***
Их совсем немного, но Майки думает, что прорвутся. Последние сутки он приходил в себя и прорабатывал план действий вместе с Такеоми и Какучё, игнорируя редкие реплики Санзу, про «забить хуй и идти напролом». Акаши выгнал из комнаты младшего брата почти сразу же, сетуя на то, что все остатки мозгов уже скурил и вынюхал, что их он только сбивает с мысли, и что взрослые люди так дела не делают, бестолково подставляясь под удар. Майки бы хотел вызвать все силы Бонтена на Филиппины, но, чтобы не вызывать подозрения, приходилось довольствоваться малым. Тремя самыми приближенными к нему людьми и парой десятков местных шестерок, что были только рады помочь им за хорошую плату. Коконой удивительно легко согласился им заплатить, подмечая, что сделает это только в случае успеха операции, и если они сами останутся живы. С того звонка манильская мафия с ними больше не связывалась, время и место встречи не меняла. И, как бы паршиво оно не звучало, лидерам обеих группировок приходилось встречаться в одном из подчиненных ресторанов, а не на месте, где сейчас держат Ханагаки. Майки злится, в то же время понимает, что, будь они там, ему бы уже давно сорвало крышу и ни о какой сделке не могло быть и речи. Ублюдки выбрали для встречи один из ресторанов под командованием Бонтена. Посетителей там было много, у каждого из них в кармане был припрятан пистолет, каждый из них был готов нажать на курок в случае заварушки. С запавшими тенями под глазами, в тускло освещенном помещении, Майки выглядел даже жутко. Он, не без помощи Какучо, привел себя в более-менее человеческий вид. Умылся, протрезвел, надел чистые черные брюки и такую же черную рубашку, которую решил не застегивать до конца. Стал похож на того человека, который держал в страхе все преступные группировки Японии. Мужчина, сидящий перед ним, выглядел напряженно, но продолжал белозубо улыбаться на каждый брошенный главой Бонтен взгляд. Он заказал себе вина и стейк, видимо был настолько уверен в своей победе. Майки ограничился кофе. — Наши условия вам известны, — издалека начал мужчина, представившийся как Аарон. — И, насколько я могу судить, Бонтен согласен на сделку. У Майки дернулся уголок губ, он медленно вдохнул и выдохнул. В его интересах держать лицо и не позволять манипулировать собой. — Филиппинские счета и заведения, если правильно помню, — сквозь зубы проговорил Майки. — Это довольно много за одного человека, не думаете? Аарон его намек понял, улыбнулся. — За жизнь двоих людей, а с вашим сопровождением и того больше. Мы не жаждем кровопролития, наши люди просто хотят вести дела на своей земле без вмешательства чужаков. Вам ведь известно, Сано, как для нашего народа важна независимость. Только вспомните историю, Филиппины многие годы были Американской колонией. Майки подавил смешок. Сравнивать пару ресторанов и казино с влиянием колонии было абсурдно, но Аарон это делал и говорил так, будто сам верит в сказанное. — Поэтому вы хотите не только наши рестораны и казино, но и заработанные на них деньги. Коконой несколько раз предостерег Майки, чтобы он проговаривал все условия сделки вслух, вел себя спокойно и непринужденно, будто держит ситуацию под контролем и может управлять ей, будто для него не составит труда бросить Ханагаки, если противники не собьют цену. Но Аарон не велся, прекрасно понимая, что пленник имеет большую ценность, если не для всего Бонтена, то для его главы уж точно. — Все верно. Видите ли, свои сбережения вы зарабатывали на наших людях и наших туристах. Будем считать это моральной компенсацией за годы притеснения. Уверен, вам близка родная страна, и Бонтен также не потерпел бы чужаков на своей земле. Майки медленно кивнул. Что правда, то правда. Если смотреть на их бизнес со стороны манильской мафии, то даже по их меркам, это было преступлением, переходящим за негласную черту. Только Майки привык брать, что хочет, и зарабатывать там, где понравится. Никакие моральные ограничения его не останавливали. Филиппины в его сердце имели ценность из-за одной несчастной свалки, и, если он хотел появляться там, то ему нужно было укрепить свое влияние на островах. — Цена велика, — Майки лениво откинулся на кресло. — У Бонтен тоже есть условия, правда не требующие от вас никаких вложений, — он выждал с минуту, заставил мужчину напрячься и прислушаться. — Вы сохраните нам и пленнику жизнь, это просто чудесно, и я с радостью позволю вам не быть токийской колонией за одну небольшую услугу. Видите ли, в Японию ни мне, ни Ханагаки возвращаться сейчас крайне нежелательно. Живыми, по крайней мере, хоть мы и очень туда хотим. Понимаете, к чему я клоню? Аарон почесал коротко стриженные усы, задумался. Ему не нравилось, как фамильярничает Сано, но сделка была слишком выгодной, чтобы ставить себе палки в колеса. — Если я все верно понял, от нас требуется «убить» вас во всеуслышание и помочь вернуться на родину? — Именно. Мужчина думал, с одной стороны, им не составило бы большого труда фальсифицировать чужую смерть, с другой стороны, это привлекало слишком много внимания к самой Маниле, фактически развязывая руки тайцам и корейцам, сотрудничающим с токийскими верхушками. Одно дело убрать конкурентов по тихому, совсем другое, разглашать об этом в прессе. Аарон понимал ход мыслей Сано, для преступных лидеров было не редкостью подстраивать собственную смерть, чтобы отвлечь федералов. — Что ж, услуга действительно не требует от нас затрат, — заключил Аарон, так и не придумав причину для отказа. — Думаю, мы можем пожать руки и считать сделку совершенной. Майки лениво поднял голову, всем своим видом показывая, что отказа он и не ждал. Смотрел зверем, по нему сложно было понять, доволен он или нет. Аарона серьезно настораживал глава Бонтена, ещё больше выводил из себя то и дело поглядывающий в их сторону юноша, улыбающийся ему шрамированными губами. — Для начала я хотел бы лично убедиться в том, что Ханагаки Такемичи жив. Позволите встретиться? Мы все равно у вас на мушке, вы ничего не теряете. Аарон отвлекся от разглядывания Харучиё и поспешно спросил. — Ханагаки один из ваших людей? Они уже несколько дней пытали пленника, и тот или и правда ничего о Бонтене не знал, или был первоклассным мафиози, не раскрывающим секреты организации, даже под угрозой смерти. — Нет. Он мой д… любовник. Лицо Аарона в миг просветлело, будто он узнал нечто невероятное и важное. — Считайте это жестом нашей доброй воли. Подготовка всех документов займет несколько дней, в это время вы и ваши люди могут остановиться в нашей резиденции. Майки сжал зубы и через силу улыбнулся. Если Аарон умный, он убьет их всех сразу после подписания договора. Сейчас они оба виляют хвостом и делают вид, что согласны на условия, но глава Бонтена не первый день в преступном бизнесе, знает, что успех зависит от того, кто ударит первым.***
Резиденция в Кесон-Сити разительно контрастировала с масштабами Бонтена. Или Коконой слишком грамотно распределял ресурсы или манильская мафия, на манер сорок, тащила в дом все, что блестело и выглядело дорого. И эти люди жаловались на то, что несколько заведений Бонтена ущемляют их независимость? Отхватили себе кусок земли в таком живописном месте, открытом, людном, будто ничего не боятся. Было даже удивительно видеть такой зеленый и цветущий уголок посреди небоскребов. Резиденция смотрелась инородно, не вписывалась в городкой пейзаж. Майки не долго рассматривал убранство каменного двухэтажного дома, его больше интересовало количество дверей, скрытых видеокамер и охраны. Он сомневался, что Такемичи держат здесь, но терпеливо выжидал. Аарон проинформировал, что скоро они смогут встретиться, и в его интересах выполнить обещание, без которого Майки даже ручку не поднимет, чтобы подписать документы о передаче бизнеса. Его все это невероятно злило, но Майки не дурак и торопить события не будет, если все пройдет так, как они спланировали, то они смогут и бизнес сохранить и убраться живыми с Филиппин. Осмотрев просторную светлую комнату с широкими панорамными окнами, открывающими вид на цветущий сад, Майки рухнул на кровать, тут же наполовину утопая в мягкой перине. Балуют. Его людей радушно заселили в западное крыло, приговаривая, что в восточном находятся комнаты только для высокопоставленных чиновников. Верхушкам Бонтен пришлось с наигранной улыбкой проглотить оскорбление и разделиться. В следующий раз пересечься они должны были на так называемом ужине. Манильский босс вел себя слишком дружелюбно, хотелось помыться целиком после разговора с ним. Майки соврал Аарону, потому что продавать бизнес ради «друга» было нереалистично, но в глубине души почему-то хотел, чтобы это было правдой. Если Такемичи узнает, под каким предлогом он его выкупил, то точно посмотрит как на сумасшедшего. Хотя, если Майки не увидит его в ближайшее время целым и невредимым, то и правда сойдет с ума.***
Дверь со скрипом открылась. Ханагаки, ожидающий смерти, вздрогнул и посмотрел на Хосе, чье лицо больше не было таким радостным, как раньше. Он фыркнул что-то вроде «везучий сукин сын», поднял его на ноги за шкирку и толкнул вперед. От голода и усталости коленки у Такемичи прогибались, а ноги отказывались держать. Не прилагая никаких усилий, Хосе вывел его за дверь. Оказывается, все это время они были на верхнем этаже стройки. Посмотрев вниз, у Ханагаки закружилась голова. Лестница, ведущая на первый этаж, была квадратной и по середине была зияющая пустотой дыра. Но хуже всего было полное отсутствие перил. Такемичи шагнул назад, не доверяя своим ногам, точно думая, что упадет и разобьется. Камера показалась родной и хорошей, в отличии от лестницы прямиком из ночных кошмаров. — Я не пойду. — Не пойдешь? — Хосе, не ожидавший такой реакции, нахмурился, пожевал фитиль лежащей между губами сигареты и спросил. — Твой муж согласился подписать бумаги, а ты не пойдешь? Ханагаки смотрел на дыру, его все сильнее вело, казалось, что вот-вот и свалится. Если долго смотреть в бездну, то бездна… — Почему здесь нет перил? — чуть истерично спросил Такемичи. — Здесь этажей девять, если не больше. Хосе ничего не ответил, только подтолкнул его вперед, перехватывая короткую цепочку между наручниками в свою ладонь. У Ханагаки не было сил сопротивляться, если его надзиратель сейчас начнет угрожать скинуть его вниз, то ничем хорошим это не закончится. К тому же за ним пришли. Как он сказал… Муж? Такемичи ничего не понимает. Он медленно спускается вниз по лестнице, опирается на стену плечом и старается не смотреть налево. Идти становится легче, когда Ханагаки думает о Майки и о том, что он сейчас идет к нему. Такемичи стоит извиниться за то, что убежал и доставил столько проблем. О да, ему ведь говорили, что на Филиппинах не безопасно, а он взял и подставил их обоих. Вина задушит Ханагаки. Когда Такемичи залезает в машину, ему не завязывают глаза и не вырубают. Даже снимают наручники, интересуются, цел ли. Все это слишком странно, учитывая, каким наплевательским было отношение все дни его заточения. Он хотел было спросить, куда они поедут, но поймал на себе хмурый взгляд Хосе, который очень театрально провел большим пальцем по своей шее, заставив Ханагаки проглотить все вопросы. — Вид у него конечно не вдохновляющий, — сказал водитель, оглядывая Такемичи с ног до головы. — Хосе, ты не мог понежнее с гостем обращаться? Ханагаки и правда выглядел довольно паршиво. Волосы топорщились в разные стороны неровными прядями, склеились между собой и запутались. Одежда была грязной, мятой и местами рваной. Под разбитой губой, на подбородке, расцвел синяк. Все руки и ноги были в ссадинах. — Я же не знал, что они на сделку согласятся, — Хосе возмущенно всплеснул руками. — Думал, сегодня вечером с лестницы скину, глядишь сам помрет. — Бонтенский босс посмотрит на его рожу и перехочет отдавать бизнес. Такемичи сглотнул и вжался спиной в сиденье. Похитители, не стесняясь, общались между собой на японском, будто специально хотели, чтобы он понимал, о чем они говорили. Скорее бы все это дерьмо закончилось.