***
Зужалка ждала ответа, пока ведьмаки обменивались хмурыми взглядами. — С чего мы должны тебе верить? — спросил Эскель. Меч он уже опустил, но сжимал рукоять крепко, готовый в любой момент отразить удар. — Какой с-сшмысшл мние вратсь вам? — прищурилась полуженщина-полузмея. — Чтобы заманить и грохнуть, например? — мрачно хохотнул Йон. Хильд поддержала хозяина лаем. Зужалка неторопливо покачала головой из стороны в сторону. — Мы прошсто помош-шем друг другу. — Значит, — спросил Йон, — ты покажешь нам, где девушка, но не будешь нам помогать спасти её? А взамен за эту ценную информацию мы всего лишь должны порешать Полоза? — Виерно, — кивнула зужалка. — А что потом? — спросил Эскель. — Йа буду повелевайть вместо брата. Вы — уйдётьсе. Йон хмыкнул недоверчиво: — Хорошая задачка. Поубивать змей, чтобы не поубивать змей, потому что ты ими править собралась. Неплохо устроилась! Зужалка нахмурилась. Ей явно не понравилось, как ведьмак описал план действий. — А если мы не станем помогать тебе. Что тогда? — пробасил Эскель. — Йа должна буду осштановийть вас. Но я не хотьела бы этого. Ведьмаки переглянулись. «Если мы не поможем, предстоит биться ещё и с этой, и Милу придётся искать дольше…» — задумался Эскель. С одной стороны, зужалка предлагала им способ ускорить поиски, при этом самой оставшись в стороне, чтобы потом стать правительницей вместо Великого Полоза. С другой… Хрен редьки не слаще. — Если Мила нужна Полозу для продолжения рода… — Эскель пристально посмотрел в глаза змеюки, — то тебе… Зужалка раздражённо перебила его: — Мнье не нушжен никхто. Мние не нушжны насшлиедники! Возможно, зужалка идеально отыгрывала свою роль, однако ж Эскель хотел верить, что она говорит правду. — Чем докажешь, что девушка жива? — уточнил Йон. Об этом Эскель не подумал, обрадованный словами змееженщины о том, зачем Милу в целом похитили: она пояснила, что девушка жива и пока не тронута местным владыкой. Свадьба назначена на завтра, и время ещё есть. И хоть вопрос Грифона заставил все мышцы тела Эскеля напрячься, он был благодарен Йону за то, что тот не теряет головы, остаётся внимательным к деталям. Зужалка поджала губы, словно была не монстром, а обычной девушкой, забегала глазами… Тихо прошипела: — Вам придьотс-ся повьерит-ть мние. Несколько мгновений собеседники сверлили друг друга взглядами. — Хорошо, — пробасил Эскель. — Мы тебе поможем. Говори, где Мила.***
Александр резко сел на кровати, привычным движением нацепил на нос очки с тумбочки. Дотянулся до пульта, щёлкнул: в центре потолка зажглась люстра. Санёк крепко сжал веки — свет ламп ослепил его. Наощупь нашёл телефон, нажал дважды на экран, через ресницы посмотрел: четыре тридцать утра. Залез пальцами под очки и с усердием потёр глазницы подушечками, посмотрел ещё раз. Четыре тридцать утра. Задумался, не выпуская телефона из рук: позвонить сейчас или подождать, когда Милка проснётся? Прокрутил в голове события только что увиденного сна. Детали, как обычно, быстро размылись в памяти, но основное… Это было важно. Очень важно. Такие тревожные сны, полные метафор, но до ужаса реалистичные, Саньку снились не очень часто. От воспоминания, как подругу детства сдавливает огромная змея с человеческим лицом, у Санька встали дыбом волосы на руках. Милка точно в беде, причём, видимо, уже вляпалась, может, даже не зная об этом. Но даже если так, стоит ли будить её тревожными новостями с утра пораньше в выходной день? Санёк снова дважды тапнул по экрану. Прочитал: «суббота». Субботние сны, как правило, сбываются быстро и точно… «Лучше позвоню», — решил Санёк. В конце концов, предупреждён — значит, вооружён, она ещё потом спасибо скажет, даже если сейчас обложит его трёхэтажной обсценной лексикой. Номер Милки помечен звёздочкой — в избранных только она и родная бабушка. Зелёная кнопка. Гудок, ещё один, ещё, и ещё… — Здравствуйте! Вас приветствует автоответчик! Оставьте своё имя и номер телефона, мы вам перезвоним! Раздался протяжный гудок, и Санёк раздражённо сбросил. Телефон Милка перед сном кладёт заряжаться рядом с кроватью, звонок точно должна услышать. Либо спит как слон, либо забыла снять смартфон с беззвучного режима. Санёк набрал ещё раз. — Давай, бери трубку! — попросил он нетерпеливо вслух, слушая монотонные гудки. — Здравствуйте! Вас приветствует автоответчик! Оставьте… Красная кнопка. Санёк нахмурился. Ну не идти же к ней среди ночи? Через дом всего, а всё же… Парень посидел ещё несколько минут, приводя мысли в порядок. Затем снял очки, выключил свет, лёг. «Паразитка, я ей припомню!» — подумал Александр, закрывая глаза. Он попробует дозвониться ей ещё раз через часика три. Или меньше. Предупредить Милу, чтобы она была особенно осторожной ближайшие дни казалось жизненно необходимым. Доспать ему так и не удалось — сон как рукой сняло. Санёк только вертелся в кровати и тревожно хмурился. И раз в полчаса выслушивал стандартное «Здравствуйте! Вас приветствует автоответчик!».***
— Кто здесь? — просипела Мила. Говорить было больно. Её знобило настолько, что даже затёкшие конечности уже не казались такой проблемой. Втянула в себя, насколько получилось, сопли. Откуда-то из-за спины послышался шорох движения и вскоре перед Милой предстала черноволосая сестра Полоза. В руках она несла золотой поднос, на котором была наполненная чем-то миска и освещающий пространство камень, какие девушка ранее видела в стенах своей комнаты-темницы и вставленные в стены всего этого подземелья. Тусклый свет заставил поморщиться, зато Мила вздохнула облегчённо: она не слепая. Просто в этой темнице действительно темнее, чем где-либо. Сестра приблизилась, пристально посмотрела в глаза Миле, наклонив голову, как делал её брат. И Миле от этого жеста стало настолько противно, так ей хотелось сделать хоть что-то… Девушка собрала все слюни, что были во рту, и постаралась как следует плюнуть в монстра. Часть капель вылетела изо рта, большая часть слюней прилепилась к губам пеной. Пленница была настолько разочарована собственными навыками харкать в монстров, что даже огорчилась: кажется, змеюка даже не поняла, что Мила хотела сделать. Противница только нахмурилась, недоуменно глядя на заключённую. Зужалка поставила поднос на влажный пол, взяла обеими руками миску, поднесла ближе к Миле. И если б Мила не чувствовала себя до безразличия хреново, её бы непременно стошнило: в золотом блюде в рядок друг к другу были выложены крохотные, ещё голые грызуны. Уже любезно убитые для драгоценной невесты Полоза. — Убери от меня… — просипела Мила. Сестра Полоза упорно продолжила тыкать «деликатесы» Миле в лицо. Миле удалось подбородком выбить миску из рук монстра, и золотая посуда с грохотом упала на пол. Змеюка разгневанно зашипела. Кудри её снова словно ожили, приподнялись… И в мгновение сестра Полоза озадаченно затихла, опустив взгляд ниже живота Милы. Не понимая причин, Мила тоже посмотрела вниз туда же. «Класс». Ниже живота по сорочке расплывалось тёмное пятно. Девушка неторопливо прикинула, сколько дней прошло, и удостоверилась: да, всё верно. Краснодарские родственники даже до этого мира доехали вовремя. «Интересно, может ли свадьба быть перенесена из-за месячных?» — подумала девушка и равнодушно подняла глаза на змеюку. Увиденное заставило её удивиться: Монстр смотрела на пятно испуганно, шевелила крыльями носа. В глазах её застыл ужас, который считывался даже в полумраке. Не отводя взгляд от кровавого пятна, сестра Полоза нащупала поднос и, увеличивая дистанцию, зашла Миле за спину. Вскоре шорох её перемещений стих, и девушка вновь осталась наедине со своими мыслями и бесконечными каплями. Кап… Кап… Как чешется горло… Хочется разодрать его ногтями изнутри, лишь бы это прекратилось. Кап… Кап… «Пошла докладывать брату, чтоб тот благоприятные деньки отсчитывал?» — подумала Мила, закрывая глаза. Всё равно ничего не видно. К тому же голова казалась тяжёлой, а мысли тягучими.***
Держа смазанный маслом против реликтов меч наготове, Эскель перебирал в мыслях факты, которыми с ним поделилась зужалка. Мелкие змеи боятся огня и в целом безобидные, но шустрые. По возможности их не трогать. Они просто слуги, кто главный — тому и подчиняются. Сёстры зужалки сильны и быстры. Старшая — со светлыми волосами — наиболее опасна. Она яростна и готова пожертвовать жизнью за брата. Но вспыльчива, и это её слабость. Младшая сестра — с тёмными волосами — вероятно, не будет сопротивляться, ей правление брата не по нутру, но поддерживать смену правителя в открытую она побоится. Зужалка обещала сама разобраться с ней. Но если что-то пойдёт не по плану — её просила не убивать, а лишь обезвредить. Великий Полоз — незаметный властелин этих гор, повелитель змей, правление которого должно закончиться, не успев толком начаться. Он по меркам зужалки был молод, одержим продолжением рода, и, хоть силён физически, — боец из него неважный. Однако ж Полоз обладал способностью обращать в камень живых существ, стоит ему открыть мембрану, скрывающуюся за человеческими веками. С ним стоит быть аккуратным и на зрение полагаться в последнюю очередь. Повелители змей с самого сопряжения сфер вели тихое существование, занимались своими делами, в этом мире им не с кем было воевать за территорию. А значит, их боевая мощь не должна была стать проблемой по причине её отсутствия. Другое дело — количество особей и их яростный животный настрой… Впрочем, Эскель сейчас и сам был не хуже дикого зверя, готовый уничтожить всё, что помешает вызволить Милу. Зужалка договорилась с ведьмаками: чтобы не вызывать подозрений, она зайдёт в подземелья первой, а им оставит схему, чтобы встретиться уже внутри. Монстр сказала, что сговорится с младшей сестрой. Посмотрит, где Полоз. И, встретившись с ведьмаками, покажет им комнату Милы, после чего мужчины, удостоверившись в её невредимости, отправятся на бой с Полозом. Эскель понимал: план не надёжен. Не было никаких гарантий, они действовали на доверии, на свой страх и риск. Однако и вариантов получше не было. — Ты чувствуешь что-нибудь? — спросил Йон, тихо ступая за Эскелем. Эскель ответил не сразу: — Холодно тут. И плесенью воняет. — Это я и без тебя чую, — хмыкнул Грифон. Хильд, цокая коготками по гладким камням, шла впереди, то останавливаясь, чтобы принюхаться, то ускоряя шаг. Дошли до развилки: из небольшой квадратной комнаты, украшенной древними статуями умиротворённых эльфиек, вело три двери. Ведьмаки и собака растерянно замерли. — Она говорила о развилках? — нахмурился Йон. — Нет, — ответил Эскель, внимательно осматривая каждую из них. — Как думаешь, она забыла или намеренно не сказала? Хильд подошла к первой двери, тщательно обнюхала петли и щель, после чего перешла к следующей двери. Наблюдая за собакой, Йон продолжил: — Или мы пропустили какой-нибудь поворот? — Всё может быть, — сказал Эскель, но был уверен, что они-то шли верно, как и сказала им зужалка. — Я надеюсь, ты не собираешься разделяться, — Йон повернулся к Эскелю. Волк сделал небольшой круг плечами, поскрёб ногтями шершавую щеку: — Если разделимся — можем быстрее найти правильный путь. — Да, а ещё потратим время, чтобы найти друг друга, — возразил Йон. — И, если завяжется бой, вдвоём будет безопаснее. Верно, Хильд? Собака повернула голову и завиляла хвостом, преданно глядя на хозяина. — Можно подумать, ты боишься, что один не справишься с парочкой призраков или змеюшек, — добродушно усмехнулся Эскель. Йон заметил, как изменилось выражение лица ведьмака на более расслабленное впервые за последние сутки, и не стал это комментировать. — Думай, как хочешь. Только это тебе нужно барышню быстрее спасать, а не мне. Решай сам. В лицо Эскеля моментально вернулась угрюмость. Нельзя отвлекаться от дела. И не стоит забывать, что Йон помогает ему лишь по доброте душевной, не более. — Пойдём вместе, — решил Эскель. — Как скажешь. С какой двери начнём? — спросил Йон, наблюдая, как Хильд переходит к обнюхиванию третьей двери.***
За первой дверью, которую Йону пришлось разрушить Аардом, обнаружились более двадцати сильных призраков. Пока ведьмаки их перебили, покружили по открывшемуся проходу с покрытыми мхом полуразрушенными лестницами и статуями, прошло не менее полутора часов. В итоге ведьмаки обнаружили, что череда лестниц и коридоров ведёт лишь к гроту, свод которого терялся где-то высоко во мраке. Разочарованные потерей времени ведьмаки вернулись в коридор, открыли вторую дверь. Их снова встретили статуи и лестницы, балконы и затопленные водой залы, однако этот коридор оканчивался ещё небольшой комнатой, вход в которую был завален валунами. Эскель выругался, проведя рукой по волосам. Хоть путь проходил без проблем, но сколько времени они потеряли! Он начинал жалеть, что доверился зужалке. — Погоди, Эскель, — неторопливо произнёс Йон, оглядывая стену. Эскель тоже пригляделся. Хоть действие Кошки сходило на нет, он всё же заметил: кладка была некрепкой. А значит… Он вытянул руку вперёд, согнув средний палец, и телекинетическая энергия ударила в стену, заставляя её с грохотом распасться на камни. Перешагивая через обвалившиеся камни, ведьмаки ступили в коридор. Когда действие эликсира, улучшающее зрение в кромешной тьме, закончилось, какое-то время шли практически на ощупь, но уже через пару минут коридор свернул и… стал освещённым. В стенах обнаружились углублённые камни, испускающие тусклый голубоватый свет, расположенные на равном расстоянии друг от друга. «Наконец-то!» — успел подумать Эскель. Тут же мужчины услышали шипение справа от себя. — Ну, понеслась, — довольно произнёс Йон, выставляя руку со знаком Игни.***
Она хрипела и извивалась, когда удерживаемая руками старшей сестры, не имея возможности вырваться, наблюдала, как к ней приближается брат. Нет, не брат — Великий Полоз. Даже сейчас он сохранял царственный и невозмутимый вид, и она лишь потому, что знала его достаточно долго, видела, как сильно он взбешён. — Как смеешь ты мешать продолжению нашего великого рода? — прошипел он на древнем языке их предков. — Кем ты себя возомнила? — Ты просто глупый юнец, не способный править! — яростно ответила она. — Соблюдаешь эти никому не нужные традиции, а мог бы владеть не только этими горами, но и дальше! Отдал Ничейную землю, лакомый кусок, чужачке! Ты слаб, как и наш отец! — Как ты смеешь так разговаривать с Великим Полозом! — прошипела старшая сестра. Её хватка усилилась. — Я поступаю так, как велит закон, написанный ещё нашей прабабкой, Великой Горгоной! — Эти законы были написаны для нашего мира! Не для этого! — воскликнула мятежница. — А ты, значит, думаешь, что сможешь править лучше? — ледяным тоном спросил Полоз. — Я знаю это! — заявила зужалка, пронзая брата взглядом. Полоз молча смотрел на сестру, вспоминая, как раньше, когда он был ещё беззаботным ребёнком, три старшие сестры играли с ним, рассказывали ему легенды, и их нежная забота заменяла ему материнскую любовь. Тогда он, конечно, и не предполагал, что, когда они вырастут, отношения между ними изменятся безвозвратно. Повелитель крепко зажмурил веки, между бровей его появилась едва заметная морщинка. — Жаль, мы никогда не узнаем этого наверняка… — тихо прошипел он. В галерею, в которой находились зужалки и Полоз, торопливо вползла темноволосая сестра с подносом с нетронутой пищей для наказанной невесты. Вползла и застыла, выпучив глаза на открывшуюся перед ней картину. Мятежница смотрела на младшую сестру и отметила: она всё поняла, поняла сразу. Горько было осознавать, что замершая шокированная сестрёнка не вмешается и не поможет, не посмеет — будет молча смотреть. Она перевела взгляд на брата и поняла: это конец. Великий Полоз открыл веки и поднял защитную мембрану с глаз. Терпеть предательство, тем более среди приближённых сестёр, он был не намерен. — Мне жаль, — прошипел он, отворачиваясь от каменной статуи сестры. Затем, вернув лицу невозмутимое выражение, обернулся к вошедшей в галерею сестре: — Я тебя слушаю.***
Ведьмаки прошли несколько мрачных коридоров и зал, порубили уже с сотню бесстрашно кидающихся на них змей, но так и не наткнулись ни на зужалку, ни на её сестёр, ни на Милу, ни на Полоза. Тёмные коридоры меняли один другой, они осматривали комнаты и залы, в которые могли прорваться, но всё, что находили, — сырость, обвалившиеся стены, призраков и остатки былой роскоши. От мысли, что зужалка их предала, отталкивал только факт того, что с реальным сопротивлением они за всё это время не столкнулись, а развалины действительно, как она и сказала, были полны змеями. Так продолжалось довольно долго, около часа, пока в одном из залов они не увидели женщину-змею, очень уж похожую на описанную зужалкой старшую сестру. Она расправляла по каменному постаменту кусок тяжёлой ткани с вышитыми золотыми узорами. Ведьмаки подходили неслышно, со спины, и она заметила их за секунду до того, как Эскель собирался нанести по монстру точный удар. Женщина-змея обернулась, отклонилась от удара, оскалилась и зашипела. Эскель прошёл по ней оценивающим взглядом. По сравнению с зужалкой, что они встретили на поверхности, эта красотой не отличалась. С ярко выраженными скулами, тонкими губами и растрёпанными белыми волосами, которые, словно шевелящаяся грива, окружали её голову… Чудище выставило вперёд скрюченные пальцы без ногтей, во рту показались клыки. Эскель не успел разобраться, капает с клыков слюна или же яд — чудище ринулось в атаку. Йон держал меч наготове, обходил зужалку со спины, не торопился. Эскель наносил удар за ударом, отпрыгивал и перекатывался… Казалось бы безоружная зужалка норовила ударить по нему длинным мощным хвостом, который жил, словно отдельно от неё, и, судя по звуку, хвост этот весил не меньше полтонны. В один момент Эскель ушёл от атаки змеюки, но успел лишь занести меч, как кончик хвоста ловко обвил его предплечье и резко сжал с немереной силой. Эскель коротко вскрикнул, и тогда Йон вмешался: рубанул зужалку по плечу, отсёк её руку. Конечность рухнула на пол, раздался полный ярости и боли вопль, и монстр продолжила нападать. Бой продолжался несколько минут, у всех троих сбилось дыхание, ведьмаки чувствовали, как течёт по вискам пот. И вот наступил удачный момент, и кривоватое лезвие меча Йона пронзает сердце монстра, а Эскель в прыжке срубает вопящую голову. Ведьмаки, восстанавливая дыхание, ещё какое-то время смотрели, как ревёт отделённая от тела голова, как извивается и корчится тело. «Словно всамделишная змея», — подумал Эскель, наблюдая, как тело монстра дёргается в последних судорогах. — Честное слово, хорошо хоть, она не восстанавливается, как вампир, — поделился Йон. — Точно, — согласился Эскель и кивнул. Теперь он мог спокойно осмотреть зал. Он задержал взгляд на не до конца расправленной по каменному постаменту парче. Ложе подготавливала, с горечью понял Эскель. После осмотра мужчины поняли: вход в эту залу только один — тот, через который они вошли сюда. Никаких других ходов, окон здесь не было, и они отправились дальше. Они проверили ещё несколько помещений, порубили ещё несколько десятков змей (Эскель задавался вопросом, как не рубить этих мелких существ, если они сами на рожон лезут), пока не попали в галерею. На полу перед каменной статуей стояла темноволосая зужалка. — Как думаешь, Эскель, та, наша, успела с ней поговорить? — тихо спросил Йон. Эскель не ответил. Чем ближе он подходил, тем больше угадывал в каменной статуе их недавнюю знакомую. Когда зужалка-таки заметила мужчин, она испуганно обернулась. Благодаря ведьмачьему зрению Эскель видел: бледная кожа вокруг её глаз была красной и мокрой от слёз. Рядом с зужалкой, на полу, лежал поднос с какой-то дрянью в золотой посуде. «Угощение для Великого Полоза?» — задался вопросом Эскель. Он держал верный меч в руке, но не поднимал его — надеялся, что обойдётся без драки. И не прогадал. Младшая сестра покорно отползла, сохраняя дистанцию. — Она, — Эскель кивнул на окаменевшую зужалку, — просила тебя не трогать. Если ты не будешь сопротивляться, — добавил он. Полуженщина-полузмея тут же подняла руки ладонями вперёд, показывая свою безоружность. Однако мужчины помнили, что её старшая сестра и без оружия заставила их изрядно попотеть. — Мы пришли за девушкой, — пояснил Йон, улыбаясь. — Поможешь нам? Зужалка активно закивала. В чёрных глазах сложно было прочесть эмоции, но мужчины почувствовали: окаменевшая сестра этой зужалке была куда дороже неугодного правителя-брата.***
— С-с-сестра не ош-шиблас-сь... — прошипел Полоз, втягивая запах тонким носом. Было слышно, как воздух входит в его ноздри. Мила, широко раскрыв глаза, ловила каждый шорох. Полоз не принёс с собой светящегося камня, и она не видела его. Ей казалось, она уже смирилась со своей участью, но нет. Присутствие её пленителя вызвало в её душе такую панику и ужас, и, если б она могла двигаться, она бы убежала куда угодно, лишь бы не слышать его голоса, не чувствовать всем телом, как он медленно приближается к ней. — Так вот как у человечес-с-ских женщин выглядит готовность к с-с-созданию потомс-ства... Я понимаю, почему мои предки выбрали для размнож-шения именно людей: в это время вы пахнете как змеи. Мила, затаив дыхание, слушала, что он скажет дальше, но до её слуха донеслись странные тихие звуки движения чего-то мокрого. Её пугало, что она не могла понять источник этих звуков. «Он что, думает, что месячные, — это типа как течка?!» — ужаснулась она. Полоз помолчал, словно раздумывал, после чего сказал, как обычно, бесстрастно: — Рас-с ты готова с-с-создать потомство прямо сейчас-с-с, не будем ждать. И тут же Мила ощутила, как он холодной рукой медленно-медленно, сантиметр за сантиметром задирает её сорочку. — Ты ошибаешься! Это не то! Не трогай меня, — попыталась прокричать Мила, но воспалённое горло не позволяло ей быть настолько громкой, насколько хотелось. — Не трогай меня!!! — Она билась в оковах, пытаясь избежать его прикосновений, но это были лишь тщетные попытки. Он уже положил ей руку на бедро, когда вмиг что-то изменилось. Раздался оглушительный собачий лай.