***
Если комната, в которой он очнулся, и выглядела дорого, то все остальные помещения заставили чувствовать себя лишним в такой богатой обстановке. Резиденция сильно отличалась от того минималистичного и простого дизайна, что был в Токио. Манильский босс постарался, чтобы его дом выглядел поистине роскошно. Он даже не сразу заметил худую фигуру, стоявшую поодаль от него. Увидев Майки спустя несколько дней разлуки, Ханагаки чуть не набросился на него с объятиями, едва сдержав желание это сделать. Ещё немного и он вспомнит, как плакать, разревется, смажет слезами и соплями весь камуфляж, так старательно сделанный Какучо. Майки выглядел мрачно, собранно, а ещё… хорошо? Такемичи не помнил, когда в последний раз видел его не в растянутой мятой одежде и с причесанными волосами. Такой Майки и правда был похож на серьёзную шишку, и даже темные круги под глазами и бледность кожи придавали ему аристократические нотки. Майки слегка кивнул ему, затем проследил взглядом в сторону угла комнаты, намекнув, что за ними наблюдают. Им предстояло провести вечер в компании Аарона, который, если не подсыплет яд в еду, то точно попытается надавить, либо найти уязвимые места, по какой-то необъяснимой причине не на шутку заинтересовавшись персоной своего некогда пленника. Пройдя в столовую, Ханагаки сел рядом с Майки. Длинный стол значительно разделял их с манильским боссом. Было даже хорошо сидеть так далеко от него. Аарон, если и хотел оставить остальных верхушек Бонтена за бортом, в этот раз проявил великодушие, позвав с собой за один стол, как бы показывая, что он ничего не боится и они в его полной власти. Оскорбление в очередной раз пришлось стерпеть. Майки криво улыбался, мысленно представляя, как поливает бензином все эти кожаные диваны и сбрасывает на пол расписные вазы, стреляет Аарону в голову в упор, а после курит, смотря на палящее зарево. Он неслышно двинул свой стул чуть ближе к Такемичи, прикоснулся своим коленом к его. Ханагаки бросил на него беглый взгляд и благодарно улыбнулся, замечая эту немую поддержку. К их удивлению, Аарон не спешил начинать беседу, лишь расслабленно наблюдал за своими «гостями». Напряжение, витавшее в воздухе, ощущалось почти физически. Такемичи пришлось приложить усилия, чтобы не наброситься на еду после нескольких дней голодовки. Конечно, Какучо, заметив его состояние по прибытии, сразу всучил ему какой-то шоколадный батончик, но этого определенно было недостаточно. Он наблюдал за Майки, боясь сделать лишнее движение, взял в руки палочки только когда это сделал он. Ждать пришлось долго, поскольку в самом начале тот только и делал, что налегал на вино, не закусывая. — Ваши вкусы весьма… специфичны, — наконец подал голос Аарон, обращаясь к Майки. — Ваши тоже, — отзеркалил тот. Он кивнул на вяленую рыбу с выпученными пустыми глазами и раскрытой зубастой пастью, которую, казалось, после сушки ещё и пожарили. Если это и было вкусно, то Майки все равно бы не стал пробовать то, что выглядело так, будто сдохло несколько раз, а после этого валялось под манильским солнцем ещё месяц. Ханагаки же не видел в рыбе ничего странного, либо просто ничем уже не брезговал после гастрономических рассказов Харучиё, который после слов босса, убрал палочки от странного деликатеса. Аарон лишь улыбнулся. Диалог не шёл, а обмен колкостями не приносил должного удовольствия. Единственным, что забавляло его в этот вечер, был бегающий взгляд Такемичи, который выглядел абсолютно потерянным, будто не привык к такой роскоши, хоть и, по словам Сано, являлся приближенным к нему человеком. — К завтрашнему утру все бумаги будут готовы, их привезут в семь утра, постарайтесь выспаться к тому моменту, — затем добавил, — Мы свою часть сделки выполнили, надеюсь, проблем не возникнет. — Ни в коем случае, — сквозь зубы ответил Майки. Остаток вечера прошёл в давящей тишине.***
Оказавшись наедине, Такемичи, наконец, облегченно выдохнул. Они оказались с Майки в одной комнате, что радовало. Если бы их разделили, Ханагаки бы точно умер от беспокойства. Временные апартаменты Майки резко контрастировали с его «темницей». Только взглянув на мягкую кровать, Такемичи тут же захотел спать, он даже сделал несколько шагов по направлению к ней. — Камеры звук не пишут, — проинформировал Майки, приглушая свет и подходя к широкому окну. — Я твой любовник? — сходу спросил Ханагаки первое, что пришло в голову, да и, в общем-то, терзало его весь вечер. — О, Боги, Такемучи, ты именно за это решил зацепиться? — Майки всплеснул руками, а затем прикрыл ладонью лицо, — Выбрось из головы. Такемичи не получил ответа ни от Какучо, ни от Майки. Проще и правда было забыть об этом, к тому же, сейчас это должно было быть последнее, на что стоит обращать внимание. Правда, вопреки всему, этот вопрос будоражил мысли сильнее, чем спасение. Майки выглядел уставшим и напряженным одновременно. Ханагаки даже стало его жаль. Неизвестно, что он делал все эти дни и на что согласился, чтобы оказаться здесь рядом с ним. Мог ведь просто бросить, но не сделал этого. — Что мы будем делать дальше? — осторожно спросил Такемичи, тут же добавляя, — Ты согласился на их условия? Вместо кровати он сменил свой маршрут по направлению к Майки, захотелось постоять рядом с ним. Ночью цветущий сад практически не освещался, лишь редкие лампы, вмонтированные в каменную дорожку, давали немного света. — Конечно, нет, — отрезал Майки, голос его звучал жутко, — Не было там никаких условий. Кто в здравом уме нас отпустит? Да даже, если бы отпустили, Бонтен в Токио собрал бы силы и вернулся во всеоружии. Ублюдок прекрасно это понимает. Я бы это так просто не оставил. — Сбежим? — Сбежим, — согласился Майки, про себя добавляя «с места преступления», — В пять утра наш корабль отплывает с пирса. Отдохни немного, начинаем часа через два. — Если не получится? — Не думай слишком много, Такемучи. Намекнул. Значит план у Майки был. Ханагаки согласился, Какучо же сказал ему доверять Майки и не создавать проблем. Он послушно опустился на кровать и откинулся на подушки. Желанный сон, на удивление, не шёл. В голове было столько мыслей, что, даже если Такемичи и хотел спать, то просто не мог. Он минут двадцать лежал, тупо пялившись на фигуру Майки у окна, перебирая в голове варианты, что ещё можно рассказать или спросить. Недолгая разлука будто бы отбросила их на несколько шагов друг от друга. Или Ханагаки просто казалось, что за проведенное вместе время они успели сблизиться. Единственным, о ком он думал и за кого цеплялся сознанием, будучи в плену, был Майки. Он развлекал себя тем, что прокручивал в голове моменты из прошлого и настоящего. Думал, что скажет, когда они вновь встретятся. Неожиданно для себя потерял все слова. Кроме единственного невнятного признания. — Я ещё кое-что хочу сказать, — Такемичи перевернулся на бок, спиной к Майки, чтобы не видеть выражение его лица, — Не понимаю, что чувствую к тебе. Майки молчал какое-то время, Ханагаки даже подумал, что он его не услышал. Но тот неслышно подошел ближе и присел на край кровати, Такемичи понял это только по тому, как под его весом прогнулся матрас. — У тебя сотрясение? — вопрос был риторическим, — Сильно по голове ударили? Даже погладил по вьющимся темным волосам, наигранно проверяя наличие шишек. Приятные ласковые прикосновения заставили прикрыть глаза и расслабиться. — Наверное… Но ты выглядишь круто, когда такой. Серьезный и собранный. Даже немного себя прошлого напоминаешь. Ханагаки говорил искренне, будто правда вспомнил момент из прошлого, когда перед лицом любой опасности Майки был самым сильным, и на него всегда можно было положиться. Подумать только, он нес все на себе в одиночку, когда в душе творился такой хаос. Такемичи не понаслышке знал, насколько это тяжело. — И что, нравится? — Нравится. Майки убрал руку от его волос и вернулся на край кровати, вмиг охладел, будто запрещал и себе и Ханагаки пересекать невидимую черту. Раньше только он покушался на неё, но вмиг испугался, почувствовав ответную реакцию. — Ох, чёрт, кажется ты теперь совсем больной, — Майки зашёл с козырей, — А что насчёт невесты? — На совесть давишь? Давил. И Такемичи хорошо ощущал это напряжение, он и сам себя этими размышлениями мучал постоянно, теперь к ним добавился ещё и острый язык Майки. Да и к чему ему стыдиться, он ничего не сделал и не объединил свои ощущения в слова. Может, это все навязанное и не настоящее, насильно привязывающие его к Майки. Не любовь же. — Взываю к здравому смыслу. Будь Майки на десяток лет младше и инфантильнее, точно бы сказал делать как велит сердце и ни о чем не жалеть. Теперь же призывал одуматься, выставляя вокруг себя хрупкую, но все же стену. Не желая возлагать ответственность за свои чувства на другого человека. — Я ведь могу себе позволить глупости сейчас, если потом все равно прыгну? О. Вот оно что. Такемичи считает, что может совершать ошибки, если у него будет точка сохранения в прошлом, к которой он сможет вернуться. — Глупости? А если не прыгнешь? Ответ до ужаса банальный. — Умру? Майки хочет поддаться, пойти на поводу у чужих неопределенных чувств, просто взять, что дают, без стыда и совести. — Делай, что хочешь, — наконец говорит он, — Я никаких моральных мук испытывать не буду, если ты сделаешь первый шаг. Заберу все, до чего руки дотянутся. Не поможет даже оплеуха от Тачибаны. Вопреки словам, с кровати Майки начал вставать, чтобы убраться подальше от навязчивых желаний. Ханагаки в этот момент показалось, что, если он его отпустит, то уже не сможет разобраться в том, о чём нашептывают ему полосатые осы, не сможет окончательно пройти точку невозврата, чтобы отказаться от прошлой беззаботной жизни. — Наверное, у меня правда начались проблемы с башкой, — тихо сказал он. А затем, ухватившись за рубашку Майки, потянул его назад, опрокидывая на спину и нависая сверху. Перехватил свободной рукой запястье. Смотреть на широко распахнутые глаза Майки было невыносимо. Где-то в животе запорхали осы, в этот раз не жалили, просто щекотали крыльями и маленькими лапками. Такемичи сам не понял зачем, но задержал дыхание, накрыл глаза Майки ладонью, не в силах выносить его удивленный и такой доверчивый взгляд. Опустился вниз, неловко мазнул губами по чужим, тут же желая отстраниться, будто его ударило током. Чувство стыда было таким сильным, что захотелось спрятаться под одеяло и накрыть голову подушкой в надежде задушиться. А воздуха становилось все меньше, потому что Ханагаки забывал дышать, а Майки под ним, отвратительно покорный, не предпринимал никаких ответных действий, только быстрое биение пульса, выдавало его состояние. Майки ничего не говорил, только приоткрыл рот и едва улыбнулся. Такемичи, проклиная все на свете, решился на вторую попытку. Какой же он трус, даже Хината так в первый раз не стеснялась, когда целовала его, а он ведет себя так, будто засовывает руку в пасть ко льву и ждет, когда откусят. И Майки укусил. Едва задел зубами нижнюю губу, потянул вниз, не решаясь на большую грубость и боясь спугнуть Ханагаки напором. Такемичи неловко дернулся, сильнее сжал чужое запястье, руки потряхивало от напряжения. Тонкая корочка на губе отозвалась колющей болью, но выдержала. Ханагаки решился на короткий вдох перед погружением на глубину. Целоваться он откровенно не умел, действовал по наитию. Опустился ниже, прижался плотнее, послушно открыл рот, ощущая, как Майки посмеивается сквозь поцелуй, проводит кончиком языка по чужим губам, свободной рукой убирая ладонь Такемичи со своего лица, заставляя тут же отстраниться. Смотрит хитро, с прищуром, улыбается довольным котом. — Да иди ты, знаешь куда, — бормочет Ханагаки, накрывая его счастливую физиономию одеялом и прижимая сверху. Ему хочется сорваться места и убежать. А ещё совсем немного, чтобы Майки перехватил инициативу. Только тот, как назло, послушно лежал под ним, не сопротивлялся и не напирал. — Куда предложишь, туда и пойду, — игриво говорит Майки, не на шутку развеселенный интимностью момента. — Я спать. Несмотря на жару, даже в ночное время Такемичи закрывается под одеяло с головой, выдергивая его из-под Майки, желая тут же умереть со стыда, просто провалиться под землю и перестать существовать в чужой памяти. Чувствует, как сквозь одеяло его плечо медленно поглаживают.***
Пробуждение было отнюдь не таким нежным. Майки толкнул его в бок, сдернул одеяло, заставляя проснуться. Такемичи, едва погрузившийся в сон, подскочил на месте. Растрепанный и встревоженный начал оглядываться по сторонам, пока не зацепился взглядом за Майки. — Начинаем, — еле слышно сказал тот, бросая незатушенную сигарету на дорогой ковер. От того, сразу же наверх начала тянуться тонкая струйка дыма, которая с каждой секундой становилась всё больше и больше, имитируя утренний туман за окном. Ханагаки открыл рот, в немом вопросе, на что Майки лишь улыбнулся и побрел к выходу из комнаты. Та оказалась не заперта. Весь дом благополучно спал, если охраны и было много, то от неё уже благополучно избавились. Аарон тоже остался в доме, так как сегодня с самого утра им предстояло подписать договор. Система безопасности была выведена из строя посмеивающимся Санзу, которому было только в радость перерезать провода, отключая видеонаблюдение и пожарную сигнализацию. Не первый раз и далеко не последний. Его люди умели работать быстро, слаженно, а главное эффективно. Аарон совершил страшную ошибку, дав им время на раздумья. Встретившись в коридоре с остальными верхушками Бонтена, Майки подтолкнул Такемичи в сторону Какучо, а сам направился вглубь дома, чтобы завершить начатое, попутно выпуская из металлической зажигалки алые язычки пламени, любовно ползущие вверх по прозрачным занавескам. Дым распространялся по помещениям так стремительно, что в считанные минуты, там уже было нечем дышать. За окном начинало светать, в утреннем тумане дым от огня был не так заметен. Сквозь него пробивались первые лучи солнца, ласково падающие на просыпающийся сад. Такемичи смотрел на все это как на какое-то безумие и чудо одновременно. Вот так просто и без сожалений Майки мог поступить с кем угодно в любой момент. — Там ведь… Внутри остались люди. — В этом и смысл, придурок. Довыебывались, — лаконично заключил Санзу, наблюдая за пожаром, — Эх, жаль не лично усатому ублюдку мозги вынес, но босс умеет задать жару, конечно. Он вышел из дома пару минут назад, вытирая о белую скатерть окровавленные руки. Улыбался, смотря на огонь. — Майки ведь все ещё в доме? Огонь распространялся так быстро, что уже целиком охватил здание. Трещал досками и выбитыми от давления стеклами. — Ты в боссе нашем сомневаешься? — Харучиё швырнул в него грязной скатертью, промахнулся, — Хотя, может ты и прав, Ханагаки, полыхает знатно, пора валить, пока пожарные и полиция не приехали. Ну и все остальные, кто там хочет приехать на шашлыки. Темная фигура мелькнула в одном из окон, через секунду оттуда показался Такеоми, закинувший руку Майки себе на плечо. Тот был в сознании, хоть и выглядел паршиво. Такемичи тут же подбежал ближе, но Майки отмахнулся от него, всем видом показывая, что с ним все в порядке и помощь ему не нужна. Выпрямился, помотал головой и громко прокашлялся от дыма. На плече расплывалось влажное пятно, почти незаметное на фоне черной рубашки. — Как-то все слишком хорошо получилось, не находишь, босс? — Такеоми встал чуть поодаль, отряхивая осевший на штанах пепел. — Я и не ожидал от них ничего особенного, — Майки прикурил все от той же резной зажигалки. — Да и насрать. Ханагаки, разглядевший его простреленное плечо, подошёл ближе, даже протянул руку, чтобы рассмотреть получше. Только Майки замотал головой и отошёл от него. — Сможете ехать, босс? — спросил Такеоми, направляясь к крытым гаражам, внутри которых, как они выяснили ещё вчера, находились коллекционные байки Аарона. Майки, оценивший состояние и работоспособность своей руки, лениво потянулся, подергал ей и резко выдохнул, чуть не закашлявшись дымом от прострелившей плечо боли. — Такемучи поведет. — Я не то, чтобы умею, — в свое оправдание сказал Ханагаки, из всех своих прогулок на байке помнивший лишь те моменты, когда Майки учил его управлять подаренным транспортом, — Может, лучше кто-то другой? — Босс, давайте я, — вызвался Санзу. Майки его предложение проигнорировал, шагнул вглубь гаража, тут же заприметил похожую модель любимого байка, сверкнул глазами и указал пальцем на него. Такемичи ничего не оставалось, кроме как проверить запас топлива, попутно вспоминая, как управлять этим зверем. Он был тяжелее, чем Ханагаки помнил, повезло, что модель была не новая, почти раритет, кнопки управления оставались теми же, что и на старом CB250T. — Рассчитываю на тебя, — шепнул ему Майки, сев сзади и беззастенчиво приобняв за талию. Оставалось только надеяться, что они не вылетят в кювет от того, что у Ханагаки трясутся руки.