключённый в море огня силуэт. — Два... - повторяет ласковый глас за спиной. Огненное кольцо становится белым-белым, как свежевыпавший снег, и слепящим, как утреннее солнце. — Три. Пламени океан взрывается, освещая собой всю даль темных коридоров, всё пространство этого темного места. Полные слез глаза улавливают, как фигура принца в белом огне растворяется на сотни частиц, будто светлячками. Он исчезает, поглочённый ярким пламенем. Что-то внутри рыцаря умирает, отключает способность жить. Он не успевает потухнуть, как элегантные руки, облачённые в перчатки, хватают его за руку и тянут назад. Рыцарь по инерции встаёт с колен, и тихий голос прямо в побледневшее лицо ему молвит: — Идём со мной. Это представление вот-вот закончится... Кошмар быстро раскроет обман, и тогда тебе несдобровать. Кадзуха удивлённо распахивает покрасневшие глаза. Понять сути слов этого нежного женского голоса он не может, но само его наличие несколько удивляет. Голос повторяет: — Пошли же, скорее. Он не должен нас заметить. Кадзуха, ошеломлённый и одновременно тонущий в чувстве вселенского горя, следует за голосом, доброжелательным и вселяющим надежду. Он опустошен. Нет ничего, что могло бы вернуть его к жизни. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Так пусто. Будто душу вынули. Он следует за голосом, все дальше и дальше отсюда. Сказитель исчез. Растворился в этом чертовом пламени. Его больше не существует. Неужели так просто? Так просто он отдал себя на растерзание этому зверю? Это конец? Он следует за голосом, за стройным силуэтом во тьме. Теперь яркий огонек вдали - лишь маленькая точка. Они уже далеко от этого зарева. Слезы застилают глаза. Огонек исчезает, когда что-то вдалеке закрывает его. Кажется, какая-то массивная каменная дверь, находящаяся в стене напротив решетки. И так больно, точно сердце вырвали. Больно. Больно так, что вынести невозможно. Так, что умереть легче, чем вынести это. Кадзуха не считает, сколько времени проходит прежде, чем они оказываются на свободе. Ночной холодный ветер обдувает лицо, слезы безостановочно бегут по щекам, когда они выходят наружу из какого-то темного туннеля. — Выбрались... - с облегчением выдыхает женский голос. Кадзуха возводит взгляд вверх, в небеса. И сердце бешено стучит, и мысли хороводы сумасшедшие водят. — Ну, милашка, чего же ты? - женщина кладёт руку ему на плечо. — Он ведь... он ведь... - захлёбываясь в слезах, дрожащим тоном говорит Кадзуха. — Его Высочество? - Лиза хлопает пышными ресницами. - Он жив. Кадзуха давится воздухом. В это самое мгновение, как библиотекарша произносит эти слова, кажущиеся самой сладкой и желанной ложью, сзади раздаётся хрипловатый, сохраняющий твердую холодность голос: — Ну хватит тебе слезы лить. Я же здесь. Кадзуха не верит этому голосу. Только что Сказитель на его глазах был сожжён странным белым пламенем. Кадзуха лицезрел, как принц рассыпается множеством сияющих искр. Девушка спереди в фиолетовом платье с широкополой шляпой тепло улыбается, и легко кивает, подтверждая. — Его Высочество не убить так просто. Кадзуха резко поворачивает голову. Сказитель. Он стоит на расстоянии метров пяти от него. На лице маска бесстрастности вкупе с усталостью. Бледная кожа испещрена мелкими и тонкими незначительными ссадинами. Живой. Принц стоит перед ним живой-здоровый. — Ваше Высочество?... - недоверчиво тянет рыцарь, пока слезы градом бегут по коже. — Что-то сказать хочешь? - выгибает бровь принц. Лицо его даже в такой ситуации остаётся неизменно безразличным. — Да ты ж меня... - Кадзуха закрывает глаза предплечьем, пряча взор в изгибе локтя. Слезы рекой бегут по щекам. - Когда-нибудь точно погубишь... Он заходится в смехе. Слегка истеричном, ненормальном смехе, пока лицо заливается морем соленых слез, а одежда пропитывается кровью с залитых алым запястий. — Видишь? Твой план довел его до такого, - укоризненно кивает на рыцаря Лиза. Сказитель складывает руки на груди. Смотрит на Кадзуху, и самого невольно укол вины берет. Заставил ведь его так поволноваться... — Ну, прошу прощения, что мой рыцарь так эмоционален и не может пережить моей фальшивой смерти, - саркастично отзывается принц, за маской сарказма скрывая то, как сильно колотится собственное сердце и как хочется ему так не вовремя обнять Кадзуху. Только сразу вспоминает, что нельзя. Не может. Ближе трёх метров нельзя. — Сейчас нам нужно уходить отсюда. Неизвестно, как скоро Кошмар прознает про наш обман и впадет в неистовство. Лиза кивает. Кадзуха постепенно приходит в себя, судорожно выдыхая. Женщина тактично отмалчивается. Кажется, в чувствах обоих она разбирается лучше, чем они сами. Видит больше, чем они желают понимать и принимать. Недлинный путь до дворца проходит в молчании. Точнее, молчат принц и рыцарь, а вот Лиза всеми силами старается развеять напряжение во время поездки в карете. — Милашка, неужели ты поверил, что Его Высочество так просто сдался? Недооцениваешь принца? - с доброжелательной улыбкой вопрошает библиотекарша. Сказитель закатывает глаза, примкнув щекой к стеклу. Кадзуха у противоположного окна на расстоянии трёх с половиной метров виновато потирает затылок. — Думаю, действительно глупо. Но я так и не подумал, что это могло бы быть частью плана. Кстати о нем, - Каэдэхара выпрямляется, вонзает любопытство глаз в Лизу. - Как вы вообще это провернули? Я же своими глазами видел... — Всё не так уж сложно. Просто ваш этот Кошмар несколько глуп, - Лиза победно усмехается. - Погиб не Его Высочество, а лишь его точная копия. Клон, который подменил настоящего принца в самый последний момент перед тем, как огненное кольцо наполнилось белым пламенем. А этот глупый мальчишка был так увлечён и одержим тем, что смог поймать самого Сказителя, что совсем не обратил внимания на подмену и наличие третьей стороны - меня, - она закидывает ногу на ногу, удовлетворительно улыбаясь. - Он даже не заметил, как я тебя освободила и бесшумно отворила тайный проход в стене позади тебя. Моя аура с самого детства по неизвестной причине слабее, чем у простого человека, так что ее почувствовать он также не смог. Вот и весь секрет, милашка. Кадзуха завороженно выдыхает. Значит, та самая темная вспышка перед появлением белого огня - это и есть «подмена»? В тот миг настоящий принц был освобождён, а в огне сгорел бездушный клон? — Ты мог пострадать, - констатирует Кадзуха. — Мог, но не пострадал же, - холодно отвечает принц, не глядя на виновника своих беспокойств. — Говоришь о моей безрассудности, а сам-то... — Может, обойдёмся без ссор? - примирительно поднимает ладони Пурпурная ведьма. *** Во дворце Кадзуха, наконец, может спокойно вздохнуть. Он снова в месте, где ему хорошо и спокойно. В покоях Его Высочества Кадзуха сразу заваливается на свою сторону кровати. Принц садится на свою сторону напротив. В мыслях творится полный хаос. Они скачут, кружатся, но ни за одну уцепиться нельзя. «Кадзуха... Почему же ты так странно влияешь на меня? Зачем же заставляешь волноваться и печься больше, чем о собственной жизни? Что же ты творишь?..» — Зачем же так рисковать надо было? - с печалью и искренним беспокойством тихо говорит Кадзуха, не моргая глядя в потолок. Запястья, аккуратно перевязанные Лизой ещё в королевской карете, пульсируют болью. Кадзуха невольно потирает их. — Не трогай запястья. Не вороши раны, - глухо отзывается принц. Смотрит куда-то перед собой, в точку на полу. Он так потерян в себе, что смотреть на человека сзади физически тяжело. — Откуда ты... И вообще, не уходи от темы! Неужели моя светлая энергия стоит того, чтобы ты рисковал жизнью? — ... Конечно, его магия этого не стоит. Но сам Кадзуха... в момент, когда Сказитель придумывал этот план, значения не имело, стоит риск того или нет. Он просто желал всеми возможными способами спасти его жизнь. И неважно совсем, опасно это или нет. Магия Кадзухи здесь не причем. В тот момент он хотел спасти лишь его самого.