Перестанет?

Сколько можно думать? Отчаяние накрывает Джисона, совершенно теряя чувство реальности, он неуверенно пишет Минхо. «Хён, приходи сегодня вечером.» «Хорошо, милый.» А нужно ли? Да, нужно. Почему ты это делаешь? Потому что это единственное, что я могу предложить. Хан проводит неделю в раздумьях и приходит к очевидно простому выводу: хён дает ему все, что самому Джисону так необходимо. Но он не делает ничего для Минхо. Это сжигает его душу в горстку пепла. Закрытые на все замки мысли, что раньше не давали спать, вырываются и склизким червяком сомнений и лезут куда-то настолько глубоко, что тошнота поднимается мгновенно. Джисон открывает дверь аккурат перед визитом Минхо с гулкой пустотой где-то внизу живота. Предупреждает его, что будет ждать в своей комнате. Всхлипывая и подрагивая, Джисон раздевается и перестает видеть что-либо за пеленой слез в глазах. От всего этого органы крутит и вертит. Поджимая и сводя колени вместе, садится на сбитые простыни. Несмотря на всецелое доверие к хёну, страх никак не отпускает юношу. Джисон не может смириться с тем, что из-за своих тараканов в голове он не умеет любить Минхо так, как тот любит его. – Ханни, я здесь. Минхо ощущает слишком навязчивую тишину и странный тяжелый воздух, что набивается в легких словно вата. Он проходит в комнату, освещенную тусклым холодным светом ночника, и застывает в дверях. – Ханни, что ты... – Ли сбивается, глядя на ссутулившегося парня, который еле заметно дрожит. Полностью обнаженный, он издает всем телом чувство тревоги и отчаяния. Когда Минхо медленно подходит чуть ближе, весь его вид говорит о том, что он сбит с толку. Замешательство читается на лице старшего, пока в голове крутится бесчисленное количество вопросов. Джисон улавливает движение периферией зрения и, содрогаясь всем телом, опуская веки, покорно ложится на спину, нерешительно раздвигая ноги. Он не плачет, но будто находится не здесь, огораживает себя от того, на что идет, готовясь отстраниться от реальности на ближайшее время. – Джисонни, что ты делаешь? – Минхо хмурится и говорит тихо-тихо, на что Хан тяжело набирает воздуха в легкие и все еще с закрытыми глазами двигает к своим ногам лубрикант и презервативы. Он ожидает чего угодно, старается отключить свой разум и не срываться на слезы, надеясь, что это закончится как можно скорее. Спустя минуту полной тишины, Джисон все же приоткрывает веки и видит хёна, что упирается взглядом куда-то вниз и нервно жует губы. – Хён-а, ты можешь... Быстрее, прошу. – Минхо улавливает что-то абсолютно неправильное в сложившихся обстоятельствах и поднимает свои глаза, полные замешательства, пока шестеренки в голове активно крутятся. Хан сжимает кулаки на своей груди и жмурится, когда Ли двигается в его сторону. Чувствуя близкое присутствие старшего, который присел как можно ближе на кровать, юноша неровно дышит и прячет глаза под сгибом локтя. – Сонни, что ты делаешь, милый? – Минхо находится на грани срыва, осознавая причинно-следственные связи. Касание к оголенным плечам вызывает нервную дрожь в хрупком теле. Джисон всхлипывает и вновь на грани слышимости просит. – Пожалуйста, сделай это быстрее. Я обещаю, что не буду плакать. – Ли сглатывает и двигает Джисона, подхватывая его под колени и лопатки, прижимает к себе, гладит по плечу и целует в висок. Минхо безумно больно, ему так жаль, что Хан ведет себя подобным образом, он отдает себя и свое тело без собственного желания. Послушно делает все, чтобы его взяли как можно быстрее, лишь бы это не продлилось долго. Как тогда. В голове всплывают все те отчаянные и полные страха слова младшего: он делал все, чтобы не было больно, и не сопротивлялся. Сейчас Джисону ужасно плохо, он боится, но хочет отдать себя добровольно. Лишь бы потом не было так, как было раньше. – Ханни, нет... Нет, дорогой, не нужно. – Джисон все же срывается на слезы, и упирается руками в грудь старшего, – Пожалуйста, мой хороший, не нужно... Я не... Не нужно это делать. Минхо укутывает младшего в одеяло, и Хан выпускает все свои страхи наружу, заходясь громким плачем, от чего Ли больно настолько, что и его подбородок трясется. – Сонни, расскажи, прошу, что... Почему ты это делаешь? – Минхо ложится лицом к младшему и приобнимает за талию, что скрыта под одеялом. Джисон собирается с мыслями около двух долгих минут, прерываясь на всхлипы. Опускает глаза, стыдится смотреть на Минхо. – Я люблю тебя, хён. Но не могу сделать для тебя ничего другого, поэтому... – Нет, милый, нет, нет. Я не буду этого делать, не хочу это делать. – не когда Джисон идет на такой шаг в полном отчаянии, не для себя, а ради самого Минхо, – Мне это не нужно, я же вижу, что ты не хочешь и тебе страшно. Джисон вновь содрогается в рыданиях, от чего сердце Ли разбивается на тысячи осколков. Он прижимает к себе ссутулившегося парня и убаюкивает его своим бархатным голосом, повторяя и повторяя, что Хан не должен этого делать. Спустя десяток минут Джисон почти успокаивается и все же решается на разговор, задумываясь, пока тяжесть воспоминаний снова ноет в груди и тянет плечи вниз. – Хён, могу я тебе кое-что сказать? – парень шмыгает забитым носом, садясь на кровати, выглядит взволнованным, заламывает пальцы и смотрит куда-то в складки одеяла, что скатывается с него и открывает вид на часто вздымающуюся грудную клетку. – Конечно можешь, мой хороший. – Ли чуть отстраняется, чтобы видеть заплаканное лицо, пока Джисон подбирается и сжимается в дрожащий комок. – Не так давно я осознал, что только беру у тебя, ничего не давая в ответ. – парень хмурится, продолжая, – Но ты всегда заботишься обо мне, никогда не ругаешь, терпишь мою тревожность и все истерики. – Хан горестно улыбнулся и быстро продолжил, – Я не умею заботиться, всегда принимаю на себя роль того, кого нужно защитить. Но не могу иначе, не пытаюсь уйти от этого, чувствуя себя как за каменной стеной. Принимаю как должное, не имея ничего, что я мог бы дать тебе взамен. – Джисон яростно вытирает слезы, – Прошлое все еще не может меня отпустить, но я люблю тебя и хочу твоего счастья так, как ты желаешь моего. Минхо перехватывает ладонь, раскрывая ее и целуя прямо в центр. В голове Ли все перемешивается, складывается в кучу, пока он внимательно слушает Джисона, не зная, что ответить. – Джисонни... – Я эгоистично принимаю все то, что ты делаешь для меня, но не могу предложить тебе ничего, – прикрывая веки, Хан особенно громко вздыхает и продолжает хрипло, – поэтому я думал... Думал, что мог бы сделать тебе приятно по-другому. – Джисон сухо сглатывает и снова заходится всхлипами, – Я очень б-боюсь идти на близость сейчас, – Хан беспокойно и смущенно смотрит на свои колени, – но я... Я не хочу этим расстраивать тебя... Я не могу сделать для тебя ничего другого, кроме как предложить свое тело. – Сонни, посмотри на меня. – Минхо кончиками пальцев поддевает подбородок младшего, чтобы тот не опускал взгляд, – Ты не должен это делать, ты не расстраиваешь меня тем, к чему не готов и чего не хочешь. – осторожные касания пробегаются по повлажневшим ладоням, – Ханни, мне не нужно твое тело в этом смысле. Джисон громко захлебывается слезами, не понимая, какие чувства овладели им. Минхо вновь сгребает в свои объятия взволнованного Хана. – Теперь все будет хорошо, Сонни. – Ли оставляет трепетные поцелуи на лице Джисона, – Я счастлив просто быть с тобой. Ты не обязан ничем отплачивать. Ты не обязан делать и это тоже. Не торопись, дорогой. Младший ёрзает под одеялом и жалобно икает не в силах успокоиться. – Ханни, я не хочу, чтобы ты боялся и делал это ради меня. Тебе не нужно ничем отплачивать. – Минхо гладит кончиками пальцев пухлую щеку и решается на вопрос, – Дорогой, сможешь рассказать, что ты чувствовал в тот момент? – М-мне было страшно, будто меня разрывает на две части. – он шмыгает носом и вытирает слезы, – Я н-не готов, но… Это малое, что я могу сделать для тебя. Я знаю, что ты не сделаешь мне плохо, но я все еще боюсь, хён. – Спасибо, что доверяешь мне, Сонни, но послушай. Даже если я бы захотел, то ты не обязан этого делать, если не желаешь сам. – Когда ты... Ничего не сделал, я подумал, что не нравлюсь тебе и... – Ханни, ты мне нравишься, так сильно нравишься. И я сильно люблю тебя. Да, я думал о близости с тобой, но не имею никакого желания тебя вынуждать. Если ты захочешь и будешь готов, мы сделаем это. Я всегда хочу тебя. Во всех смыслах. – Но, хён, я же... – Сонни, ты не грязный, ты не ужасен, ты не испорченный. Ты прекрасен. – Минхо двигается ближе, чтобы коснуться губами чужого виска. Джисон горячо дышит в плечо Минхо и крутит все свои домыслы снова и снова. Он старается раствориться в этом тепле момента. – Хочешь, я поцелую тебя там, где считаю тебя красивым? Джисон долго думает, сомневаясь над серьезностью вопроса. Но с интересом кивает. Минхо отстраняется и начинает целовать его с макушки, спускается к губам, оставляет поцелуи на щеках, веках, переносице, подбородке и ушах. Джисон на это прикрывает глаза и заламывает брови. Ли идет дальше и целует шею, двигается по ключицам, трепетно гладит и касается обнаженных плеч. Хан громко дышит и смущается, когда Минхо носом утыкается в тыльную сторону кисти, целует каждый палец, костяшки и поднимается губами по рукам вверх. – Сонни, сможешь повернуться? – младший невольно вздрагивает, но приспускает одеяло, вновь ощущая теплые ладони на своей коже. Щекотными поцелуями Минхо обходит каждый позвонок, лопатки, задняя сторона шеи подвергается слегка возбуждающим прикосновениям. Ли бережно обнимает Джисона со спины и шепчет мягко тому на ухо. – Ханни, я хочу зацеловать тебя всего, хочу ласкать твои бедра, гладить живот, грудь, колени. Обнимать тебя, держать в руках и на руках. Хочу, чтобы тебе было приятно, хорошо, чтобы тебе это действительно нравилось. Щеки Джисона буквально багровеют от слов, которые проходятся мурашками по всему телу. Он купается в солнечных лучах своего хёна, улыбается и думает взаправду ли все это? – Я люблю тебя, Ханни. От пяток до кончиков волос. – младший чувствует трепетное прикосновение губ на плече. Видимо, теперь это его любимый вид поцелуев. Джисон смотрит пространно на Минхо, пока тот ищет для него домашнюю одежду. Всхлипывает и сжимается, когда старший с застывшим обожанием одевает его, опускает полные вины глаза и теребит край футболки, стараясь прикрыться еще больше. Хан оставляет нежный поцелуй на его губах, Ли очаровательно морщит нос и утягивает младшего на подушки. *** Джисон заметно оживает весной, расцветает подснежником, что пробивается сквозь застывший пласт снега. Отношения с Минхо все такие же надежные и трепетные. Джисону кажется, что жизнь немного, но налаживается. Они собираются все такой же компанией впятером, смеются, играют в приставку у Хёнджина, споря на ерунду. Джисон ощущает себя на своем месте среди друзей. Груз прошлого все еще висит на плечах Джисона, но он делает маленькие шаги, дабы разобраться в том, что навалено на его плечах. Первый прием у психотерапевта прошел в слезах и в нечетких фразах, после чего Минхо еще долго обнимал Джисона в белых коридорах. Хан учится доверять, быть инициатором, не стыдиться своих мыслей и эмоций. В квартире Минхо Джисон идет утенком за старшим на кухню в ожидании ужина. Он долго мнется, но зовет старшего. – Хён... – младший стеснительно рдеет, не зная, как подступиться к разговору, – я бы хотел тебя попросить кое о чем... – елозит волнительно на стуле. Минхо отрывается от нарезки овощей и подходит ближе к Джисону, молча сообщая, что он слушает. – Ах, это очень неловко, я.... – Хан трясет ногой, потирая шею. – Тебе нечего стыдиться со мной, помнишь? – Минхо подходит ближе и гладит младшего по волосам. Тот кивает и утыкается лбом куда-то в живот старшего. – Хочу попробовать с тобой, ну... – стеснительно сжимает домашнюю футболку Ли. Минхо приоткрывает рот, думая, что Хан очарователен, когда смущается, но находит смелость разговаривать с ним, – Я много читал об этом. Это может быть безболезненно и.. Можешь ли ты... пальцами? – Хан волнительно прикусывает губу, не имея храбрости назвать вещи своими именами. – Можем, если ты правда хочешь. – тихо говорит старший с легкой улыбкой на лице, – Ты в этом уверен? – Джисон смущается пуще прежнего, прячась в футболке старшего, как будто это его щит, – Посмотри на меня, дорогой. Джисон отодвигается от Минхо, поднимая взволнованный взгляд. Пунцовые щеки умиляют Ли, и он гладит Хана по скулам. Младший тушуется, смотрит и еле слышно произносит: – Очень хочу попробовать, Минхо-хён. – и тут же жмурится и пищит от собственных слов, которые пробираются смущением куда-то вниз. – Хорошо, Ханни, не переживай. – Минхо зарывается пальцами в мягкие волосы младшего, массируя кожу, – Когда ты хочешь попробовать? – Завтра. – звучит как вопрос, не утверждение. Минхо научился читать Джисона – он все еще не уверен. – Хорошо. У тебя есть время подумать еще, и, если ты поймешь, что не готов, мы не будем ничего делать. Договорились? – Джисон кивает и прикрывает покрасневшее лицо ладонями, когда Минхо наклоняется, чтобы оставить нежный поцелуй на носу младшего, – Милый, с первого раза может ничего не получиться, но это нормально. Хорошо? Хан кивает. Завтра наступает быстрее, чем предполагал Джисон. Нервничая, не зная, чем занять свои руки и разум, он прибирается в квартире. Минхо обещал зайти после обеда, а Хан как назло проснулся ни свет, ни заря. Смотря на время, Джисон отправляется в ванную, попутно нехотя залезает в закрома памяти, дабы вспомнить все необходимое. Этот серьезный шаг Джисон обдумывал многократно. Он не знает, к чему все приведет, но знает, что его Минхо не сделает ему намеренно больно. Хан моментами проваливается назад, когда все, чего он хотел – нежности и тепла. Он все еще жалеет о том, что отдал свой волнительный первый раз такому человеку, что весь его сексуальный опыт сплошь и рядом пропитан слезами и болью. Джисон жил в своих фантазиях, которые были в кровь разбиты большими руками, что цеплялись за его волосы и метили кожу багровыми пятнами. Сейчас он представления не имеет, как мог любить такого человека. Не зная, как может быть иначе, Джисон долго скитался в поисках неподдельной заботы. Путался с приходящим медленно осознанием, что все те люди, за которых он цеплялся, были лишь образом, подобием того, чего он хотел. Хан хотел быть любимым и любить в ответ. Без разбитого сердца, без разбитой души. В силу крошечного опыта, он бродил по пятам за каждым, кто так или иначе показывал свое влечение к нему. Неверно распознавая поведение, Джисон думал, что вот она – влюбленность, когда ты действительно нравишься человеку так сильно, что именно тебя он целует и прижимает к себе. Ему становилось не по себе каждый раз, когда он улавливал намек на что-то большее, чем поцелуи. Переступить через свои страхи он смог один неудачный раз. Только позже пришло осознание, что никто и не был в него влюблен. А Джисон – да. Слепое чувство, что привело Хана к той яме, в которой он находился долгое время, затуманивало голос разума, слабо подающего красный свет. Спустя огромное количество времени и нахождения в отношениях с ласковым Минхо, Джисон понимает – его хотели элементарно затащить в постель и использовать. Все знаки внимания, все прикосновения, переходящие на границу похоти, были лишь прямыми намеками. Он видел в них то, чего до дрожи в коленках желал. Маленький, глупый Джисон. Минхо показывает ему любовь и то, какой она может быть. Не той, где за любую провинность следует наказание и ругань. Не той, где страх заполняет грудь при неосторожно брошенном слове. Не той, где душа и тело истязаются изо дня в день. Не той, где тобой пользуются. Ли знает все его хорошие и плохие привычки. Знает, какой Джисон в моменты провала в прошлое, берет его за руки за секунды до того, как обида выльется горькими слезами. Целует его приятно и трепетно, спрашивая разрешения. Обнимает тепло-тепло, зная, как Джисон внутренне желает быть защищенным и окруженным заботой. Минхо знает, что у Хана проблемы с едой, поэтому заботится и готовит специально для него то, от чего не будет плохо. Старший знает, как важен тактильный контакт для его солнца, поэтому всегда и везде держит его за руку, целует в щеки и обнимает надежно. Джисон для Минхо маленькая звездочка, которая заблудилась в пустоте ночи, не найдя выхода. Минхо хочет стать луной для Джисона. Чтобы они всегда были на небосводе вместе. Он не сказал бы, что любить и заботиться о его любимом просто. Ему до невозможности сложно осознавать, что Джисон, его невинный, добрый Ханни пережил столько всего. Что его Ханни носит в себе тяжелую ношу. Минхо знает – их отношения не панацея, он только опора, которая не дает упасть. Мурашки спускаются вниз по спине, когда Хан вылезает из душа. Слишком много всего в голове – путается, смешивается, крутит сознание, транслируя прошлое на настоящее. Течение мыслей прерывается дверным звонком, и тут ноги Джисона будто отмирают и отказываются двигаться. Волнение с ноткой страха ползет под кожей. – Сонни, привет, милый. – Минхо закрывает дверь и оставляет на губах Хана легкий поцелуй. – Хён, заходи. – Джисон тушуется и трусливо сбегает в комнату, пока старший разувается и направляется к нему. – Эй, Ханни, – макушка Джисона торчит из-под одеяла, волосы его растрепались, – расскажи мне, что тебя тревожит? – Минхо присаживается на край кровати и легко проводит по выбившимся прядкам. – Минхо, м-мне очень неловко. – голос звучит приглушенно, Джисон откидывает одеяло и опускает взгляд на свои шорты и оголенные колени. Ли двигается ближе, беря младшего за подрагивающие ладони. Щёки Джисона отдают розовым. Он безумно переживает, напоминание о первой своей инициативе клюет в голове. Стыдно и пугающе предлагать такое самому. – Я спрошу у тебя еще раз, потому что ни в коем случае не хочу навредить тебе: ты правда уверен и готов к этому? Джисон кивает и нервно дергает рукой. Он вообще понятия не имеет, чего ожидать. Ведь он знает только плохое. Уверен? Только в Минхо. Готов ли он? Хан не знает. Сквозь старые колючие страхи он тянется в объятия к своему хёну, сразу же залезая к тому на колени. Минхо лишь мягко смотрит на Джисона, на его опущенные глаза, чувствуя дрожь. – Джисонни, могу ли я тебя поцеловать? – Ли поправляет выбившиеся прядки темных волос и спускается ладонью на щеку. Хан кивает, но Минхо не удовлетворен таким ответом, – Милый, словами. Младший закусывает губу и тихо отвечает «да». Ли целует Джисона совсем легко, захватывая своими губами нижнюю Хана, и обнимает со всей мягкостью, на которую способен. Поглаживая выпирающие позвонки, наклоняет голову и углубляет поцелуй, пока младший держится за плечи Минхо и прижимается все ближе и ближе. Джисон спустя несколько минут выдыхает горячо и ощущает руки хёна на своей талии под футболкой. После чего слезает с его колен и ложится на спину, подзывая Минхо к себе. Смущение Хана плещется румянцем до самых ключиц, к которым припадает Ли своими губами, поднимаясь к шее. Джисон скулит от воздушных прикосновений, пока старший спускается ниже, оглаживая ребра и живот сквозь одежду. Трогает и целует влажно бедра, направляя свои пальцы под кромку шорт, где кожа нежнее и чувствительнее. Хан дрожит от сладкой муки, облизывает пересохшие губы и часто выдыхает, смотрит на довольного хёна, что рад реакции Джисона. – Хён, – он касается волос Ли и обращает на себя его внимание, – ты можешь снять... – Хорошо, милый. – Минхо оставляет последний поцелуй на худом бедре и берется за резинку шорт, медленно стягивая одежду. Джисон возбужден от нехитрых действий, поэтому Ли глубоко целует его и касается члена сквозь тонкую ткань нижнего белья. Младший судорожно выдыхает и обнимает Минхо, притягивая его ближе. Джисон закрывает руками глаза, когда оказывается в одной лишь футболке, в уязвимом положении, раскрытый, дрожащий, ему становится не по себе от таких знакомых чувств. Минхо не хочет и не торопится его раздевать полностью, он хочет, чтобы его Сонни было хорошо, поэтому только касается горячей ладонью кожи под хлопковой тканью. Минхо целует его медленно, гладит по щеке, расслабляет, понимая, что напряжение в теле Хана набирает обороты. Старший отстраняется. – Ханни, не думаю, что ты сейчас готов к этому. Джисон противится. – Пожалуйста, хён. Я в порядке, сделай это, прошу тебя. – от прежней открытости не остается и следа, Хан старается успокоить самого себя, хоть еще минуту назад ему было слишком хорошо. – Сонни, если тебе будет хоть немного неприятно, скажи об этом. Не бойся разговаривать со мной. Только не терпи. Хан кивает и смотрит в глаза старшего, слегка расслабляясь в его руках. Минхо ложится и тянется к Джисону, целуя взмокший висок, опускается, приподнимает ткань и ласкает живот влажными поцелуями, улавливая движения напряженных мышц. – Расслабься, Сонни. Прикосновения Ли пробегаются по всему телу мурашками, коленки трясутся, пока Минхо двигает Джисона ближе, садится между его ног, облокачиваясь одной рукой у головы младшего. Хан механически сводит ноги вместе, но прижимает их к бокам Минхо. Тот гладит его по волосам, снова целует совсем не обязывающе. – Ханни, такое положение будет удобным? Младший сжимает кулаками футболку на своей груди, кивает твердо, слыша характерный звук открывающейся смазки. Джисон насильно отчаянно держит свои глаза открытыми, ощущая скользкие пальцы, что осторожно смазывают и трогают подрагивающее колечко снаружи. – Сонни, не молчи, прошу тебя. Я не хочу причинить тебе боль. – В-все в порядке, хён, продолжай. Минхо проводит носом по мягкой коже бедра и тянется свободной рукой к члену младшего, проводя по влажной головке. Джисон вздрагивает от приятных ощущений, он расслабляется и тихо постанывает. – Ханни, ты готов, милый? – Минхо, продолжая гладить влажную дырочку, спрашивает на грани слышимости. Джисон краснеет еще больше и кивает, закусывая указательный палец в волнении. Одна фаланга аккуратно входит расслабленное нутро, Джисон сводит бедра вместе, ощущая жар между ног. Ли продолжает ласкать член младшего и аккуратно двигает пальцем, пробуя и наблюдая за Ханом. Погружает его чуть глубже, разминая тугие стеночки. Джисон глотает необходимый сейчас воздух и прикрывает глаза, немного ведя бедрами. Пара минут еле заметного сладкого удовольствия проходится легким разрядом по телу, но разум как некстати подкидывает дурацкие образы. «Ты мой. И всегда будешь моим» Его откатывает в ту самую бредовую агонию, которая тогда следовала за первым движением пальцев внутри него. Джисон прикусывает свой палец сильнее, видя перед собой не любимого Минхо, а совсем другого человека. Хан напрягается, отползает назад, жмурит слезящиеся глаза, всхлипывает и чувствует, как давление внутри пропадает. Минхо прижимает к себе Хана близко-близко, пока тот дрожит и пытается прикрыться от чужих глаз. – Ханни, я здесь с тобой. Я здесь, здесь. Джисон хлюпает носом в ключицу Минхо и хнычет бессильно. – Сонни, мы не должны продолжать сейчас. Ты не готов, дорогой. – Ли надевает на Джисона его домашнюю одежду и закутывает того в одеяло. Минхо зовет Джисона, напоминает ему, где он находится, целует в растрепанную макушку и гладит заднюю часть шеи. Сквозь горестные всхлипы, Джисон хрипит в досаде: – Жалкий. – повторяет себе Хан, – Я такой жалкий, даже этого не могу сделать. – глаза горят от надоевших слез, которые Джисон снова не смог удержать. Минхо хмурится, виня себя за то, что не уследил, и спрашивает ненавязчиво. – Что значит «этого», Сонни? – прижимает ближе, касаясь губами виска. – Я не могу стать ближе к тебе, хён. Я как будто.. бракованный. – Дорогой, мы и так близки друг к другу. – Минхо чуть отодвигается, всматриваясь в покрасневшие глаза беззащитного в данный момент Джисона, – Ты не бракованный Сонни и никогда им не был. Ты еще не готов, но это нормально. – Х-хён, а как же ты? – в тревожном взгляде читается очевидность вопроса, потому что Хан все еще чувствует себя обязанным перед старшим. – Все в порядке, не переживай об этом. – Но я же должен... – звучит почти вопросительно, с надеждой, что все не так. Но Минхо его перебивает. – Нет, не должен. Ты ничего мне не должен. Джисон все еще находится где-то на грани, где-то в обволакивающем свете Минхо и в колючей засаде дробящих воспоминаний. *** Следующую неделю Джисон ходит с опущенной головой. Он находится в своих мыслях, пока Феликс без умолку что-то болтает. Хан не говорит, почему он так загружен последнее время. Мысли об их близости с Минхо сбивают с толку, ему стыдно из-за той попытки, стыдно, что он, кажется, настолько сильно встрял в своем прошлом, ему стыдно, что он не может отпустить все свои страхи и довериться своему хёну. Друзья заваливаются на диван в квартире Джисона. Молчание нависает тяжелой гирей над ними. Ёнбок видит, что Хан чем-то обеспокоен. А сам Джисон хочет поговорить обо всем с Ликсом, потому что разговаривать о таком с Минхо уж слишком смущает. – Джи, что-то случилось? – Феликс кладет ладошку на плечо друга и взволнованно всматривается в побледневшее лицо перед собой. Джисон кусает щеки изнутри, сомневаясь и смущаясь того, о чем хочет поговорить с Ликсом. – Ёнбок-а, могу я у тебя кое-что спросить? – Феликс ловит на себе жалостливый взгляд, кивает и приобнимает Сона, – Я не знаю, могу ли говорить о таком, это очень личное, но... – Сонни, ты можешь спрашивать все, что угодно. – Я хотел узнать по поводу... – он сбивается и уже шепчет, – Секса. Феликс сглатывает и понимает, что хотел бы узнать его друг, поэтому настраивается и без тени сомнения задает вопрос. – Ты хотел спросить о том, больно ли это? – Хан кивает и опускает голову еще ниже, – Нет. Если ты основательно подготовлен как физически, так и морально, то страшного в этом ничего нет. – блондин тепло поглаживает плечо друга, – Я знаю, что ты сталкивался только с чем-то неприятным и тебе сложно думать, что в этом есть что-то хорошее, но это не так. – Я не знаю, как отпустить этот страх и не думать о том, что сопровождало весь... Процесс. – Хан беспокойно ёрзает и ведет плечами. – Поговори с Минхо, я уверен, что он не будет делать то, чего ты не хочешь. Это правда приятно, если желание и согласие обоюдны. – Феликс гладит затылок затихшего Джисона, – Не нужно это делать, пересиливая себя. Ты доверяешь ему? – Да. – Вот и весь ответ на твой вопрос, Сонни. Он не сделает тебе больно и не заставит тебя продолжать. – парень дарит другу свою лучезарную улыбку, – Все видят, как трепетно он к тебе относится и как сильно он влияет на тебя. – В прошлый раз... – Джисон стыдливо прикусывает губу, ожидая осуждения в глазах Ёнбока, – У нас не вышло. – В прошлый раз? – Я хотел попробовать с ним... Растяжку, но меня сбило то, что внезапно пронеслось в моей голове. – руки заходятся тревожной дрожью, – Мне безумно стыдно за то, что я не смог пойти дальше и расплакался. – Могу я спросить, как отреагировал Минхо? – Ну.. Он сразу же одел меня и обнял, не настаивал. – Джисон вздрагивает от воспоминаний и краснеет до кончиков ушей. – Ханни-ни, тебе не должно быть стыдно за то, что ты не смог. – Феликс обхватывает щеки Джисона и пытается заглянуть ему в глаза, – Ты не отпустил прошлое, да, но сейчас все в порядке. – Я чувствую себя жалким и бесполезным. – Хан кусает истерзанные губы, срывая корочку, и беспокойно перебирает пальцами. – Сонни, ох. – Ёнбок все же ловит встревоженный взгляд друга, – Хён когда-нибудь просил тебя об этом? – Н-нет. Безумно сложно говорить о таких вещах вслух, это смущает и заставляет ёжиться от нервной дрожи. – Хан, я не могу указывать тебе, как стоит поступить лучше, но доверься ему. Ты знаешь, что стоит только попросить его, и он сразу же остановится. – Феликс понижает громкость голоса, стараясь не давить, – Не бойся его, не думай о том, что ждёт. Просто отдайся каждому моменту, это может произойти по наитию. – Наверное, ты прав. Я слишком сильно цепляюсь за то, что будет в итоге. – Хан медленно кивает и облизывает пересохшие вмиг губы, – Боюсь, что ожидания не оправдаются. – Джи, я знаю, что рано или поздно ты сможешь это сделать. Сейчас же не наседай на себя так сильно, хорошо? – Хорошо, Бок-а. – Расскажи потом мне все подробности, хе-хе. – Боже мой...