WINGS

      — Я тебе это припомню, хён!       — Отвали. И давай не угрожай мне, мы давно уже не дети!       — Хён, не смей!       — Я тебе сказал не мешай!       Грохот и глухой стук, донёсшийся до Чонгука вперемешку с удушливым смехом, дал понять, что ситуация под контролем. И хотя суть разговора слегка ускользала от его понимания, вид встрёпанного Чимина с бутылкой и двумя стаканами на пороге комнаты, расставлял частицы реальности по местам.       Чонгук был сильно пьян. Пожалуй, впервые в жизни настолько, чтобы судить о фрагментах выпадающих из памяти событий, при этом улыбаясь во все тридцать два такому же счастливому парню напротив.       — Алкоголики! — обиженно донеслось из-за приоткрытой двери. — В газеты про вас напишу! Чтобы знали, какие нынче айдолы на самом деле!       — Спокойной ночи, Чжихён! — шикнул Чимин в полумрак, а затем навалился спиной на дверь и сполз вниз с тихим хохотом.       — Что вы с ним не поделили? — пробормотал Чонгук, вставая с пола, на котором провёл последние несколько минут в ожидании.       — Бутылку, — Чимин протянул ему виски. — И, кажется, он пытался найти мою совесть, но потерпел крах, ведь у меня её нет.       — Ого, я всегда хотел такой попробовать! — Чонгук принял из его рук бутылку американского бурбона известной марки.       — Вот и славно, — Чимин неуклюже встал следом.       — Это отцовский? — пришлось уточнить на всякий случай, из вежливости.       — Да, но я спросил разрешения на этот вынужденный набег на его бар, — хихикнул Пак, поставив на письменный стол два стакана с толстым донышком.       — А это называется табмлер. Или хайболл, — заметил Чонгук, наблюдая, как Чимин разливает напиток.       — Хайбо… чего? — переспросил он, когда закончил.       — Из таких стаканов пьют бурбон.       — У отца они стояли рядом с бутылкой, — Пак усмехнулся. — Только льда нет, извиняй.       — Да мне уже всё равно.       — У кого-то, оказывается, такие познания в бухле! — Чимин игриво пошевелил бровями.       — Одно из моих немногочисленных хобби, — произнёс Чонгук притворно-чопорно, а затем рассмеялся и взял стакан, принюхавшись к содержимому.       — Уа… Вот это запах… — Пак опрокинул бурбон первым.       Он вообще выпивал не думая, как-то слишком смело и уверенно, словно не желая оставлять сомнений. Чонгук в данный момент испытывал сложности с подбором метафор, но такое зрелище ему определенно нравилось.       Чимин, пританцовывающий возле письменного стола, вызывал острое желание присоединиться, устроить дебош и нарушить парочку правил.       — Ты не такой скромный, каким хочешь казаться, правда? — уточнил Чонгук, выпив следом.       — Я же сказал, даже мой младший брат не в силах отыскать у меня крупицы совести! — Пак оттолкнулся от столешницы, потом крутанулся вокруг своей оси, но чуть не упал и вовремя осел на пол с блаженной улыбкой.       — Эй, правда, — Чонгук выпил, поставил стакан на стол и уселся рядом. — Ты ведь совсем другой.       — Пьяные разговоры, — Пак махнул ладонью, случайно или намеренно шлёпнув Чонгука по коленке.       — Что у трезвого на уме, то у пьяного…       — На языке! — Чимин рассмеялся, откидываясь спиной назад.       Чонгук наблюдал за его состоянием, пытаясь сравнить с собственным. Вроде бы такой же пьяный, но всё никак не расколется. Пак был словно книга с интересной обложкой, но уймой пустых страниц внутри. Впрочем, текст на них всё же был, оставалось лишь найти способ — что-то вроде поднести бумагу к свету, и тогда буквы проступят.       — А какой я, по-твоему? — Чимин неожиданно прервал его раздумья.       — Что? — невпопад переспросил Чонгук. — А… Какой ты?       — Раз уж твердишь, что я совсем другой. То… какой?       — Бесстыдник, — выдал парень, прикрыв рот ладонью, чтобы не хихикнуть.       — Да ну? — Чимин оторвал голову от пола, бросив на него внимательный взгляд. — Типа… блядун, что ли?       — Тьфу на тебя! — Чонгук прыснул со смеху и замахал руками. — Я не это имел в виду!       Пак звонко расхохотался в ответ, схватившись за живот, и принялся перекатываться с одного бока на другой.       — Ты ведешь себя слишком правильно почти всегда, — Чонгук нахмурился. — Выкладываешься на все сто, заботишься об остальных, и на это у тебя уходит хуева туча времени, Чимин-и. Я в первый раз вижу тебя таким расслабленным и…       — Бесстыдным? — Пак приподнялся на локте и томно пошевелил бровями снова встречаясь с ним взглядом. — Почему ты выбрал именно это слово?       — Потому что я так чувствую, отвали, — настала очередь Чонгука смеяться. Хотя на секунду в голове промелькнула мысль, что ему не хочется объяснять, почему именно он так подумал. Что-то бессознательное? Расшифровка затребовала бы слишком много эмоциональных ресурсов, которые он не был готов тратить.       — Ладно, так уж и быть, не стану спорить, — Чимин словно почувствовал его настрой. — Но ты тоже далеко не тот маленький ребёнок, амплуа которого тебе все приписывают.       — Так заметно, что я пытаюсь казаться взрослым? — Чонгук тяжело вздохнул.       Пак знал о его болевой точке. Быть, а не казаться. Уметь, а не бесконечно учиться. Чонгук вообще не любил последнее, и потому втайне восхищался терпением и усердием Чимина, которые все списывали на талант.       — Ты взрослый, — твёрдо произнёс Чимин. — Я так считаю.       — Есть причины? — удивлённо уточнил Чонгук, не ожидавший такого ответа.       — О, множество! — Пак перекатился на бок, и подложил руку под голову. — Иногда кажется, что ты даже взрослее меня.       — Потому что я опускаю «хён», когда к тебе обращаюсь? — Чонгук лёг напротив, отзеркалив чужую позу.       — Не поэтому. Хотя за такое порой хочется отвесить тебе крепкий подзатыльник! — Чимин ухмыльнулся. — Однако именно ты вытащил меня из дерьма, когда я чуть не нажил проблем всей группе летом.       — В Париже? — Чонгука эта ситуация больше не трогала. Он с удивлением вспомнил, как обижался на Пака тогда, и насколько незначительным всё это казалось спустя несколько месяцев.       — Мы знаем слабости друг друга, — Чимин прикусил губу. — Но я действительно верю, что могу на тебя положиться, в случае чего.       — Ты не сможешь положиться даже на моё плечо, если я сейчас попробую встать, — виски с запозданием ударил в голову, и Чонгука слегка повело. Он был рад, что лежит на твёрдой, вертикальной поверхности.       — Я всегда смогу на тебя положиться, — Пак почему-то выглядел до смешного серьёзным и упрямым.       — Эй, крутой парень, — Чонгук толкнул его в плечо, и тот словно опомнился.       Несмотря на головокружение, хотелось продолжать говорить, задавать вопросы. Узнавать Чимина лучше. Его слова невероятно льстили.       Тем временем Пак перелёг на спину, затем неспешно-блаженно потянулся, вытянув руки над головой, и уставился в потолок. Чонгук рассматривал его точёный профиль, пухлые губы и растрёпанные волосы, размышляя, а насколько тяжело ему жить? Мало того, что бешено популярен среди женского пола, так ещё и смотрит… в другую сторону.       — Когда ты понял, что тебя не интересуют девушки? — прямо поинтересовался Чонгук.       Чимин едва заметно нахмурился, словно этот вопрос пробудил в нём какую-то ассоциацию. Давно забытое воспоминание или вроде того.       — В четырнадцать, — просто ответил он, видимо, не желая вдаваться в подробности.       — И как это было? — Чонгук же, напротив, в этих деталях остро нуждался. Ему хотелось понять, как Чимин смотрел на мир.       Особенно сейчас, находясь в комнате, в которой Пак жил задолго до дебюта. Может, именно здесь, на этой кровати он предавался мечтам? Фантазировал? Дрочил? Чонгук зажмурился, пытаясь унять проклятое любопытство. Оно, кажется, пёрло через край подсовывая всё новые и новые образы.       — В смысле как? Ты хочешь знать, внезапно это было или нет? — Чимин выглядел непривычно спокойным, даже безмятежным, с учётом серьёзности вопроса.       — Ну ты же не проснулся с мыслью, что тебе нравятся парни, — нервно усмехнулся Чонгук.       — Ты прав. Но это ведь касается любых отношений в принципе. Ты ведь тоже не проснулся с мыслью, что предпочитаешь вагины?       — Фу! — Чонгук хрюкнул от смеха.       — Что фу? — Чимин приоткрыл один глаз и повернул к нему голову. — У тебя никогда не было секса?       — А у тебя? — парировал Чонгук, предательски краснея до кончиков ушей.       — Нет, — Пак улыбнулся слегка смущённо.       — Я даже не целовался.       — Ого… я такого не ожидал, — Чимин заинтересованно повернулся на бок.       — Почему? Думал, я буду школьным повесой? — Чонгук хмыкнул. — Если ты ещё не заметил — я и с людьми-то с трудом нахожу контакт.       — Чудом, что айдол, — Пак расхохотался, впрочем, ненадолго. — Ну серьёзно. Даже мыслей не возникало?       — Чтобы поцеловать кого-нибудь?       Чимин заинтересованно кивнул.       — Как-то… не сложилось, — Чонгук пожал плечами. — А у тебя?       На мгновение он пожалел о том, что спросил, вспоминая Лиама. Именно эту часть отношений Чимина он знать не хотел. Совершенно.       — Это долгая история, — впрочем Пак, кажется, даже не вспомнил об этом.       — Долгий первый поцелуй?       — Нет, он-то как раз вышел трехсекундым, если не меньше, — Чимин печально усмехнулся. — Но за него потом было жутко стыдно.       — Что произошло? — Чонгук невольно подался вперёд.       — Как что, — Пак погрустнел. — Поцелуй не ждали. К счастью для меня, человек, которого я поцеловал, отнёсся к этому с пониманием, хотя сперва был в шоке.       — А кто-то не бывает в шоке? По-моему о таком никогда не предупреждают заранее.       — Да, на кону ведь слишком многое. Ты надеешься на взаимность, при этом машешь ручкой вашей дальнейшей дружбе… И если взаимности не возникает…       — Вы после этого перестали общаться? — догадался Чонгук.       — Хуже. Мы общались, вынужденно, из-за школьных дел… Я наверное поэтому так загорелся идеей переехать в Сеул и попробовать себя в качестве айдола.       — Ого, — Чонгук непроизвольно разинул рот. — Нам, выходит, благодарить этого человека?       — Смеешься, тоже мне… — Чимин почесал нос и зевнул. — Я тогда вообще ничего не хотел. Мне казалось — это хорошая возможность заняться делом, и поэтому я пошёл на прослушивание.       — Что не делается, то к лучшему, — подытожил Чонгук, приподнимаясь на локте. — Ещё виски будешь?       — А который час? — Чимин сел, растирая покрасневшие глаза.       — Половина четвёртого.       Из-за задвинутых штор виднелся кусочек сада: деревья утопали в темноте, потому что родители Чимина давно легли спать и выключили внешнее освещение. Окно было чуть приоткрыто — в комнату проникал приятный свежий воздух, но Чонгуку вдруг захотелось охладиться, поэтому он раздвинул створки ещё шире.       — Давай выпьем, — в этот момент Чимин тряхнул головой и ловко встал на ноги.       — А тебя ничем не проймешь! — Чонгук действовал куда осторожнее. Не хотелось выглядеть пьяным — он отчего-то боялся, что Пак откажется продолжать, а разговоры прекращать не хотелось.       — Я в говно, — Чимин подошёл к Чонгуку так близко, что тому невольно пришлось отступить. — Я в такую сраку, Чон Чонгук…       — Так сразу и не скажешь, — тот невозмутимо разлил им ещё по стаканчику.       — А я не должен подавать плохой пример!       — Хоть раз в жизни можешь расслабиться? — Чонгук протянул ему бурбон. — Ничего не произойдёт, если я увижу тебя пьяным. К тому же… я уже видел.       — О боги, — Чимин закатил глаза и стукнулся с ним стаканом.       Они выпили и одновременно поморщились, смеясь, — крепкий алкоголь у обоих шёл плохо.       — Я ведь помню, что обещал тебе… — Пак повернулся к раскрытому настежь окну. — Если напиваться, то только в твоём присутствии.       — Ты крутой, — Чонгук не знал, как сказать лучше, но часто размышлял об этом в трезвом уме. На пьяную голову выходило легче, хоть и неожиданно для самого Чимина, который покосился на парня с удивлением и странным недоверием.       — Не подумай ничего такого, это не лесть, я абсолютно серьёзен, — Чонгук сделал шаг вперёд и настала очередь Пака пятиться куда-то в сторону.       Выглядело смешно, словно они вот-вот должны были подраться или, наоборот, пуститься в пляс.       — Ты очень крутой, Пак Чимин. И я хочу быть на тебя похожим.       — Ва-а… Гукки-и… — тот рассмеялся, впрочем, смущённый донельзя. — Давай на этом закончим. А не то я тоже расчувствуюсь и начну говорить всякую чушь.       — Говори, — Чонгук не ожидал, что выйдет настойчиво, и потому осёкся.       Повисла странная пауза — будто некоторые вещи остались невысказанными. В случае с Чонгуком — это было желание продолжить комплимент. В случае с Чимином — неясно, ведь он по-прежнему хранил секреты.       Чонгук обижался, но лишь самую малость — в конце концов, это было правом Чимина.       — Ладно, — он выставил перед собой ладони. — Прости, что иногда забываю называть тебя хён.       — Всё в порядке, я не возражаю, — тихо ответил Пак, опустив голову. — Это даже… забавно. Ведь я действительно не придаю этому значения, словно между нами нет разницы в возрасте.       Чонгук стоял так близко, что мог разглядеть мельчайшие детали внешности Пака, одна из которых вдруг сильно заинтересовала.       — У меня что-то на лице? — озадаченно уточнил Чимин, заметивший внимание.       — Родинка, — Чонгук приподнял чёлку на собственном лбу. — Как у меня, смотри!       — Ого… — Пак протянул руку и коснулся чужой кожи.       Парень улыбнулся, качнувшись вперёд — от прикосновения холодных пальцев стало приятно.       — Ты чего такой горячий? Температура? — Чимин приложил всю ладонь целиком, и Чонгук блаженно прикрыл глаза.       — Не знаю, — он ответил не сразу — голова кружилась, поэтому пришлось ухватиться за плечи Чимина для устойчивости.       — Так, кому-то пора… — ответил тот, тихо смеясь, и убирая руку.       — Эй, погладь ещё, — Чонгук так и не открыл глаз, запоздало соображая, что тело, ставшее неуклюжим, заваливается куда-то вбок.       — Поглажу, ты главное ложись, — шёпот Чимина (и когда только начал?) словно обволакивал, подчиняя и начисто лишая воли.       В затуманенном сознании возник образ, который Чонгук почему-то запрещал себе ранее. Пак в тренировочном зале, окружённый зеркалами, танцует под какую-то классическую композицию, падая и поднимаясь так плавно, словно поверхность уходит из-под ног, превращаясь в мягкие, пушистые облака.       — Ложись, вот так, — шёпот как нельзя лучше подошёл к этому танцу, и Чонгук улыбнулся, жалея, что у него нет камеры. — Не тошнит? Голова не болит?       — Нет, потанцуй ещё немного…       — Балбес, мы в комнате, какие танцы? — шёпот не прекратился, и затылок Чонгука покрылся мурашками.       Реальный Чимин был очень близко, но перед глазами всё ещё красовался другой, танцующий в вихре из каких-то лоскутов ткани.       — Гукки, — позвал он, и Чонгук протянул руку, находя чужую прохладную ладонь.       — Ты замёрз? — образы в его голове окончательно перемешались. — Дай погрею.       Он, кажется, притянул Пака к себе, уложив его ладони на собственной груди. Было очень жарко.       — Засыпай, пожалуйста, — попросил Чимин слегка жалостливо.       — Не хочу засыпать… — Чонгук запротестовал.       Он по-прежнему слышал один лишь шёпот и совершенно не хотел, чтобы тот заканчивался. Перед глазами крутились какие-то искры, и почему-то казалось, что он падает. Ладони Чимина быстро согрелись, но были единственной осязаемой частью, которая сейчас связывала с реальностью.       — Всё хорошо, чего ты? — голос Пака зазвучал обеспокоенно. — Чонгук-и, ты почему плачешь?       — М-м… — промычал тот, вместо слов, которые собирался сказать.       — Что мне сделать? Что-то болит? — Чимин попытался выпутаться из его хватки.       — Не уходи, — Чонгук вцепился в его запястья. — Обними, лучше, вот так.       На мгновение он почувствовал тепло прямо под боком, и что-то мягкое, щекочущее нос.       А на утро он понял, что это были волосы на макушке Чимина — они спали, тесно прижавшись друг другу, из-за чего Чонгук весь вспотел. Неловкости добавлял отвратительный привкус на языке и бардак в мыслях из-за беспорядочных снов.       Чимин, к счастью не проснулся из-за осторожных движений.       Чонгук отодвинулся, приподнялся на локте и схватился за голову, которая ответила пульсирующим гудением. Затем он сел, подтянув колени к груди, и сощурился от яркого солнечного света — ночью окно так и оставили открытым настежь.       Реальность восстанавливалась медленно, будто нехотя. События последних трёх дней настолько изменили его, что Чонгук с трудом принял мысль о предстоящем возвращении домой.       То, что произошло между ними, оставило след, и хотя парень ещё не совсем понимал, какой именно, но уже с горечью осознавал, что впредь у них не окажется схожей возможности побыть наедине. Работа сожрёт морально и физически.       Спящий Чимин был похож на ангела — пухлые губы и щёки, встрёпанные волосы — точь в точь как на картинках. Чонгук отвлёкся, созерцая лежавшего рядом, и почему-то почувствовал неясную тревогу.       Интуиция никогда не подводила, но в этот раз отказывалась делиться подробностями, что именно не так.       Остаток дня прошёл скомкано — они были заняты общением с родственниками, шумными прогулками и фотографированием с семьями на память. К вечеру позвонил Шихёк, уточнивший, хорошо ли они отдохнули. Чимин с готовностью ответил да, Чонгук же слегка засомневался, однако устыдился отвечать обратное.       Водитель повёз их в Сеул прямо от дома родителей. Глядя на уплывающие знакомые пейзажи, оба напряжённо молчали. Пак вскоре полностью погрузился в телефон, а Чонгук с раздражением для себя отметил, что знает, откуда взялась эта блуждающая улыбка на чужом лице. Он видел Чимина таким всякий раз, когда тот переписывался с Лиамом.       Им предстояла репетиция, и Чонгука заведомо воротило от одной только мысли, что он увидит Моргана, не говоря уж о том, что придётся танцевать с ним рядом.       В общежитии, как всегда, было шумно. Чимин принялся разбирать вещи, курсируя между комнатой и прачечной, а заодно наводить порядок. Юнги был у себя в комнате с Сокджином, на кухне шумно разговаривал Намджун и Хосок. Тэхён был рядом, но задумчиво молчал — Чимин первым к нему рванул, ещё с порога бросившись в объятия. Не сказать, чтобы Тэ выглядел сильно грустным — Чонгук этого боялся, потому что понятия не имел, как общаться с человеком в трауре.       Однако, всё прошло спокойно и как-то само собой. Они обсудили поездку, Намджун рассказал, что случилось за те три дня, что их не было, а потом предложил всем провести остаток вечера за просмотром сериала.       Чонгуку же не терпелось просмотреть отснятый в Пусане материал — он показал ребятам старую видеокамеру Чимина, которую взял с собой, и высказал желание поработать с ней в студии на ночь глядя. Никто не выступил против его идеи — в офисе в это время суток было тихо.       Водитель подвёз его — поездка по пустым дорогам заняла от силы минут двадцать. Чонгук кусал губу, в задумчивости поднимаясь в лифте до нужного этажа — он рассчитывал поработать в новой для него программе по монтажу, и немного нервничал. Шум, дошедший до него спустя некоторое время, оказался вовсе не стуком молотка, за который его сперва принял мозг.       — Какой молоток в десять вечера? — пробормотал парень, проходя по коридору мимо закрытых дверей.       В кабинетах, где обычно сидел стафф, никого не было — не было видно даже полосок света под дверью, однако ритмичный стук, вдруг ставший глухим, никуда не делся. Чонгук прислушался, определив направление, и пошёл туда, уверенный, что всё это какое-то недоразумение.       В конце коридора располагалась студия для танцев — небольшая, но получше той, в которой приходилось заниматься в первой общаге. Здорово, что у компании появились деньги на переезд — теперь они могли позволить себе чуточку больше.       Чонгук замер перед дверью, под которой мерцала слабая полоска света. Музыки не было слышно, зато он без проблем распознал тихие стоны.       — Что за чёрт? — парень дёрнул ручку и замер на пороге в сильной оторопи.       — Воу-воу, дерьмо! — услышал он на английском.       Возле зеркал стояли коробки с реквизитом для съёмок клипа, на которых сейчас лежало обнажённое женское тело.       — Что такое, малыш? — спросила девушка, приподнявшаяся на локте. — Ой! — она пискнула, увидев Чонгука, и принялась судорожно шарить рукой справа от себя, видимо, в поисках чем бы прикрыться.       — Извините! — выпалил Чонгук, выскакивая за дверь в панике.       — Стой! — Лиам выбежал за ним молниеносно — в отличии от партнёрши, он даже не успел до конца снять штаны. — Братан, стой!       — Это не моё дело, — сердце бешено колотилось в горле. Страх, вперемешку с шоком, заставил Чонгука забыть весь словарный запас английского.       — Братан, ты всё не так понял… — Лиам схватил его за плечо, и парень дёрнулся влево, уходя от прикосновения, которое показалось просто отвратительным.       Умом он понимал, что ситуацию никак не поправишь — он однозначно видел то, чего не следовало. Но тело парализовало в ужасе.       — Это просто… Это так, братан… Ты же понимаешь? — Морган не унимался. — Мы поиграли, она танцевала тут, знаешь, после работы.       Чонгук словно воды в рот набрал, хотя чужие слова понимал прекрасно. Он боролся с самыми разными желаниями — оттолкнуть или выслушать? Наорать или сделать вид, будто ему всё равно?       Но что будет, если об этом узнает Чимин?       — Ты же не будешь трепать? Правда же? Парни, вы ведь тоже развлекаетесь, я же знаю! Цыпочки вокруг вас так и вьются!       От приторно-сладкого тона Лиама было почти физически больно. Чонгук уцепился взглядом за трещинку в стене напротив, пытаясь взять себя в руки. Сделав вдох и выдох, он всё же заставил себя взглянуть в сторону Моргана, и тот мгновенно ухватился за представившуюся возможность.       — Чонгук, бро, сделай милость — этого не было, лады? Ты уже большой мальчик, и вам не нужны проблемы в группе, ведь так? Минни расстроится, я же знаю.       «Минни», которое Чонгук услышал впервые, резануло слух, будто ножом, хотя он сразу понял, о ком речь. В голове бешеным вихрем крутились варианты ответов. Он ещё никогда не соображал настолько судорожно — никакие экзамены не шли в сравнение с текущей ситуацией.       Разумеется, пойти и сказать Чимину, что его американский «бойфренд» трахал какую-то сотрудницу из стаффа, означало бы навлечь крах на все дальнейшие планы. Коих было великое множество — продюсеры назначили выход альбома на начало октября, оставалось меньше месяца.       Молчание означало бы сохранение рабочего баланса, но тайна, которую Чонгук собирался взять на душу, была слишком отвратительна и безобразна, хотя так он бы выгадал время, чтобы понять, как поступить.       — Чонгук, ты же мужик, да? — Лиам отвлёк его от напряжённых мыслей.       — Я мужик, да, — он встретился с ним взглядом, постаравшись вложить в тот всё возможное презрение. — Удачи, — с этими словами он прошёл мимо, оставив озадаченного мужчину позади.       Затем невозмутимо зашёл в студию и закрыл за собой дверь на замок.       Будучи отрезанным от любых шумов благодаря шикарной звукоизоляции, Чонгук бесшумно осел на пол и схватился за голову руками, вцепившись в пряди волос до такой степени, что стало больно.