Вставать с кровати решительно не хотелось. Майки пришлось собрать себя, чтобы отлипнуть от Такемичи, легко обнимающего его в ответ поперек талии, и лениво побрести на кухню. Времени было шесть утра, он почти не спал в эту ночь, но на удивление чувствовал себя почти бодро, если не считать ноющий шрам на боку, напоминающий о своем существовании. Даже рана на ноге его не так беспокоила, как Лиамское наследие, пробудившееся после нескольких недель затишья.
Раннее собрание в Бонтене никто не отменял. Коконой ему написал ещё вчера, что дело срочное, но он ответил только утром. Нужно было решать вопрос с манильской мафией, которая вновь активизировалась, поняв, что разного рода видео Сано не пугают, потому перешла к более решительным действиям. У Манджиро от всего этого начинала болеть голова. Нужны же кому-то бумажки Бонтена и пара клубов с казино. По всей видимости, навредить им было уже не способом заработка, а средством мести за спаленную резиденцию и убийство Аарона, роль которого всё ещё оставалась для него тайной. Оставалось надеяться, что Хаджиме раздобыл информацию в ходе не совсем дипломатичных переговоров.
Майки старался быть как можно тише, чтобы не разбудить Ханагаки. Тот спал достаточно крепко и не проснулся, даже когда Сано сильнее, чем нужно, хлопнул дверцей микроволновки. Хината ему ничего не писала. Манджиро чувствовал необходимость с ней иногда общаться, пусть их переписка и ограничивалась обменом оскорблений и фотографиями съеденных сладостей. Действие было опасное, никогда не знаешь, когда младший братик внезапно заглянет в чужой телефон, заметив странное поведение сестры. Он ведь ничего преступного в отношении Такемичи не делал последние дни, если опустить все подробности их совместного проживания до. Наото, по хорошему, этот вопрос волновать не должен, если с Хинатой все в порядке. Разве что личная неприязнь и полицейский долг перед страной.
Ещё думал о том, что бы сделал, если бы у них получилось прыгнуть в прошлое, допуская возможность сохранения воспоминаний. Наверное, принял бы единственно верное для себя решение, нанеся самую последнюю рану по сердцам близких без возможности навредить в будущем.
Говорят, любовь лечит. Для Майки любовь была легкой дозой дофамина, которая приходила и уходила быстро, стоило ему остаться наедине со своими мыслями. Ему было хорошо в моменте, но после собственная чернота души возвращалась, раз за разом убеждая его, что ничего хорошего в своей жизни он не заслужил. Больше всего Майки боялся потери воспоминаний, при которых прошлый он повторял бы все ошибки настоящего. От непоправимых действий его останавливало только то, что это расстроит Ханагаки, который из кожи вон лезет ради его спасения. С другой стороны, если рассказать все Санзу, одержимого им, и попробовать из этих двух сделать прыгуна и триггера, могло бы что-то получиться. Только Харучиё он не доверял, был почти уверен, что весь план пойдет через одно место, что Санзу сойдет с ума и просто убьет Такемичи.
Закипевший электрический чайник с тихим щелчком выключился, перестав мерцать неоновой подсветкой. Майки насыпал из упаковки три ложки растворимого кофе, игнорируя любимый сахар и сладкие сиропы, заботливо купленные для их новой квартиры. Чтобы прийти в себя с утра, ему было необходимо выпить нечто отвратительно горькое, и лучше бы то была российская огненная вода, только он после одного глотка не сможет остановиться и снова все испортит. Портить Сано все любит и профессионально умеет.
Майки пощелкал зажигалкой, прикуривая шоколадные сигареты. Единственное воспоминание о Филиппинах, которое ему нравилось. Нужно было все же перестрелять всех деревенских сумасшедших. То, что среди них затесалась крыса, он не сомневался. Глядишь и прикончил бы ублюдка, стараниями которого они подверглись большой опасности и до сих пор расхлебывали последствия.
Многоэтажка, которую Бонтен зарегистрировал как частное предприятие, встретила его темнотой окон на фоне разыгравшегося зимнего солнца. Воздух пах озоном после ночного дождя. Поднимаясь на нужный этаж, Сано не переставал думать о прошедшей ночи. Было здорово, только наутро горько, будто он стал насильно мил Такемичи, и все это не настоящее, что он подыгрывает ему, снова жертвует собой, придумывая, как вернуть к жизни мертвое.
Вся верхушка, за исключением Санзу, была в сборе. Сано лениво прошерстил за свой стул, откинулся на спинку, смотря в потолок. Собрать свои мысли было сложно. По остальным нельзя было сказать, кто сегодня спал. Создавалось впечатление, что Манджиро единственный счастливчик, ухвативший свои четыре часа сна.
— Босс, — начал Хаджиме, как самый ответственный. — Нам не до конца понятна политика Манилы. Создается ощущение, что они решили сотрудничать с токийским полицейским отделом, передавая им известную информацию. Наши люди на Филиппинах либо в бегах, либо сдаются и активно участвуют в допросах. Я, к нашей общей боли, согласился на условия перевести под их руководство все активы Манилы, но от предложения они отказались. Думаю, это кровная месть.
— Так и знал, что дело не в деньгах, — согласился Майки. — И хули им надо?
Хуже всего было то, что Бонтен, кроме денег, не мог предложить Маниле ничего, и, если они в ней не заинтересованы, то положение с каждым днем становилось все туманнее. Сано похлопал себя по щекам, попробовал покрутиться на стуле, с неудовольствием отмечая, что тот стоит на четырех ножках, а не на любимых колесиках. Собрания давались ему тяжело, в первую очередь из-за сваленной на него ответственности. Что бы они не решили, последнее слово всегда оставалось за Майки. Его позиция была шаткой и невероятно крепкой одновременно. Решающую роль играла фамилия и репутация, а ослабляло это всё то, что он практически никогда напрямую не участвовал в местных разборках.
— Просят выдать им Ханагаки, — неуверенно сообщил Коконой, на кой-то черт теребящий стопку бумаг. — Аарон был братом настоящего босса манильской верхушки. Они пошли на компромисс, назвав это равноценным обменом. По всей видимости, считают, что Ханагаки важная персона. Я пытался им донести, что он не имеет отношения к организации, нам не поверили.
— Исключено.
— Само собой, — согласился Кококной, догадываясь, какую важную роль играет Такемичи в жизни их босса.
Вопрос был срочным, иначе они бы не собрались так рано. Подумать только, недолгая поездка на Филиппины обернулась такими невнятными проблемами, где не до конца ясно, реагировать на них или игнорировать. Сейчас они были в безопасности на своей территории.
Хаджиме действовал на опережение, рассматривая все возможные варианты, за что Майки его и ценил.
— Не думаю, что они доберутся до нас в Японии. Предлагаю сменить ориентир на Тайланд, он хоть и дальше, но более перспективный с точки зрения посещаемости туристами. Или Бали, инфраструктура у них не так развита, но возможности для роста есть за счет популярности у обеспеченных клиентов.
Сано с трудом переваривал сказанное, живя мыслями где-то в тесной комнатушке с Такемичи, где их никто не найдет. Но он не был бы боссом Бонтена, если бы позволял себе минутные слабости, совершенно забыв о верных подчиненных.
— Значит, игнорируем Филиппины? У них нет никакой информации, кроме той, что я две недели тусовался в богами забытой деревне с каким-то неизвестным парнем. Даже если знают о нём, то что? Токийские якудза все под нами, хотят или нет, числом превосходим. Будем действовать на опережение.
— Вы с Ханагаки встречаетесь? — влез в разговор Ран.
— Вроде того, — Майки согласился без раздумий. — Такемучи у нас, добраться не смогут, а токийская полиция даже с этой информацией не сможет ничего предпринять. Святое дело взятка. Коко, подкинь им ещё финансов, чтобы изображали из себя обезьянок благонравия — не слышу, не вижу, не скажу.
— Значит нам ничего не сделают? А шуму было! — подключился Риндо.
— Ваш медовый месяц больнее всего ударил по кошельку Коко, — хохотнул Ран.
Хайтани не теряли врожденного оптимизма, каждый раз с энтузиазмом принимаясь за любую работу. Что было у них в голове, одним богам известно.
— И всё же, если вы, босс, планируете и дальше оставаться на плаву, стоит представить Такемичи, как официального партнера. Это и нас и его обезопасит, — подал голос Какучё, являющийся чуть ли не самым святым человеком в организации.
— Вам нормально, что я с парнем ебусь?
Майки был уверен, что может доверять этим людям, проверенным временем. За всё прошедшее у него ни разу не было девушки, лишь случайные связи с проститутками из своих же борделей, чтобы выпустить пар. Такой человек, как он, просто не мог остепениться, хотя бы потому что не рассматривал персон, знакомых с ним во взрослом возрасте, как тех, кому можно было хоть немного открыться. Куда проще было с теми, кто знал его историю с мальчишества и не задавал лишних вопросов.
— Да хоть с холодным трупом старухи, вообще насрать, — Такеоми, до этого сохранявший молчание, решил высказаться. — Он на вас хорошо влияет — на собрание не опоздали, перестали слушать бредовые идеи Санзу, не в обиду ему, на человека стали похожи.
— Коко, — позвал Майки. — Хочешь ещё чего-нибудь? Нам не так важно, как тебе, сколько Бонтен зарабатывает, обороты на колёсах внушительные, но, если ты хочешь больше, три идеи вперед заранее одобряю.
Хотелось его чем-то задобрить. Коконой был тем человеком, главной подругой которого являлась выгода, было просто необходимо держать его рядом с собой. Он — мозг компании, который почти никогда не ошибается.
— Филиппины важная стратегическая точка, мне больно от неё отказываться, но, как я уже сказал, можно работать в другом направлении.
Хаджиме отложил стопку бумаг, наконец, ровно усевшись на месте. Пока из Бонтена можно было выкачивать большие деньги, он будет с ними. Майки его дипломатичность в рабочих вопросах более чем устраивала. Солнечный свет понемногу проникал на верхние этажи, заливая просторную комнату теплыми красками.
— Вот и всё, шла Манила нахуй. Обидно, конечно, что не смогу приезжать в то место, но оно того точно не стоит.
Было странным, что никто не оспаривал решение Майки связать свою жизнь с призраком из прошлого. Противный жучок в голове нашептывал, что с ним соглашаются не из уважения, в то же время здравый смысл кричал о том, что можно, разрешили и никто его за это не осудит. Майки хотел выпить, скучал по временам, когда можно было закурить с Храручиё и ни о чем не думать, отдаваясь блаженной нирване, в которой нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
Это было правдой. Со всей имеющейся у него силой, без наставника Майки бы просто не выжил. В прошлом был Дракен, которого затем заменил Санзу, а теперь Такемичи. По настоящему один он практически не оставался, всегда имея под рукой какого-нибудь человека.
— С вами мне ничего не угрожает, — Сано пощелкал зажигалкой, все еще смотря в потолок. — Мы с вами не обычные якудза. Мы мафия — семья. Я ваш дон, вы мои верные капо. Эта философия мне нравится куда больше.
Послышались одобрительные смешки.
— Хочу Дракена увидеть. Все дурное влияние Такемучи. Просто увидеть.
— Это несет за собой риски.
— Значит, нужно, чтобы никто об этом не узнал. Следите за Тачибаной Наото, он без Такемучи не так силен, но псина рыть умеет. Сестру его не трогать. Узнаю — убью.
***
Он откладывал визит в больницу к Санзу до последнего, но сегодня, наконец, решился. Они были знакомы с самого детства, и Майки всегда чувствовал от Харучиё какую-то слепую, почти собачью преданность. Сано даже воспринимал это как должное, так всегда было, Санзу был на его стороне, даже когда вступил в Поднебесье. Приходил в восторг, когда у Манджиро свистела фляга и он становился худшей версией себя, поддаваясь шепоту импульса. Если говорить проще — принимал любого.
В подчинении у Бонтена была частная хирургическая клиника, услугами которой пользовались люди исключительно из организации. Травм они получали достаточно, а отсвечивать в государственных учреждениях было себе дороже. Персонал был тоже из числа проверенных людей, сохранивших гробовое молчание за приличного размера зарплату. В ней сейчас находился и Санзу. Он не мог нормально говорить и даже просто открывать рот. Челюсть ему Майки сломал основательно, и тот бы захлебнулся своей кровью, если бы не вовремя подоспевшие Хайтани. У этих троих была какая-то особенная связь, работали они чаще всего вместе и будто бы чувствовали, когда другому угрожает опасность.
Манджиро стоял в дверях, наблюдая за подскочившем с койки Харучиё. Тот смотрел на него, широко распахнув глаза, чуть приоткрывая рот, но не говоря ни слова. Майки взял на себя роль рассказчика, совсем не ожидая, что Санзу ему ответит.
— Я тебя не прощаю, — холодно начал он. — Ты ценный член Бонтена, Санзу, и твоим действиям нет никакого оправдания. Плюнул мне в душу, подорвал доверие. Надеюсь, ты хорошо подумаешь, в чем был неправ. Мотивы меня не интересуют. Такемучи неприкасаем. Ты меня понял?
Харучиё, внимательно слушавший его, медленно кивнул. Если бы даже мог говорить, спорить бы не стал. Сано больше ничего не сказал, не в силах долго находиться в одной комнате с Санзу. Он хотел задушить его, возвращая себе рассудок лишь хорошими воспоминаниями из прошлого. Они поговорят ещё раз, когда Харучиё будет в состоянии питаться не через трубочку.
***
Майки, нацепив маску чуть ли не на все лицо, стоял в супермаркете, застыв у прилавка со сладостями. Немного подумав, заказал на старую квартиру Такемичи доставку клубники в шоколаде, надеясь, что Хината оттуда ещё не переехала. Затем долго смотрел на меренговый рулет, прикидывая, понравится ли он Ханагаки. Тот был щедро украшен свежей голубикой и листьями мяты. Вдобавок ко всем продуктам прихватил острую лапшу и чипсы из индейки с васаби для единственного любителя пряного и соленого.
Такемичи к его возвращению уже проснулся, копируя его манеру в прошлом, смотрел, нахмурившись, целых пять секунд, а затем вернул себе привычное состояние, продолжая щелкать каналы на телевизоре. Разговаривать о прошедшей ночи не хотелось. Майки склонился над ним, поцеловал, для себя отмечая, что Ханагаки целуется как щенок, всегда влажно, далеко выходя за контуры губ.
Его не покидало ощущение, что он Такемичи запер вместе с собой. Будь это незнакомая ему любовница, было бы наплевать. Но это Ханагаки, вольный, как ветер, гниющий в четырех стенах и не высказывающий ему никакого неудовольствия по этому поводу. Его жертвенность настораживала. Майки никогда не знал, насколько он искренен, или просто тревожно себя убеждал, что ему врут. Мысли, крутившиеся в голове целый день, имели риск выплеснуться в самых неподходящий момент. Стоило взять чего-нибудь выпить, заглушив внутренее «я» легкой дозой удовольствия.
— Майки, а ты где был? — спросил Такемичи, разглядывая пакет с покупками.
Настроение у него было отличное, в противоположность людоедским тараканам Сано.
— Собрание, — честно ответил Майки. — Общим решением Манила идет нахуй со своими идиотскими условиями.
Манджиро хотел помочь с пакетами, но остановился напротив столешницы, упираясь в неё руками, стоя спиной к Ханагаки.
— Что за условия?
— Дебильные, — Сано не собирался вдаваться в подробности, чтобы его больше не тревожить.
— Какие?
Проницательный Ханагаки всегда становился серьезным, будто внутреннее чутье ему подсказывало, что что-то не так.
— Мы на них не согласились. Парни нас принимают, все хорошо, — заверил его Майки.
Такемичи, хоть и смотрел на него с сомнением, но в рассказанное поверил. Или делал вид, что верил. Жучки в голове Майки намекали, что доверия к нему нет, и что он подлый обманщик, о патологической лживости которого все знают. И его пассия такой же лгун.
Ханагаки его нервозность передавалась, как по блютузу. Он сжимал и разжимал пальцы на тонком целлофане, размышляя о своем. Пытался изобразить на лице улыбку, под конец сдался и на пробу спросил:
— Пожмем руки?
Сано без особого энтузиазма протянул ладонь вперед. Ничего не произошло. Он не понимал, почему Такемичи так внезапно это предложил. Считал, что секс все исправил и теперь получится? Они ведь договорились обо всём подумать, прежде, чем прыгать в прошлое.
Ханагаки оставил пакеты и принялся наматывать круги по кухне. Его внутреннее беспокойство отражалось на Майки, пробуждая в нём чувство вины, что он снова сделал что-то неправильно. Сано похолодел внутри, ощущая, как намокают собственные ладони. Он ничего плохого не сделал, а на него снова злились.
— Все хорошо? — наконец выдавил он. — Хорошо?
Такемичи сделал хорошим будущее, не вселяя желание в Майки сделать таким же приятным прошлое.
— Майки, о чём вы говорили? — Ханагаки остановился напротив него, тонко ощущая перемены в чужом настроении. — Расскажи мне.
Назойливые существа внутри Майки умело рушили и без того шаткое равновесие, шептали, что его вранье видят насквозь.
Тело не слушалось, Сано так и остался стоять на месте, стиснув пальцами столешницу и выдыхая через раз, будто на горло накинули удавку. С ним такое и раньше бывало, когда мир искажался, словно картина, выходящая за рамки реальности, и все, что оставалось — это ощущение полного бессилия.
Паранойя расцвела с новой силой. Таракашки в голове говорили наперебой, разрушая своими шипастыми лапками выстроившееся доверие. У них должен был быть обычный ужин с меренговым рулетом, который Ханагаки наверняка бы понравился, только вместо этого приходилось справляться с прикатывающими приступами паники, против которых не помогал ни алкоголь, ни теплые объятия под рукой, казавшиеся сюрреалистичным сном.
— Майки?
Такемичи оказался слишком близко, сгребая его в охапку и опускаясь на пол, теряясь в чужих нестабильных эмоциях, копившихся в Манджиро с их первого поцелуя. Ханагаки, казалось, точно ему врал. Или не врал. Майки запутался, погружаясь в черные мысли. Импульс давил на голову, не находя свободу в открытых действиях.
— Майки?
Сано открыл рот, чтобы сказать, что он в порядке. Нарастающая паника мешала языку шевелиться. Его маска отстраненности дала трещину из-за одной неловко сказанной Ханагаки фразы. Все это казалось чем-то внезапным и неправильным. Ночью им было хорошо, а сейчас Манджиро хочет разодрать себе горло, чтобы вдохнуть.
— Майки, послушай меня. Я ничего такого не хотел сделать, — в свое оправдание начал тараторить Такемичи. — Не думал возвращаться в прошлое и убивать тебя. Послушай, пожалуйста. Я виноват, сглупил, не подумал о последствиях, вот такой я дурак.
И Майки слушал. Успокаивая собственное сердцебиение, деревянными пальцами водя по чужой футболке.
— Если не хочешь рассказывать, я не настаиваю.
— С Манилой все решено, — наконец, находя кислород, прошептал Сано. — Давай ты не будешь жать мне руку, когда вздумается. Пожалуйста.
— Хорошо, — тут же согласился Ханагаки, ласково поглаживая его по спине.
Майки потребовалось ещё несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Слова Такемичи действовали успокаивающе, тело понемногу начинало слушаться, отпуская приступы необъяснимой паники. Хотелось так и заснуть в чужих объятиях.
— Я не заставляю тебя? — спросил Сано, сжимая в пальцах чужую футболку. — Быть рядом.
— Майки, ты ерунду какую-то несешь. Сколько раз ты меня пытался уже выгнать? Я со счета сбился, никуда не ушёл и не уйду. Даже встреча с Хиной не вызвала такого желания. Я буду с тобой, потому что сам так хочу. Перестань накручивать себя и доверься мне. Я хоть и тот ещё дурак, но обманывать тебя не собираюсь.
— Если рулет промокнет, меренга будет не хрустящей.
— Пойдем поедим, пока не размокла.
Майки остался сидеть на полу, прислонившись спиной к тумбе. Дождался, пока Такемичи опустится рядом с ним, подцепляя палочками кусок рулета и протягивая его Манджиро. Сладость приятно оседает на языке. Он долго смакует небольшой кусочек, понимая, что есть не хочет, и даже любимые десерты проходят в глотку с трудом. Ему нужно поспать и оставить проблемы на завтрашнюю версию себя, которая с холодным рассудком их все проигнорирует.
