Приказ "за мной", как выяснилось, означал "за мной наверх по сумасшедшему количеству ступенек". Зоэ несколько раз тряхнула головой, надеясь, что в той немного прояснится, но от этого движения головокружение лишь усилилось. От эля, который подавал новый владелец этого заведения, все выпившие, вероятно, ослепнут. Или того хуже. Последовало молчаливое, мучительно медленное, болезненное и полное стыда восхождение по многочисленным лестницам в маленькую комнатушку — душное помещение с мерцающей свечой; кроватью со смятыми простынями; двумя стульями и ни с чем не сравнимым цветочно-сладким ароматом духов в воздухе, едва скрывающим более дикий, мускусный аромат под ними.
Эрвин был с женщиной?!
Некоторые члены разведывательного корпуса вели секретную книгу, в которую записывали всевозможные безумные, часто даже ужасные ставки. Однажды пьяной ночью, несколько месяцев назад, кто-то поспорил о предпочтениях главнокомандующего Эрвина. А ставка-то была высокой. Неужели Ханджи только что просрала крупненькую сумму? Чёрт.
Женщина бросила взгляд на стоящего сбоку Леви. Заметил ли он тоже эти намёки? Был ли разочарован? Так и не скажешь. Он смотрел прямо перед собой со своим фирменным бесстрастием, только тёмные круги под глазами выделялись ещё больше, чем обычно. На нем было много крови, из-за чего, возможно, следовало бы встревожиться, но багровые пятна на его лице слишком сильно заводили. Точно так же, как стиснутая челюсть, выточенная до совершенства, и этот его упрямый, недовольный рот.
Придурок ещё и оказался на первом месте в списке возможных партнеров Эрвина в книге ставок, с ещё бо́льшей суммой денег Зоэ на кону.
Да, Эрвин и Леви идеально смотрелись вместе, подумала она, восхищенно глядя на них. Один высокий и светловолосый, другой маленький и темный. Но, несмотря на визуальные различия, они были поразительно похожи. Оба стойкие, мрачные и совершенно серьёзные во всем. Оба одни из величайших надежд человечества. Оба готовые умереть за правое дело. Оба задумчивые, заставляющие таких, как она, сходить с ума от любопытства своей молчаливостью и скрытностью. Оба камни, которые нужно было откалывать, кусочек за кусочком, пока они не превратятся в мелкие камешки, которые Ханджи могла бы рассовать по карманам.
– Итак? – проворчал Эрвин. – У вас найдётся объяснение?
Его присутствие в этой маленькой комнатке было достаточно устрашающим. Он излучал холодную, опасную ярость, заставляющую волосы вставать дыбом. Он был далеко не камешком, он был... скалой, настоящей горой, готовой раздавить Ханджи.
Она прочистила горло.
Брови Эрвина взметнулись вверх. То ещё зрелище.
– Ну? – спросил он, сверля её взглядом.
– Да, – отозвалась Ханджи, обнаружив, что голос совсем охрип. Она подтянула очки на нос одним пальцем. Страшно хотелось пить. И отдохнуть. Не проиграть Леви стоило ей всех сил. А этот коротышка ещё и сдерживал силу ударов! Как оскорбительно.
– Что, никаких "это он начал – это она начала"? – спросил Эрвин. – Это меньшее, что я от вас ожидаю.
– Это он начал, – быстро нашлась Ханджи. – Я думала, это само собой разумеется.
Брови Эрвина так и остались поднятыми. Конечно, он не поверил ей, он не был глуп. Но Леви молчал. Этот идиот даже защищаться не станет? Она провоцировала его беспрестанно, весь день напролёт, и бурная реакция стала для неё главной наградой. Ханджи не могла выносить его кипящий, тихий гнев, ведь он заставлял её чувствовать себя самой круглой дурой на свете. Да, она совершила ошибку. Да, она подвергла опасности свой и, как следствие, его отряд. Да, она чувствовала вину. И да, она была безмерно благодарна ему за спасение.
Но она ненавидела тот факт, что спасение стоило ему риска для собственной жизни и нарушения как минимум десяти правил. Ненавидела то, что он был ранен из-за неё, и это ни в малейшей степени его не волновало. Ханджи глубоко вздохнула после очередного взгляда на его упрямое лицо. Может, ей следовало просто попросить прощения, как подобает нормальному человеку, но теперь уже для этого было поздновато.
Рана на его ноге снова кровоточила. Она была оставлена острым зубом титана, который предназначался для Ханджи. Леви мог потерять ногу, и что тогда? Они оказались бы в дерьме. Количество убитых во время экспедиций титанов удвоилось с тех пор, как к ним присоединился Леви: он был удивительно искусен в убийстве чудовищ. Человечество нуждалось в нём. Все они нуждались в нём.
А он лишь демонстрировал своё презрение к ним, изо дня в день, из какого-нибудь тёмного угла всякой комнаты, в какой бы они не находились. Вечно угрюмый, осуждающий, считающий их ниже своих стандартов.
А так ли оно было на самом деле? Она не могла с уверенностью сказать, что по-настоящему знает его. Ханджи стояла достаточно близко, чтобы заметить лёгкую дрожь, пронизывающую его тело. Держался прямо он только благодаря чистой силе воли и, очевидно, прилагал немало усилий, чтобы казаться невозмутимым.
– Можно нам сесть? – спросила она у Эрвина, поглядывая на стулья позади них.
– Нет, – наотрез отказался главнокомандующий. – Если вы были в силах устроить такой спектакль в таверне, то сможете и постоять, чтобы получить наказание.
Тишина. Грозные взгляды. По крайней мере, Ханджи чувствовала себя всё трезвее с каждой минутой.
– Что означает эмблема, которую ты носишь на своём сердце? – спросил Эрвин.
Взгляд Ханджи скользнул по левой стороне её тела. Упс. На ней не было форменной куртки: осталась где-то внизу.
– Это эмблема р...
– Я хочу, чтобы он ответил, – грубо перебил её Эрвин.
Но Леви лишь сжал свои извечно надутые губы. Храбрец мелкий. Давать Эрвину отпор в таком настроении! Кто ещё осмелился бы?
– Я жду, – потребовал Эрвин.
– Свобода, – выдавил Леви. И пробормотал себе под нос что-то, что достаточно отчётливо звучало как "отсоси". Ханджи почти засмеялась вслух. Почти. Эрвин сейчас находился в очень страшном настроении, и она знала, что лучше не злить его ещё больше.
– И что такое свобода?
– Возможность видеть солнце, дышать свежим воздухом, – серьёзно ответил Леви и глубоко вздохнул. – Возможность выезжать за Стены.
– Верно. Потому что это право человечества. Это то, за что мы сражаемся. То, ради чего мы рискуем своими жизнями.
Леви снова сжал губы.
– Я никогда не вынуждал тебя оставаться с нами, – мрачно продолжил Эрвин. – Признаю, что заставил тебя присоединиться, но остаться выбрал ты сам. Ты хотел сражаться за свободу. И я очень благодарен тебе, потому что ты, Леви, один из лучших... Возможно, лучший солдат, которого я когда-либо встречал. Но я не могу продолжать искать оправдания твоему чёртовому поведению.
Воцарилась тишина. Ханджи начала ёрзать. Свидетельствовать эту любовную перебранку было до ужаса неловко, словно подслушивать что-то такое интимное, что должно происходить за закрытыми дверями спальни.
– Убедись, что ты понял сказанное мной, – отрезал Эрвин.
– Ладно.
– "Да, сэр", чёрт возьми!
– Да, с... да к хуям.
Эрвин сурово уставился на Леви сверху вниз, и коротышка ответил ему таким неповиновением во взгляде, что Ханджи подумалось, будто потёртые занавески на окне комнаты вот-вот вспыхнут.
– Если ты не хочешь даже пробовать соблюдать дисциплину, то уходи. Прямо сейчас, – прорычал Эрвин. – Я слышал, в последнее время подземный город захлёбывается в крови из-за дерущихся за власть банд. Уверен,
там твоё поведение оценят по достоинству.
Ханджи поморщилась. Жестоко. Леви вёл себя не настолько плохо. Хотя, ладно, он был невыносим почти всегда, но у него были и хорошие стороны. Например, он...
«Он знает самые грязные, непристойные ругательства, – впечатлённо подумала она. –
И совершенно бесстрашен. Мне это нравится.»
– Не думаю, что с твоей стороны честно... – начала она речь, которая должна была стать пылкой защитой Леви.
– Молчать! – прикрикнул на неё Эрвин
Она плотно закрыла рот. Ладно. Возможно, Смит всё-таки не был с женщиной. Разве он не был бы удовлетворённым и насытившимся после такого? Кто-то находившийся настолько на взводе должен был оставаться сексуально неудовлетворённым на протяжении долгого времени.
– Я понял, – выдавил из себя Леви. – Я знаю правила.
– О, неужели? – голос Эрвина сочился издёвкой.
– Я понимаю, что не должен был драться с Ханджи. По крайней мере, не на глазах у тех новобранцев.
– Тебе нужно научиться разговаривать с людьми, Леви, – вздохнул Эрвин. – В приличном обществе люди используют для этого рот, а не кулаки.
Ответа не последовало. Мужчина вздохнул ещё глубже и коротко потёр лоб. Бедный Эрвин. Он не заслужил такое количество стресса в свой день рождения.
– Я должен проинформировать тебя, Леви, что вчера на тебя была подана официальная жалоба. Это насчёт тебя и Петры. Жалоба включает в себя список твоих нарушений как её начальника, в том числе домогательства.
– А?! – Леви поспешно ступил вперёд, и его нога чуть не подкосилась. Ханджи протянула руку, чтобы подхватить его, но он оттолкнул её, самостоятельно возвращая себе равновесие.
– Какой мудак мог сделать такое? – возмущенно воскликнула Зоэ. – Кто это был?
– Я тебе не скажу, Ханджи. Но, возможно, это тот же человек, кто скоро подаст жалобу на тебя и Захариуса?
– О? – из-за этой капли поцелуев и прикосновений? Тц. Как Эрвин вообще об этом узнал? – Ничего серьёзного.
– У нас есть правила. Вы оба знаете их. Но, возможно, вам нужно время на повторение, потому что ваше поведение говорит о том, что вы всё позабывали.
Он имел ввиду правило "не трахаться во время экспедиций"? Она следовала ему, как и все остальные. Солдаты корпуса иногда могли быть немного безрассудными, но не кончеными же психами. Или он говорил о другом правиле... Ханджи сморщила нос. Их было много, в двух толстых томах. Сто лет назад праведные людишки решили запретить военным многие вещи.
– Я доверяю Петре и её солдатским способностям, – сказал Леви с опасными нотками в голосе. – Вот и всё.
– Тебе не нужно убеждать меня в этом, – сухо произнёс Эрвин. – Защищаться тоже. Я знаю, какой ты человек. Но другие — нет. У тебя есть враги, Леви. Некоторые не могут смириться с тем фактом, что тебя так быстро повысили до капитана. Некоторые всё ещё считают, что было ошибкой позволять кому-то из подземного города вступать в армию. Некоторые просто завидуют твоим навыкам. Некоторые... – в этот момент Эрвин снова вздохнул. – Почему ты не можешь хотя бы держать свою грубость при себе, когда мы в столице? Тебе уже удалось оскорбить многих значимых людей.
– Хрупкое самолюбие, – пробормотал Леви. – Не мои проблемы.
– Какой бы ни была причина их неприязни к тебе, – продолжил Эрвин, – эти люди ждут, когда ты оступишься. Так что не делай этого. Не доставляй им удовольствия. Старайся усерднее. Ты меня понял?
– Да, с... эр, – Леви чуть не подавился этими словами, но Ханджи вдруг захотелось взъерошить ему волосы.
– А ты, чёрт возьми, оставь его в покое! – прогремел Эрвин на Зоэ, которая в шоке отскочила на шаг назад. – Ты только делаешь в тысячу раз хуже! Найди кого-нибудь другого для своих шуточек. Леви не твой подопытный! Поизучай лошадей и способы их разведения для достижения большей выносливости у особей или что-то в этом роде.
– Лошадей, сэр? – Ханджи почесала затылок. Как предмет разговора сменился с Леви на лошадей?
– Да, лошадей, – подтвердил Эрвин. – Вы оба будете отбывать наказание в казармах в течение пятнадцати дней.
– Пятн...
– Что, хочешь больше?
– Н... Нет, сэр, – Ханджи быстро сбавила обороты. Пятнадцать дней??! За разбитые носы?!
– У вас будет достаточно времени, чтобы заново ознакомиться с военными правилами и поразмыслить над своим недостойным поведением, пока вы сидите на задницах смирно. К тому времени, как я и остальные вернёмся из экспедиции, вы будете готовы...
– В каком смысле? – перебил Леви.
– Я получил приказ этим вечером. Мы все выдвигаемся послезавтра. За исключением вас двоих.
– Ты не можешь так поступить! – запротестовал Леви. – Без меня вы...
– Вы отстранены, – прервал его Эрвин и указал на дверь. – Заберите свои вещи с первого этажа и отправляйтесь обратно в штаб. Ваше наказание начинается сегодня вечером.
***
Спуск по сумасшедшему количеству ступеней оказался ещё хуже, чем восхождение. С каждым мучительным шагом Леви приходилось всё усерднее концентрироваться на том, чтобы не рухнуть. Он не преодолел и одного лестничного пролёта, как руки уже дрожали от усталости. Тело изнывало от боли, и грязь облепила с ног до головы. Но сил не хватало ни для того, чтобы чувствовать отвращение к оставляющей желать лучшего чистоте перил, за которые он цеплялся, ни для того, чтобы в полной мере возмутиться тем, что его отругали, словно малое дитя.
Как
посмел Эрвин угрожать отнять у него единственное, что ему было действительно дорого? Как он посмел?
– Ты в порядке? – спросила Ханджи откуда-то с нижних ступней.
– Отвали, – зашипел он.
Ему было так стыдно. Он и не подозревал, что ему важно мнение Ханджи о нем, но, очевидно, так оно и было. Ещё и Эрвин намеренно потоптался по нему. Манипулятивный ублюдок. Нарушение дисциплины сексуального характера с Петрой? Леви приводило в бешенство то, что кто-то распространял наглую ложь о такой доброй и заботливой женщине, как она.
– Ты заливаешь лестницу кровью, – поделилась наблюдением Ханджи. – Тебе нужно к врачу. В следующий раз сиди дома с ранениями, ладно?
Всё из-за того трюка с УПМ, который он показывал Петре на днях? Да, ему действительно
пришлось касаться её бёдер, чтобы показать, как наклонить тело перед поворотом. Какой-нибудь придурок вполне мог счесть это чем-то неприличным... Но как ещё он должен был научить её? Как это делали инструкторы в кадетском корпусе? Возможно, стоило нанести визит училищу, чтобы узнать. А относился ли Леви к Петре иначе, чем к другим членам своего отряда? Она имела огромный потенциал, и он решил, что помочь ей улучшить свои навыки будет стоящей тратой времени. Что ж, она также нравилась ему. Кому бы не понравилась? И он доверял ей. Может, она была в некотором роде любимицей... Может, это бросалось в глаза. Леви решил впредь обучать всю команду, даже если это окажется менее эффективным. Почему всё всегда должно было быть так чертовс...
– Эй, я с тобой разговариваю, кретин!
Вздрогнув, Леви поднял взгляд и обнаружил себя лицом к лицу с Ханджи, которая остановилась на ступени ниже и смотрела на него снизу вверх. Он пообещал себе держаться от неё подальше в будущем.
Сильно дальше. Если он хотел доказать Эрвину свою способность соблюдать дисциплину, ему нужно было избавиться от хронически изводящего присутствия Зоэ. Но тут он заметил выраженную припухлость под её левым глазом, и только сильнее расстроился, – это было место, куда попал его удар – сожалея о своём поведении. Эрвин был прав: нужно стараться лучше.
– Извини за это, Ханджи, – хрипло сказал он и протянул руку, чтобы прикоснуться к яркому синяку. Её разгорячённая кожа и его холодная ладонь в своего рода совершенстве успокаивали друг друга. На причудливое, неуютное мгновение время замедлилось, затем замирая, и всем, что Леви мог видеть, стали её большие, изумлённые глаза за сверкающими стеклами очков. Но он моргнул, и мгновение растаяло. Опомнившись, быстро вытер руку о штанину своих брюк. Грязных брюк. Во имя Стен, всё вокруг было настолько грязным, что впору было закричать.
– Ты тоже прости меня, Леви, – произнесла Ханджи, по-странному придержав дыхание, и он, хоть убей, не знал, почему залился краской от сквозящей в её голосе нежности, как мальчишка.
Но пусть лучше катится куда подальше вся эта дрянь, Эрвин просто здорово заморочил ему голову.
Начиная закипать от злости, Леви протиснулся мимо Зоэ и, едва не потеряв равновесие, схватился обеими руками за перила, чтобы удержаться, и начал спускаться так быстро, как только мог.
Внизу его ждала заламывающая руки и кусающая губы девушка с золотистыми локонами и фиалковыми глазами.
Как раз то, что нужно.
– Ты, – рявкнул он на неё, – иди за мной.
– Эй, Леви? – крикнула Ханджи с лестницы. – В следующий раз не сдерживай силу ударов, это оскорбительно.
– Следующего раза не будет, – Леви усмехнулся, закидывая руку девушке на плечи для опоры, чтобы немного ослабить давление на пульсирующую болью ногу, но не обременяя всем своим весом. – И не смей подходить ко мне ближайшие пятнадцать дней, я буду занят.
***
С помощью девушки Леви добрался до штаба, не потеряв сознание и сумев захватить пузырёк с обезболивающим, марлю, бинты, иглу, нитки и дезинфицирующее средство из пустующего лазарета. Он открыл дверь в свою комнату и с приглушенным стоном опустился в кресло.
Наконец-то. Не сдвинуться бы с места ближайшие пятнадцать дней. Его совершенно не волновал ни Эрвин, ни военный устав. Ни титаны. Ни экспедиции. Ни свобода. К чёрту все.
Но у двери стояла, снова заламывая руки, девушка с блуждающим по нему и скудно обставленной комнате растерянным, испуганным взглядом.
– Зажги свет, – он подбородком указал на масляную лампу. Пока девушка возилась с кремнем, Леви налил себе стакан воды из стоявшего на столе кувшина и выпил пригоршню таблеток. Лампа мигнула и ожила, заливая комнату и его скромное имущество мягким оранжевым светом.
Брюки были основательно испорчены. Рубашка – тоже. Но сперва ему нужно было избавиться от ремней, для чего требовалась твердость рук, чтобы расстегнуть чёртовы пряжки. Задача оказалась невыполнимой.
– Я тебе помогу, – предложила девушка и храбро направилась к нему. Не услышав возражений, она начала возиться с ремнями, расстегивая пряжки одну за другой, пока не смогла полностью стянуть экипировку. Затем осторожно распутала её и положила на стол.
– Снять с тебя сапоги? – спросила она.
Он кивнул прежде, чем вспомнил о спрятанном в обуви ноже. Вытащил его, и девушка отскочила назад при виде сверкнувшего металла, движимая, вероятно, испугом. Или, увы, памятью о неудачном опыте.
– Я не причиню тебе вреда, – сказал Леви и одним быстрым движением распорол брюки над раной.
– Ох ты ж, – выдохнула она.
– Шить умеешь?
Она кивнула, прикованная взглядом к его изуродованному бедру с чем-то похожим на ужасающую завороженность в глазах. Но кто он такой, чтобы судить чудаков мира сего?
– Мне нужно, чтобы ты заново наложила швы и перебинтовала рану.
– Хорошо, – сказала она, – я могу.
Для Леви не стало неожиданностью, что выходец из подземного города знал, как зашивать человеческую плоть. Девушка явно делала это не впервые. Выживать там, внизу, не стало легче с тех пор, как он покинул подземье. Что там говорил Эрвин? Кровавая бойня из-за каких-то бандитских разборок? Каждый, кто выбрался на поверхность, мог считать себя счастливчиком. Как и те, кто умер быстрой и безболезненной смертью внизу. Но те, кому приходилось выбираться на работу под покровом ночи и возвращаться обратно утром... были самыми жалкими созданиями на свете.
– Мне нужна теплая вода, – сказала она после того, как закончила и завязала красивый двойной узел, – чтобы лучше промыть рану.
– На кухне есть горячая вода, – выдавил он из себя, чувствуя в голове гул от боли. – Первый этаж. Восточное крыло.
Она ушла, и Леви сосредоточился на вдохах и выдохах. Его мир сузился исключительно до ослепляющей, горячей боли, которая со временем становилась всё тускнее, отступая к краям сознания, когда обезболивающее наконец подействовало.
Время подумать.
Некоторое время спустя девушка вернулась, громко пыхтя, с двумя большими вёдрами, полными горячей воды.
– Я тебя вымою, – заявила она, закрывая дверь ногой.
Она стянула с него испорченную одежду и, отшвырнув ту в угол, принялась счищать кровь и грязь с его тела тряпкой, попутно дезинфицируя саднящие порезы и ранки, и даже окунула его голову в одно из вёдер, чтобы вымыть ему волосы куском мыла, вытащенным из складок юбки.
– Как тебя зовут? – спросил он, когда она закончила вытирать его голову полотенцем и отошла в сторону, настороженно наблюдая за ним.
– Мария, – ответила она.
Какие идиоты додумались назвать свою дочь в честь Стены?
– Кто тебя прислал?
Она моргнула.
– Уходи, – сказал он. – В сумке у двери деньги. Бери, сколько хочешь. Меня не интересует больше ничего, что ты можешь мне предложить.
– Тебе не нравятся женщины? – она вызывающе вздернула подбородок.
– Нет. Я их ненавижу.
– О. Я не знала...
– Мужчин тоже, – добавил он, сузив глаза в ответ на её упрямство. – Ты совсем не в моем вкусе, да и я всё равно не сплю с проститутками. Тебе следовало разузнать обо мне больше.
Она поджала дрожащие губы. Выглядела девушка явно обиженно, что позабавило его. Но в её глазах таилось что-то ещё. Страх. Много страха. Кого она боялась? Очевидно, не самого Леви, потому что она прикоснулась к нему безо всяких сомнений. Был ли у неё скрытый мотив? Разумеется. Но в данный момент Леви было всё равно. Он позволил ей прикоснуться к себе, и она была нежна – оказанную в трудную минуту услугу он так просто не забудет.
– Можешь лечь спать на этой кровати, – сказал он, – и остаться до утра. Не нужно бояться.
Тихие звуки её ровного дыхания время от времени прерывались слабым всхлипыванием, когда она погружалась в беспокойный сон. Это было нежелательным отвлечением, напоминанием о вещах, которые Леви стремился забыть, делающим его собственный сон таким же беспокойным, как и сон девушки, а сны – жестокими.
Намного позже вернулись остальные члены разведывательного корпуса, их шумный гогот доносился до окна комнаты со двора. Леви показалось, будто он услышал маниакальный смех Ханджи.
Весь день он был на взводе.
И теперь понимал, почему. Его прошлое настигало его. Он сразу узнал аромат духов в комнате Эрвина. Принадлежал он той, кого Леви не хотел больше видеть никогда, разве что ради того, чтобы перерезать ей горло.
Но какого черта ей нужно было от Эрвина?
Вращая нож в пальцах всё быстрее и быстрее, пока тот не превратился в размытое пятно, капитан Леви сидел в своём кресле и ждал рассвета. Пусть его прошлое приходит. Он был готов.
