Спасение утопающих

      Майки стоял напротив него, то и дело сжимая и разжимая кулаки. Такемичи его откровенно бесил. Слово «пожалуйста» вертелось на языке, но никак не могло вырваться наружу, казалось каким-то нелепым и ненужным. Вместо этого Сано едко спросил: — Почему?       Он задал этот вопрос уже раз десять за последние два дня и искренне не понимал, почему Ханагаки упирается. Он так старается ради него, держит себя в руках, как минимум. — Не думаю, что это хорошая идея.       В тон ему отвечал Такемичи, силясь, чтобы не ударить по хмурой физиономии. Манджиро своей настойчивостью его иногда выводил из себя. И, чем сильнее становилось недовольство Майки, тем сильнее Ханагаки отказывался от его предложения. Такие же десять по кругу, чтобы не расслаблялся и понимал, что не всегда будет, как он хочет. — Назови конкретную причину! — Умирать не хочу.       Они бродили кругами вокруг дивана, и у Такемичи эта ситуация создавала четкое ощущение дежавю, только сейчас Майки был в здравом уме и, по неясной причине, казался опаснее, чем тогда в офисе. Сано был явно перевозбужден, отчего Ханагаки казалось, что он вот-вот пострадает, вопреки сказанным Майки обещаниям. — Ты не умрешь. — А мне кажется, что умру.       Временами Манджиро становился мягче, будто пытался приманить уличную кошку пакетиком с кормом, говорил ласково: — Это не так страшно, раз я справился, значит и ты сможешь. Ну, давай же, соглашайся. — Может, все-таки ты. — Это несправедливо, Такемичи!       Вся наигранная доброта пропадала, стоило услышать отказ. Сано устал с этим бороться, но не мог действовать необдуманно и брать желаемое силой, как привык. Это удручало. — Тебе принципиально быть сверху? Снизу ты выглядишь очень симпатично, правда, Майки.       Суть конфликта состояла в том, что Сано Манджиро был свято уверен, что теперь его очередь покушаться на чужую задницу, а остатки гетеросексуальности в Ханагаки Такемичи были решительно против того, чтобы раздвигать перед ним ноги. К тому же, он был уверен, что, в отместку за прошлый раз, Майки осторожным не будет и обязательно сделает так, что он ещё неделю не встанет с кровати без рези в заднице. Тоже будет насмехаться и издеваться, как и он сам. — Хочу сверху.       Майки сложил руки на груди, похмурился ещё пару секунд, сделал вид, что сдался, а затем перескочил через диван к сиганувшему в сторону Ханагаки. Хватая его за футболку и заваливаясь на диван. Сано крепко обхватил руками брыкающегося Такемичи, для уверенности куснул за шею и несколько раз сильно сдавил, дабы выпустить из трепыхающегося тела остатки кислорода.       Ханагаки неиронично это нравилось. Он поерзал, попытался ещё раз оттолкнуть от себя Сано, чтобы соблюсти приличия, а потом и вовсе затих, наслаждаясь объятиями и слушая бешеное стучание чужого сердца. Клаустрофобия сдавала позиции, когда замкнутым пространством становились загребущие лапы Манджиро. Поднимало настроение и то, что пока руки Майки были заняты, ничем, кроме вдавливания в диван, он угрожать Такемичи не мог. А тот все ждал, пока благородный стояк Сано проснется, чтобы подразнить ещё немного. Ханагаки эта игра нравилась, пусть он и знал, что бесит палкой бешеную собаку, которая нет-нет да сорвется с цепи. — Майки, ты не устал?       Ответа не последовало. Манджиро ему в какой-то степени напоминал питона в такие моменты — держит крепко, жмется всем телом, не отпускает, сожрать или нет, пока в раздумьях. — Майки, ты сегодня завтракал? — вновь заговорил Такемичи, пытаясь вдохнуть полной грудью. — Я вот да. Ещё немного и ты увидишь, что я ел.       Хватка ослабла, но не исчезла окончательно. Сано все еще прижимал его к себе одной рукой, а второй дрался с застежкой чужих брюк. Ханагаки решил было уйти из захвата, но Майки до боли сжал основание, заставляя замереть на месте. Теперь у Манджиро есть заложник.       Такемичи повернул к нему голову, с недоверием всматриваясь в ухмыляющееся лицо напротив. Засранец пока лидировал во всех аспектах и по опыту, и по скорости реакции, заставляя чувствовать себя если не уязвимо, то хотя бы смущенно.       Сано потерся о его волосы щекой, надрачивая рукой снизу, дожидаясь, пока в Ханагаки разгорится желание, а затем пинком отправляя с дивана на пол. И вот теперь Такемичи со вставшим членом смотрит на Манджиро обиженно, пока тот отводит взгляд в сторону, изображая свою непричастность к чужому возбуждению. Так повторяется не раз и не два, пока Ханагаки, наконец, не сдается. Он гордый, но не настолько, чтобы терпеть издевательства от Майки, заставляющие позорно заканчивать в одиночку в душевой кабинке, по несколько раз за день. И почему тот никуда не свалит, на работу например? Сделает свои преступные дела и успокоится.       Все было напряжено до того момента, пока на телефон Такемичи не пришло смс от Хинаты, содержащее одну короткую фразу: «Ты отвратителен».       Ханагаки, конечно, ожидал чего-то подобного, но понятия не имел, откуда у Тачибаны его новый номер.       Следом за первым сообщением пришло второе: «Ты не смог стать мне хорошим мужем, Такемичи.»       Ему было стыдно признавать, но отношения с Хинатой сейчас стояли далеко не первыми по важности. Все же он ответил:       «Да, я виноват. Прости, Хина».       «И не только мне.»       Диалог выходил очень содержательным — Ханагаки ничего не понял. Он хотел было спросить, в чём ещё успел провиниться, но услышал короткую вибрацию исходящую от телефона Майки. Нет, он никогда бы не стал смотреть в чужие смартфоны и читать чужие сообщения, просто его привлек пуш высветившийся на заблокированном экране, гласящий короткое и емкое: «Такемичи всегда такой?» со знакомого номера. Кусочки пазла вставали на свои места, захотелось поругаться с Сано или как минимум потребовать от него ответы, почему он переписывается с Тачибаной, которая с ним не связывалась с той самой ночи.       Майки на его прямой вопрос ответил просто: — Это наша месть. — Месть? Хина попросила меня… чтобы отомстить?       То есть Майки жаловался Хинате, что Такемичи ему не дает? Это выходило за все рамки абсурда. Ханагаки жил в каком-то сюрреализме, сейчас он должен проснуться от этого лихорадочного сна с температурой и потной футболкой в ночи от нехватки кислорода, потому что всё это странно и ненормально. Сано же, с ехидной улыбкой победителя, только подливал масла в огонь. — Это было общее решение. Мы решили, что ты заслужил.       Лучше бы Такемичи снились сломанные лестницы и плавающие в лужах касатки, а не всё это. — Да как хотите… решили они. Поверить не могу, что ты переписывался с Хиной. — Классная женщина, кстати. Ну так что, я сверху? — Один единственный раз.       Такемичи было немного страшно. На него надавила бывшая невеста и нынешний любовник, чтобы он что? Не до конца добровольно, но согласился лечь на кровать и раздвинуть ноги. Только Майки все время что-то не нравилось. Он пусть и получил желаемое, но прежней остроты ощущений не чувствовал. Было куда приятнее гоняться за Ханагаки по квартире, а не смотреть, как он кривит лицо и смотрит на него как на врага. Сегодня решительно не стояло.       Ленивый вечер в общей кровати не перерастал ни во что. Такемичи было откровенно скучно, он хоть и привык к обычной рутинной жизни, в которой ничего не происходило, стояние на одном месте удручало. Майки обещал, что он подумает над тем, чтобы встретиться с бывшими командирами. И сейчас всё ещё не дал ответа. Они будто застыли на месте. Жили вместе, целовались, Хината, как оказалось, с этим кошмаром смирилась и иногда переписывалась с Сано, манильские мафиози затихли и больше не угрожали слить их невинные поцелуи в сеть. И всё это казалось затишьем перед самой настоящей бурей. Но пока было хорошо и спокойно, Манджиро, воняющий сигаретами, валялся рядом, то и дело дергая ногами под одеялом, не в силах найти удобное положение для сна. Ханагаки тоже не мог заснуть.       Он немного устал, но душа требовала потрясений, будто неспособная находиться долго в мирном состоянии. Ханагаки лениво прошерстил на кухню, чтобы прополоскать горло, а затем присел на корточки, рядом с лицом Майки. — Давай.       Коротко сказал он. Сано сначала не понял, что от него хотят, а, когда дошло осознание, подскочил на кровати, неверящим взглядом смотря на Такемичи. Тот утвердительно кивнул, хотел было ничком лечь на простыни и посмотреть, что будет, но Манджиро такие жертвы не устраивали. Он убийца, барыга, лжец, но не насильник. — Если ты мне не доверяешь, — торопливо сказал он. — Начни сам. — Сам? — Растяни себя и сядь сверху. Ты же говорил, что я симпатично смотрюсь снизу, Такемучи.       Ханагаки посмотрел на Майки с мольбой. Он не ждал, что ему предложат быть сверху, при этом находясь с членом в заднице. Это хоть и придавало немного уверенности в себе, заставляло залиться краской. Майки смотрел на него выжидающе, с едва горящим огоньком в глазах, облизывал губы и выглядел нетерпеливым. А ещё, скотина подготовленная, предоставил смазку, задачу надеть гандон оставив на себя.       Такемичи мялся какое-то время, слушая указания Манджиро, что сначала ему лучше лечь, хорошо смочить пальцы и входить в себя, пока не станет комфортно. Сано ему помогал, не прикасаясь к заднице, лениво надрачивая чужой член, для себя уяснив, что тому нравится, когда сдавливают сильнее. Возбуждение брало верх. Если в первые минуты было стыдно, то, чем дальше они заходили, тем меньше у Ханагаки оставалось совести, уступая место той самой первозданной похоти.       И вот уже Такемичи бесстыдно засовывал в себя пальцы, чувствуя, как всё больше расслабляется. Затем медленно опускается на возбудившуюся от одного лишь зрелища головку чужого члена. Замирает и не двигается. Сано хоть и уступал ему немного в размерах, всё равно было страшно. Но тот не давил, лежал снизу покорно, придерживая чужие бедра, следя, чтобы Ханагаки не упал, делая себе больнее. На самом деле, Майки хотел перевернуть его и начать бессовестно долбиться, но терпел, решив, что так в разы интереснее, хищно наблюдать за тем, как поведет себя добыча. Такемичи хмурил брови, но отступать не спешил. Как ему рассказывали форумные статьи, у него есть все шансы получить удовольствие в принимающей позиции, нужно только немного подождать.       Опустившись на всю длину, Ханагаки замер, ощущая, как внутри пульсирует чужой член. Было всё ещё неприятно, но не так больно, как он думал. Чувство заполненности отдавалось сладким теплом внизу живота, заставляя собственный член стоять колом. В этот раз всё было сделано правильно, и он правда был благодарен Майки за терпение и за то, что позволил ему решать, в каком темпе они будут двигаться.       Такемичи двинулся на пробу, тут же останавливаясь. Майки под ним закрыл глаза, стиснул зубы и сжал бедра Ханагаки. Это было почти похоже на их первый раз.       Тупиковая ветвь эволюции, приведшая его не к счастливой женитьбе, а к занятиям любовью с Сано, оказалась приятной.       Он двигал бедрами медленно, входя во вкус с каждым несмелым толчком, смотря на лицо Манджиро, наблюдавшего за ним из-под прикрытых глаз. Вот два часа ночи, они не спят, а испытывают на прочность кровать.       Когда Ханагаки почти привык к позиции сверху, Сано не выдержал, начал подмахивать бедрами вверх наращивая темп, то и дело касаясь заветной точки, заставляющей Такемичи ослабевать в чужих руках. Свободно принимая чужой член внутри, он позволил Майки сменить позицию, нависнув над ним сверху, приподнять и отпустить себя. Было до одури приятно, так что собственный член был готов излиться без постороннего вмешательства. Каждый толчок внутрь отзывался в теле сладкой дрожью. Он почти задыхался от ощущений.       Если это месть, то Ханагаки согласен стать великим грешником. С Майки всё было правильно, пусть он и казался живым олицетворением безнравственности. Нависал над ним, шептал на ухо какие-то пошлости, целовал жарко, переплетаясь языками и не сбавляя в скорости. Его ноги были сильными, не уступали в мощи даже в постели, с автоматической частотой вбиваясь членом в чужое тело. Такемичи казалось, что он сейчас кончит, но, как только чувствовал, что уже все, Майки замедлялся, входил и выходил наполовину лениво, смакуя ощущения, чтобы в следующую минуту вернуться к прежнему ритму, тем самым мешая мгновенно дойти до пика.       В тишине ночи слышалось лишь прерывистое дыхание. Если Ханагаки нужно было изводить Майки только ради этого момента, то он согласен играть в эти игры и дальше, пока всё хорошо и безопасно, и никакой внешний мир на них не давит в полумраке спальни.       Кульминация не заставила себя долго ждать. Первым излился Такемичи от переизбытка ощущений, а следом за ним и Майки, сдавшись под давлением чужих сокращающихся мышц. Он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, прижал к себе Ханагаки, не выходя полностью, наслаждаясь тем, как сдавливает его чужое тело. — Ну как? — запыхавшись спросил Сано. — Месть удалась, — тихо ответил Такемичи.       В послеоргазменной неге сердце отбивало бешеный ритм, застряв где-то в горле. Было жарко, несмотря на февральские заморозки и отсутствие отопления.       Сано если и хотел что-то сказать, то благородно замолчал, хозяйственно завязал наполненный презерватив в узел, скинув его на пол. Подобрал свою футболку, бегло обтер ей Ханагаки и отправит туда же. Это проблемы завтрашних их, убраться и всё остальное.       Делом принципа было овладеть Такемичи, только он так и не понял, кто кого поимел, пусть он и был сверху, чудовище внутри сомневалось, сопоставляя факты, так и не приходя к единому выводу.