***
— Антон, мы с этой рубашки блядской не сдвинемся, — Арсений складывает руки на груди и смеряет растерянного Антона взглядом. — Ну она же смотрится на тебе просто ахуенно! Антон снова смотрит в зеркало, потом снова на Арсения. Снова в зеркало и снова на Арсения, будто сомневается в том, что они в отражении видят одно и то же. — Арс, ну где я, а где кожаная, мать его, рубашка? — В примерочной! Вместе! И вы классная пара, ну посмотри! — Арсений поглаживает чужие плечи, расправляя неровности: — Шастик, ну правда, тебе просто великолепно, с твоими цепями и с обычной белой футболкой супер будет! — А вниз что? У меня же только брюки рабочие и джинсы, — в голосе Антона уже нет былой уверенности, и Арсений, чувствуя это послабление, набирает обороты. — … джинсы, которые давно пора выкинуть, — бормочет он себе под нос. — Я сейчас что-нибудь найду! Арсений убегает из примерочной и возвращается пару минут спустя, держа в руках просто восхитительные кожаные брюки. Ему насрать, даже если Антон откажется ходить в этом на работу, он попросит ходить в этом дома. Для него. У него, может, тоже фантазии; про Антона в коже, например. Антон смотрит на штаны с сомнением, так что Арсений наполняет свой взгляд всей надеждой, что плещется сейчас в нём: — Ладно, — вздыхает Антон. — Но это последнее, что я померю? Арсений быстро кивает: — Хорошо-хорошо! Но тогда в двух размерах! Антон болезненно вздыхает, но в итоге просто выгоняет Арсения из тесной кабинки примерочной. Арсений подозревает, что это всё потому, что Антон тоже считает, что процесс натягивания кожаных брюк не может быть сексуальным. В арсеньевском мировоззрении, это, пожалуй, то, что никто и никогда видеть не должен. — Арс! — раздаётся из-за плотной шторы спустя пять минут копошения и стонов различной степени взбешённости. — Ну я же не охотник на ведьм, блин. Ну куда мне это? Арсений заглядывает внутрь и издаёт короткий стон. Он не силен в подростковых словечках, но даже его крошечных познаний хватает для того, чтобы понять, что он в очередной раз ловит на Антона краш. На старомодном это, кажется, означало «по уши». Может, и правда, не покупать это всё? А то сейчас все разглядят, какой Антон великолепный, элегантный, пленительный, неотразимый, сногсшибательный, притягательный… — Не знаю насчёт ведьм, но на Арсениев ты определённо охотник, — вздыхает он уж слишком обречённо. Антон сначала как будто не понимает и смотрит растерянно. Арсений даже может представить, как суматошно нейроны в Антоновой голове возбуждаются в попытке обработать информацию, чтобы лишь несколько мгновений спустя с низким «а-а-а» тот заинтересованно вскинул бровь, а затем одним ловким движением прижал Арсения — пойманного, словно зверёк в капкан — к стенке и провёл ладонью по его промежности. У Арсения позорно стоит; Антону в этот раз даже делать ничего не пришлось, кроме утренней выходки, потому что теперь член Арсения ведёт себя как вопрос на повестке дня — в любой момент может встать. — Знаешь, я подумал, может… — горячо шепчет Антон, распалённый его желанием, на ухо. — Если ты наденешь вот эти, — кивает он на вторые штаны меньшего размера, — и я посмотрю со стороны, как это выглядит… Может, мне и понравится. Давай, просто проверим, — он опускается перед Арсением на колени и растёгивает ширинку его джинсов, чтобы уже через секунду спустить их до колен. — Сначала снимем эти. Арсений кусает губы, чтобы не стонать, когда Антон прижимается к его паху губами сквозь тонкую ткань хлопковых трусов. Примерочная маленькая, и двум взрослым высоким мужчинам практически невозможно комфортно разместиться здесь, поэтому у Арсения нет вопросов, почему Антон выбирает именно такую ласку. Конечно, дело именно в этом, а не в том, что Антон по какой-то неясной — и наверняка абсолютно долбоёбской — причине избегает анального секса. Антон снова мокро лижет головку через трусы, и Арсений опускает на него просящий взгляд: — Ты уже мучил меня утром, пожалуйста… Антон на провокации ведётся потрясающе легко, и Арсений восхищается в нём и этим тоже. Трусы так же повисают в районе колен, и Антон наконец берёт в рот без всяких сомнений. Это мокро и горячо, и у Антона вообще-то великолепный сосательский рот — вы видели вообще его размеры? Но даже несмотря на эти преимущества, он всё равно слегка задевает Арсов член зубами, заставляя того шипеть в руку и рефлекторно дёрнуть Антона за волосы; Антон отстраняется: — Прости, я… хуёво сосу, наверное, — извиняется он и смотрит так виновато, как будто ему действительно стоит просить прощение за то, что он не пересосал в своей жизни десяток хуёв. — Я кончу только от твоего рвения, — обещает Арсений и заботливо вытирает каплю смазки, которую оставил, проехавшись головкой члена по щеке. — Просто накрой зубы губами, — он кривляется, показывая, что имеет в виду, — и всё будет хорошо. Антон кивает так воодушевлённо, словно за эти три секунды Арсений дал ему мастер-класс. Однако в этот раз и правда получается лучше. Вот это скорость обучения! Антон сосёт очень старательно: использует свой широченный язык, не забывает про яички, мнёт основание члена пальцами, в невозможности насадиться глубже. Арсений искренне постанывает и наслаждается каждым моментом настолько сильно, что забывается, и вскрикивает уже в голос, когда Антон щипает его за бедро: — Арс, люди! — шепчет Антон, отстраняясь, и Арсений снова краснеет — Господи, это прекратится однажды?! — потому что действительно слышит возмущения снаружи. Антон снова насаживается, закашливается, злится сам на себя, но пробует опять, и Арсений тает, как деньги на его карте в чёрную пятницу. — Давай, как ты тогда… — Антон кладёт чужие ладони себе на голову и, судя по всему, абсолютно серьёзно предлагает выебать его в горло. Пиздануться. Арсения разрывает между нежностью и злостью: вот идиотина, он реально в своём желании доставить ему удовольствие может позволить трахнуть его в горло, хотя кашляет, едва заглотив?! — Шаст, — Арсений боится обидеть, боится, что Антон решит, что не смог довести его так, как хотел, поэтому опускается к нему на пол и кладёт его руку на свой член, подбирая слова: — Никаких грозных ебак, хочу тебя поцеловать. Арсений льнёт всем телом, лижется, как в последний раз, пока Антон с энтузиазмом надрачивает ему. Хватает в итоге тридцати секунд фрикций, потому что Арсений — тварь эмоциональная, и был и так почти готов от переполняющих его чувств. Он кончает прямо на кожаные брюки Антона, которые тот, конечно, не снял. — Молодые люди, что там происходит?! — наконец не выдерживает администратор магазина (а, может, она вежливо дожидалась, пока Арсений замолчит). — Теперь нам точно придётся их купить, — довольно улыбается Арсений, поглаживая облегающее безобразие, и снова целует Антона, прежде чем встать с пола и вернуть свои штаны на место. — Извините, кожаные брюки — такая беда! Помогал товарищу снять, чуть не порвали! — пиздит Арсений, выходя из кабинки и давая Антону возможность привести себя в порядок.***
Антон умудряется всерьёз расстроиться тому, что плохо сосёт. Настолько, что пребывает в некоторой прострации, когда они выходят из примерочной, поэтому не замечает и позволяет Арсению купить практически все вещи, которые он примерял. Арсений пока не решил, чему он должен быть благодарен больше за то, что все эти шмотки так идеально сели: потрясающей фигуре Антона или своему намётанному глаз-алмазу. — Я должен научиться, — уверенно заявляет ему Антон, стоит им только пересечь порог его квартиры. — Должен научиться что? — удивляется Арсений, уже убегая в комнату развешивать обновки по вешалкам: при наилучшем стечении обстоятельств Антон просто продолжит по привычке надевать на себя первое, что выпадет из шкафа, только теперь это будут шикарные аутфиты! — Сосать, — потупив взор, говорит Антон, когда ловит бегающего туда-сюда Арсения за шкирку, словно котёнка, и тут же укладывает на диван; а сам залезает следом, раздвигая чужие ноги. — Ты не против, если я типа… потренируюсь? Арсений распахивает глаза и с трудом сдерживает своё желание их потереть. Он не заметил, как умер и оказался в раю? — Можешь считать, что это моя личная фантазия, — стонет Арсений и откидывается на диванные подушки. — Чтобы кто-то использовал мой хуй как секс-тренажёр. Развлекайся. И, несмотря на то, что Антон продолжает порой царапать член зубами и суматошно матерится в перерывах, несмотря на то, что у него затекает челюсть, и Арсений двадцать минут делает ему массаж, и даже несмотря на то, что кончает в этот вечер только Антон, когда Арсений действительно раскладывает его под своими губами и даёт самый подробный инструктаж по оральным ласкам в своей жизни, он готов поклясться, что это самый нежный и лучший вечер в его жизни.***
Следующие дни вереницей сменяют друг друга так быстро, словно Арсений не заметил, как купил билет на секс-аттракцион, и теперь только и успевает замечать красочные декорации. Они с Антоном, конечно, выигрывают право делать проект, и в перспективе это означает, что, как только будут подписаны все договоры, работать им придётся ещё больше, но пока что у них передышка; и Арсений пользуется каждой её минутой. Он надевает для Антона все эти яркие и необычные костюмчики, вовлекается во все фантазии и даже сам начинает инициировать сценарии. Поначалу он верит, что делает это только ради великолепных оргазмов, которые дарит ему возбуждённый, теряющий всякий стыд и любые рамки Антон, но чем дольше всё это происходит, тем сложнее становится обманывать себя. Арсений делает это, потому что ему тоже это нравится, и нравилось всегда: он восхищался идеями своего «дрочера» даже когда не знал, что это Антон, потому что во всём этом всегда чувствовалась искренность. А Арсений обожает увлечённых людей, он обожает тех, кто умеет трахаться со вкусом, и чёртова Антона Шастуна он тоже обожает. Тот учится сосать, пользуется своим широким и сильным языком, читает про какие-то техники в интернете, берёт его пальцами и продолжает вылизывать его задницу так, что Арсений едва не теряет сознание от оргазмов. Антон сам назначает их встречи, кидает сообщения с пошлыми намёками в телеграм, зажимает его в офисе, доводит до сухого оргазма на заднем сидении тачки и однажды даже отдрачивает в пустом вагоне метро. И всё это великолепие омрачает только одно: Антон отказывается запихивать в него свой член. Наверное, Арсений даже готов был бы смириться, если бы поверил, что Антон просто не хочет жопных сексов, но у того буквально каждый раз капает слюна, когда Арсений потирается о его член своей задницей, у него фиксация на его дырке и член колом при одном упоминании анального секса. — Это что? — спрашивает Арсений, нервно щурясь на подозрительный чёрный пакетик, который Антон достаёт из рюкзака, когда они приезжают к нему домой. — Я подумал, — мягко начинает Антон и приобнимает Арсения за талию: у них эта бытовая ласка, кажется, уже на уровне инстинктов, и Арсений понятия не имеет, кто из них тут тактильная тварь; вероятно, они оба. — Если тебе не хватает пальцев, мы можем попробовать это, — и достаёт из пакетика упаковку с дилдо. Арсений не может удержаться: он на грани истерики. Нервный смех за секунды заполняет всю комнату, пока он отнимает у Антона коробку и достаёт оттуда дилдо. Даже, сука, размер подобрал идентичный! — Ты охуел?! — Арсений перехватывает дилдак и, не жалея чужую жопу (вот бы кто так с его), смачно бьёт по ягодице этим огромным резиновым хуищем. — Я хочу твой! Твой я хочу! Член! Хочу! Отдай, падла! Запихай, блять, в жопу! Мою! Свой! Хуй! Арсений носится за Антоном по всей квартире, пока тот даже не пытается отбиваться: возможно, догадывается, что Арсению в таком состоянии лучше не перечить, а смиренно принимать своё наказание. — Объясни! В чём проблема! — предлагает приступить к диалогу Арсений, когда его мокрая от пота чёлка уже прилипает ко лбу. — Вот, пожалуйста, если по какой-то причине ты боишься, что именно во время анального секса больше вероятность чем-то заразиться, смотри! — он достаёт из рюкзака огромную справку — чёртов свиток — со всеми результатами анализов. Он проверился на все существующие болячки, передающиеся половым путём, и отвалил за это целое состояние. Антон растерянно смотрит на длиннющий список: — Глашатай нужен? Зачитать? — не удерживается от подъёбки Арсений, наблюдая за чужим подрагивающим в нервном тике глазом. — Да нет, я же не… Нет, Арс, я не боюсь. Не в этом дело. — А в чём же, сука?! — так легко с тропы войны уже не сойти. Антон открывает рот, чтобы что-то сказать, но словно рыба, выброшенная на берег, немо шевелит губами. — Антон, да кто с тобой что сделал, что ты так боишься? У тебя был прошлый любовник говно? — Арсений решает, что этот раунд в шарады он может сыграть. Антон продолжает молчать: ни один мускул на его лице не дёргается, и Арсений понимает, что не попал. Пробует снова: — Антон, когда у тебя был последний раз анальный секс? В этот раз Арсений отчетливо видит в глазах испуг и понимает, что, кажется, нащупал: — Антон… У тебя вообще был анальный секс? Вагинальный? Ты вообще тыкал в кого-то членом, м-м? — Нет, ни разу, — наконец признаётся Антон, выдавливая из себя каждое слово. — Ни в какой роли? Ни сверху, ни снизу? — Арсений сначала спрашивает, а потом понимает, что тема вряд ли приятная, и лучше не лезть, пока Антон сам не захочет поделиться. — Ни в какой. Я девственник, — едва слышно звучит в тишине комнаты. — Антон, во-первых, — вздыхает Арсений, когда по взгляду в пол и красным ушам понимает, что человечка надо спасать, — мы за последний месяц занялись сексом столько раз, что ты не девственник, даже если ты ни разу ни в кого не пихал свой член. Антон краснеет и взгляд поднимать отказывается; тогда Арсений берёт его за подбородок и заставляет смотреть в глаза. — А во-вторых… Ты переживаешь, что будет плохо? — кивок. — Дурачина. Антон, ты, знаешь, самородок в плане секса. Обладаешь природным талантом и врождённым даром, — Арсений гладит его по скуле и улыбается: как жаль, что он не может сказать, что влюблён, и что это не может успокоить Антона. Арсений соврал: не только отсутствие анального секса омрачает его жизнь. За всё время, что они продолжают заниматься сексом и оставаться на ночёвки, обниматься и целоваться, таскать завтраки в постель и хихикать с шуток друг друга на работе, Антон ни разу не сказал, что это похоже на отношения; он наоборот раз за разом подчёркивал, что они не встречаются. Лишь однажды Антон брякнул «я люблю тебя» во время секса, и первые пару секунд Арсения разрывало от противоречивых чувств, пока его сердце делало «ёк». А потом он понял, что Антон просто очень сильно погрузился в сюжет, где они как раз отыгрывали медовый месяц. С тех пор Арсений старался уводить Антона от сценариев, где они уже семья. Арсений безнадёжно влюблён, и он больше не может существовать в неизвестности: если Антон Шастун не его соулмейт, значит, у Арсения шансов нет — вряд ли Антон влюбится в него позже, если не влюбился сейчас, когда они, очевидно, в самой романтической фазе, — и он не имеет права больше Антона обманывать и делать вид, что для него это просто секс. Поэтому Арсений берёт Антона за руку и нежно мажет губами по губам: — Пожалуйста, давай сделаем это.｡ﾟ･ (>﹏<) ･ﾟ｡o(〒﹏〒)o
— Арсений, блин, тебе так всралось найти соула? Чего ты тогда на мне остановился? — неожиданно с ноткой обиды вырывается из Антона. За эти недели беспросветного разврата и томительной нежности очень легко было забыть, ради чего вообще всё это затевалось. А Арсений-то ищет соула. Только вот к Антону за этим определенно не по адресу. — То есть моего желания просто быть выебанным тебе мало? — зло цедит Арсений, отрываясь от его руки и начиная снова угрожающе размахивать чёрной елдой. — Для этой цели определенно есть люди поопытней, — вынужден признать Антон. Арсений испускает вопль в потолок, бросает дилдак и цепляется за волосы. — Ты тупой? Я только что тебя обвесил комплиментами, сказал, что ты самородок, да разве что в любви не признался твоему таланту трахать меня одними пальцами или языком, а ты меня уже кому-то другому собрался передавать, как эстафетную палочку? Антон чувствует, как по шее пляшут горячие пятна. Одно дело — трахать, другое — слушать, как тебя за это хвалят. Но на смену эйфории приходит давящее осознание — перед смертью не надышишься. Арсений не обнаружит в нём своего соула, но, может, пока и дальше будет искать, в их странной связи временно ничего и не поменяется? Антон агрессивно напоминает себе, что знал, на что шёл. Пусть даже этот ход изначально был больше похож на гарцевание на льду в носках из синтетики. — Ладно, давай… Попробуем… Чтобы ты уже закрыл этот вопрос. Арсений поджимает губы, как в меме с мальчиком в пижаме. — Почему ты так уверен, что мы не соулы? Меня к тебе пиздец как тянет. Мне кажется, у нас все шансы. — Меня же не тянет, — врёт Антон. Это последний его защитный рубеж, и расставаться он с ним не намерен. Сто из ста, что этим сексом закончится их внезапный заплыв в его личное Зазеркалье с фантазиями, пусть даже у Арсения ещё точно осталось три костюма — один из них, Господи Боже, принцессы Леи в плену у Джаббы Хатта, и Антон, как подарка на день рождения, ждал именно этот, стыдливо прикупив жилетку Хана Соло. И даже урвал тот самый пояс с гиковского аукциона, хотя, признаться, вселенная ЗВ — не самая его любимая. И теперь, когда последний крючок, удерживающий Арсения рядом, с треском вывалится из стены, Антону останется только стирать руку на воспоминания и фотографии — потому что на воображаемые картинки перестало вставать уже как недели три. Только если представить, что это не воображение, а план. — М-м-м, — холодно реагирует Арсений и отворачивается к окну. — Тогда тем более. Давай скинем с тебя эту ношу, и я оставлю тебя в покое. Кажется, Антон сказал что-то не то. Арсений тем временем уже спешно раздевается и отточенным движением прыгает на кровать. Возится там и раскидывает длинные ноги в разные стороны. Антон тяжело вздыхает, наблюдая весь этот оскорблённый театр, садится рядом и стягивает рубашку. — Арс, ну прости. Я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, что это всё для меня… Ну… Тоже не просто так, — щёки заливает краска, будто он и впрямь собрался Арсению в любви признаваться, а не свести дурацкий напряжённый разговор к шутке. — Но мы же это… Не встречаемся всё же. — Кстати, почему? — немного истерично спрашивает Арсений, тут же кашлем пытаясь эти нотки искоренить. Антон задумчиво наклоняет голову, не зная, как верно интерпретировать этот вопрос и интонации. — Ну… Потому что мы не соулы? Да и отношений я, как знаешь, не ищу, — Антону срочно нужна подсказка. Как бы ему не хотелось делать вид, что их страстные потрахушки — всего лишь плотское, — всё уже давно вышло из-под контроля. Они часто вместе завтракают, обедают и ужинают, на работе обсуждают всё не почтой, а чуть ли не вплотную, склонившись над Шастовым столом; неделю назад вместе выбирали подарок его маме, а позавчера они оба так умаялись после четырёхчасового совещания, что до ночи просто лежали голые в постели в обнимку и перебирали детские воспоминания о лете. Сильно ли это отличается от настоящих отношений — Антон не знает, ему и сравнить особо не с чем. Но пока он перепуганным котёнком всеми лапками цепляется за это «мы не встречаемся», Арсений не сможет сделать ему больно, когда найдёт своего соула. Ведь так? Арсений раскидывает руки в стороны и отрешённо смотрит в потолок. — Ладно. Обнять меня и полежать рядом твоя религия тебе не запрещает? — Не запрещает, — шёпотом повторяет Антон.***
На работу они опаздывают. Казалось бы, после вчерашнего разговора лёд не может треснуть так быстро. Но стоит Арсению в полусне потереться о едва наметившуюся утреннюю эрекцию, как Антон уже отточенным переворотом укладывает его на живот и под аккомпанемент стонов присасывается к заветной заднице. Арсений только вид делает, что недоволен произошедшим, пока заводит машину. В офисе на них пялятся так, будто они заходят под ручку, лобызаясь в процессе. И хотя причина взглядов раскрывается быстро, Антон успевает понервничать за эти десять секунд. — А, вот и наши звёздочки, — говорит высокий мужчина азиатской наружности, развалившийся на Шастовом кресле. — Здрас-с-сте, — шипит Арсений и перетекает за свой стол, пока Антон пытается понять, что это за мужик и куда теперь садиться. — Меня зовут Нурлан, я отвечаю за проект компании «CHBD» со стороны заказчика. Буду курировать все этапы и передавать напрямую начальству. Арсений издаёт понимающее «а-а-а», а Антон продолжает топтаться — ему пока неясно, в чём виновно его кресло. — Отойдём в переговорку? Сможем же там всё посмотреть? — На ноуте у меня, пойдёмте. Только дизайнеры на другом этаже, но мы и без них можем справиться, — Арсений поднимается и цепляет свой рабочий ноутбук. Антону ничего не остаётся, как двинуться за ними. Арсений выбирает — кто бы сомневался — свою любимую дальнюю переговорку. С матовыми стёклами, шумоизоляцией и замком. Антон только успевает агрессивно давить в себе похабные мысли — присутствие Арсения и так делает из него сексуального маньяка, а наличие флешбеков, которыми пропиталась даже обивка кресел этого помещения, усугубляет ситуацию во сто крат. Верно оценив деморализацию Антона, Арсений берёт презентацию в свои руки. В принципе, это его стезя, а не разработчика, так что пусть и отдувается; Антон может прокомментировать только свои вложения. Нурлан встречей остаётся доволен — по нему особо не скажешь, но вроде улыбается и хвалит. А ещё несколько раз прикасается к арсеньевскому плечу, пока заглядывает в ноутбук, и Антон ощущает незнакомое нервное напряжение. Тот факт, что Нурлан и его так же трогает за запястье, пока Антон мышью водит по колонкам, сознание с лёгкостью упускает. — Ладно, молодцы! Отправляйте это на мою почту, завтра вышлю правки, но уверен, их будет минимум. Вы классно поняли ТЗ, наши будут в восторге! — финалит Нурлан, хлопает в ладоши и поднимается со стула. Арсений утвердительно угукает, но видно, что даётся ему это с трудом — дома выпить кофе они не успели, а на работе их сразу взяли в оборот. Надо было нацедить ему хотя бы эспрессо, пока он показывал свои результаты, а то того и гляди, расползётся лужей. — Ты молодец, — зачем-то дублирует Антон, вжимаясь в Арсову шею, когда они остаются одни в плену матовых стёкол и жужжащей техники. — Хочу спать или кофе, помру сейчас, — ноет Арсений, но тут же затыкается, чувствуя чужие губы на ухе. — Антон? — Давай попробуем? У всех же бывает первый раз, глупо его избегать, да? — выдаёт Антон результат своих ночных и утренних мытарств. Да, перед смертью не надышишься. — Прямо сейчас? Чёрт, у меня, конечно, и презики, и смазка с собой, но может отложим до дома? Там и тебе будет комфортнее… — начинает волноваться Арсений, сначала теребя свою сумку, которую так и не снял, а потом Антонову ладонь. — Хорошо, давай до дома, — покорно соглашается Антон, но в глазах Арсения плещется недоверие, а реснички нервно подрагивают. — Ага. Ты до вечера передумаешь несколько раз. Бери ключи, иди к машине, я всё устрою. — К какой ещё машине? — удивлённо вскидывает брови Антон, прокручивая в руке брелок. — Скажу, что с Нурланом отъедем, и чтобы нас не ждали. Тем более пятница, через часа два всем вообще будет похуй, особенно Иде. Антон чувствует, как всё скопившееся напряжение отпускает вмиг, и расслабленно смеётся. — Арс, а ты на многое ради секса готов, да? — Ради хорошего — да. А с тобой по-другому не бывает. Тем более этого я ждал слишком долго, — говорит Арсений уже в дверном проёме.***
Антон еле уговаривает Арсения не гнать. Улетучившееся напряжение возвращается с каждым метром приближения к месту Х, и Антон уже не так уверен в своих силах и желаниях. И чертовски запутался в собственной мотивации. Он хочет закончить с Арсением? Он хочет продолжить с Арсением? Что делать, когда их соуловость встанет ребром? Встанет ли у него член, если он ещё пять минут будет об этом думать? Арсений ныряет в душ, едва вылезая из ботинок и оставляя Антона одного маяться со своими демонами и сомнениями. Антон так не волновался даже в первый раз, привязывая Арсения к батарее лентами. Ощущение, что это было тысячу лет назад. — Ополоснись, я пока всё подготовлю, — урчит за спиной Арсений, благоухая гелем для душа и паром ванной. Вроде только ушёл… Антон наяривает себя так, будто не принимал душ вчера ночью. Что удивительно, члену на его переживания плевать — он готов, настроен и выжидательно копит на кончике раскрытой головки предэякулят. Ну хоть кто-то тут перед Арсением честен. Левой мыслью возникает план довести Арса до оргазма привычными ласками, чтобы на анальное совокупление у него сил не осталось. Да, Антон сам согласился, но это вовсе не мешает ему ссыковать, словно зайчишка-Шастунишка. Но правая мысль вернее — Арсений его без члена в жопе сегодня не отпустит. Ущербность «левого» плана подтверждается сразу же, как Антон оказывается в комнате — Арсений стоит на четвереньках и вгоняет в себя уже два пальца. Да, ни единого шанса. — Без меня развлекаешься? — возбуждение в очередной раз перебарывает волнение. Не горячая — обжигающая! — картина на постели выворачивает все мозги наизнанку. — От одной мысли, что ты в меня сейчас войдёшь, у меня разъезжаются ноги, — выстанывает Арсений, засаживая в себя пальцы по самые костяшки. — Не завысь себе ожиданий, — продолжает гнуть своё Антон, вставая на кровать коленями прямо позади шикарного вида. Руки, как магнитом, притягивает к ягодицам, губы начинают выводить вензеля на пояснице. Арсений гнётся, как ивушка, ещё больше, утыкаясь пятой точкой ему в грудь. — Пока я решаю, как бы мне не кончиться от восторга. Ещё никто в жизни меня так не мариновал, дёргая шикарным членом прямо перед носом. Антон тихо хмыкает, языком слизывая мазки лубриканта на половинках. — Это не было моим коварным планом, но в таком случае, даже хорошо, что пришлось подождать? Арсений вытаскивает из себя пальцы и вытягивается кошечкой вдоль кровати, предоставляя Антону самому окунуться в комфортную для него среду тет-а-тета с родной задницей. Ироничный хмык Антон улавливает, но полноценно отвечать на это Арсений явно не намерен. Как и разговаривать вообще. К чему разговоры, когда язык уже занят, а коммуникацией выступают лишь стоны? Какой же он всё-таки тесный. Сколько бы раз Антон не засовывал в эту дырку язык или пальцы, в паху регулярно сжимается пружина предвкушения — а что, если бы это был член? Если тугие стеночки так давят только на три пальца, выдавят ли они душу, затолкай Антон туда свой агрегат? За банальную аналогию в собственной голове Антон просить прощения не намерен — это всё арсеньевские комплименты. Антон поглаживает чужой член, ласково водя языком и двумя пальцами по пульсирующему колечку — с того раза в переговорке двойная стимуляция становится его козырем и любимым способом выбивания скулежа из Арсения. Но в этот раз тот недовольно шевелит задницей и даже пытается оторвать ладонь от члена. — Антон, я так кончу через минуту, — ноет он, просовывая руку между ног и двумя пальцами раздвигая податливые мышцы. — Хочу сделать это на твоём члене. — Ты такой красивый, — Антон даже не пытается подсчитать, какой десяток раз он уже повторяет эту фразу, и сколько раз Арсений страдальчески стонет в ответ. Три пальца с трудом исчезают внутри, и Антона переёбывает от одного вида — снова. — Ох, а презервативы? У тебя где-то были… — К чёрту, я же сдал все анализы и ничего не подхватил даже после того, как ты запихал в меня, наверное, кубометр своей спермы. Да и для твоего уровня гормона по-любому нужен незащищённый контакт. Может… — С удовольствием, Арс, — Антону даже дослушивать не надо, главное он понял. Ему снова можно кончить внутрь, только теперь уже в самую глубину, наблюдая, как его семя после будет стекать по напряжённым бёдрам. Эта картинка ещё с момента переговорки стала для Антона чем-то вроде единой таблетки от всех бед — встаёт в десяти случаях из десяти. Только вот повторить он это так и не решался. До настоящего времени. Пружина в животе сжимается невыносимо. Четвертый палец на пределе втискивается в «горсточку» между первыми тремя, и Арсений сгребает ладонями простыню и всхлипывает уже истерически, заставляя и сердце заходиться в припадке. Эта потрясающая, абсолютная в своем превосходстве задница сейчас так доверчиво нанизана на его пальцы, и ещё немного, и он сам будет внутри. Всё его существо бесится от мысли, что Антон осознанно отказывался столько времени от этой квинтэссенции разврата, обороняясь от реальности своими страхами и сомнениями. — Ты такой горячий, такой чувствительный, такой тесный, Ар-р-рс, хочу тебя, невыносимо хочу… Арсений всхлипывает, прогибаясь на пределе. — Войди в меня, трахни меня, пожалуйста, быстрее… Пальцы с влажным чпоком выходят из тела, Антон приподнимается и неуверенно направляет свой красный, изнывающий член в раскрытую дырку. Как тогда, только теперь глубже. Арсений гортанно стонет, когда Антон секунд двадцать медленно преодолевает сантиметр за сантиметром, заворожённо глядя, как член распирает мышцы и скрывается в обжигающей глубине. Последний рывок до лобка Арсений осиливает сам, нетерпеливо насаживаясь и позволяя Антону вжимать в себя его бёдра. Сам Антон смаргивает красную дымку перед глазами — хорошо так, что кажется, ещё чуть-чуть и потеряешь сознание. Арсений сокращается на его члене непрерывно пульсирующей звездой, стонами переходя на ультразвук. Пружина выпрямляется, пронзая всё тело от копчика до макушки; изо рта вырывается слабое хныкание; пальцы оставляют красные полосы на идеальных ягодицах. — Антон, давай, двигайся уже… — задыхаясь буквами, стонет Арсений. Это пиздец. — Арс… А я… А я всё.