***
Эскель и Йон встретились через час. Не говоря ни слова, по одним только глазам оба поняли: поиски не дали результатов. — Нужно продолжать, — бескомпромиссно произнёс Эскель. Взгляд под сведёнными бровями был тяжёлым. Йон кивнул, и они вновь расстались, обозначив территорию, которую будут исследовать. До самого заката ведьмаки прочёсывали территорию. За это время Эскель успел встретить, кажется, все возможные виды флоры и фауны Махакамских гор, начиная с горных козлов, заканчивая огромными зелёными жуками. Когда ближе к вечеру наткнулся на виверну, испытал смешанные чувства: то ли испуг, то ли облегчение, то ли гнев. С драконидом он разобрался куда быстрее обычного, но последующий осмотр места обитания ничего не дал. Вздохнув, Эскель поспешил дальше, даже не подумав о сборе ценных ингредиентов. Шёл и всячески винил себя. Не стоило оставлять Милу одну в малознакомой местности. Не стоило вообще брать её с собой. Любым способом нужно было оставить её в деревне. Вряд ли добродушная семья старосты им бы отказала. Не стоило соблазняться суккубой. Не стоило терять так много времени в пещере. Он шёл и гнал от себя мысли, что прошло довольно много времени и он, возможно, уже опоздал. Яркое солнце на чистом небе словно насмехалось над ним, жизнерадостно освещая каждую травинку, бликуя на камнях, сверкая в горных ручьях. Мрачные мысли неизменно возвращались. А если он не найдёт, что тогда? Одно дело оправдываться перед заказчиком и слышать в свой адрес проклятья. Грустно и прискорбно, но он делал всё, что было в силах, и просто продолжал путь, оставляя неудавшийся заказ позади. Бывает. Случается. Совсем другое — искать близкого человека. Здесь оправдываться можно только перед самим собой. И, кажется, Эскель только сейчас в полной мере ощутил, что Мила для него не просто симпатичная попутчица, не просто милая девушка, заставляющая его улыбаться и разговаривать больше обычного. Не просто женщина, которую он хотел. Она за короткий срок стала частью его жизни, некой константой, заполняющей и заменяющей одинокое сердце. До встречи с ней последний год его путь был ограничен пустым проживанием дня за днём, краткосрочными целями: поймать дичь на ужин, дочитать книгу в библиотеке безлюдного Каэр Морхена, выполнить заказ, добраться до селения. И в промежутки между этими целями он просто послушно плыл по течению, как бревно, не сопротивляясь, в надежде, что куда-нибудь его да вынесет. Существовал. Но эта девица, взявшаяся из ниоткуда, добавила в его жизнь тревог и радостей. Добавила смысл. Заботиться о ней было приятно. Беспокоиться за неё тоже было приятно. И наблюдать за ней стало его слабостью. Раньше-то он и не задумывался, насколько интересным может быть обычный человек. Женщины в его жизни всегда были либо проститутками, в которых важно было только тело, либо настолько отдалёнными от реальной жизни личностями, вроде Трисс, что он успевал только насладиться их присутствием, как если бы они были пролетающими мимо бабочками. Улетела — и всё, словно и не было. Никогда ни с одной женщиной он не проводил столько времени вместе. Никогда ещё женщины не интересовались им самим: его мыслями, его жизнью. А Мила — интересовалась. Ей было искренне любопытно, и он, с непривычки, даже не понимал толком, что нужно рассказывать. До этого он делился историями разве что с братьями да Весемиром. Но это было совсем иное. И сейчас он по-настоящему боялся узнать, что потерял такую ценную часть жизни по собственной глупости. Боялся так, пожалуй, как прежде не боялся ни за кого и никогда. Но отсутствие хоть каких-нибудь следов, хоть каких-то улик заставляла чувствовать себя бессильным. Он метался по чёртовым горам вверх и вниз, шёл через ручьи и горные реки, сквозь леса и поляны, исследовал ущелья и пересекал перевалы… И лишь надеялся, что ещё не поздно, он успеет. Надеялся, что найдёт Милу, живую и невредимую. И непременно выскажет всё, что он к ней чувствует.***
Полоз сделал приглашающий жест рукой, но заметив, что Мила не сдвинулась с места, произнёс: — Прис-соединяйс-ся. Мила не хотела слушаться. Но вызывать гнев Полоза она не хотела сильнее. Девушка прижала ладонь к месту на груди, напротив которой Эскель оставил знак. Ей на миг показалось, что там, под ладонью, стало теплее. Она тихо выдохнула и сделала осторожный шаг к купальне. Затем ещё один и ещё… Остановилась у камней, которые отделяли купальню от пола. — Не с-стой, — прошипел Полоз. — Я жду. Здесь было душно, слишком влажно и тяжело дышать. Мила сглотнула, перемнулась с ноги на ногу и аккуратно опустила ногу в воду. Зашипела. Залезать в одну воду с Полозом было мерзко, но вода казалась обжигающе горячей: за своими мыслями она перестала обращать внимание на то, насколько замёрзли ноги, пока она шла босиком по каменным полам. Не сводя глаз с «жениха», девушка опустилась в воду там же, где зашла, создавая для себя иллюзию безопасности. Сорочка вздулась в воде, и ей пришлось принудительно опустить ткань под воду. Полоз холодно наблюдал за её действиями. Он был словно каменное изваяние. Лишь едва заметно в такт дыханию вздымалась его грудь. — Я с-смотрю ты ус-спокоилась. Теперь мы можем поговорить. Он не спрашивал. Утверждал. Мила напряглась и приготовилась слушать. Полоз не торопился. Он взял в руку кубок, что стоял рядом, поднёс к губам, сделал несколько глотков. Прикрыл глаза от наслаждения, облизнулся. Мила ловила каждый его жест. Когда металлическая ножка кубка коснулась пола, Полоз всё-таки заговорил. — С-свадьба сос-с-стоится завтра. С-сёс-с-стры приведут тебя в порядок… Найдут для тебя подходящее платье. Это, — кончик хвоста монстра подцепил юбку сорочки, Мила вздрогнула от неожиданности, — с-с-совс-сем не подходит для будущей матери моего нас-следника. Кончик хвоста лёг Миле на колени, и она поняла, что при всём желании не способна была бы сейчас себя защитить. Она замерла. Когда-то Мила гордилась тем, что может найти подход даже к самым сложным клиентам. Выбить самые выгодные условия для себя. Но не с Полозом. Рядом с ним она чувствовала себя обречённой на гибель мышью. Всё её нутро кричало об опасности. Хотя внешне монстр был безупречно спокоен и не проявлял агрессии или возбуждения. «А как он собирается… делать мне наследника?» — подумала Мила. Она не успела рассмотреть всё его тело в подробностях, а сейчас вода скрывала всё ниже пояса. О размножении змей она знала приблизительно ничего. Разве что память подсказывала, что не все змеи откладывают яйца: некоторые рожают живое потомство. Вряд ли Мила сможет отложить яйца. Да и в целом как возможно, что внутри неё будет расти не человеческий плод? Внутренний голос подсказал: лучше не знать. И вообще не будет никакой свадьбы. Эскель обязательно её спасёт. У неё ещё есть время, целых двое суток. В мыслях всплыло лицо Эскеля: всегда спокойное и уверенное. Она хотела верить — ведьмак не подведёт. Не бросит её здесь. Он непременно придёт. Ей не нужно знать лишнего о Полозе. Эта информация ей не понадобится. — Ты чис-ста? — Что? — Была ли ты уже с мужчиной? Подсознание любезно подсунуло ей лицо ведьмака, хоть связь с мужчинами у неё была и до него. Мила задумалась: «Если скажу, что была, — он может убить меня сейчас. Если скажу, что не была… Вдруг он поймёт? Тогда разозлится. Хотя как он может понять, если дело не дойдёт до секса. Но он монстр, вдруг он умеет. Вдруг это проверка. Тогда лучше сказать правду». — Была. Полоз поджал губы: — Жаль. Надеюс-сь, ты не понес-сла от него. Мила подумала, что уж лучше б понесла, чем вот это всё, ей-Богу. — Помнится, человеческие дети зреют больше трёх месяцев, — задумчиво продолжил он, чуть нахмурившись. Мила едва удержалась от нервного смеха: ну да, чуть больше трёх месяцев. В тишине Полоз опустил руку под воду и провёл где-то, где у обычного мужчины был бы пах. Девушка напряжённо наблюдала за его действиями, но вскоре напряжение сменилось омерзением: с нечитаемым выражением лица Полоз вытянул на поверхность часть чешуи со своего хвоста. Она поняла: в ванной он не удовольствия ради. Размокает, снимает старую шкуру. Прихорашивается перед свадьбой. Сраный монстр. «Нужно отвлечь его», — решила Мила. — «Заговорить. Тянуть время. Или вовсе вызвать отвращение к себе». — Я… хочу спросить. Тебя, — произнесла она. — Зачем тебе наследник от меня? Полоз едва заметно усмехнулся: — Мне не важно, какая человечес-ская женщина родит мне детей. Но только так можно получить жизнес-спос-с-собное и разумное потомс-ство. Я не могу с-сношатьс-ся со своими с-с-сёстрами или с-с-с мелкими с-слугами. Но вы, люди, такие с-слабые… — Полоз нахмурился, — телом и разумом. Твои предшес-ственницы не дожили до с-с-свадьбы, по разным причинам. — А я, по-твоему, доживу? — дерзнула Мила. — Больше двух лет, с с-самой гибели моего отца, я работаю над этим вопрос-сом. Я учёл вс-се свои ошибки, и с тобой я их не допущу. Ты прос-сто не ус-с-спеешь с-с-совершить часть из них. В прошлые разы я с-слишком долго тянул. Но сейчас-с-с я вс-сё расс-с-считал. Мила молчала около минуты, переваривая услышанное. Полоз успел сделать ещё несколько глотков из кубка. — Что произошло с предыдущими твоими невестами? — Зачем тебе знать? — прошипел монстр. — Я имею право знать, как твоя… невеста, — последнее слово Миле далось нелегко. Всё её нутро было против этого слова. — Что ш-ш-ш… Первые две с-слишком долго ждали. Змеиные свадьбы возможны не так уж час-сто… Они ничего не ели. Полагаю, от волнения. И с-с-скончались, не дожив до с-с-свадьбы. Третья умерла на с-с-ледующий день, как попала в мой дворец. Но она с-с-сразу показалас-с-сь мне с-слабой. Тощ-щ-щая. Четвёртая… Её разум помутился, и я был вынужден её ос-с-становить. — Что значит «остановить»? — нахмурилась Мила. Полоз молча показал пальцем куда-то за её спину. Девушка обернулась. У неё внутри всё сжалось. Она не заметила статую у дверей в купальню. Здесь не было ни мебели, ни других скульптур… только эта. Каменная обнажённая девушка застыла в неестественной позе, как будто упала и только успела повернуть голову к купальне. «Твою мать… Он превратил её в камень?!» — ужаснулась Мила. В голове не укладывалось. Она много странного успела увидеть в этом мире и даже уже привыкла, но это взрывало мозг. Такого просто не могло быть. — Это… она? — тихо спросила Мила. Горло пересохло, и голос звучал хрипло. — Да, — ответил Полоз, словно его спросили о погоде. — Я выш-шел из с-с-себя. — Он тихо вздохнул. — Жаль. Моя ош-шибка. В его голосе не было и грамма сожалений. Он говорил ровно, спокойно и безэмоционально. — Ты умеешь колдовать? — От нашей прародительницы, моей прабабки, в нашем роду передаютс-ся некоторые знания и с-с-спос-собнос-с-сти. Она одним взглядом превращала вс-с-сё живое вокруг в камень. Я могу контролировать эту с-с-способность. Тебе нечего бояться. Мила сглотнула. Нечего бояться, как же. Этой несчастной он, небось, так же говорил?! — Вижу, ты с-сняла ленту. Тебе, наверное, нравятся другие украшения? — Полоз опустил взгляд на её шею, где едва-едва поблёскивала цепочка. — Золото… Я тоже люблю золото. В этом мы с людьми похожи, — Полоз задумался и спустя несколько долгих секунд продолжил: — Завтра я подарю тебе золото. Тебе понравитс-ся. Мила не ответила. Полоз очередной раз величественно поднёс кубок к губам. Краем глаза девушка заметила движение: мимо, вдоль купальни, ползли две тонкие как верёвочки змейки. Монстр неторопливо отставил кубок, повернул голову к подползшим к нему пресмыкающимся. Змеи подняли свои тела и склонились перед ним, после чего поочерёдно зашипели. Мила едва могла уловить звук. Полоз молчал какое-то время, словно задумавшись, после чего вновь повернул голову к пленнице. Произнёс бескомпромиссно и особенно холодно: — Иди к себе. Мила, опираясь рукой о камни, встала, мокрая сорочка облепила полное тело. Вытереться было нечем, и она, почувствовав ледяной по температуре пол, поспешила к двери, оставляя за собой мокрый след. Каменная девушка у двери, казалось, смотрела ей прямо в душу. Полоз приказал что-то на своём змеином языке, и дверь перед Милой открылась, явив её взору другую сестру Полоза. Эта была темноволосой, увешана украшениями сверху до низу. Золотые цепи и подвески были и в упругих кудрях, и в ушах, и на груди, и на плечах, и на запястьях, и в несколько раз окружали её талию, переходящую в хвост. Мила помнила её: вчера она и та, рыжеволосая, тащили её из зала со столом в комнату. Девушка поспешила выйти. Уж лучше с этой женщиной-змеёй, чем с самим Полозом. Сестра Полоза смотрела на Милу пронзительно, чуть склонив голову. Миле казалось, она могла прочесть в её глазах, о чём она думала: насмехалась над хрупкой, по сравнению с собой, человеческой женщиной и испытывала к ней презрение. Она смотрела на Милу как на забавную блохастую дворняжку. Когда дверь закрылась, оставляя пленницу наедине с женщиной-змеёй и холодом подземелий, Мила начала анализировать происходящее. К Полозу пришёл посланник (а она не сомневалась, что крохотная змейка принесла монстру именно донесение), после разговора с которым Полоз без раздумий и сантиментов отправил её подальше, в выделенную ей комнату. Значит, информация была важной. Возможно, срочной. Возможно, касающейся грядущего «мероприятия» напрямую. Мила внимательней присмотрелась к женщине-змее. Почему обратно в комнату её ведёт эта, другая сестра? «Наверняка рыжая через змей сообщила Полозу, что за мной могут прийти! Наверное, сама отправилась «убрать» проблему!» — с ужасом осознала она. Тем временем сопровождающая двинулась вперёд по коридору, в обратном направлении к комнате. Мила неторопливо шлёпала мокрыми ногами по камням. Идти было и больно, и холодно. Согревшиеся в сероводородной купальне ступни снова закоченели. Она пыталась успокоить себя: «Эскель опытный ведьмак. Ему очень много лет, он многих монстров повидал. Он в одиночку победил вампира и стаю волков, и ещё кучу всяких тварей. Если сестра Полоза, или сам Полоз, нападёт на него — он сможет отбиться или даже победить». Внутренний голос подсказал: так-то да, только Эскель наверняка не знает, что Полоз может взглядом обращать в камень. А если и его сестра обладает такими способностями? Мила поняла, что дрожит, но не от холода. От ужаса. Вспомнился василиск из «Гарри Поттера», взгляд которого заставлял каменеть, даже когда жертва смотрела на огромного змея через отражение. Но там была волшебная школа, известные способы вернуть людям подвижность… А вдруг Эскель не знает? Вдруг такого монстра он ещё не встречал никогда? Да и она не волшебница ни хрена, даже помочь не сможет! Что, если Эскель превратится в камень, как та несчастная девушка в купальне? А что, если… она вообще зря верит и надеется? Сколько раз в жизни её предавали люди, которых она считала близкими, друзьями? И она ведь тоже от них не ожидала. Если с виду весь такой правильный Эскель просто не будет связываться, не придёт? Ведь убивать монстров — работа, а ей и платить ему нечем! Лимит «благодарности» за проданную брошь уже давно исчерпан. Мила в миг осознала: а он ведь даже и не знает, наверное, что она тут, у Полоза, где-то внутри горы. Она и сама не уверена, что именно внутри горы. Её уже перетащило из одного мира в другой, может… Может, она снова переместилась в другой мир? И даже если нет, может, Эскель подумал, что она сбежала… Ведь она так и не сказала, откуда взялась там, на дороге. Наверняка он ей не доверяет… Стоит ли надеяться, что он спасёт её? Тем временем Мила с женщиной-змеёй прошли уже пару коридоров, постепенно поднялись, начали проходить залы. Мила повернула голову в сторону и в тусклом свете увидела очертания стола. Того самого, за которым очнулась. «Если я как-то оказалась за столом… Если я всё ещё в том же мире, наверное, тут есть выход к водопаду», — думала девушка. Постаралась незаметно замедлить шаг. Выбор невелик: молча надеяться и ждать помощи ведьмака, смириться с участью стать матерью нового монстра и попытаться не сдохнуть в процессе или же… попытаться. Сделать. Хуже уже точно не будет. Всплыла известная присказка: «Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть». Мила никогда не умела быстро бегать. В детстве плохо играла в казаки-разбойники. Её всегда первой находили в прятках. Но об этом она сейчас не думала. В крови уже забурлил адреналин. Бросив взгляд на ползущую метра на два впереди фигуру сестры Полоза, Мила решилась. Она отчаянно побежала в сторону накрытого гадостями стола в мрачном зале.