***
Новый клуб ничем не отличается от прежнего, за исключением владельца. Он-то им и нужен. Не благосовестный товарищ задолжал Бонтену крупную сумму, за что получил в лице своих новых посетителей, таких же неприятных рэкетиров. Одного Майки хватило бы, чтобы навести ужас на всю округу. Разумеется, лица главы Бонтена мало кто знал, татуировку благополучно закрыл толстый капюшон, а шуршащие купюры в руках охранников ослабили бдительность. Такемичи поймал себя на мысли, что начинает привыкать к такой жизни. Он послушно шел следом за Майки, ощущая тяжестью в кармане блестящий пистолет, полный патронов, молясь о том, чтобы он ему не пригодился. Стрелять он не умел и не хотел. Начальник местного заведения, по их наводке, сейчас должен отдыхать в vip-комнате, обозначенной седьмым номером. Ханагаки поражался тому, насколько сильно распространилось влияние Бонтена за пределами Японии, он даже предположить не мог, что у них есть бизнес и свои люди за границей. Седьмая комната, в конце длинного плохо освещенного коридора, по неясному стечению обстоятельств никем не охранялась, даже заперта не была. Все шло подозрительно гладко. Такемичи представлял, что им придется скрываться и прятаться, как в каком-нибудь боевике, открывать заколкой замки, скрывать лица за масками и со спины оглушать охранников. Реальность же была проста и понятна, оттого пугала ещё больше, что можно вот так просто оборвать чью-то жизнь, что людям вокруг, по большей части, нет до тебя дела, пока разговор не касается денег. Внутри седьмой мужчина средних лет был слишком увлечен прелестной девицей, чтобы заметить, как к ним присоединились посторонние. Девушка первой видит новых гостей, стеснительно прикрывает пышную грудь руками, смотрит игриво, вплоть до того момента, пока не видит в чужих руках оружие. Майки не обращает на неё внимания, когда бьет растерявшегося мужчину в челюсть, несколько раз пинает в живот, ничего не говоря и никак не объясняя свои мотивы. Крутит в свободной руке пистолет с глушителем, хладнокровно стреляет ему в колено, не беспокоясь о криках. Да и кто их услышит, когда так громко отбивает басы музыка. Кровь в красном неоновом освещении кажется всего-лишь водой. Такемичи наблюдает за этим со смесью ужаса и восхищения. Даже думает, что это красиво. — Ты знаешь от кого я, — загадочно произносит Майки и бьет ногой в живот ещё раз. Мужчина болезненно мычит, пытается нащупать что-то рукой под диванчиком, но его грубо швыряют на пол, нависая сверху. Девушка испуганно отползает к стене, наблюдая, как лицо её клиента превращается в кровавое месиво, загнанно смотрит на Такемичи, который лишь блокирует дверь спиной, не позволяя никому войти или выйти. Ему искренне жаль её, что-то старое в нем говорит, что девицу Майки не тронет, что она лишь случайная свидетельница произошедшего. Давит в себе мысль о том, что с ней тоже может что-то случиться, просто потому что так надо. Ханагаки пытается ободряюще улыбнуться ей, но получается ломано, и в ответ он получает лишь полный презрения взгляд, окончательно осознавая, что он такой же соучастник преступления, как и Майки. Чудовище в чьих-то глазах. Все проходит достаточно быстро, их цель не успевает нажать тревожную кнопку, чтобы вызвать охрану. Майки медленно и вкрадчиво шепчет ему угрозы, на что мужчина лишь активно кивает. — В следующий раз убью, — серьезно говорит Майки, слезая с него, и это не просто слова. Тот вновь поспешно кивает, всерьез опасаясь за свою жизнь. С таким монстром, как Майки, сложно не испугаться. За худой невысокой фигурой, все так же скрывается чудовищная сила. Уходят они через запасной выход. Майки постоянно оглядывается, о чем-то тревожась. Все прошло слишком гладко, и по его лицу Такемичи понимает, что Майки это тоже напрягает. — Херня какая-то, — говорит он, заводя машину. — Что-то не так? — интересуется Ханагаки, хотя ему даже спрашивать не нужно, чтобы чувствовать сквозащее в воздухе напряжение. Они выезжают с парковки, оставив ночной клуб позади. Майки, держа одной рукой руль, бодро второй печатает кому-то сообщение. — Даже слишком хорошо все прошло. Как будто построено кем-то, — ворчит Майки, резко сворачивая на повороте, — Охраны нет, ублюдок на все соглашается, не задавая вопросов и не вопя о том, какая он важная шишка. Будто подставной. Не нравится мне все это. Его подозрения имеют смысл. Даже Такемичи, не разбирающемуся в преступном мире, все это показалось странным. — Майки, а в Маниле у Бонтена есть враги? Майки утвердительно кивает. Проще спросить, где у него врагов нет. — Думаешь, кто-то хочет воспользоваться тем, что ты здесь один? — Не один, — поправляет Майки. — Кажется, среди своих затесалась крыса, раз решили мою рожу в качестве запугивания использовать. Подумать только, как какую-то шестерку отправили. Не прощу. Коко тоже заказ не понравился, сказал проверить, и, похоже, он был прав. Если местные ублюдки прознали, что я в Маниле, дело дрянь. По Майки редко можно было сказать, когда он нервничает, а когда просто злится. Ханагаки думалось, что сейчас все вместе и как бы эти эмоции не вылились во что-то более пугающее. — Куда мы едем? — осторожно поинтересовался он. — К моему старому знакомому, классный парень. Может, он что-то знает. Такемичи и думать не хочет, какие знакомые у Майки могут быть в этом городе.***
Тот самый знакомый принимает их достаточно тепло, видимо, находясь под чем-то, не забыв спросить, какими ветрами Майки занесло в Манилу, совершенно не обращая внимания на Такемичи. Он кажется приятно удивленным его визитом, и Ханагаки даже становится неприятно от того факта, что с ними Майки во взрослой жизни перестал общаться, а вот с этим чуть ли не обнимается. Майки криво улыбается, отвечает односложно, но это только первые полчаса. Дальше они общаются уже так, что Такемичи начинает чувствовать себя посторонним. Майки с порога соглашается попробовать какую-то дурь, только для того, чтобы снять стресс. В просторной квартире они много курят, что-то пьют. Дурно пахнущий сладковатый дым заполняет комнату. Напряжение, исходящее от Майки, медленно тает с каждой сделанной затяжкой. Ханагаки вежливо отказывается от всех предложений, пинками под столом напоминая Майки, что он вообще-то за рулем, а ещё у него были вопросы к этому знакомому. Тот, кажется, уже ни о чём не беспокоится, будто они не скрываются вовсе, а зашли после работы отдохнуть и поиграть в настольные игры. Мимоходом, Лиам, так звали мужчину немногим старше Майки, упоминает, что на того точат зуб местные верхушки и они не упустят возможности воспользоваться его визитом на Филиппины. Майки лишь отмахивается, показывая, что он и сам все прекрасно понимает. Такемичи хочется увести Майки обратно в машину и хорошенько потрясти, чтобы он прошел в себя и перестал валять дурака. В такой-то момент. Что-то в Лиаме настораживает Ханагаки. Его дружелюбие и постоянные попытки чем-то угостить Майки кажутся до ужаса наигранными. Такемичи предпринимает несколько попыток отойти поговорить с Майки, но тот его игнорирует, медленно потягивая предложенный виски и самокрученные сигареты, о содержимом которых можно только догадываться. Ему достаточно весело, чтобы забыть об осторожности. Лиаму он, судя по всему, доверяет, подумать только. Тот не выпускает телефон из рук, периодически что-то печатая в нём, пока Майки не видит. Если тот и не понимает, то мнительный Ханагаки уже начинает о чем-то догадываться. Майки, будто ребенок, пришедший за конфеткой в дом к сомнительному взрослому. Такемичи, пытается быть настойчивее, шепча Майки, что им пора идти, что здесь стремно, а от запаха у него уже кружится голова. Тот лишь хохочет, всовывая Ханагаки между пальцев свою недокуренную сигару. Такемичи благополучно отправляет её в пепельницу, начиная всерьез злиться. На второй час Такемичи становится дурно и он отходит лишь на пару минут в уборную, чтобы умыться, а по возвращению видит, что Лиам склонился над Майки, в его руках окровавленный нож. — Не думал, что ты, Майки, такой, — как-то печально говорит Лиам. — Ничего личного, братишка, работа такая. Ханагаки ведет в сторону, а кровь в голове начинает пульсировать с новой силой, он не успевает сообразить, как в его руках оказывается пистолет, как проходит волной по ладоням отдача от выстрела, как без единого звука чужое тело грузно падает на пол. По полу стремительно растекается вязкая багряная лужа, плывущая от головы недавно живого Лиама. — Ого, Такемучи, — бормочет Майки. — Ловко ты мне мстишь. Друга моего ебнул. Он тихо посмеивается, пробует встать, но шатает, и он падает обратно. Ему точно что-то подмешали в напиток или табак, да какая сейчас разница. Такемичи паникует, даже не обращает внимания на сказанные ему слова. Мало ли что плывущему башкой Майки придет на ум. В голове только эхом отдается, что он только что убил человека, потому что тот напал на его Майки. Выстрелил без задней мысли, а сейчас, находясь в шоковом состоянии, он тащит, слишком тяжелого для своего роста, Майки в машину. Его ладони скользят из-за крови, а сам он до ужаса нервничает, пока трясущимися руками, отпирает машину. В больницу нельзя, как факт, Ханагаки быстро соображает, что можно сделать. Он садится на водительское место, усадив Майки рядом, чтобы следить за его состоянием. Вспоминает, как его однажды учили водить машину, правда из этого ничего не вышло, на права он не сдал. Такемичи чуть ли не интуитивно заводит мотор, пытаясь прикинуть, куда им придется ехать. Если Лиам был членом местных мафиозных банд, то он уже передал кому-то информацию, где их искать, опрометчиво не восприняв Ханагаки всерьез. Посчитав лишь глупой шестеркой. Эта предвзятость в кои-то веки оказалась полезной. Такемичи и сам от себя таких действий не ожидал. Просто на долю секунды представил, что Майки снова умрет на его руках, и пальцы сами нажали на курок. — Майки, телефон с тобой? — запинаясь говорит он. — Мне нужно, где он? — Вот поэтому я не завожу друзей, — ворчит Майки с соседнего кресла, вяло кидая ему телефон, промахиваясь, так что тот со стуком падает на пол. — Никому нельзя доверять, одни крысы, ну и в пизду их, у меня Такемучи есть, он всех замочит слезами. Ханагаки бы обиделся, если бы его мысли сейчас не были заняты другим. Первое имя человека, которому он точно может довериться, всплывает в голове почти моментально. Он точно будет знать, что им делать. — Ты только не отключайся, ладно? — просит он, даже не осматривая рану, лишь по количеству крови сообразив, как все может быть плохо. Такемичи пытается разблокировать телефон, в конечном итоге просто беря Майки за руку и сканируя отпечаток пальца. — Спать хочу, рубит меня не по-детски, — Майки откидывается головой на спинку кресла и прикрывает глаза. — Спать нельзя, — Ханагаки трясет его за плечо. — я сбегу от тебя к Хине, если уснешь. И женюсь на ней, слышишь? — Понял, не сплю. Найдя в списке контактов Коконоя, Ханагаки набирает его, несколько раз промахиваясь мимо кнопок, пачкая гладкий экран кровавыми отпечатками. После одного единственного гудка трубку снимают. — Босс, что-то случилось? Ты обычно не звонишь первым, — голос Хаджиме звучит встревоженно. — Это Ханагаки, — быстро отвечает он. — Майки подрезали. В душе не ебу, что дальше делать. Его ещё отравили чем-то, он вообще не в адеквате. Такемичи слабо ударяют в бок и вяло пытаются отобрать телефон. — Он врет, Коко, — бормочет Майки. — Пиздун. Ебаный. Дай ему координаты. — Майки ругается и говорит про какие-то координаты. У вас и здесь резиденция есть? Раз люди и бизнес есть, то и укрытие должно быть, правильно же? — Понял, сейчас отправлю. Такемичи, шкурой за него отвечать будешь. Углем накорми, пропорции, надеюсь, знаешь. Следи, чтобы хвоста не было. Как ребенок, вашу ж… — на повышенных тонах говорит Хаджиме. — А я говорил, отправить с вами кого-нибудь, так нет, Коко, ты меня что за маленького принимаешь, думаешь один не справлюсь, бла-бла-бла, вечно нянчиться приходится, суицидника кусок. — Пусть за языком следит, — бурчит Майки, прекрасно слышавший весь разговор. — Майки говорит… — Я слышу, что он говорит, будь добр, не тормози! На телефон Майки приходят координаты вместе с шестизначным номером. Такемичи быстро вбивает их в навигатор и жмет на газ. Им нужно добраться до безопасного места и посмотреть, что там с раной. Состояние аффекта мешает ему вдумываться в то, что он делает. В голове лишь звенит одна мысль, что Майки сейчас может умереть по собственной глупости, а он, Ханагаки, будет как всегда бесполезен. На выездах их города стоят блокпосты, осматривающие каждую машину и днем и ночью. Приходится объезжать, находя ту самую плохо охраняемую дорогу, асфальт на которой давно превратился в поверхность луны. Их трясет на каждой яме, Майки даже случайно бьется лбом о боковое стекло, снова ругается, старается не отрубаться. Бормочет что-то под нос, снова тихо ругается. Такемичи бы его болтливость показалась смешной, не будь они в таком паршивом положении. Снова зашивать этого засранца, слишком ослабевшего бдительность. Что плескалось в голове у Майки, Ханагаки сказать не мог, по всей видимости, Коконой был прав, что с ним нужно нянчиться и постоянно следить, чтобы он не попал в неприятности. В двадцать восемь лет. Такемичи не перестает проверять, едет ли за ними кто-нибудь, но в этой бедной части города машин практически нет, ещё немного и они выедут за его пределы. Водить у него получается откровенно плохо, руки трясутся, он несколько раз путает передачи и чуть не врезается в мусорный бак, лишь чудом не задавив никого из бездомных, разбегающихся, подобно тараканам от света фар. Но в конечном итоге добирается до трассы, увозящей их от пестрящей огнями Манилы в пустынную темноту. В салоне слишком душно, Ханагаки открывает окно, впуская внутрь холодный свежий воздух. Следуя навигатору, они несколько раз сворачивают, пока не съезжают на неосвещенную узкую дорогу, ведущую черт пойми куда, в лучших традициях хорроров. Проехав ещё немного Такемичи заглушает мотор у одинокого фонаря. Им ехать ещё километров сорок, но Майки выглядит слишком плохо, больше не разговаривает, лишь смотрит перед собой стеклянеющими глазами. Ханагаки открывает багажник, доставая оттуда аптечку и бежит обратно к Майки. Первым делом он поднимает пропитавшуюся кровью толстовку Майки и накладывает тугую повязку, попутно делая вывод, что рана не серьезная, а нож лишь скользнул по боку, оставляя резаную рану. Видимо, рука Лиама все же дрогнула, когда он пытался убить Майки. Оружие не проткнуло живот, не задело органов. Такемичи чуть ли не плачет от облегчения, на подкорке сознания возвращаясь в момент, когда он спасал Дракена от Киемасы. Страх движет им, практически неотличный от того. Прикидывая, что Майки весит килограммов шестьдесят, Такемичи силой заталкивает ему в рот шесть таблеток активированного угля, заставляя запить все это газировкой. Прикидывая, что именно из-за выкуренной и выпитой дряни, ему так хреново. Не хватало ещё умереть от передоза, действительно достойно босса Бонтена. Майки морщится, пытается выплюнуть таблетки, словно глупый кот отказывается лечиться, а спустя несколько минут его начинает рвать. Он садится на траву рядом с машиной, хлопает себя ладонями по лицу, отмахивается от протянутой бутылки, содержимое которой отзывается мерзкой сладостью на языке, а потом его снова выворачивает. Ханагаки придерживает его, чтобы он не упал, аккуратно поглаживая по спине. Контроль над телом понемногу начинает возвращаться, проблевавшись, Майки чувствует себя намного лучше. А ещё очень хочет простой воды или забраться в ледяную ванную. Такемичи предлагает ему ещё угля, жужжа над ухом, что ему следует хорошенько промыть желудок, но Майки отказывается, глупо смотря на траву. — Я будто свою черную душу выблевал, — задумчиво говорит он. Ханагаки смотрит туда же, морщится, думая о том, что в чем-то Майки прав. — Нам недолго осталось ехать, продержись, Майки, — встревоженно говорит он. Майки невесело смеется. — Какой серьезный, я ведь не умираю. Такемичи злится, сам для себя решает, что плевать ему на импульс, Майки он отчитает по полной программе за беспечность завтра утром, как только он проснется, будет даже хорошо, если у него будет болеть голова после вчерашних похождений. Накричит на него и расскажет о том, как боялся, что с ним что-нибудь случится, что это не его, Ханагаки, нужно защищать, а этого идиота. Даже не побрезгует в этот раз зашить рану, игнорируя тугой пластырь, сменит точно такой же на пострадавшей стопе. Обязательно пересчитает все шрамы Майки, будучи практически уверенным, что с таким невнятным образом жизни у него их должно быть предостаточно. — И не умирай, тупица, — Такемичи тянет его наверх. — Больше никаких клубов, старых знакомых и Манилы. Не знаю, что там за адрес дал Коконой, но думаю, там будет лучше, чем в этом проклятом городе. Каждый день херня какая-то. Залезай обратно в машину. Майки хочет возразить, но молчаливо повинуется. Позволяет усадить себя за переднее сидение, послушно пьет отвратительно сладкую газировку. Он слишком устал, чтобы спорить. Тело ломит, а слабость такая, что ещё немного и он отключится. Майки обязательно поблагодарит Ханагаки за спасение, а потом скажет, что он не виноват в том, что убил Лиама. Что они и правда больше никуда не пойдут и сосредоточатся только на прыжке во времени, что Бонтен не так уж и важен. Они едут по пустой дороге в полной тишине, надеясь лишь на то, что остаток пути пройдет без приключений.