…Где из крови прорастают розы…

Сквозь открытое окно, в которое была вставлена сетка от насекомых, в дом проникал запах идущего на улице дождя - давно ожидаемого гостя в Малиновке. Мерный стук капель о траву и гром не нарушали воцарившийся покой.  Тимофей в одиночестве сидел на кухне, читая книгу и ковыряясь ложкой в огромном тазу свежей земляники, которую Тамара Витальевна выкупила у кого-то из соседей, её собиравших. Во время грозы хозяйка достала все провода из розетки и настрого наказала выключить телефоны. Тимофея с Серафимой это нисколько не тревожило. Можно было развлечь себя и без гаджетов, и они оба это умели. Время неумолимо приближалось к концу июня, к полнолунию. Уже прошло около полуторы недели с той драм-сцены в мотеле, и после неё ни Серафима, ни Тимофей не начинали разговор первыми. Они завтракали, обедали и ужинали по отдельности, не заглядывали друг к другу, в огороде и саду во время работы сохраняли дистанцию. Самостоятельно совершали обходы по деревне, рылись в информации.  Тимофей все ещё ничего не нашел и пусть и не спрашивал, но знал, что у Серафимы дела шли не лучше. По крайней мере, надеялся, что ей хватит мозгов переступить через себя и не отправиться на разборки в одиночку. Раздались шаги. Тамара Витальевна вышла с веранды, на которой дремала, и пришла на кухню. Тимофей встрепенулся и поднял на неё голову, и старушка одарила его доброй улыбкой. — Опять учебники зубришь? — Да нет, читаю, — ответил Тимофей. — Отдыхаю, так сказать. Тамара Витальевна села напротив. Зверев напрягся. Отчего-то ему казалось, что сейчас начнётся не самый приятный для него разговор. — Тим, я тут поговорить хотела… Вот оно. Тимофей положил мятую бумажку, которую использовал как закладку, между страниц и захлопнул обложку. — О Симе? — мягко закончил он. Тамара Витальевна кивнула. — Что-то вы совсем у меня тут чахните. Я думала, что у вас все хорошо, но время летит, а вы все прячетесь друг от друга по всему моему участку. Неужто поссорились? Знала бы она, как сильно и по чьей вине… Тимофей все ещё корил себя за тот опрометчивый поступок. Сам не понимал, как это произошло. — Да, — Зверев почесал переносицу. — Есть у нас один нерешенный конфликт. Но мы все уладим, там ничего серьезного. — Вижу я, что ничего серьезного, — Тамара Витальевна вздохнула. — И как по тебе это бьет. Не высыпаешься ведь совсем, Тимош, уже и ходишь, как один из тех трупаков. Может, вам как-нибудь поговорить об этом? Или хочешь, я с Симой поговорю. Не буду говорить, что это ты предложил, я же помочь хочу… Тимофей действительно плохо спал последнее время, но вряд ли это было из-за ссоры. Он заметил странную закономерность, что чем ближе было полнолуние, тем хуже ему становилось. В какой-то момент ночи он просто не мог уснуть, а если засыпал, то сразу же просыпался. И почему-то постоянно примерно в одно и то же время. Он не звонил Егору, чтоб рассказать об этом. Отец наверняка сейчас тоже был чем-то занят, не надо добавлять ему трудностей. О Серафиме и речи не шло. — Не надо, Тамара Витальевна, — Тимофей подчерпнул земляники и отправил ложку в рот. — Сами заварили, сами разгребем. Всегда из этого так выбирались, чего уж посторонних в это втягивать. Тамара Витальевна сокрушенно вздохнула. — Ну хорошо, деточки. Но свой подарочек я все равно вам отдам. Тимофей нахмурился и посмотрел на неё, а бабушка встала и направилась куда-то вглубь дома. Раздались шаги, и на кухню впорхнула Серафима. Не взглянув на Тимофея, она сразу прошла к чайнику. Тимофей же отвернулся от неё. Казалось, гроза бушевала не только за окном, но и внутри него. Серафима яркой вспышкой молнии то и дело вспыхивала в подсознании, ненадолго исчезая и напоследок оглушая громом, а потом возвращалась. Тимофей всячески пытался понять природу своих чувств - почему он так реагировал, почему она не вылетала из головы. Полуторы недели вполне хватило для самокопания, но далеко не для принятия одной простой истины. Любил ли? Нет. И да одновременно. Теперь до него дошло, почему Серафима мучилась от своей любви. Отсутствие шансов, безответность и непонимание того, как все это случилось. Понимание того, что вместе им быть не суждено, чувство безнадежности и, наконец, смирение. Но Тимофей оказался в совершенно патовой ситуации. Потому что знал, что любим. А сам только сейчас признал, что разрывался меж двух огней. И клонило его… Клонило его к ней. Он отрицал, он сбегал ночью на улицу, потому что не мог выдержать её нахождения рядом, даже через стену. Бесцельно бродил по ночной Малиновке, блуждая по мощеной дороге.  Потерянно. Он был совершенно потерян. Может, Лиза просто позволяла ему забыться? Может, дело в том, что он сам раньше об этом не думал? Только Тимофей уткнулся обратно в текст, на кухню вернулась Тамара Витальевна. Зверев посмотрел на неё и увидел в её руках небольшую бархатную коробочку. — Вот, дорогие мои, — улыбнулась старушка. — Хоть и знакомы мы не много, но вы уже стали мне родными. Хотела вам подарок на память сделать. Только Егорке не говорите, а то мало ли, заставит вас его вернуть и ещё мне нагоняй устроит. Но даже если узнает, то пусть только попробует, я ему устрою выволочку похуже! — Подарок? — удивилась Серафима, не слышавшая её разговора с Тимофеем. — Да. Мне это уже без надобности. Пусть я и не знаю, ценит ли сейчас такое современная молодежь. — Тамара Витальевна бережно погладила коробочку и поставила ее на стол. — Но теперь они ваши. — А что там? — Тимофей протянул было руку, чтоб открыть, но Тамара Витальевна легонько ударила его по ладони, заставив Зверева с ойканьем прижать ее к себе. — Размечтались, голубки! Откроете только тогда, когда все между вами устаканится. Да, и нечего на меня так смотреть, я говорю серьезно! Откроете раньше времени - узнаю, и вам ой как не сладко придется! Из огорода у меня ни днем ни ночью не выйдете, ещё и на ферму схожу и заставлю вас запрячь! От такой угрозы у Тимофея и Серафимы разом отбило желание открывать таинственный подарок. Долмацкая приблизилась с уже заваренной кружкой чая и взяла коробочку в свободную руку. — Тогда он просто полежит у меня, — уведомила девушка. — Обещаю вам, мы его не откроем. Тамара Витальевна довольно осклабилась. Тимофей лишь дернул уголками губ. Похоже, старушка не поняла суть фразы, хотя Серафима сказала все напрямую. Тимофей оказался у себя через несколько часов, когда текст перед глазами предательски поплыл. Зверев, отложив книгу, снова открыл планшет, вопреки просьбе Тамары Витальевны им не пользоваться, с досье на каждого убитого, уже не имея ни малейшего представления о том, что именно надо найти. Тимофей снова прошерстил биографию каждого. У кого-то она была объемная, у кого-то единственное, что имелось, это налоговый индекс. В который раз просмотрел фотографии в попытке найти сходство. Везде разный возраст, разный пол, разные увлечения… Тимофей решил пойти от начала и расставил жертв по порядку, решив акцентировать внимание на одной детали. Имена, ничего конкретного, даты рождения… Тимофей свел брови к переносице. Год у всех разный, месяцы и дни тоже, но… Зверев поднял голову и, прикрыв глаза, выдохнул. Затем, взяв планшет, вышел из комнаты и направился к Серафиме. Постучав и услышав разрешение на вход, он заглянул внутрь и закрыл за собой дверь. Серафима сидела у себя и, как и он наплевав на запрет, пролистывала дела на экране. Окно в её комнате было распахнуто настежь, и от этого подоконник уже покрылся мелкими каплями дождя. Занавески покачивались на легком ветерке, а по всей комнате пахло приятной летней сыростью.  Увидев Тимофея, Серафима отстраненно вскинула брови и повернулась обратно к планшету. — Что хотел? — безынтересно осведомилась Долмацкая. — Я понимаю, что ты в своих мыслях уже думаешь о том, как бы красиво я валялся мертвым на полу, но мне кажется, что я нашел, за что зацепиться. Серафима, явно не желающая его видеть, все-таки подвинулась, и Тимофей сел рядом. Не тратя времени на разговоры, он начал с первого документа и сразу указал на дату рождения.  — Смотри. Начиная отсюда даты шли на возрастание. Если бы все жертвы были рождены в один год, то каждая следующая была бы младше предыдущей. Это, конечно, нам сейчас ничем не поможет, но… — Нет, подожди, — Серафима пролистала у себя каждого. — Первая жертва выбивается. Ноябрь. Связь сохраняется только с остальными… Промах. Тимофей закусил губу, но затем возразил. — Но если брать в расчет то, что для убийцы год начался с ноября? Тогда они все действительно идут друг за другом по дате рождения. Что у нас начинается с января и идет в такой последовательности? Серафима скрестила ноги по-турецки и, поставив на колено локоть, подперла голову кулаком. Её взгляд стал пустым - верное подтверждение её размышлениям. Тут её глаза широко распахнулись. Серафима медленно проникла рукой под свою футболку и выудила оттуда цепочку. Тимофей понял все без слов, когда его взгляд упал на медальон.  — Все жертвы были рождены под разными знаками Зодиака… — произнесла Серафима. —…А зодиакальный круг начинался со Стрельца. — шепотом закончил за неё Тимофей.  Воцарилась тишина. Серафима и Тимофей ошарашенно смотрели на открытые файлы. Внутри Зверева все перевернулось. И чем дальше он развивал неожиданно пришедшую на ум, но, как бы ни хотелось это признавать, дельную мысль, тем больше его ужасали собственные домыслы. — Сим… — у него пересохло в горле. — Скажи мне, пожалуйста, что с помощью знаков зодиака можно создать путь куда-то помимо того, о чем я думаю. Скажи, что во время нашего обучения я просто пропустил одну из важных лекций. Серафима побледнела и спрятала медальон обратно за ворот. Но из руки его не выпустила и продолжила нервно перебирать между пальцев сквозь ткань. — Огненный Дракон не сможет вырваться, пока мы все живы, и не сможет ни с кем взаимодействовать, поскольку заклинание цело, — проронила она, глядя на экраны. — Но с ним наверняка можно связаться, если проложить к нему зодиакальную связь. Иного объяснения… Иного объяснения нет. Тимофей положил локоть на подоконник и, подперев голову, зарылся в волосы, пораженно смотрел на документы, полностью выпав из реальности. Только они справились с Огненным Змеем, как кто-то решил наладить с ним контакт? — Тим, — Серафима позвала его, но Зверев никак не отреагировал. Долмацкая несмело коснулась его ноги, и парень, вздрогнув, наконец посмотрел на неё. — Слушай, а теперь можешь успокоить ты меня? Её голос впервые обрел какие-то оттенки. Он звучал встревоженно, даже слишком. В голубых глазах стоял плохо скрытый страх. Тимофей настороженно кивнул. — Что такое? — Если я права… То призыв другой сущности просто невозможен. Тим, прошу, убеди меня в том, что ты просто не высыпаешься и сам безответственно сбил себе режим. Убеди меня в том, что твое состояние связано не с тем, что приближается день ритуала. Тимофей был бы рад ощутить тепло на сердце оттого, что Серафима о нем беспокоилась. Но сейчас, пропуская её слова через себя, ощущал только мороз, пробегающий по всему телу. За окном сверкнула молния, озарившая всю комнату, а следом за ней грянул оглушительный раскат грома.