Спасение утопающих

      Осмотрев скомканную записку, как прямое доказательство, что Майки к Дракену ездил, Такемичи развалился на диване, не зная, смеяться ему или плакать. Сил думать о будущем не было, ему в нем определенно не нравится. Что сказал Дракен, он не знал, но по реакции Манджиро догадывался, что ничего хорошего, и его последняя надежда на друзей угасала.       Сано, получивший по лицу, выглядел бодрее, чем обычно, расхаживал вокруг него по комнате, порываясь то заварить кофе, то достать с верхней полки сладости — Ханагаки, скотина такая, специально повыше поставил. Курил, стряхивая пепел прямо на пол, и под чужим грозным взглядом тут же растирал всё носком, мол не загоримся, не переживай.       Погода вконец испортилась, за окном барабанил дождь, пуская в квартиру озоновую свежесть. Одно радовало, пусть разговор с Дракеном и не помог Майки, но вот пародия на драку с Такемичи здорово подняла ему настроение. Или в нём взыграли мазохистские наклонности, или ему просто нравилось играть с ним. Ханагаки был рад за него, но не от всего сердца. Что-то внутренне заставляло тревожиться и готовиться к худшему. Этого ощущения было так много, что сдавило горло. Безысходность маячила над горизонтом, а Сано водил перед ним ладонью, стараясь поймать расфокусированный взгляд, устремленный в потолок.       Не добившись реакции, Манджиро потушил окурок, ловко перекинул через Такемичи ногу и навис сверху, расставив ладони по обеим сторонам от его головы. Вернулся в реальность Ханагаки, когда его с силой укусили за подбородок. Пахнуло табаком. Майки, сволочь такая, смотрел на него сверху вниз с такой обидой, будто Такемичи сделал что-то непростительное. Тот поерзал на месте, находя игривое настроение Сано чем-то опасным — он расстроился, одновременно с этим воодушевился и пристает, не очень это хорошо. — Майки, что ты делаешь? — спросил он на пробу, в глубине души находя разговоры лишними. — Домогаюсь.       С этими словами Сано опустился ниже, подхватил его губы своими, вновь укусил, в этот раз не вкладывая в действие никакой злости. Запустил руки в волосы и слабо потянул на себя. По свойски уселся сверху, не боясь давить всем весом. Ему вообще всегда нравилось доминировать, хоть в первый раз и пришлось поступиться принципами ради любимого человека. Ханагаки под его действиями млел, в первую секунду порываясь оттолкнуть и сказать, что сейчас не время, а после поддался, поняв, что оно уже не имеет для них никакого значения, пока вновь не начнет ломаться и подчиняться под чужой идеальный сценарий.       Такемичи поднял руки вверх, в невнятном жесте поглаживая Майки по спине, будто успокаивая. Тот лишь сильнее напирал, едва сдерживаясь, чтобы не загрызть Ханагаки на месте, от переполняющих его противоречивых эмоций. Иррационально хотелось сделать больно, укусить до крови, посмотреть в слезящиеся глаза и долго успокаивать, извиняясь за причиненные страдания. Иначе Майки не умел, обычно и не извинялся даже, не чувствуя ни капли нежности к другому человеку. С Такемичи хотелось иначе, стискивая его бедра пальцами, Манджиро старался не навредить, удерживая кровожадного зверя внутри себя на коротком поводке.       Опускаясь губами вниз по шее, Майки вдруг замер, встрепенулся и прислушался, повернув голову ко входной двери. Так же быстро схватил Ханагаки за край футболки и дернул на себя, одними губами прошептав спрятаться за диваном. А сам метнулся к рюкзаку, быстро проверил обойму пистолета и встал, прислонившись виском к стене, рядом со входом. Сейчас и Такемичи расслышал тихий скрежет, будто кто-то пытался открыть дверь.       Манджиро действовал осторожно. Пуленепробиваемая дверь защищала их, и лишь глазок, выходящий наружу, был самым слабым местом в обороне. Кто бы к ним не пришел, настроен он был явно не положительно. Сано кивнул на свой телефон, Ханагаки тут же понял, что следует позвонить Коконою. Шанс того, что к ним подослали людей из Бонтена был минимальным, но исключением не являлся. Настроение внутри группировки становилось все напряженнее из-за отсутствия Майки и его нападения на Санзу — предатели вполне могли появиться. Либо объявилась обещанная Манила, преследующая цели кровной мести. Сейчас разбираться в этом не было времени. Хаджиме был одной из его самых преданных собачек, если кто им и поможет, то это он.       Еле разблокировав телефон, Ханагаки вернулся за диван, вслушиваясь в возню за дверью и смотря из-за угла на вытянувшегося по струнке Майки.       По загривку прошёл холодок, когда позвонить не получилось. — Майки, связи нет, — прошептал он. — Заглушка? — Сано удивленно поднял брови вверх.       Он крадучись подошел к окну, стараясь держаться траектории сбоку от двери, пальцем отодвинул край занавески и посмотрел вниз на парковку. И то, что Манджиро увидел, заставило его выругаться, сдавленно ударив кулаком по стене.       Майки посмотрел на Ханагаки, как на врага, но тут же одумался и потряс головой. Не мог Такемичи к ним полицию вызвать. Замок тем временем продолжал скрежетать металлом и поддаваться. Подскочив к двери, Манджиро поднял дуло на уровень глазка и пару раз выстрелил. Шорохи за дверью стихли, но заветного звука падающего на пол тела слышно не было. Те люди были подготовлены и знали, кого придется ловить.       Сано глубоко вдохнул. У него вспотели ладони. Они были в западне, единственный выход был заблокирован, а через окно они выбраться не смогут, пожарная лестница расположена слишком далеко, и даже так внизу их поджидают полицейские машины. Дождь перерос в грозу, любые выступы у здания сейчас слишком скользкие. Сдаваться без боя он не хотел, и наверняка сам бы открыл дверь, устроил поджег или что ещё похуже, если бы Ханагаки не было рядом, и он не подвергал бы его опасности своим самоубийственным безрассудством. Оставалось вопросом времени, когда недоброжелатели проникнут в квартиру. Позвонить или написать, чтобы позвать подмогу, они не могут. Ситуация складывалась уж совсем паршивая. У Майки темнело в глазах от того, как сильно кровь пульсировала в висках.       Он судорожно соображал, в чем дело, пытался представить варианты, кто мог сдать их местонахождение полиции, и чья полиция настолько смелая, что решила брать их штурмом, несмотря на все взятки. Ответ на вопрос приходил только один, и его голос раздался из-за двери. — Это Тачибана Наото. Предлагаю Сано Манджиро и Ханагаки Такемичи сдаться добровольно. В противном случае мы будем вынуждены применить силу.       Тачибана.       Эту собачью ищейку никакие деньги не остановят. — Наото?! — Воскликнул Такемичи. — Откуда он узнал? Мы же не говорили Хине, где живем. — Зато номер оставили, — прошипел Майки сквозь зубы. — Моя вина. Побыл добряком, и чем оно обернулось. Плохо, Такемучи, очень плохо. — Что же делать? Ты ведь не нападешь на Наото? — Встрепенулся Ханагаки, выползая из-за дивана.       Меньше всего он хотел, чтобы брат Хинаты пострадал от руки Майки. — Это он на нас нападает! — Майки огрызнулся, больше не стараясь быть тихим.       Если их местоположение отслеживали, то знали, что они находятся в квартире. Прикидывая все возможные сценарии событий, Сано старался собраться с мыслями, искать самый благоприятных исход. Если там Тачибана, наверняка есть приказ не стрелять на поражение. Если там есть Тачибана, он пришёл за Такемичи, а Майки лишь удобный трофей в его послужную лестницу. Крупная рыба, поймать которую большой успех. Наото его определенно ненавидел, что было совсем неудивительно, учитывая, сколько раз погибала его сестра из-за действий его людей во всех пройденных вариациях будущего.       Манджиро не дурак, знает, что его пистолет слабая защита против вооруженных копов, которые со стопроцентной вероятностью в защитном обмундировании, ещё их много, а он один. Будь это пацанские разборки, справился бы, но не сейчас. Оставалось два варианта. Три, если брать в расчет смертельный исход, но его сразу отмели.       Первым было сдаться с повинной. Ему и Ханагаки. И будь что будет.       Голоса, звучащие за дверью, становились все громче. Несчастная дверь сдалась под напором тренированных почти что солдат. Те залетели внутрь с такой скоростью, что на секунду показалось, будто уже стреляют. Дула пистолетов смотрели прямо в грудь. Лица нападавших были скрыты за шлемами.       Вариант второй, в котором Майки подорвался с места, приблизился к Такемичи и одним движением прижав его к груди спиной, направил курок пистолета прямо в его темную голову. — Я убью его! — Крикнул Сано.       Он явно блефовал. Ханагаки чувствовал это через дрожь в держащей его руке. Он не успел даже испугаться, когда услышал голос сзади, не поверил, сразу понял, что Майки себя подставляет. Ему и так светит с десяток пожизненных и электрический стул, а этим он себе даже не навредит. — Майки, что ты несешь? — Молчать, — приказал Майки. — Или забыл, что я могу с тобой сделать?       Такемичи на секунду потерялся. Он понимал, о чем ему сейчас твердит Манджиро, и совсем не хотел ему подыгрывать в спектакле одного актера. Сопоставив два плюс два, пришёл к выводу, что Майки его за заложника выставляет, а себя за похитителя. Жертву и преступника. Выгораживает, как и планировал, снова прогоняет, делая вид, что их ничего не связывает. — Ты с ума сошел?!       Ханагаки с таким раскладом был совершенно не согласен, дернулся вперед, но замер на месте, почувствовав как дуло пистолета давит на висок. Ему такие жертвы не нужны. Едва ли Майки заслуживал быть обвиненным в том, что он сам настойчиво решил с ним сбежать и построить то будущее, в котором Бонтен не будет иметь право на существование. Во всем остальном, возможно, но только не в этом. — Сано Манджиро, отойди от Ханагаки и брось оружие на пол! — Наото, он ничего не… — Молчать! — Майки с силой впился ему в плечо, царапая ногтями, сдавил так, что дышать стало тяжело.       Смотрел загнанным зверем на Тачибану, давя в себе приступ импульса, при котором он Такемичи и правда мог застрелить. Темнота в глазах сгущалась, в голове звенел белый шум. Сано хорошо играет в похитителя, ему даже придумывать ничего не нужно, прошлый опыт говорит сам за себя, хотя он раньше никогда не попадался, предпочитая отдавать всю грязную работу подчиненным.       Пистолеты полицейских смотрели прямо на Майки. Наото сжимал и разжимал кулаки, судорожно думая, как освободить Ханагаки. Сестра ему не простит, если он пострадает. Не простит и то, что он проверил её телефон, заметив странное поведение и заподозрив неладное. Сильно разозлится, что он решил действовать, а не пускать все на самотек, позволяя Сано и Ханагаки разобраться самостоятельно. Ему не нужны были почет и награды за поимку преступника, лишь повышенное чувство справедливости заставляли Тачибану поступать так, как предписано законом. — Сано Манджиро, отпусти пистолет, — повторил он, не рассчитывая, что это поможет.       Но Сано послушался. Медленно отвел дуло от головы Такемичи, продолжая прижимать его к груди. Наклонился ниже, одними губами прошептал, будто прощаясь, короткое: «Прости». Затем оттолкнул его в сторону Наото, тут же стреляя в одного из полицейских, будто специально целясь в ногу. Ему было нужно это показное сопротивление, и что бы ни кричал Ханагаки на фоне выстрелов, он ничего не слышал. Очнулся только когда ощутил знакомую боль в плече, выронил пистолет и схватился за ранение, попавшее в аккурат в то же место, что и пуля Аарона. Манджиро стиснул покрепче зубы, метнулся к упавшему пистолету, но не успел до него добраться, как почувствовал на себе чужие грубые руки, заламывающие его собственные за спину и в спешке цепляющие на них холодные наручники.       Спектакль отыгран, актер выходит на поклон, разбивая нос о сцену, вдавленный головой в собственный пол, где под диваном валяются окурки и покрывшиеся пылью никем не убранные чипсы.       Боковым зрением Майки замечает рвущегося к нему Такемичи, чуть ли не воет от злости, когда того хватают за руки и удерживают на месте, не позволяя приблизиться. Наото что-то ему говорит, но из-за звона в ушах Сано не может разобрать ни слова. Ханагаки, кажется, тоже не различает того, что ему пытаются донести, старается оттолкнуть полицейских, сверкает злобным, полным обиды и скопившихся в уголках слезами, взглядом в сторону Тачибаны. Выворачивается одной рукой, остервенело колотит кулаком второго копа по каске, пока его также не скручивают, сцепляя руки за спиной наручниками.       Дальше все как в тумане. Грубые дергающие движения, вколотое в район загривка успокоительное, нисколько не помогающее, как родной лидокаин.       Полицейская машина, сидящие по обе стороны крупные мужчины в форме, отталкивающие его обратно на жесткую обивку, стоит дернуться в сторону. Вещей у него с собой не было, телефон остался в квартире, которую оцепили и обязательно обыщут, найдут записку о Дракене, наверняка нанесут ему визит, наведут шуму. Прошерстят список контактов, полный список компромата на Бонтен будет у них на руках и представлен в суде в качестве улики. Его люди сразу поймут, что что-то не так. Майки, как ребенка, заставлял отчитываться Коконой с утра, в обед и вечером, где он находится и как его дела.       За себя Сано переживал в последнюю очередь, терзался от злости, что подставил своих подчиненных, что Такемичи тоже могут обвинить, если он не закроет свой честный рот.       Было маловероятным, что им позволят встретиться и поговорить. Он был уверен, что Ханагаки поймет, почему Майки так поступил. Не простит, но поймет точно.       Он был мокрым от разыгравшегося ливня. Одежда неприятно липла к коже, было холодно. Челка разметалась по лицу, из-за чего Сано постоянно отплевывался, не в силах самостоятельно убрать мешающие волосы. За окном приглушенно слышались раскаты грома. Идеальная погода для этого паршивого дня. Суровая, немного драматичная, правильная. Было бы обидно, поймай их в ясный солнечный день.       Майки вредности ради дернулся в сторону, с облегчением получая удар под дых. Боль отрезвляла, спутанные мысли собирались в одно целое. Мысленно он часто прокручивал в голове то, что будет делать, если его задержат, иногда даже хотел, чтобы это случилось, оставляя ненавязчивые улики и наблюдая за тем, как закон пытается его настигнуть. Думал о том, что будет говорить в суде, как не станет оправдываться, наймет самого никчемного адвоката к злости Коконоя, который уже давно нашёл им идеального человека. Считал, что это расплата за грехи, которой он заслуживает. Раньше, но не сейчас, когда в опасности был единственный человек, живущий в его сердце уже долгие годы, которого из его мыслей не выгнало ни время ни разлука.       Стоило подумать, что делать дальше, но сил не было. Успокоительное начинало действовать. Майки самозабвенно сбросил ответственность по спасению на Бонтен. Они обязательно что-нибудь придумают и найдут выход. Его послужной список преступлений настолько длинный, что судебные разбирательства могут растянуться на несколько лет, и даже в этом случае они не смогут раскрыть всех его злодеяний.       Выйти, действительно похитить Такемичи и увезти так далеко, что их никогда не найдут, хоть в домик в горах холодной Норвегии, где их никто не будет знать. Завести собаку и несколько кошек, чтобы мурчали под боком и скидывали цветочные горшки на пол, оставляя следы маленьких лапок на белом ковре. Действительно хорошее будущее.