***
Санёк хитро смотрел на Милу своими тёмными глазами. Они сидели за столом в его квартире, на кухне, где он обычно принимал своих клиентов. На столе горело множество свеч разных форм, и девушка видела, как в стёклах очков друга отражается их пламя. — У тебя тут «Рыцарь кубков». Значит, тебя ждёт скорая встреча с интересным человеком и необычные свидания. — Не может быть! — ответила Мила, смеясь. — Почему ты не сказала, что едешь в путешествие? — спросил Санёк, стуча по карте «Шестёрка мечей». — Но я никуда не еду! — Едешь-едешь! — раздался голос со стола. Это говорил нарисованный на предыдущей карте рыцарь. Мила склонилась над столом, рассматривая цветного человечка. Спросила: — Куда я поеду? У меня отпуск только летом будет. — Это не важно. Тёмные кудри Санька зашевелились как змеи. Мила заметила, что друг одет в фиолетовую мантию с блестящими звёздами. В такие обычно наряжают маленьких детей, когда хотят создать образ мага или волшебника-звездочёта. Пламя свечей заплясало, а тёмные глаза Санька засветились, словно в них были светодиоды. Он вскинул руки, и змеи, вытатуированные на его руках, сползли на стол, зашипели. Одна из них обвилась вокруг тела, принялась душить Милу, сжимая её сильнее, и дышать стало трудно. — Я предупреждал тебя! — голос Санька изменился. И его глубокий бархатный голос стал звучать как из громкоговорителя в пустой комнате: — Я предупреждал! Мила пыталась ответить, но змея, шипя, стягивала шею. Заливисто хохотал нарисованный на карте таро рыцарь, потрясая кубком. Колода карт в руках парня ожила, подлетела, закружилась… Мила почувствовала холод. — Я предупреждал! Мила резко проснулась, ощущая, как перекрутилась во сне рубашка, стянув её тело под грудью. Расплетённые волосы закрутились вокруг шеи. Солнце робко запускало первые лучики в дома Элландера, а из приоткрытого впервые за пребывание в «Счастливом топоре» окна дул холодный ветер. «Приснится же…» — подумала Мила. Привстала, освободилась от волос, расправила рубашку. Задумалась. Этот сон был смесью выдумки и реальности. Санёк уже давным-давно не гадал Миле на таро — с момента, когда он в старшей школе выучил значение всех карт. Оба они прекрасно знали, что предсказатель из Санька никакой и его «услуги таролога» — пиздёж чистой воды. Мила не осуждала. Как говорится, «хочешь жить — умей вертеться», каждый зарабатывает, как может. Она — ведением соц. сетей, он — вешаньем лапши на уши. Конечно, часть его слов сбывалась: где-то клиенты сами «додумывали» и «подстраивали» события своей жизни под предсказания горе-экстрасенса, которому заплатили деньги, где-то Санёк методом «50/50» попадал в точку. Где-то клиенты сами рассказывали о своей жизни, и Санёк просто подтверждал и так очевидные факты: измену любимых, одиночество нелюдимых интровертов, путешествие заядлых любителей приключений, отсутствие повышения на работе, где начальник тот ещё говнюк. В общем, эффект самоисполняющегося пророчества в действии. Санёк преуспевал в своём маленьком нечестном бизнесе. А вот что друг детства действительно умел — видеть будущее во сне. Мила не знала, как это работает, но если видела звонок от Санька с утра пораньше, понимала: тот опять во сне увидел что-то важное о ней. Буквально накануне того, как Мила попала в мир средневековья и чудовищ, как раз произошёл такой звонок, когда девушка собиралась на работу. — Милка, нам надо увидеться! Во сколько ты дома будешь? — Как обычно, к шести вернусь, — ответила она тогда, сонно заваривая чайный пакетик. — Я приду! Закажи пиццу, я плачу. И в шесть ровно Санёк уже стоял у домофона, загадочно улыбаясь. — Коро-о-оче, мне вот чо… Ты заказала пиццу? Ок. Короче, мне сегодня вот чо приснилось… Саньку всегда снились очень прямые сны: в них мало было символов и метафор, почти вся информация — в лоб. И сбывалась всегда. Лишь пару раз было, что сны друга оказывались перевёртышами — сбывались ровно наоборот. — …В общем, солнце моё, рассказывай: что там за мужик у тебя нарисовался? Мила тогда опешила: — Сань, нет никакого мужика. — Пиздишь как дышишь! — Алё! Если б был, я бы сейчас на свидании была, а не пиццу с тобой точила! Санёк недовольно нахмурился: — Что-то тут не так. Мила закатила глаза, взяла с коробки кусок остывающей «Маргариты». — Иностранец, между прочим, — заявил Санёк, игриво подёргивая тёмными бровями. — Ты с английским как, ферштейн? — Угу. Санёк тоже потянулся к пицце, откусил и добавил, прожёвывая: — Ну, не зря в «Бритиш Бульдоге» участвовала! Мила закатила глаза, продолжая жевать. — Знаешь, чо прикольно? — прочавкал Санёк. Проглотил еду, прежде чем продолжить: — что ты либо сразу куда-то с ним уедешь, либо встретишь где-то не здесь. — В смысле? — уточнила девушка. — Не в Саратове. У тебя там отпуск никакой не намечается? — Да какой там… У меня отпуск только летом будет. Куда я поеду? — Может, Мурат тебя в командировку отправит? — Ага, десять раз, — съязвила Мила. — Вдруг расщедрится, — усмехнулся парень. Всё это были шутки с горькой примесью правды: начальник Милы был тот ещё жук. — Конечно. Сразу после того, как третий раз на Мальдивы сгоняет. Санёк не ответил. Они болтали ещё часа два обо всём подряд, пока Санёк не засобирался домой, заметив усталость на лице подруги. Уже стоя на пороге, натягивая куртку, серьёзно посмотрел на девушку: — Ты же мне расскажешь, если что-нибудь наклюнется? — Санёк, у меня пока пахнет только приставаниями Мурата и доёбами Насти. — Да харош, Милка! Этот — точно был вещий, отвечаю! — А вдруг этот сон из тех, которые наоборот? Будет мне вместо иностранца полный минус в личной жизни, а вместо путешествия — ещё лет пять в Засратове просижу. Санёк с укором посмотрел на подругу. Мила вздохнула, полезла обниматься: — Ладно! Если что наклюнется, ты первый об этом узнаешь! — Обещаешь? — уточнил Санёк, прижав девушку к себе за мягкие плечи. — Ой, иди уже! — Мила шлёпнула парня по груди. Со смехом Санёк ушёл. Скинул ей смешной стикер с викингом, когда дошёл до дома. Почему-то Мила только сейчас, проведя почти неделю в ином мире, вспомнила эту встречу с другом. Заплетая волосы в косу, подумала, как же он очередной раз оказался прав. Ведьмак на соседней кровати пошевелился, просыпаясь. «Надо вставать», — с грустью подумала девушка, откидывая одеяло.***
— С-смотрю, ты не спешиш-шь возвращать свой долг, — недовольно прошипел мужской голос. Он звучал тихо и опасно. — Как же «не спешу»! Я к тебе уже троих отправила! А ты их сгубил прежде времени! — в ответ возмутился голос старой женщины. В темноте подземелий едва были различимы силуэты собеседников. — Я никого не губил. Я лишь заботилс-ся о них! А ты, старуха, отправила ко мне каких-то болезненных с-слабачек! — Ты кого старухой назвал?! На себя посмотри, ирод несчастный! Старуха почувствовала, как собеседник приблизился, как его холодное дыхание коснулось её лица. — Я помог тебе возвыс-ситься, когда никто тебя не поддержал. Я с-сделал тебя новой хозяйкой Велена. Такая, значит, твоя благодарнос-сть? Старуха ответила не сразу: — Хорошо. Будет тебе ещё одна. Я постараюсь. Но! Эта — будет последняя. — Уж постарайс-ся… — прошипел мужской голос, и старуха смогла вдохнуть глубже: собеседник отдалился. Она слышала, как шуршало его тело по каменному полу. Не прощаясь, старуха отправилась восвояси. Вслед ей донеслось: — И помни, как легко я могу забрать всё, что у тебя ес-сть.***
Когда Мила и Эскель приблизились к коням, чтобы приготовить их к отправлению, Мила поняла: по верховой езде она совсем не соскучилась. Ветер дружелюбно фыркнул, увидев девушку, и она протянула ему морковку, извиняясь за долгое отсутствие. В отличие от ведьмака, Мила своего мерина не проверила ни разу за нахождение их в Элландере. Знала, что он регулярно следил, чтобы с лошадьми обращались как подобает, и полностью доверила ему эту задачу. Эскель уверенно и споро поставил седло, затянул все ремешки. Понаблюдал пару минут за мучениями своей попутчицы, прежде чем предложил свою помощь. Мила заметила, как, затягивая последние ремни, Эскель задумчиво замедлился и как-то особенно глубоко вздохнул. Девушка нахмурилась, но ничего не сказала. Такое поведение Эскеля она замечала с самого утра. Как будто делая каждое привычное действие, будь то поедание завтрака или полировка меча, он уходил в свои мысли, и они его тяготили. Мила задавалась вопросом, о чём ведьмак тихо вздыхает, но ответ не находила. По сравнению со всеми прошлыми отъездами из поселений этот стал самым долгим. Был уже обед, когда путники попрощались с уютом «Счастливого топора» и оставили указатель с надписью «Эддандер» позади. Обеденное солнце вовсю жарило, уже совсем не по-весеннему. И если бы не холодный северный ветер, Мила бы решила, что вовсе наступило лето. Меньше чем через час в дороге она почувствовала, как светило печёт её голову, и подумала: на привале надо соорудить из рубашки косынку. В этот раз Эскель не предложил перейти на галоп, поэтому лошади шли неторопливо. Ведьмак молчал, и молчание это сейчас ощущалось Миле тяжёлым, даже гнетущим. Раньше тишина между ними была лёгкой, комфортной. Когда горы слева стали видны более чётко, Мила, залюбовавшись, попыталась вовлечь Эскеля в наблюдение: — Смотри! Какая красотища! — Красиво, — отстранённо согласился Эскель, повернув голову в сторону заснеженных вершин лишь на мгновение. — Всегда мечтала побывать в горах! Эскель не ответил, вновь окунувшись в свои мысли. «Ну и ладно. Не больно-то хотелось», — решила Мила. В конце концов ей тоже было о чём поразмышлять. Книга, что она вчера нашла у Эскеля в вещах, приоткрыла завесу тайны попадания Милы в этот мир. Однако при этом оставила больше вопросов, чем ответов. В ней говорилось о столкновении нескольких параллельных вселенных, что давным-давно породили катастрофу, из-за которой в этот мир пробрались существа из других миров. Те самые монстры, ради убийства которых создали ведьмаков. Также было написано, что в мир, помимо монстров, проникли и иные расы: например, эльфы. Представляя себе Орландо Блума в белом парике, Мила думала: а вдруг она тоже из этих, что пришли через сопряжение сфер? Ведь, как и все эти вампиры, огры, эльфы, она ничего особенного не делала для того, чтобы попасть сюда. Но возникал вопрос: как это она запозднилась со своим попаданием на добрых полторы тысячи лет? И почему перенеслась она одна? Ведь это явление должно было стать массовым! «Может, я избранная?» — подумала девушка. Эта мысль её и радовала, и настораживала. Здорово, конечно, быть особенным героем типа Перси Джексона, когда точно знаешь, что победа будет за тобой и что ты не помрёшь. Потому что обычно избранные — главные герои — ни в одном произведении по-настоящему не умирают. Они сталкиваются с трудностями, прокачиваются, находят друзей, мочат злодеев, а в конце живут с кем-нибудь долго и счастливо. Прикольная концепция для героя фильма или книги, судьба которого предрешена жанром. Только вот Мила не была героем книги. Она была обычной девушкой из Саратова, которая жила себе обычную-преобычную жизнь, пока не случилось… фиг его знает что. И она не героиня никакая. Она толстенькая городская девочка, почти не приспособленная к жизни без удобств и достижений науки и техники. И всё-таки её совершенно заурядная жизнь изменилась как по волшебству. И даже книжка о «Сопряжении сфер» не дала ответа на вопрос, как она здесь оказалась и, что важнее, как попасть обратно. Мила пришла к выводу: необходимо поговорить с Эскелем. Спустя столько времени и всего произошедшего за неделю, после его слов вчера вечером, она могла быть уверена: он её не сдаст. Он поможет. Только вот как сказать? «Кстати, я тут решила сказать, откуда я взялась. В общем, я из другого мира. Помоги попасть обратно!» — мысленно изобразила Мила. Представила, как это могло бы быть… Как посмотрел бы на неё Эскель, нахмурился, потрогал бы лоб… — «Глупо. Надо как-то иначе», — решила девушка. Часы в пути тянулись, путники проехали уже несколько небольших поселений, не заглянув ни в одно из них. Мила всё ещё не понимала, куда направляется ведьмак. Они ехали и ехали по петляющей дороге то приближаясь, то отдаляясь от гор, и мужчина продолжал молчать. В какой-то момент уставшая созерцать каменные громады девушка тихо запела себе под нос: — Доро-ога без конца, Дорога без начала и конца. Всегда на-на На-на на-на из мно-огих… Мила помурлыкала что-то себе под нос, снова затянув: — Доро-ога без конца, Дорога без начала и конца … Мила попыталась вспомнить, какие дальше слова в песне, но не смогла. И вовсе удивилась, как эти строки всплыли в её памяти: последний раз эту песню она пела ещё в школе на уроке музыки, и с тех пор она её никогда не вспоминала. — Ты сочинила? — спросил Эскель. «О! Давно надо было запеть!» — съехидничала Мила мысленно. Наконец-то ведьмак обратил на неё внимание! А вслух ответила: — Нет, но я когда-то пела её… пока училась. — Никогда раньше такую не слышал. «Ну ещё бы», — подумала девушка. — Жалко, я слов не помню, — призналась она. — А ты не пробовала сама песни сочинять? — Как-то не приходилось… Ведьмак впервые за последние часы повернулся к Миле: — Если собираешься зарабатывать на музыке, хорошо бы петь что-то своё. Иначе можно нарваться на неприятности, — задумчиво произнёс Эскель. — Хм-м-м… «Нда, на тех трёх песнях, что остались не «забракованы», далеко не уедешь…» — задумалась девушка. В универе и на работе ей приходилось несколько раз писать стихи-переделки на уже существующие хиты. Окружающие обычно были в восторге и даже не правили её тексты. Но то переделки. А вот писать с нуля она никогда и не пробовала. Как писать музыку самой, Мила и вовсе не представляла. Она только и умела, что играть по аккордам. Идея зарабатывать пением под гитару начала казаться девушке невыполнимой. Эскель больше ничего не спрашивал, молча прокладывая одному ему известный путь.***
Когда день пошёл на убыль, солнце прекращало терзать так и не покрытую ничем голову, Мила захныкала: — Я больше не могу. Мы можем остановиться? Эскель нахмурился: — Потерпи, скоро мы доберёмся до… — Если ты сейчас же не остановишься, я обоссусь прямо на коне! — заявила Мила. Ведьмак от такой прямолинейности опешил. Подобное выражение он мог услышать от братьев, но точно не от Милы. Спутница, не дожидаясь его одобрения, остановила Ветра, неуклюже сползла с седла и решительным шагом направилась глубже в лес, по которому теперь пролегал их путь. «Да… Что-то я не подумал», — нахмурился Эскель, признавая свою оплошность. Он всё-таки мог без остановки сутками ехать, а Мила к такой жизни была не приспособлена. Он спрыгнул с Василька, пользуясь остановкой, пошёл в другую сторону леса, перешагивая через поваленные деревья. Когда мужчина вернулся, Мила уже ждала его, скрестив руки на груди и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Эскель, давай откровенно: куда мы едем? Мы проехали мимо трёх деревень, а ты — молчишь. Эскель скрестил руки на груди, исподлобья глядя на напарницу. — Хорошо, — не дождавшись ответа, произнесла Мила. Задала следующий вопрос: — Сколько нам до места, куда ты хочешь добраться? Ведьмак, опустив глаза, провёл рукой по жёстким волосам. Он не знал, что сказать Миле. Хозяйка «Счастливого топора» вчера после обеда очень вежливо спросила, когда господин ведьмак собирается съезжать. Объяснила, что номер, который они с Милой занимали, со следующего дня уже забронирован, а остальные номера таверны уже заняты. Хозяйка сказала, что может поспрашивать для него в других тавернах и гостевых домах, возможно ли разместить его и попутчицу… Эскель решил, что не хочет доставлять проблем женщине и портить отношения. Мало ли, придётся ещё останавливаться у неё. И он сказал, что они уедут, ведь заказ он уже выполнил, хотя утром ещё планировал переждать несколько дней в таверне, пока не станет ясно, что делать дальше. И как бы он ни пытался тянуть время, оно неумолимо шло. И даже в дороге Эскель не мог решить, как лучше поступить и куда податься. Денег было предостаточно для безбедного существования в ближайшие недели даже с Милой на хвосте. Но стоит ли тратить эти средства? Может, отложить? А на что? На снаряжение, на новую куртку? И эта, хоть и не нова, но ещё вполне может служить. Да и такие крупные покупки снова приведут к безденежью и потребности искать новые заказы. А если откладывать… На что? Денег этих хватит разве что на кусок земли без дома. Можно, как Геральт, осесть где-нибудь в приятном краю… А дальше? Что дальше? Он хороший боец, превосходный охотник, опытный, если так можно сказать, зельевар. Но возделывать землю, строить дома Эскелю ни разу не приходилось. И даже если купит он кусок земли, на что построить дом? А Мила? Что с ней делать? Эскель понял значение выражения «и хочется, и колется». Жестокая бесконечная и неблагодарная битва с чудищами стала какой-то бессмысленной игрой со смертью. Жизнь ведьмака задрала как горькая редька. Хотелось… спокойствия. Но как его получить, если иной жизни он и не знал? Вопросы разрывали голову Эскеля. Он всё думал, думал, думал… И сейчас, когда попутчица добивалась от него внятного ответа, он не мог его дать. Он устал что-то решать. И Мила поняла: — У нас что, вообще нет конкретного пункта? Эскель вздохнул, встретился с Милой взглядом. Произнёс уверенно: — Переночуем здесь. — В лесу? — светлые брови Милы поднялись в удивлении. — Да. Ночь должна быть тёплой…