***
— Ты серьёзно? Эскель и Мила отъехали достаточно далеко от хвойного леса, когда решено было перейти на шаг, и ведьмак начал рассказывать причину их внезапного отъезда. — Я не стал бы шутить о таком, — кивнул Эскель. — Получается, и суп вчерашний… Мужчина видел, как стремительно зеленеет лицо его спутницы. Ещё мчась по лесу он принял решение не делиться с Милой всей правдой — это ни к чему. Всё одно ничего уже не изменить, а очередной раз утешать девушку у него не было ни малейшего желания. Поэтому он соврал: — Нет. Суп был нормальный. Мила ответила не сразу: — Видимо, нам повезло. Она могла и нас съесть… — Да уж, — усмехнулся ведьмак. — Может, стоило её, ну… убить? Мужчина нахмурился. Подумал, что, может, и стоило, только он людей старался не рубить по возможности. Да и тогда главным для него было вытащить Милу и убраться поскорее. Но объяснять он это не стал, ответив коротко: — Может. Помолчали. — Эскель? — М? — ведьмак вопросительно качнул головой и посмотрел на Милу. — Есть что-нибудь пожевать? — А ты есть хочешь? — спросил мужчина. Подумал: «Неужели у неё после такого аппетит есть!». Мила нахмурила светлые брови, прислушиваясь к себе. Поняла: с учётом того, что она не завтракала, от еды она бы не отказалась. Но она не чувствовала голод, ей просто хотелось зажевать стресс. — Ну… Так… — промямлила девушка. Эскель внимательно всмотрелся в её лицо и, заметив румянец смущения, произнёс: — Я бы лучше выпил. После такой-то истории… На самом деле он не хотел пить, лишь поддержать спутницу. Путники молча ехали вперёд, лошади неторопливо переставляли ноги. — Куда дальше? — спросила Мила. Лес остался позади, слева виднелись Махакамские горы, а впереди — развилка. Наездники остановились на дороге в растерянности. Эскель, нахмурившись, потянулся к карману, вытащил найденное в сапоге письмо, развернул и принялся читать более внимательно. Описываемое в письме чудище, живущее в горах, вполне могло стать отличным заказом. Знать бы ещё, кто заплатит за его убийство… Мужчина, скрючившись, полез в сумки и вытащил записную книжку в кожаной обложке, пролистал страницы, пока не наткнулся на карту: — Что ж… Неподалёку должна быть деревня. — Заночуем? Эскель задумался. — Посмотрим.***
Деревня Торчалки казалась больше похожей на крохотный городок. Дома здесь выглядели более крепкими, у многих крыша была не из соломы, а из черепицы. Жители не выглядели оборванцами, а все были одеты вполне прилично. При подъезде в деревню путники видели, как паслась в поле скотина, по улицам бегала шумная детвора, галдели соседки, лаяли собаки. Под ноги Василька чуть не попал толстый белый гусь, и ведьмак натянул уздцы, чтобы нерадивая птица успела перейти дорогу. Мила улыбнулась, заметив остановку мужчины: его действия показались ей безумно милыми. И когда Эскель, проследив путь гуся, поднял голову и увидел эту улыбку, неосознанно тоже растянул губы. Мила тут же смутилась и отвернулась, а Эскель опустил голову, подумал: «Влюблённый идиот». Остановились у доски объявлений, и Мила нетерпеливо сползла с седла — они ехали около трёх часов от дома Ядвиги, и задница ныла. Пока девушка разминалась и потягивалась, Эскель уже стоял перед доской и скользил глазами по промокшим листкам. На одном потекли чернила, на другом значилась угроза для негодяя, укравшего трёх курей у некой Сильвы. Ещё один листок сообщал о турнире в покер на костях. «Ничего путного», — подумал Эскель огорчённо. Ранее в Торчалках он неизменно находил заказ, а то и два, и всегда эти заказы были щедро оплачиваемыми. Мужчина подумал, что надо бы найти старосту — наверняка он знает обо всем, что беспокоит горожан, будь то полуденница в поле или обыкновенные грабители. Может, и про монстра в горах слышал… Путники двинулись вглубь деревни. Мила отметила, что жители деревни хоть и обращают на них внимание, но смотрят спокойно, скорее с интересом, а не со страхом. Это радовало — она ещё помнила, чем закончилось её знакомство с жителями Бобьяучи и как вчера они «пообщались» с жителями деревни до встречи с Ядвигой. Её мысли прервал голос ведьмака: — Приветствую! Где я могу найти старосту? — обратился Эскель к девушке, которая рассыпала перед курами отруби. — Известно где! В школе, — бодро ответила незнакомка, уперев руки в боки. — А где школа? — Так прямо! Туда, туда… — девушка махнула рукой дальше по дороге: — Вон, видите, дом разукрашенный? Вот туды. — Благодарю, — кивнул ведьмак, и они с Милой двинулись дальше к указанному дому. Весь фасад деревянного дома был разрисован цветочками, косыми человечками, солнышками и облачками, какими-то неведомыми зверушками. Изначально, видимо, были только цветы — они были нарисованы краской. А вот всё остальное — мелом и углём, травой по более светлым доскам. Мила заглянула в открытые ставни: на низких скамейках сидели разных возрастов дети, а перед ними вещала средних лет женщина, удерживая в руках книгу. Её светлые волосы были забраны, под квадратной челюстью ходил небольшой второй подбородок. Первым в приоткрытую дверь ступил ведьмак, следом — Мила. В одно мгновение они, хоть и зашли максимально тихо, стали объектом внимания больше десяти детей. — Так… — женщина захлопнула книгу, заложив между страничек палец вместо закладки. — Вы ко мне? — обратилась она к путникам. — Ты новый староста? — спросил Эскель. — Ну, да, можно и так сказать… Дети! — повысила голос женщина, и ученики вернули своё внимание к её персоне. — Идите на обед, жду вас сразу после. Будете пересказывать. Послышался недовольный вой, дети поднялись. Кто-то бегом вышмыгнул из здания, кто-то шёл недовольно и медленно, ощущая на себе всю тяжесть учебного процесса. — Вообще-то староста мой муж, но он больше по хозяйственным делам: где что починить, деньги собрать… А всё, что людей касается, — это ко мне. У него терпения не хватает все дрязги выслушивать, — хмыкнула учительница. — Так что вы хотели? — спросила она, провожая взглядом последнего ученика. — Меня зовут Эскель, я ведьмак. Мне интересно, не происходит ли в деревне что-то необычное? Может, монстры мучают? — Да нет, — женщина поджала нижнюю губу. — Только сын соседский по скотине камнями стреляет, надоел в край. Но тут не ведьмак нужен, а ремень покрепче. Мила слушала разговор и оглядывала помещение: без отделки, здесь были только скамейки, связанный из тряпочек длинный узкий коврик. К одной из стен были приколочены полки, на которых лежали книги, стопка жухлых листков и связка из веточек, которые Мила приняла за счётные палочки. — До меня дошли слухи о монстре в горах… Известно ли вам что-то? — решил уточнить ведьмак и тут же заметил, как вытянулось лицо старостиной жены. — О! Точно, я ж и забыла совсем… пойдёмте, — учительница устремилась на выход из школьного здания. — Может, это как раз вам и подойдёт. — А как вас зовут? — спросила у неё Мила, стараясь не отставать. — Ида. А вас? — Мила. — Мило, — пошутила Ида. Эскель улыбнулся, а Мила только хмыкнула несмешному каламбуру и отправилась следом за женщиной. Вскоре они оказались перед двухэтажным домом, ко входу на второй этаж которого вела скрипучая лестница, отслужившая лучшие годы. Ида поднялась, пару раз крепко стукнула в дверь и прикрикнула: — Открывай! Это я! Через несколько секунд дверь робко приоткрылась и показался паренёк: худющий, с приоткрытым ртом и лицом в рытвинах. — Я привела ведьмака. Пусти, — заявила она, порываясь войти, но парень не дал ей этого сделать. — Пусть валят на хрен, — он кинул хмурый взгляд на Эскеля, брови которого всё сильнее сдвигались к переносице. — Ей и так хреново, сама знаешь. — Ведьмак поможет! — заявила Ида. И Мила подумала, что эта уверенная в себе женщина как будто знает, о чём говорит. — Ты же знаешь, как они девок соблазняют! — заявил парень, пытаясь скрыться за дверью, но Ида уже поставила ногу к косяку, мешая захлопнуть дверь. — Блажей, прекрати херь пороть и впусти меня! — Черта с два я вас пущу! Ей и так досталось! — воскликнул Блажей и снова попытался закрыть дверь. Ида взвыла — дверь больно ударила по ноге. — Отстань! Эскель хотел было тоже подняться к Иде, чтобы помочь ей «договориться», но Блажей принялся орать дурным голосом: — Не пущу! Ни одного мужика в доме этом не будет окромя меня! Парень ещё раз попытался закрыть дверь, и снова Ида взвыла от боли. На этот раз она не выдержала и убрала ногу. Дверь тут же с грохотом захлопнулась. — Чёртов засранец! — простонала Ида сквозь зубы, запрокинув голову. Эскель нерешительно стоял рядом. Спустя минуту Ида, опираясь на руку ведьмака, спустилась вниз: — Ну вот, хотела помочь девчонке и вам работы подкинуть… Но не сложилось, уж извините. — А что за девчонка? — нахмурилась Мила. — Да… — отмахнулась жена старосты, — какая теперь разница? Тут либо помрёт, либо забудет… — И всё же? — ведьмак сложил руки перед грудью. — Агнешка, жена Блажея, на той неделе в горы ходила, траву какую-то искала на продажу. Вернулась аж на следующий день и сама не своя… — Она рассказывала, что с ней случилось? — Она была такая ослабевшая… Говорила, вроде как встретила какого-то мужика… Но она тогда быстро уснула. И больше уж не рассказывала. Блажей как давай горланить… с таким ревнивцем и я бы молчала в тряпочку. — Хм-м-м, — протянул ведьмак. Мила перемнулась с ноги на ногу и решила спросить: — Ида, как думаете, а мне он даст поговорить? Ида удивлённо повернулась в сторону девушки. — Раз мужчину этот ваш Блаженный пускать не хочет, может, пустит женщину? — предположила Мила. Эскель тоже смотрел на Милу с интересом. — А это может сработать… — медленно произнесла Ида. — Только не говори, что ты с ведьмаком. Скажи, что медичка. — Да хоть дракон в пальто! — пошутила Мила, но заметила, что юмор никто не оценил, и ей стало неловко. Спустя пару секунд она тихо согласилась. — Медичка, так медичка.***
До того как Мила совершила вторую (и успешную) попытку пробраться к Блажею и Агнешке, староста пригласила путников переночевать в их жилище и показала, куда идти. Это был крепкий свежий дом, двор в котором был разлинован грядками и разделён загончиком для кур и крепко сколоченным курятником. Где-то на заднем дворе копошились свиньи. Мила отметила, что и дом, и огород, и курятник — всё выглядит ухоженным, ладным. Василёк и Ветер были отведены в конюшню, седельные сумки сняты и отнесены в дом, и Ида на всякий случай дала инструкции по общению с Блажеем, после чего сама направилась в школу, а Мила пошла изображать медичку. План оказался успешным. Блажей, хоть и не без подозрения, открыл полнолицей девушке и провёл внутрь жилища к кровати, на которой лежала его бледная жена. На ящике у кровати стояла нетронутая тарелка с супом и глиняная кружка. Глядя на суп, Мила сглотнула неприятный ком, но поспешила присесть на краюшек кровати. Агнешка, почувствовав прикосновение к ногам, медленно открыла глаза. — Агнешка, здравствуй! Я пришла, чтобы помочь тебе, — произнесла Мила, всматриваясь в серые глаза. Хотела удостовериться, что девушка на кровати её понимает. — Мне ничего не поможет… — тихо выдохнула Агнешка, и её губы изогнулись в слабой усмешке. Мила для вида просила Агнешку то подышать, то не дышать, прикладывала пальцы и уши ко всем конечностям по очереди, просила высунуть язык и свернуть его трубочкой, пока наблюдавший за этим Блажей не психанул и не вышел из комнаты. Этого гостья и добивалась. Не теряя времени, она наклонилась ближе к Агнешке. — Со мной ведьмак. Расскажи, что произошло, мы тебе поможем. Тебя ранило чудище? Агнешка, мимолётно испугавшаяся смены настроения «медички», быстро вернулась в расслабленное состояние. — Ах, он не чудище вовсе… — выдохнула девушка с мечтательной улыбкой на блеклых губах. — Я так жалею, что ушла… Дура, надо было остаться. Он бы любил меня… Мила нахмурилась, пытаясь понять свою «пациентку». Из сказанного выходило несколько версий: либо у девушки был любовник, а «больна» она из-за мужа, либо у Агнешки рассудок поплыл, либо она действительно без памяти влюбилась в чудовище. — Я не понимаю, — медленно произнесла Мила. — С кем ты виделась в горах? — Он прекрасен… — прошептала Агнешка и прикрыла глаза, окунаясь в сладостные воспоминания, — я таких не встречала ни разу. Испугалась сначала, но он такой нежный, такой ласковый… Никто со мной так бережно не обращался. Он так любил меня, везде! Я испугалась, что муж прознает, пошла домой… Зря, — выдохнула девушка. — Я так жалею… Он так прекрасен! Рассказ «больной» ввёл Милу в ступор. Она пыталась вызнать больше подробностей, но Агнешка как заведённая только и делала, что вздыхала и закатывала глаза, пока в один момент не уснула. Мила поспешила вернуться к Эскелю. Её собственных знаний не хватало, чтобы понять полную картину, но ведьмак наверняка знает о множестве разных чудищ и что-то подскажет. Если это чудище, конечно, а не рандомный мужик из соседней деревни. Кратко поговорив с раздражённым Блажеем и пообещав придти завтра утром, Мила неторопливо шла к дому Иды и её мужа. Послеполуденное яркое солнце, выбравшееся окончательно от оков облаков, слепило глаза, и Мила зажмуривалась тёплым лучам.***
Сидя за деревянным столом, Мила чувствовала себя неловко. Вокруг спорила детвора, пыталась их угомонить Ида, половником накладывая каждому кашу в тарелку, бурчал себе под нос её муж — Миежко. Полноватый мужчина с большим носом и кустистыми бровями внимательно наблюдал, чтобы дети раньше времени не растащили весь хлеб со стола. Лаяла под дверью собака… Мила и Эскель в этом доме смотрелись как два инопланетянина: совершенно инородные и неприкаянные. Ида хлопотала, стараясь накрыть на стол поскорее, и хоть Мила порывалась несколько раз ей помочь, в итоге была посажена за стол в ожидании своей порции. Девушка старалась прижать локти поближе к себе, сжала бёдра, чтобы казаться меньше. Неловко улыбалась, чаще нужного приглаживала пряди у лица, пряча их за уши. Ведьмак, пристроив мечи между ног, молча наблюдал за всем происходящим, и от его обычной уверенности не осталось и следа. Весь он тоже съёжился, чуть сгорбился, хмурился от растерянности и непонимания, как вести себя в этом тёплом обжитом доме. Домочадцы скованности гостей, казалось, не замечали, обращались к ним без опаски, что удивляло Эскеля, привыкшего к равно противоположному отношению. Но как корректно спросить о причине такой душевности он так и не придумал. Горячая каша была, кажется, самым вкусным, что Мила ела за последние полторы недели. Эскель удивился недурной самогонке, что ему предложил Миежко, и мужчины радостно выпили трижды под недовольный взгляд хозяйки дома. К моменту, когда дети выползли из-за стола и побежали на улицу, а женщины начали собирать посуду, Миежко сам начал рассказ: — Был у меня друг один, тоже ведьмак. Токмо морда — другая, — мужчина ткнул пальцев в медальон на груди Эскеля, — птичья. — Стало быть, грифон… — покивал ведьмак. — Он-он… Хороший мужик. Выручал не раз. Раньше виделись с ним раз в два-три года… А сейчас уж лет пять я его не видел. Эскель нахмурился. С ведьмачьей профессией о стабильности говорить не приходится. Чтобы подбодрить старосту, он сказал: — Ну, может, свидитесь ещё. — Да… — с грустью в голосе поддержал Миежко. Тем временем в другом конце комнаты Мила тёрла тряпкой грязные тарелки, которые Ида споласкивала в лохани, прежде чем поставить на полотенце сушиться. — Я вам постелю на печи, не против? — обратилась Ида к девушке. — Детей больно хлопотно переселять… — Это было бы отлично! — воскликнула Мила. — Вот и решили, — улыбнулась Ида. Домывая посуду, Мила думала о том, что эту ночь она вновь проведёт с Эскелем в одной постели. Только теперь мысль об этом не пугала и не возмущала, а стала уже привычной, как будто само собой разумеющейся. И хоть выбора особо не предоставлялось, девушка задавалась вопросом, почему теперь её не раздражает, что они будут лежать рядом, ощущая тепло друг друга. Давно ли она с этой мыслью свыклась? Ответа в себе она не нашла, и это сбивало с толку.***
Когда ночь опустилась на землю, а жители уютного дома разошлись по своим койкам, Мила наслаждалась теплом от печи. Его хватало, чтобы спокойно спать без покрывала. Готовясь ко сну, девушка задумалась на минуту, а затем всё же решила переодеться на ночь. Раз уж есть сорочка, отчего не пользоваться? Она лежала на животе и беззаботно мотала ногами, наблюдая за ведьмаком. Эскель остался у стола и занимался полировкой мечей. Старался закончить поскорее, чтобы составить компанию своей попутчице, но и халтурить было не в его правилах. Он старался не отвлекаться. — Так что, ты думаешь, это был монстр? — спросила она, так и не дождавшись ответа на свой пересказ о разговоре с хворающей Агнешкой. — Похоже на то, — нахмурился ведьмак. Он понимал, кто мог быть виной болезни молодой женщины… — М-м-м… — промычала Мила. Принялась ковырять мозоль от струн на указательном пальце. Перед сном она развлекала семейство игрой на гитаре. Помолчали. — Скоро закончишь? — спросила девушка. С кончиков пальцев переключилась на заусенец, сковырнула и скривилась, наблюдая, как в месте содранной кожи выступает капелька крови. — Почти… — Эскель поднял меч перед собой, проверяя результат полировки. — Мне стоило раньше спросить, но… Как твоя рука? А то я тогда перевязала и забыла совсем. Ведьмак недоуменно перевёл взгляд на Милу, прежде чем до него дошло: — А, это! Да зажило уже… Не беспокойся. — Дашь посмотреть? — девушка прекрасно знала, как многие мужчины скрывают свои недуги и раны. — Сейчас. Эскель последний раз осмотрел лезвие, прежде чем засунул его в ножны. Встал, сделал круг плечами, чтобы снять напряжение, отнёс ножны ближе к месту сна. Стянул куртку и, подтянувшись, запрыгнул на печь. — Вот, — ведьмак протянул раненую недавно руку. Мила бережно провела пальцами по тонкой розовой коже, образовавшейся на месте укуса бруксы. — Быстро, — удивилась она. — На мне как на собаке заживает, — усмехнулся Эскель. Он лёг поудобнее, заложив руки за голову. — Ты возьмёшь заказ? — спросила девушка, рассматривая его профиль. — Этот Блажей обещал хорошо заплатить, если я вылечу его жену. — Да. Я подозреваю, почему она может так себя чувствовать. — Расскажешь мне? — Вероятно, это инкуб, — поделился догадкой ведьмак. Мила мгновенно представила сексуального демона, навроде тех, что она видела в графических новеллах. Подумала: «Да, после общения с таким любая женщина ни на одного нормального мужика смотреть не будет». — Он её заколдовал? — Вероятно, так. Они разумные и довольно безвредные обычно, но они питаются жизненной сущностью своих партнёров и иногда перебарщивают. — То есть Агнешка может умереть от… ненастоящей любви? — Да, если инкуб от неё не отцепится. Мила нахмурилась: — Получается, этот инкуб, он тоже там, в их доме? — Нет, — ведьмак повернул голову к Миле. — Скорее всего там же, в горах. Обычно инкубы не отпускают своих жертв, держат рядом. Но, видать, Агнешка на мгновение очухалась и побежала к своему мужу. — Понятненько. Эскель коротко рассмеялся: — Ты иногда так смешно говоришь! «Понятненько»! Откуда у тебя вообще эти словечки? Мила напряглась. Казалось бы, вот он: идеальный момент для долгожданного разговора! Но нет. И обстановка не та, и Эскель так близко, что она касается коленом его ноги, и что говорить, она так и не решила… Нет, не сейчас! Она поспешила сменить тему. А про иномирность… Завтра. Да, завтра поговорят. Утро вечера мудренее. — Хорошо, что староста с семьёй приютили нас, да? — спросила Мила. Эскель понял, что этот вопрос нужен, только чтобы отвлечь его, но решил подыграть. Это уже не первый раз, когда его спутница уходила от ответа. — Да. Такое нечасто встретишь. Мне даже, признаться, не по себе. — Мне тоже. Но я думала, что ты знаком со старостой. — Был знаком, но не с ним. Тот был стариком, да и я в Торчалки приезжал последний раз… лет двадцать назад. Он уж умер, наверное. — Наверное, — согласилась девушка. Они лежали молча ещё пару минут, прежде чем Мила произнесла: — Надеюсь, эта семья не окажется людоедами. Она пыталась пошутить, но не смогла скрыть напряжение в голосе. — Я думаю, здесь всё будет хорошо, — успокоил её мужчина и улыбнулся. Он смотрел на неё с такой заботой и теплом, что Мила почувствовала, как краснеют её щеки. Она нервно заправила выбившуюся из косы прядь за ухо. На этот раз тишина между ними стала неловкой, и она сказала первое, что пришло в голову: — Они, вроде, милые. С виду. — Да, — ведьмак задумчиво вздохнул. — Не часто можно увидеть такое дружное семейство. — Я представляю иногда, какая у меня могла бы быть семья в будущем. Тоже, чтобы еда вкусная, дети шумели, а я бы на них злилась, что не слушаются… Эскель видел, как в этот момент её глаза засияли, а на губах появилась нежная улыбка. — Ну, только дом получше, — задумчиво дополнила Мила, вспоминая свою квартирку со всеми благами цивилизации. Эскель, конечно, понял по-своему, рассмеялся, поворачиваясь на бок лицом к девушке: — Губа не дура. Мила рассмеялась в ответ. — А ты? Думал о семье когда-нибудь? — спросила она, когда они подуспокоились. — Думал, — Эскель протянул руку к волосам Милы, провёл кончиками пальцев по ленте в волосах, прослеживая логику плетения. — А что толку? Это всё так, несбыточно. Пустые мечты. — Почему же? — Разве сама не видишь? С моей жизнью, какая семья? Ни кола ни двора, конь один, и тот старый. Мила поджала губы. Она, конечно, понимала, а спросила — не обдумав. — Может, не всё так плохо? — попыталась она сгладить разговор. — Ты ещё очень даже! Ты сильный и храбрый! И умный! — задумалась и добавила, вспомнив реалии этого мира, — грамотный! Мне кажется, если задаться целью, у тебя всё получится! Эскель горько усмехнулся: — Да кому я нужен… — Как кому! — возмутилась Мила. Такие настроения ведьмака начали её напрягать. — Кому-нибудь! Мне вот ты очень нужен! Эскель резко поднял на неё глаза, и их взгляды встретились. Мужчина пытался понять: говорила Мила осознанно или просто пыталась его подбодрить? В темноте он видел, как решительно были сдвинуты её брови, но ответа не находил. Он протянул руку к её щеке, ласково провёл большим пальцем по скуле. — А если б я позвал, ты бы пошла? — Куда? — тихо спросила Мила. Ведьмак видел, как расширились её зрачки. — Замуж. Пошла бы? Девушка замялась, сказала первое, что пришло в голову: — Ну ты позови, а там — посмотрим. «Зачем я вообще это начала…» — подумала Мила, судорожно соображая, как вырулить и этот разговор. Мысли метались испуганными воробьями, и она не могла поймать ни одного из них. — Ты с этой лентой уже как невеста, — задумчиво заметил ведьмак, рукой спустился на её волосы, сжал толстую косу. — Разве? — Незамужние девушки в волосы ничего не вплетают. А как лента в косе появляется, считай — занята. Ты не знала? — Нет! «Вот же старая моромойка!» — подумала девушка, разозлившись. С виду невинная бабулька, а и в баньку вместе предложила, и сорочку выдала, и ленту вплела, и уложила в одну постель, хоть перины было две! Сводница! Вот же!.. И сейчас!.. — Ладно. Не бери в голову, — произнёс ведьмак, видя, как выражение лица Милы меняется на испуганное и растерянное. Убрал руки и немного отодвинулся. Мила ещё какое-то время сверлила его взглядом, но вскоре успокоилась. — Как песни? Сочинила что-нибудь? — спросил Эскель, чтобы отвлечь её. — Пока нет. Думаю ещё, — буркнула девушка. «Ещё бы придумать, про что написать», — подумала она.