Hurry up!

Дни пролетали незаметно, сливаясь в один смазанный поток, который уносил Чую всё дальше и дальше по течению времени. Со временем его организм полностью восстановился, и он наконец смог продолжить тренировки. Его детки, Чуя очень надеялся, ужасно истосковались по нему. К тому же, за время его отсутствия должна была накопиться гора отчётности, которую ему придётся денно и нощно разбирать днями напролёт. В общем, ему было чем занять себя до дня заключения договора. Но чем ближе был этот день, тем сильнее у Чуи сдавали нервы. Он раздобыл новую пару перчаток, но иногда ему всё равно приходилось снимать их, чтобы помыться и заняться личной гигиеной, так что как бы он не прятал эту проблему, она не исчезнет сама по себе. Чёртов шрам изредка чесался. Но никаких других проявлений того, что это паранормальная метка или, как предположил тот идиот-лис, знак их вербовки в тайную секту, не было. Чуя старался не думать о Дазае, который стащил его грёбаные перчатки и в трудную минуту был готов поделиться теплом с незнакомым ему существом. Этот кицуне был словно создан из противоречий. При всей своей скрытности и длинном языке, который при желании мог бы соткать искусное полотно лжи, Дазай был чутким, как и полагается лисам, и обладал состраданием: он прекрасно видел, как Чуе было холодно в его промокшей насквозь одежде, даже если они и встретились впервые, он не прогнал и не проигнорировал его проблему. Несмотря на то, что Чуя всё равно умудрился заболеть при всей своей выносливости, которой обладали тэнгу, осознание того, что от него, незнакомца, не отвернулись в момент, когда он нуждался в помощи, очень грело и заставляло вспоминать лукавую улыбку прохвоста немного чаще, чем Чуе хотелось бы. Тем не менее были и другие проблемы. Пропавшего мальчика так и не удалось найти, поисковые группы прочёсывали близ лежащие земли вдоль и поперёк, но не было никаких зацепок, след его запаха обрывался на безликой лесной тропинке, и даже тэнгу, обладающие прекрасным обонянием, не смогли напасть на след. Родители ребёнка были безутешны. Каждый раз, когда они возвращались с пустыми руками, Чуе было очень стыдно и горько смотреть на наполненные страданиями от потери ребёнка лица, которые лишь на секунду озарялись надеждой, прежде чем потухнуть, как и во все прошлые разы. Дело не было закрыто, но все прекрасно понимали, что шансов почти не осталось, ведь прошло уже приличное количество времени с момента похищения. А значит, злоумышленник, вероятно, уже успел убежать далеко отсюда. Коё была мрачна все эти дни, поэтому старейшины не осмеливались начинать нытьё по поводу предстоящей сделки из-за того, что, несмотря на все бравады, дорожили своими жизнями. Пускай обстановка царила мрачноватая, тэнгу старались не унывать и не нагнетать обстановку; подчинённые Коё-сан, разумеется, старались убедить всех довериться их госпоже и попробовать взглянуть на возможность альянса с положительной стороны, но Чуя видел, что случай с похищением пошатнул уверенность анэ-сан, которая с холодным достоинством выносила все шепотки про возможность того, что наверняка кицуне провернули такое гнусное дело, им не впервой, в конце концов, лисы питаются людскими душами, не зря про них люди сочинили столько легенд, лишь бы дети не гуляли в лесах, откуда могут никогда не вернуться, если повстречают в пути кицуне. Сам он пытался всеми силами не обращать внимание на косые взгляды, тренировал детей, чему Танидзаки был несказанно рад, отправлялся на ежедневные поиски мальчика, а поздними вечерами засиживался за документацией, которой будто бы становилось всё больше и больше с каждым днём. Были странноватые взгляды со стороны его злополучных друзей, которые сами были завалены работой по горло, поэтому они старались его особо не беспокоить, хотя и всячески пытались вытащить его из-под завала свитков, на которых Чуя неоднократно засыпал, приходя измотанный в свои покои под конец дня. Было ощущение, что они стали его сторониться, что, вполне возможно, может быть бредом его уставшего мозга, но несмотря на проявленную заботу, Чуя чувствовал невидимую пока стену, которая выросла между ними, что не удивительно, с учётом того, что он почти не уделял их дружбе достаточно внимания. Но было что-то ещё. Ощущение недосказанности всё чаще повисало между ними в моменты неловкой тишины, когда им троим нечего было сказать. Юан поначалу пыталась разряжать обстановку, болтала на отвлечённые темы, которые Чуи старался поддерживать, но со временем бездна отчуждения росла, как и паранойя, из-за которой у него начались проблемы со сном, он то вздрагивал и резко просыпался, то просто валялся всю ночь без возможности сомкнуть глаз. Конечно Чуя знал, что это всё из-за шалящих нервов, которые не давали ему покоя, но паника подбиралась всё ближе и уже была готова схватить его за горло. Он не знал, почему так нервничает, но чувство дежавю настойчиво вгрызалось в мозг и вопило о том, что нужно что-то предпринять до того, как его друзья сделают ход конём и убьют его с поразительной жестокостью. Да, их дружба была не идеальна, но почему напоследок они решили сначала лишить его всего: свободы, крыльев, а уже потом сбросить со скалы, к которой Чуя старается вообще не приближаться без необходимости. У него накопилось очень много вопросов, ответы на которые он боялся узнать. Дни сменяли друг друга, пока он старался не бросаться на подчинённых и делать вид, что держит всё под контролем. А сам отправлял своих людей следить за ситуацией в клане, чтобы быть готовым в случае чего подавить восстание или предотвратить чьё-нибудь убийство. Количество охраны возле покоев Озаки-доно было увеличено, а условия найма в охрану и патруль ужесточились. У Акутагавы-куна, Чуя уверен, тоже было полно дел, ведь помимо поисковой операции, он был также стражником, выбранным им лично. Сейчас даже у самых низших рангов забот полон рот, что уж говорить о таких, как они. Днём была нервотрёпка с подчинёнными и бесполезными поисками, а ночью его добивали фрагменты из того странного сна, в котором он…он потерял свои крылья и был убит руками своих друзей. Пару раз Чую даже тошнило от призрачного ощущения отрывающихся сухожилий и хруста костей за спиной, поэтому бледный цвет лица и огромные синяки под глазами стали его вечными спутниками. На каждого, кто старался расспросить его о самочувствии Чуя старался элементарно не сорваться, поскольку вся эта обстановка лишь угнетала его и ухудшала и без того разбитое состояние. Кривая улыбка словно приклеилась к его лицу, так, что не отодрать, поэтому он смирился и притаился в позиции ожидания неминуемой гибели, которой в глубине души мечтал избежать. Вскоре долгожданный день наконец настал. *** С самого утра все были немного на взводе. Пока Чуя раздавал всем подчинённым указания, время встречи близилось, узел внизу его живота затягивался всё туже и туже. Около полудня они вылетели небольшой группой: помимо анэ-сан и Чуи, летевшего по правую руку от неё, прикрывая спину, были самые значимые и власть имущие старейшины, которые могли летать на такие далёкие расстояния, некоторые слуги, которые отвечали за внутренние дела их клана и также стражники. Много стражников на случай внезапной атаки. Чуя передал свои обязанности на время Акутагаве, и сейчас натянул маску спокойствия, всматриваясь в окружающую местность, чтобы в случае чего отразить вражескую атаку. Наконец прибыв на место встречи, они увидели представителей клана кицуне вместе с их лидером Мори Огаем, про которого Чуя услышал за последнее время много грязных слухов: большая часть была очевидной неправдой. Вороны любят посплетничать, кто бы что ни говорил, поэтому не стоит верить всему, что слышишь в гнезде больших птиц. Приземлившись на противоположной стороне от кицуне, которые невольно напряглись и прищурились, тэнгу следили за обстановкой. Многие кицуне недоверчиво осматривали Озаки-доно, преисполненную изяществом и прозорливостью. Она величаво расправила крылья, бело-розовый цветок на кончике кандзаси в её сложной причёске сверкнул в свете яркого солнца, озаряющего поляну, на которой сегодня либо создастся альянс, либо прольётся чья-то кровь. И Чуя искренне надеется на первый вариант, пока внимательно наблюдает за кицуне, которые были удостоены того, чтобы присутствовать на таком знаменательном событии. Напротив них в десяти шагах стоит сам Мори Огай — кицуне с девятью чёрными хвостами, одетый в такого же тёмного цвета кимоно с серебряной окантовкой на рукавах и поясе. Рядом с ним стоит маленькая девочка с волосами цвета чистого золота, они красиво вились на солнце и притягивали взгляд, заставляя перевести внимание с более опасного Мори на крохотную лисичку с невинными голубыми глазками. Чуя выдержал взгляд обоих, после чего перевёл взгляд чуть правее и… какого чёрта. На него смотрели уже знакомые ярко-красные, безумные глаза, которые не менее придирчиво сканировали группу прибывших, а уже потом он остановил свой взор на нём, не моргая, будто запечатляя открывшийся ему вид, Дазай еле заметно облизнулся, чему-то ухмыльнулся и отвёл свои бесстыжие глаза в сторону. Вот это совпадение. Давненько Чуя не испытывал настолько огромного желания, наплевав на приличия, подойти к лису и выбить из него всю дурь, трясти его за шиворот до тех пор, пока он не отдаст ему обратно перчатки, а после может они бы могли поговорить о неоднозначных снах. Возможно, они похожи больше, чем Чуя думает, и они могут служить друг другу обычной моральной поддержкой. Но он сдержался, кое-как оставив маску невозмутимости на лице, после чего склонился в приветственном поклоне, как и все остальные присутствующие.       — Мы рады приветствовать представителей клана Озаки, почтивших нас своим присутствием. Надеемся, что путь был лёгок, — спокойно начал Мори, не обращая внимание на взгляды своих подчинённых.       — Мы также рады приветствовать представителей клана Огай. Очень надеемся, что вам не пришлось долго ждать нас, — ответила Коё.       — Не стоит беспокоиться, мы тоже прибыли недавно. Думаю, что каждый из присутствующих хочет побыстрее перейти к сути.       — Скорей всего, Вы правы. Мы уже подготовили все нужные бумаги, в которых прописаны требования договора, при их выполнении мы готовы сотрудничать, — она изящно махнула рукой, и тут же один из советников достал свиток. Мори также подал знак, после которого Дазай достал из-за пазухи похожий свиток, приветливо улыбнулся, и они двое вышли вперёд, чтобы обменяться свитками. После тщательного изучения, Чуя мог сказать, что все условия были выполнимы, даже если он считал лисов наглыми существами, их опасения имели смысл. Поэтому он кивнул анэ-сан, которая, посовещавшись с ним и другими советниками, получив одобрение старейшин, свернула свиток обратно и стала ждать, когда противоположная сторона закончит обсуждение. Спустя какое-то время Мори удовлетворённо кивнул и расплылся в почти такой же сладкой улыбке, как и его воспитанник.       — Мы согласны со всеми условиями договора, не имеем ничего против ваших требований, — ещё бы они имели что-то против: за счёт более обширных торговых путей клан тэнгу гораздо более значим и богат, чем клан кицуне, который робко предложил делить доходы со сделок с кланом бакэнэко 50 на 50 в обмен на помощь в ловле и доставке рыбы, которая, к сожалению, в горах не водится.       — Мы солидарны с Вами и готовы к сотрудничеству. Поставив подписи и скрепляющую печать, многие уже были готовы развернуться и уйти, но Чуя знал, что это ещё не конец.       — Что ж, в таком случае, мы надеемся, что вы не будете против пообедать с нами, раз уж мы собрались сегодня все здесь, — речь Мори была спокойная, еле тёплая, сразу было заметно, что он тщательно выверял каждое своё слово. Всё-таки дела в их клане идут тяжело, раз уж он чуть ли не светится от вступления в альянс.       — Для нас это будет честью, — проговорила Коё и отправилась к столу, стоявшему немного подальше от места их встречи, но самые зоркие и обладающие острым нюхом ёкаи сразу же заметили стол, где стояло множество разных блюд, от которых у большинства потекли слюни. Глаза разбегались, натыкаясь на обжаренный, аккуратно порезанный тофу с кусочками миндаля, сэкихан с бобами адзуки, от которого исходил потрясающий аромат, тарелка сочных персиков заставляла давиться слюнями даже самых стойких, а кувшины, наполненные доверху мёдом с молоком окончательно сломали любое сопротивление, которое только могло быть. Сытно пообедав, предварительно убедившись в том, что еда госпожи не отравлена, Чуя невольно наткнулся на даже не пытающегося скрыться Дазая, который тут же перехватил его взгляд, повёл острым ухом в сторону и, шепнув что-то на ухо Мори-доно, поднялся, разгладил складки на кимоно и пошёл к дереву неподалёку, которое было очень широким в обхвате, его грузные корни уходили глубоко в землю, и было сразу понятно, что это древо прожило не одно столетие. У него было удобное расположение, так как стоя возле него, всё ещё можно было увидеть застолье, но вот услышать, о чём шёл разговор было сложно, однако это работало в обе стороны, поэтому Чуя понимает выбор Дазая. Посидев ещё немного, Чуя шепнул своей сестрице о том, что хочет немного пройтись, на что та понимающе улыбнулась и сказала быть осторожным. Не то чтобы Чуя когда-нибудь забывал об осторожности, но забота была бальзамом на душу после всех переживаний, через которые он прошёл. Пускай нервы до сих пор не отпустили, так как у него всё ещё есть шансы умереть бесславной смертью от рук собственных товарищей. Однако Чуя старается не забивать себе этим голову. Он неторопливо поднимается и уходит в ту же сторону, осматриваясь по сторонам, но концентрируется на мелькающих за деревом белыми кончиками хвостов, чьё количество Чуя ещё в прошлую встречу смог сосчитать: их было девять — самое большое возможное количество хвостов, которым кицуне могут обладать. Что это, если не показатель его силы, не так ли? Чуя подошёл в притык к стволу древнего дерева, после чего обошёл его по кругу и схватился за чужое белое ухо.       — Нет, ну вы посмотрите на него! Сидит довольный, стащил мои перчатки, заключил альянс и вкусно поел. Что, настала белая полоса, нэ, Дазай? — раздражённо проговорил Чуя, не отпуская лисье ухо, несмотря на жалкий скулёж и протесты.       — Чуя, больно! Какой же ты злюка! Ну-ка отпусти! Я же хотел тебе вернуть твои драгоценные перчатки, а ты вот сразу набрасываешься на своих друзей! — жалобно проговорил Дазай.       — Когда это мы с тобой успели стать друзьями? — недоверчиво спросил Чуя.       — Ну как же, неужели у тэнгу настолько плохая память? Я как-то не задумывался об этом, но твоё тело такое крошечное, наверное, это логично, что твой мозг должен быть соразмерен маленькой голове... Ай, Чуя, ладно, прости меня, мне очень жаль! — сразу исправился Дазай после того, как его хорошенько встряхнули за бедное ухо. Наконец Чуя успокоился и отпустил чужую конечность, чем Дазай воспользовался и отодвинулся подальше от него, а затем засунул руку за пазуху, откуда достал пару его перчаток. По его глазам было видно, что он хотел сморозить очередную глупость, но, видимо, ухо всё ещё болело, поэтому он благоразумно воздержался от комментариев и протянул Чуе перчатки.       — Я вообще-то заметил, что они порвались по шву, поэтому хотел их сначала починить, а уже потом вернуть владельцу, — сморозил Дазай, как будто это имело хоть какой-то грёбаный смысл. Он хлопает своими пушистыми ресницами и смотрит Чуе в самую душу.       — Ага, спасибо. Было вовсе не обязательно забирать перчатки у незнакомца, чтобы подшить их, не имея представления, где мы вообще можем встретиться.       — Не за что. Повисла немного неловкая тишина, к которой Чуя мог уже привыкнуть за всё время разговоров со своими… друзьями. Но сидя рядом с Дазаем, недалеко от их кланов, от их семей, он чувствовал, что хочет остаться подольше, чтобы послушать какие-нибудь ещё безумные теории Дазая, возможно, узнать кто вообще зашил эти перчатки... Кстати об этом.       — Кого ты заставил этим заниматься? — спросил Чуя.       — А почему ты решил, что это сделал кто-то другой, а не я? Чуя скептически смотрел на него.       — Ну ладно, ладно. У нас есть лекарка, которая умеет очень аккуратно зашивать людей, поэтому я подумал, что она сможет и перчатки подшить, — признался Дазай, который говорил так, как будто в этом не было ничего такого. Абсолютно ничего. Он просто заставил наверняка и без того занятую лекарку подшивать чужие перчатки, которые Дазай стащил из-за каких-то там своих придурошных соображений.       — Мм, что ж, тогда передай ей мою благодарность, — он посмотрел на действительно аккуратный шов, который он мог сделать и сам, и уже подумал о том, чтобы спросить Дазая о том, знает ли он о красивых швах из собственного опыта или это было что-то другое. Но в конечном итоге решил промолчать. Повисшая тишина не была неловкой. Солнце начало клониться к закату, пока они ютились возле толстого шершавого ствола, наблюдая за порхающими бабочками, одна из которых села Дазаю на хвост. Чую немного позабавила эта картина, как Дазай всеми силами пытается не задавить её и сложить свои хвосты максимально аккуратно. Такой забавный лис. Вроде и чувствуется окружающая его смертоносная аура, но при этом его поведение вгоняет в заблуждение несоответствием с ожиданиями. Всё-таки Дазай обладатель девяти хвостов — это о многом говорит. По сути Чуя вообще ничего о нём не знает кроме того, что он правая рука и ученик Мори Огая, так и любитель странных поступков, но при этом всём Дазай способен на сострадание и помощь нуждающемуся, несмотря на свою коварную лисью природу. Тэнгу периодически ловил на себе задерживающиеся взгляды, казалось, будто Дазай о чём-то упорно размышляет, но сказать пока не решается.       — Не хочешь пройтись? — внезапно обрывает повисшую тишину Дазай.       — Пройтись? Куда? — спросил опешивший от неожиданного предложения Чуя.       — Хмм, да просто прогуляемся. Я знаю тут неподалёку есть красивое место, которое тебе стоит обязательно посетить! Чуя недоверчиво щурился какое-то время, а затем оглянулся на своих соклановцев, находя взглядом Коё, которая сидела и мирно общалась с главой клана кицуне. Он специально пересёкся взглядом с находящимся рядом стражником, который быстро уловил приказ и еле заметно кивнул. Удовлетворённый Чуя позволил себе немного расслабиться. Он поднялся на ноги и хорошенько потянулся, прекрасно слыша хруст позвонков, встававших на свои места.       — Чего расселся, показывай дорогу, раз уж предложил. По лицу Дазая растянулась лукавая улыбка. *** Они недолго шли, переговариваясь о разных глупостях вроде погоды или блюда, которые им особенно понравились. Дазай травил какие-то байки про души умерших, которые ночью выбираются на поверхность и пугают заблудших путников, потерявших дорогу домой. На все мрачные подробности Чуя лишь закатывал глаза, но не перебивал горе-рассказчика, который уже вошёл в раж и начал откровенно сочинять такие сказки, от которых Чуя не знал плакать ему или смеяться.       — Нет, ну это уже реальный бред, — вклинился в повествование Чуя.       — Да нет же! Эти огоньки можно увидеть с наступлением темноты, и есть души умерших, которые застряли между мирами живых и мёртвых, из-за чего они обречены на вечные скитания в полузабытье, — увлечённо рассказывал Дазай, которого, по всей видимости, очень интересовала тема смерти, раз уж он мог болтать о ней, не умолкая.       — По-моему, это просто светлячки, которые всегда выползают вечером и ярко светятся в темноте. У тебя слишком неуёмная фантазия, — не обращая внимания на стенания Дазая о том, какой же Чуя скептик, ответил он. Они как раз проходили возле дерева с длинными раскидистыми ветками, которые Дазаю пришлось поднять, чтобы пройти, он уже хотел было придержать их для своего спутника, но увидел, что в этом нет необходимости. Прикусив губу в попытке сдержать смешок, Дазай еле слышно прошептал.       — Чуя такой сукуна-бикона... — но Чуя прекрасно его услышал и незамедлительно прописал смачный подзатыльник, чтоб не повадно было.       — Иди к чёрту, Дазай, — сквозь зубы прошипел Чуя, пока осматривал место, куда их в тоге привёл Дазай. Это был горный источник, не слишком большой, но Чуе пришлось задрать голову, чтобы увидеть его начало. Потоки воды стекали по горным камням, образуя озеро с прозрачной водой, в которых можно было разглядеть ярко-оранжевые брюшки карпов кои, мелькающие тут и там и также быстро исчезающие. Удовлетворённый произведённым впечатлением кицуне, довольно покачивал хвостами, после чего взял Чую за запястье и повёл к прибрежным камням, некоторые из которых были покрыты мягким мхом. Дазай присел на один из самых больших камней, которые тут находились, потянул тэнгу за собой и заставил его приземлиться рядом. Немного погодя, Дазай заметил.       — Чуя немного напряжён. Что-то случилось? — на первый взгляд можно было подумать, что ему всё равно и он лишь старается вести себя вежливо, однако Чуя хорошо знал каково это, когда ты не можешь себе позволить показывать лишних эмоций при посторонних и приходится проявлять беспокойство другими способами, скрывая свои настоящие чувства под маской равнодушия.       — Как будто тебе есть дело, — фыркнул Чуя, но после всё-таки ответил. — В последнее время слишком много всего навалилось, вот нервы и шалят.       — Хм, мне это знакомо, если и удаётся уснуть, то снится какая-то чертовщина, после которой и жить больше не хочется... — уныло пробормотал Дазай. Чую невольно передёрнуло от подобных слов.       — Всё плохо, но не до такой степени, — немного взволнованно проговорил Чуя, начиная растирать центр ладони, на которой красовался не дающий им обоим покоя шрам.       — Это как посмотреть, — натянуто улыбнувшись подметил Дазай, который теперь полностью развернулся к нему и теперь смотрел прямо в глаза. — Скажи, Чуя, ты веришь в перерождения? Вопрос ввёл Чую в ступор, но, немного поколебавшись, он всё-таки ответил.       — Я не отрицаю возможности существования чего-то подобного, — уж точно не после таких ярких снов, после которых он шугался от своих друзей, как от огня.       — В таком случае, дослушай меня сейчас до конца, хорошо? Если у тебя возникнут какие-то вопросы, ты сможешь задать мне их позже, — Дазай склонил голову немного набок и теперь вопрошающе смотрел на Чую.       — Хорошо, — Чуя кивнул и приготовился к очередному бреду, который может вылететь из этого умного рта.       — Недавно я ходил в библиотеку, хотел поискать какие-нибудь интересные истории, чтобы отвлечься от назойливых мыслей в голове. Там я нашёл один свиток, он явно давно не использовался, так как был покрыт толстым слоем пыли и находился на дне сундука в дальнем углу, до которого многие просто не доходят. В нём рассказывалось о богине милосердия Каннон, которая всё видит и всё слышит, её главная задача — спасать тех, кто находится в беде. Там было пару историй про заблудших путников, которым указала дорогу сметливая кошка и тем самым спасла их от гибели, — Дазай сглотнул накопившуюся слюну и продолжил свой рассказ. — Однако не это привлекло моё внимание. Оказывается, эта милосердная богиня является также жизнедарующим божеством, способным обратить время вспять. Тут у тебя наверняка закрадывается вопрос, зачем я тебе это вообще всё рассказываю? Так вот. Там упоминался случай, когда воины, погибшие в борьбе за справедливость в священной войне, всё равно смогли вернуться домой с поля, которое ранее было усеяно телами. Но внезапно ход войны изменился, и семьи встречали выживших героев с победой, которая каким-то чудесным образом попала им в руки. Всё это писал какой-то пророк, который был свидетелем всего случившегося и слышал различные россказни и слухи про то, что у всех солдат на разных частях тела были обнаружены шрамы в виде крестов, которые не доставляли им никаких неудобств, однако само наличие идентичных меток на телах людей настораживало, — Дазай сделал многозначительную паузу, пока Чуя начал активнее растирать ладонь, которая, как ему казалось, горела огнём. — Оставшуюся часть рассказа я не смог прочитать из-за того, что со временем все буквы смазались, да и почерк стал более нечитаемый, как будто писали впопыхах. Но вот что интересно, воины обрели эти метки после своей смерти на поле боя, верно, Чуя? — он не отрывал своего взгляда, как будто загипнотизировал его, заставляя лишь кивать в подтверждении, — Тебе это ничего не напоминает? Вот чёрт. Это не может быть правдой, Дазай мог вообще придумать всю эту историю, чтобы посмеяться над Чуей и обвинить в том, какой он доверчивый. Но что-то подсказывало ему, что сейчас Дазай был серьёзен, маска шута исчезла с его лица, оставив лишь пустое выражение лица с ярко-красными, кровавыми глазами, которые не позволяли ему уйти от ответа.       — Вероятно, мы с тобой оказались в похожей ситуации, — нервно сглотнув, пробормотал Чуя.       — Похоже на то. Что, если сны, которые мы с тобой посчитали лишь фантазиями тревожных разумов, происходили на самом деле? Что, если мы действительно погибли, после чего богиня смилостивилась над нами по какой-то причине и подарила нам второй шанс? Что, если мы не единственные, кто переродился, и теперь некоторые среди нас знают, что случится потом, более того, возможно, кто-то захочет изменить будущее. Ты бы не хотел изменить ход событий только для того, чтобы избежать собственной смерти? Ответь мне, Чуя, разве ты бы хотел умирать в самом расцвете лет? — голос Дазая доносился будто из-под толщи воды, Чуе хотелось лишь заткнуть уши руками, чтобы не слышать всех этих режущих правдой слов, этих сложных вопросов, которые он не хотел поднимать в своей голове, Чуя не хотел думать о том, что ему придётся скоро умереть мучительной смертью. Воздуха резко стало не хватать.