Спасение утопающих

— Босс, а у вас нет ощущения, что вот-вот ебанет? — спросил Санзу, недоверчиво оглядывая территорию вокруг пирса.       Между южной и северной частью Манильского порта располагался контейнерный терминал, который в любое время дня и ночи был довольно людным. Однако сегодня, среди жестяных контейнеров, едва можно было заметить несколько сонно шныряющих туда-сюда рабочих.       В их планах было смешаться с толпой, пробраться на нужных корабль к заранее купленному капитану, обещавшему выделить им каюты и довезти до самой Фукуоки. Им просто нужно было найти нужный контейнер, погрузиться на судно, а после незаметно вылезти, если представится возможность, если нет, сидеть тихо внутри, пока не выпустят. Вот только людей было мало, а шестое чувство кричало о том, что не может все пройти так гладко. В их преступном бизнесе побеждал всегда тот, кто больше платит, и Майки был уверен, что Коконой выделил достаточно средств для их успешного возвращения на родину, а если нет, то он предложит ещё, потому что самое глупое, что можно сделать на корабле, так это не угодить капитану.       Времени до отбытия оставалось без малого полтора часа. Им уже сейчас необходимо было найти нужный корабль среди сотен, даже тысяч прочих, все-таки манильский порт был одним из самых крупных в Азии. Хаджиме ещё, смеясь, сказал, что им понравится путешествовать, дал наводку, что нужный им контейнер будет помечен черным крестом, вот только как его найти, когда их здесь несколько сотен. По логике вещей, он должен находиться рядом с нужным судном, а нужное судно, ну… времени у них мало.       Майки, разморенный бессонной ночью и теплотой чужого тела, с байка слезать не спешил. Положив подбородок на плечо Ханагаки, внимательно смотрел на волны, на сотни разноцветных контейнеров, представляя, как за каждым из них прячется мафиози с пистолетом, терпеливо выжидая, когда жертва зайдет в этот лабиринт смерти. Наверное, даже хотел, чтобы там кто-то был. Убийство Аарона раззадорило его, разбудило в нем нечто страшное, что спало, пока он был рядом с Такемичи.       Они остановились в тени деревьев, откуда на них открывался плохой обзор и можно было, не опасаясь, наблюдать за кораблями. — Тоже это видишь? — проговорил Майки, обращаясь неизвестно к кому, — Нас там ждут.       И хоть на самом деле никаких подтверждений этому не было, каждый из присутствующих ощущал опасность. Несколько сотен метров разделяли их с морем, а между ними минное поле, где все решается не силой, а внимательностью, хитростью и скоростью реакции. — Обойдем по диагонали? — предложил Харучиё, — Хотя нет, время проебем и по периметру легавые. — Вот и я о том же, — согласился Майки.       Такеоми и Какучо сохраняли молчание, на самом деле думали и анализировали, как поступить дальше. Босс ранен, обуза и одновременно ценность в виде Ханагаки им не особо поможет. — У меня есть светошумовая, — наконец выдал Хитто, — Брал с собой на ужин, правда не пригодилась. — Не вариант, — отрезал Такеоми, представляя, как на шум соберутся полицейские шавки, — Делать нечего, придется напролом. Наш корабль белый с красным дном, огромный, сбоку должно быть название ABB, нужно будет подойти близко, чтобы увидеть, а где-то рядом с ним помеченный контейнер. Мы ведь с вами как нелегальные мигранты поплывем, по нормальному зайти не получится.       Ханагаки слушал внимательно и запоминал, почему-то чувствуя, что ещё немного и Майки вырубится прямо на нем, придется нести. — Босс, а ты точно манильского хлопнул? — спросил Санзу, — Тебе не кажется, что что-то не так?       Его звали бешеным псом, и, как полагается всем порядочным собакам, у Харучиё было отменное чутье. — Да, точно, — быстро ответил Майки, — Или нет. Нет, наверное, нет. Настоящий босс бы не жрал с нами и не спал в одном доме с таким мизерным количеством охраны. — Дело дрянь, — выплюнул Такеоми, — А наш с вами купленный капитан точно наш капитан? — Не начинай, а то мы здесь останемся, — Санзу толкнул брата в плечо, при этом понимая, что тот прав. — У меня идея есть, — внезапно подал голос Такемичи.       В другой ситуации Харучиё поспешил бы заткнуть его, присунул заряженным пистолетом в рот, но при Майки себе таких вольностей не позволял, поэтому лишь нахмурил брови и ядовито спросил: — И какая? — Что, если поджечь байки, и когда все на них отвлекутся, поднимется шум и мы… Ай!       Ханагаки вздогнул и дернул плечом, ударив им Майки по челюсти. Тот прикусил язык и зашипел, делая вид, что не он секунду назад вцепился в плечо Такемичи зубами, едва заслышав о варварском отношении к друзьям меньшим. Своей поплывшей башкой решив сейчас немного заигрывать, почему-то решив, что теперь все можно. — Байки не трогай, — в свое оправдание сказал он, ощущая, как башка упорно отказывается соображать, и в такой ответственный момент в нем просыпается детская непринужденность, — И чем твой план отличается от светошумовой Какучо? Я понимаю, что нам съебаться надо, но тут, в любой из коробок, может топливо быть. Мы в Бонтене не миленькие, конечно, но не настолько, чтобы весь порт подрывать. — Ты такой тупой, Ханагаки, — согласился Харучиё, которому идея со взрывами все же нравилась, но поддакивать Майки больше. — Ну, значит, в прятки играть будем, — рявкнул Такеоми, — Ебла стиснули и пошли на цыпочках. Дистанция десять метров, смотрим по сторонам и не зеваем. ABB, белый, красное дно, рядом контейнер с черным крестом. Все запомнили? — Ну чего ты начинаешь, — заворчал Санзу, но тут же заткнулся, встретившись с братом взглядом, — Понял, блять, понял. А ты, — обращаясь к Ханагаки, — За босса башкой отвечаешь и сидишь здесь. — Я нормальный, — подал голос Майки, вновь уткнувшись в плечо Такемичи лицом, — Рука только хуёво слушается, а так нормальный. — Этот прав, мешать будете, — согласился Харучиё, — Мы найдем контейнер и вернемся за вами. — Предатели, — буркнул Майки куда-то в рубашку Ханагаки.       Они остались наедине. Было нервно. Не то, чтобы их сопровождали ненадежные люди, просто обстоятельства не внушали уверенности. Майки, как бы не храбрился, был совсем плох. Ему нужен врач, горячий суп и хороший сон, а он шуршит где-то там за спиной пачкой сигарет, пару раз щелкает зажигалкой, но так и не прикуривает.       Такемичи ставит байк на подножку, но не слезает, позволяя Майки опираться на него. Ещё думает, что, в случае опасности, так будет проще сорваться с места и куда-нибудь уехать.       Думает, что рану Майки нужно хотя бы перевязать, но тот мотает головой, мол и насрать бы на неё, не болит.       Ханагаки не верит, эти осиные ощущения ему хорошо знакомы, а сейчас у них один улей на двоих. Минуты тянутся очень долго. Со стороны пирса не звучит ничего странного. Ни криков, ни выстрелов. Обычное тихое утро. Туман понемногу исчезает, а, оглядываясь назад, почти не видно дыма от пожара. Последние дни тяжелые и нервные, по сравнению с тем, что произошло, странные соседи и змеи на пороге не кажутся чем-то неприятным.       Психическое состояние Такемичи держится на Майки, кажется, заснувшего, оперевшись на его спину. Вот только сейчас спать нельзя, до того, как они сядут на корабль. Смотря на железные контейнеры, Ханагаки невольно вспоминал видеозаписи, на которых во время шторма эти самые ящики десятками падали в воду и тонули, и хорошо, если внутри был лишь товар, а не… ну такие как они. Нелегальные мигранты.       Такемичи, не оборачиваясь, похлопал Майки по голове, тот на его жест что-то недовольно проворчал и нехотя открыл глаза. — Что? Нашли? — сонно спросил он. — Ещё нет, ушли только минут десять назад.       Когда Майки к нему прижимался, Ханагаки чувствовал, влагу, хоть тот и старался на касаться его простреленным плечом, кровь пусть и не обильно, но ещё шла. Его белая рубашка становилась красной, а вот на чёрной Майки пятна было почти не видно, пусть она и была уже наполовину сырой. — Ну и отъебись тогда, — прозвучало куда-то в спину. — Ты ранен, нельзя тебе пока спать. — Как скажешь, мой герой, можешь поковыряться у меня в плече пальчиками. Растянешь немного, достанешь пулю, только не порви.       Ханагаки потупил взгляд. Внезапно захотелось ударить Майки. Тот же тихо и подло хихикал сзади. Такемичи его веселья не разделял, но раз у Майки оставались силы шутить и ерничать, значит не помрет. — Дай хоть рану перевяжу, — Ханагаки решил игнорировать сказанное, искренне считая, что если он не отреагировал, значит этого не было.       Развязал руки Майки называется. Поддался наваждению и поцеловал, несмотря на предостережение, а ведь его предупреждали. И что теперь, это чудовище теперь всегда будет кусаться, распускать руки и разную пошлятину шутить, забыв помыть рот с мылом? — У тебя нет бинтов, — лениво протянул Майки. — Рубашка почти чистая, ты не всю загадил.       Такемичи заставил его отлипнуть от себя и сесть ровно на байке. Майки держался за сиденье, потеряв опору, и покачивался из стороны в сторону от недосыпа. Ханагаки пришлось постараться, чтобы отодрать от плеча Майки присохшую к ней ткань, потом ещё столько же времени понадобилось, чтобы порвать низ у собственной рубашки, материал, как оказалось, был не из дешевых, и, как шелковые простыни, манипуляциям поддавался с трудом. Майки за все время даже слова не проронил, то и дело клевал носом, будто вот-вот отрубится, утухнет, усохнет. Заснет. Правда, за действиями Такемичи наблюдал внимательно, следил, как тот стеснялся или боялся касаться его. Тот со всей своей природной бережностью перевязал ему рану, хмуро осматривая её, потом так же мрачно сел обратно на байк, дав опереться на себя. Майки был благодарен. Сам о себе он заботился только в случае крайней необходимости, когда сдохнуть можно, а тут что, подстрелили и подстрелили, не насмерть же.       Время тянулось до противного медленно, Ханагаки даже в какой-то момент показалось, что он краем уха слышал выстрел, но решил, что ему уже от недосыпа мерещится самое худшее. Пирс медленно просыпался, бродящих с места на место рабочих становилось больше, крикливые чайки то и дело пролетали над головой. Воздух стремительно нагревался, а Майки за его спиной, все же решил наплевать на все и заснул.       Прошёл час или около того, на горизонте замаячил Санзу. Довольный и веселый подошел ближе, хотел было что-то радостно сказать, но, заметив спящего босса, заговорил вполголоса о том, что ящик нужный он нашел, и что у них осталось очень мало времени, бросаем байки и идем. На вопрос о том, почему у него костюм в крови, явно не принадлежащей ему, загадочно улыбнулся, поднял сонного Майки на руки и приказал следовать за ним, пригрозив, что, если не будет поспевать, то тут его и бросят. В осточертевшей Маниле.

***

      Было тесно, темно и душно. Такемичи казалось, что он вот-вот и задохнется. Черт бы побрал Коконоя, ласково мурлыкающего в трубку, сказать, что доплывут до Фукуоки они с комфортом, даже если не переберутся из контейнера в каюту. Вот только ни слова не сказал, про то, что комфортабельная лежанка с белой мягкой подушкой и поролоновым матрацем снизу окажется ничем иным, как незаменимым ритуальным атрибутом тех, кто отрицает кремацию и урны для праха. Если выражаться проще и понятнее, гробом. Если верить истерично хихикающему Санзу, невероятно удобной кроватью из особой филиппинской древесины, долго гниющей и приятно пахнущей солнцем. И черт бы с ними, если бы не необходимость тот самый гроб закрывать крышкой, оставляя тонкую щелочку для поступления внутрь кислорода.       В самом начале Ханагаки категорически отказался ложиться туда, где оказываться не планировал ещё добрые лет сорок, подталкиваемый приступами клаустрофобии, но у Майки получилось его убедить, сказав, что будет он там не один, что вот, смотри, какой красивый семейный гроб, забирайся скорее, скоро грузить начнут, а я спать хочу, и, если в этом гробу умру, в нем и хороните.       И вот сейчас Майки совершенно спокойно посапывал рядом, повернув голову и уткнувшись в его плечо носом. Хвала тем богам, что отвечают за мир загробный, сами деревянные ящики явно предназначались для богачей, были просторными и до противного уютными, будто покойным сдались эти белые простыни и подушка под голову. Такемичи же ерзал, чуть не задыхался от невозможности нормально пошевелиться, думал, что сердце у него сейчас остановится, что он психанет и начнет дергаться во все стороны, пихая локтем недавно заснувшего Майки. Потому что… ну… Под кожей сидело это отвратительное ощущение, будто тебя давят со всех сторон, а Ханагаки уже достаточно, хватило ему дней в плену, когда ни рукой ни ногой пошевелить нормально не можешь. Страшно все это и сердце бьется где-то в глотке от осознания, где они находятся. Вот так с Майки его и должны были похоронить, когда они тогда, точнее, когда Сано Манджиро с крыши сиганул, а Ханагаки Такемичи по привычке полез его спасать. Внезапно мелькнула мысль, что стоит поговорить с Майки о том, откуда у него такие мысли убить себя. — Хватит ерзать, — раздалось сонное под боком, — Мешаешь. — Не могу, — честно признался Такемичи, — Тут тесно. — Ну…— протянул Майки, — Это гроб. Тут обычно не шевелятся. Мне даже нравится. К черту печку, хочу себе такой же, когда сдохну.       У Ханагаки от этих слов холодок пробежал по спине, в голову тут же ударили мысли, что вот сейчас их точно смоет штормовой волной, пусть шторма и не было, и они так и сгинут в пучине морской где-то между Манилой и Фукуокой на радость глубоководной живности, коралловым рифам, облюбующим этот жестяной гроб по периметру и наслаждаясь тухнущим удобрением внутри. Такеоми там что-то говорил про то, что через час как отплывут, могут выбираться, но долгожданной свободы не произошло. Контейнер, к несчастью и счастью одновременно, был близко к жилой зоне. Из плюсов — идти не далеко. Минусы — гробы вообще не тихие и крышки у них достаточно тяжелые, привлечь внимание, выбираясь, очень просто, а, если и выйдут тихо, то попадутся. Подкуплен капитан — не значит, что вся команда на это глаза закроет. Ничего-то хорошо пройти не могло. Правда, казалось, что только ему, Такемичи, эта идея не нравилась, остальные же не высказывали ничего против. Майки вот вообще кайфовал. Только Ханагаки под боком спать мешал.       Такемичи, вопреки просьбе Майки, не мог лежать спокойно. Черт бы её побрал, клаустрофобию, он всех их выдаст, если не угомонится, не упокоится, не заснет, на худой конец. Жизнь загробная была далека от того, что обещали религиозные фанатики. В рай Ханагаки не попал, в ад разве что, а рядом с ним тюфяком валялся Люцифер, время от времени причмокивая губами и что-то бормоча во сне о том, что покурить хочет.       Такемичи ещё раз двинул локтем, повел плечами, скидывая с себя голову Майки, дернул ногами, судорожно протяжно вдохнул, помотал головой и громко сглотнул. — Ну все, достал, — раздалось тихо в темноте.       Терпение у чудовища неподалеку начало подходить к концу. Чудовище то, свободу свое почувствовавшее после ночного поцелуя, зашарило по его животу рукой, чуть не вызывая щекотку, опустилось ниже и крепко сжало у основания. Ханагаки бы умер на месте. Правильно говорили: «не приглашай нечисть в свой дом, иначе от неё потом так просто не избавишься». Живот скрутило, тело по-скотски отреагировало, рой ос внутри снова щекотал его лапками и усиками. — Майки, сука, — зашипел Такемичи, тут же перехватывая его запястье, сжимая его сильнее, чем требовалось, — Лапу свою убери. — Тогда угомонись и не ерзай, иначе…       Разговаривал Майки вяло, при этом держал крепко, не позволял свою руку с места сдвинуть. В такие моменты вспоминаешь, что он не полудохлый, растрепанный и вечно сонный наркоман, а мафиози, способный голыми руками, в его случае ногами, убить кого угодно. — А ты давно таким стал? — невнятно спросил Ханагаки, сам не понимая, к чему и о чём этот вопрос.       Майки же его истолковал по своему, пальцы свои длинные не разжал, а немного поводил ими вверх вниз, вызывая у Такемичи приступ паники, так, что он сейчас драться начнет или голову соседу по гробу откусит, если тот не прекратит. — Сам разрешил. — Не разрешал, — возразил Ханагаки, повысив голос и тут же прикусив себе язык, когда Майки стиснул пальцы до больного. — Ну и завались тогда и не ерзай, мне плохо, — прозвучало с такой горечью, что сердце похолодело.       Такемичи вмиг заткнулся и замер. Даже стало стыдно, что он позволил своему мнимому дискомфорту мешать хоть немного отдохнуть Майки, который, на минуточку, был ранен, потому что спасал его. Потому что он, Ханагаки, хоть и не специально, но подставил его и весь Бонтен под удар. — Прости, — тихо ответил он.       Майки проворчал что-то себе под нос, но руку убрал, захотел повернуться на бок, но звонко ударился лбом о крышку гроба и смиренно остался лежать на спине. Мурашки, бегающие по телу Такемичи, немного успокоились. Вместо ощущения тесноты он начал прислушиваться к другим. Покачивание на волнах, неспешное движение, запах соли и сырости. Они определенно отплыли на достаточное расстояние, чтобы вылезти и пойти в каюту, правда обстоятельства, в который раз, были не на их стороне.       Лежащий под боком Майки, казалось, заснул. Только вот у Ханагаки сна не было ни в одном глазу. Он устал, перенервничал, постоянно о чем-то беспокоился и боялся закрыть глаза. Не понимал, почему все остальные так спокойны, когда всё его нутро напряжено и ожидает новой опасности. Майки ещё заснуть мешал, время от времени что-то ворчал себе под нос, вздрагивал, дергал раненым плечом, царапал ногтями простынь, успокоившись лишь когда Такемичи его руку своей накрыл, погладил сухие костяшки пальцами. В такие моменты его слабости щемящая нежность заставляла Ханагаки все на свете Майки прощать, и сердце заходилось, когда он в своей больной кратковременной мании касался. Молодец, Такемичи, всех обманул. Хинате наврал, друзьям тоже, Майки сейчас врешь, ещё и себя самого умудрился обмануть. Любит он, как же.