***
Влажный теплый воздух мешал нормально дышать, даже когда палящее солнце закрывала дымка дождевых облаков. Такемичи было трудно дышать ещё по другой причине. Он сделал глупость и убежал. Не в прямом смысле, просто решил выйти на улицу и немного прогуляться близ тропического леса. Подумать. Мозг упрямо отказывался воспринимать то, что сказал ему Майки. Ещё вчера все было почти нормально. А сегодня Майки все так старательно рушит. Можно было порадоваться, что он прислушался к нему и они вернутся в Японию не потому что Майки хочет его прогнать. Мнимая часть Ханагаки кричала о том, что Майки устал с ним возиться и хочет избавиться от балласта. Другая не знала, что обо всем этом думать. В его словах мерещилась некая забота, мол «Забудь обо мне и живи свою лучшую жизнь, оставь прошлое и не возвращайся к нему». Вот только для Майки это были двенадцать лет, а для него лишь мгновение, проведенное в забвении, не стирающее ни эмоций, ни ощущений от событий прошлого. У него просто не было времени, которое могло залечить его старые раны, все воспоминания были свежи, как первый снег, заставший их в битве против Поднебесья. Такемичи шел вперед, не разбирая дороги. События, навалившиеся на него за прошедшее время, притупляли чувство самосохранения. Он шел по прямой медленнее, чем того требовало сердце. Высокие корни и скользкая трава сильно мешали передвижению. В один момент Такемичи пришлось остановиться, оглядываясь назад и не улавливая за собой проблеска света. Он же не заблудился? Просто пойдет обратно и непременно выберется. Майки будет волноваться. Ханагаки, вопреки зарождающейся внутри тревоге, назад не спешил. Прижался спиной к влажному стволу, силясь не опуститься на траву, чтобы не промочить штаны. Он привык к страданиям, но не к таким. Оценив обстановку вокруг, и не найдя ничего опасного, Такемичи все же позволил себе ненадолго погрузиться в свои мысли. Из всего, что он имел на данный момент, это машинист его американских горок в лице Сано Манджиро, брошенную в Токио невесту Тачибану Хинату, а вместе с ней людей, с которыми за недолгий год он успел сдружиться так, что не хотел бы расставаться. Основная проблема крутилась вокруг одного человека, которого он даже со знанием чужой влюбленности не мог разгадать и придумать наилучший сценарий для совместного будущего. Они провели вместе много времени, наедине чуть меньше, но этот короткий промежуток стал чуть ли не самым значимым во всей их непродолжительной истории. Он привык считать, что проблема лежала исключительно в «черном импульсе», упрямо игнорируя, что трудности его преследовали и без постороннего проклятого вмешательства. Стоило согласиться на предложение Майки. На второе. Если брать в расклад возможность прыгнуть обратно, то только этот вариант гарантировал хотя бы какой-то результат. Ему снова предстоит встретиться с Бонтеном, с тошнотворным для его души Харучиё, взглянуть на все ужасы, происходящие в преступной организации, и, пробираясь через это, найти единственно верный выход. Назад к Хинате его уже не так сильно тянуло, Ханагаки просто понимал, что не сможет жить со знанием того, что он упустил возможность все исправить, когда делал это уже несколько раз, просто спасовал перед последней трудностью. Нужно было возвращаться обратно, не будить раньше положенного, что, по обещаниям Майки, проснуться в нем было должно. Такемичи устало поплелся в сторону дома, стараясь вспомнить детали пейзажа, которые он видел, когда уходил вглубь. Вот только деревьям свойственно обманывать и выглядеть одинаково. Еле различимые следы на примятой траве, вскоре стали совсем неразличимы. На линии горизонта не было видно проблесков света. Только звонкое пение птиц разливалось меж деревьев и разбавляло давящую тишину. Ханагаки шел в обратном направлении уже около получаса, хотя, по его ощущениям, в прошлый раз на дорогу он потратил гораздо меньше времени. Такамичи успел уже несколько раз пожалеть, что переступил границу тропического леса. Лучше бы заперся в ванной комнате, не пришлось бы сейчас думать, как вернуться обратно. Он подбирался обратно к дому в, как ему казалось, верном направлении. Успокаивал себя тем, что, даже если идет не прямиком к нему, то точно выйдет к дороге и уже по ней вернется обратно. Спустя какое-то время бесцельных блужданий по тропинкам, он услышал звук двигателя. Обрадовался, решив, что Майки закончил с починкой, даже немного винил себя за то, что не помог ему вынести байк из подвала. Ноги сами понесли его в направлении шума. Вот только, выбравшись на дорогу, Ханагаки обнаружил, что вышел совершенно не там, и до дома по самому оптимистичному варианту, было ещё около километра. На дороге не привычным силуэтом стоял черный внедорожник с тонированными окнами. Такамичи замер в нерешимости. Машин на этой дороге он раньше не видел и не был уверен в том, как реагировать на неожиданного гостя. Авто ехало медленно, но, как только он показался из-за деревьев, остановилось. Дверь машины бесшумно открылась. Из неё вышел незнакомец, на вид лет сорока, со смуглой от солнца кожей и сигаретой, зажатой в зубах. Оглядел его с ног до головы, неприятно улыбнулся и спросил: — Ханагаки Такемичи? Ханагаки ничего не ответил, пятой точкой чувствуя неприятности. Попятился назад, решая затеряться в лесу, не нравилось ему все это. У Майки не было на Филиппинах друзей, он сам говорил об этом, иначе у них не было бы причин скрываться в такой глуши. Быть может, поэтому он стремился как можно быстрее уехать. Мужчина выставил перед собой пистолет. Такамичи замер на месте. Плохи дела. — Думал, сложнее будет, спасибо тебе, Ханагаки, — для филиппинца, незнакомец неплохо разговаривал на японском. — Скажи, твой босс всё ещё там? Паззл в голове мгновенно начал складываться. Ханагаки отрицательно покачал головой, силой заставляя себя не смотреть в сторону, где, по его памяти, должно находиться поселение. Сценария, что делать и как себя вести у него не было. Может, он и мог бы убежать, не будь у противника ствола. — Садись в машину, иначе пристрелю. Такамичи сглотнул. И почему именно сейчас, когда, кажется, что все начинает налаживаться, жизнь напоминает, в каком мире он живет. Особого выбора у него не было, и он точно не собирался подставлять под удар Майки сейчас, хотя, узнай тот об этом, сам бы ему пулю в лоб запустил. Ханагаки огляделся, вокруг не было ни души, если он рванет обратно в лес, в него могут попасть, а даже если нет, пойдут к дому, где сейчас ничего не подозревающий Майки. Ситуация складывалась паршивее некуда. Он примирительно поднял руки вверх и не сводя взгляда с мужчины медленно пошёл к машине. Если Боги Удачи в этом мире существовали, к нему они были настроены крайне негативно. Внутри машины сидели ещё трое. Один на переднем сиденье, не считая водителя. Двое на заднем, между которых его посадили. Недоброжелатели хорошо подготовились ко встрече с Майки, и Такамичи действительно облегчил им задачу, попав в заложники. Все же стоило пойти в ванную. Когда машина начала поворачивать назад, Ханагаки не знал, выдыхать ему от облегчения, либо наоборот начинать паниковать. Его не пристрелили на месте — уже хорошо. Он не подумал захватить с собой пистолет Майки — плохо. Такемичи плохо разбирался в делах преступных группировок, но из фильмов примерно представлял, что с ними будет. Собственное чувство бессилия давило на него сильнее некуда. Если бы Ханагаки, как раньше, знал, что произойдет, то точно предотвратил бы это, а сейчас его везут в неизвестном направлении туда, где ему точно не понравится. — Куда мы едем? Зачем вам все это? Вместо ответа он получил удар локтем в лицо. Из носа потекла кровь, пачкая белую футболку. Такамичи тихо проскулил и схватился за лицо, стараясь остановить кровь. Давно он не получал, успел забыть, как это бывает больно. — Знаешь номер своего босса? — Не знаю, — честно ответил Ханагаки. Прежде, чем он получил ещё один удар по лицу, один из незнакомцев, вероятно главный из них, заговорил на филиппинском. Такамичи ничерта не понял, да и нечего там было понимать, он догадывался для чего все это. Майки будет в бешенстве. Он вслушивался в разговор, хоть и не мог разобрать ни слова, веселый тон похитителей рождал в голове самые страшные мысли. — Сано не придёт за мной, — тихо сказал Ханагаки. — Зря стараетесь. Мы друг другу никто. Мужчина, сидевший впереди, хохотнул и повернулся к нему. На его губах играла улыбка, будто бы он услышал что-то смешное. — Информаторы говорят обратное. Вы были очень дружны в детстве и вместе бежали из Японии. Сано придёт с тобой попрощаться.***
После глухого удара по затылку, Такемичи ничего не помнил. Очнувшись, он понял, что снова связан по рукам и ногам, сидит где-то в темном помещении, пропахшем плесенью и железом. Ужасно хотелось пить. Его похитителей рядом не было. Ханагаки сплюнул на пол и на пробу попытался пошевелить запястьями. Конечности затекли от долгого пребывания в одном положении и не слушались. «Дева в беде», про себя подумал Такемичи. Ему было страшно за свою жизнь, но ещё больше он боялся того, что Майки сделает, узнав о произошедшем. Он на Филиппинах совсем один, если дурак, поедет один спасать его, угодит в ловушку, а Ханагаки все ещё не умеет прыгать во времени, чтобы хоть что-то исправить. Ведро холодной воды, вылитое на голову, заставляет резко прийти в себя. Такемичи дергается в сторону, чудом не свалившись вместе с хлипким деревянным стулом. Он пытается рассмотреть одного из похитителей. Тот садится перед ним на корточки, выпускает в лицо облако едкого дыма, заставляя закашляться, грубо треплет по волосам и, сделав какие-то выводы, так и уходит, ничего не сказав. Возвращается спустя несколько минут, поднося к его лицу телефон, снова тянет за волосы, заставляя зашипеть от боли. — Скажи что-нибудь. — Пошёл ты, — хрипит Ханагаки, отводит взгляд, к своему ужасу обнаруживает, что на экране высвечивается номер, последние цифры которого он хорошо помнит. — Коко! Скажи Майки, чтобы не делал глупостей! — кричит он прежде, чем его стул опрокидывают на пол. Затылок простреливает болью, но сознание он не теряет, спиной ощущая, как деревянная спинка впивается в кожу. — Вы все услышали. Ханагаки Такемичи у нас. Времени на раздумья у вас три дня.