Неужели они только что поговорили как два нормальных человека? Совершенно ошеломленная неожиданным и скорым успехом, Ханджи неслась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Наконец-то, наконец-то он покажет ей свои приёмчики, от которых дух захватывает! Потребовалось всего четыре месяца, чтобы вытянуть из него согласие. Пройдет ещё четыре, и они станут лучшими друзьями. А ещё через четыре они… хм, что? Целоваться начнут?
— Сюда, — сказал он, подбородком указывая в сторону… кухни?
— Ты голоден? — нахмурилась она.
Ответа не последовало. Леви плечом толкнул дверь и вошёл в просторную комнату, где всегда восхитительно пахло свежей выпечкой: хлебом и яблочными пирогами. Хмм, может, это всё-таки Ханджи из них двоих была голодна? Внезапно у неё потекли слюнки, и она вытянула шею в поисках лакомства… Как вдруг Леви резко развернулся, схватил её за ремни на бедрах, перевернул вверх тормашками и встряхнул.
Звяк.
— А вот и он, — удовлетворенно пробормотал Леви, когда опустил Ханджи на голову и склонился над ней, распластавшейся на полу.
— Ты… ай!
— Это моё, — процедил он и демонстративно поднес нож к её глазам. — Больше никогда не трогай.
С этими словами Леви развернулся и продолжил свой путь. Одолеваемая мечущимися между смущением и возмущением чувствами, Ханджи подскочила на ноги и поспешила следом.
— Ты, мелкий…
— И застегни верхний ремешок, — бросил он через плечо.
Ханджи оглядела себя.
— Вот этот, — сказал он, останавливаясь и оборачиваясь. В ожидании очередного унижения Ханджи выставила перед собой руку, защищаясь, но Леви лишь немного подался вперёд, чтобы легонько хлестнуть по груди расстегнутым ремнём. — Ты забыла закрепить вот этот.
Ханджи уставилась на ничего не выражающее лицо напротив. Разглядела в глазах темно-серый цвет, похожий на небо перед свирепой бурей. На Леви была надета не форма, а чёрные брюки и тщательно выглаженная белая рубашка в цветочный узор. И этот шейный платок. Кто вообще стал бы носить платок на постоянной основе? Может, Леви пытался прятать шею? Скрывал какое-то уродство?
— Всегда проверяй экипировку минимум дважды, — отчитал он её, снова отворачиваясь. — Неряшливость может стоить тебе жизни.
— Ты не можешь просто брать и… — от вспоминания о лёгком прикосновении его руки к чувствительной коже кровь прилила к лицу, — трогать мою грудь, — она запнулась, увидев, как он нахмурился.
— Я таковой у тебя не заметил, — он фыркнул и склонился над кухонной тумбой у стены. — Кроме того, не кидай туда незачехлённые лезвия, идиотка.
— Я не…
— Наточи я его на днях — могла бы лишиться своей несуществующей груди.
— Есть у меня грудь! — ощетинилась она. — Я просто затягиваю её очень туго, потому что…
— Тащись сюда, — перебил он, взвешивая в руках два ножа, которые взял со столешницы. — Один из этих должен подойти.
— Мы что, на настоящих будем драться?! — он не снизошел до ответа, а Ханджи захлестнуло ликующим нетерпением. — В кадетском училище используют деревянные макеты.
— Неудивительно, что вы все так безнадежны, — проворчал он. — Покажи мне свою хватку.
Ханджи взяла тот, что он держал в левой руке. Леви кивнул, забрал обратно и протянул ей второй.
— Этот лучше, — решил он. — Не сжимай так сильно, а то мышцы устанут.
Леви жестом пригласил её следовать за собой, и они вместе вышли во двор. Глухой и безлюдный. Гулкая пустота непредвиденно толкнула гадким опасливым предчувствием. С тех пор, как пять лет назад Ханджи пополнила ряды разведчиков, она всегда была окружена товарищами, днём и ночью. От одинокого же вида территории штаба по коже побежали мурашки. К счастью, Ханджи была не из суеверных, так что её не волновали дурные предзнаменования и прочая чепуха, но она всё равно поспешила догнать единственного солдата поблизости.
Невозмутимый Леви поднял голову и прищурился на солнце, затем отошел в часть двора, которая по расчётам ближайшее время должна была оставаться в тени.
— Сначала работаем с ногами, — сказал он. — Пока без ножей.
— Да-да? — Ханджи потопала ногами.
— Сними сапоги, они буду тебя тормозить, — Леви наклонился, чтобы расшнуровать свои чёрные ботинки. — Нужно оставаться легкой и проворной, — добавил он, как только обувь была отставлена в сторону, и Ханджи пошевелила ступнями, — и всегда вне досягаемости ударов противника.
Ханджи быстро прикинула длину его ног и очертила воображаемую границу вокруг них.
Бах.
— Блять, — прокряхтела она с земли, сбитая с ног подсечкой.
— Слишком близко, — донеслось откуда-то сверху. — Ещё раз.
Некоторое время они просто кружили рядом друг с другом. Леви сделал несколько маневров, и Ханджи отскочила назад, чтобы сохранить дистанцию. Затем он бросился на неё и…
бац. Она застонала.
— Ещё раз, — вторил он себе, протягивая руку, чтобы поднять Зоэ. — Ты слишком медлительная. Внимательно наблюдай за мной.
Бах. Она даже не заметила, как он пошевелился, чёрт возьми.
— Ещё раз.
Бах.
— Ещё раз.
Бах.
— Ещё раз.
И этот ублюдок даже не запыхался, а поврежденная нога не доставляла ему никаких видимых неудобств. Мир Ханджи сузился до его танцующей фигуры, его босых ног, ладоней, предплечий, плеч. А затем она взглядом встретилась с его… С его глазами, которые не отрывались от её ни на секунду.
Серые глаза погибели.
Бах.
Их выражение едва заметно изменилось, прежде чем он двинулся вперёд. С широкой улыбкой на лице Ханджи потерла ноющий зад. В следующий раз ей удалось увернуться, на что он кивнул. О, вот так похвала!
— Хорошо, теперь реакция.
Честно говоря, Ханджи до смерти хотелось пить, но она боялась, что Леви потеряет интерес к тренировке, если она попросит перерыва, поэтому она выпрямилась, вытерла рукавом пот со лба и кивнула. Именно тогда она заметила, что они с Леви собрали целую толпу зрителей: конюхов, горничных, кухонный персонал…
— Может, принесёте мне чего-нибудь попить? — пробормотала она себе под нос, надеясь, что у кого-нибудь из столпившихся достаточно хороший слух.
— Ты, — обратился Леви к одному из тощих парнишек позади него, — принеси ей воды.
Ханджи недоуменно моргнула, когда мальчик послушно умчался прочь, не уверенная, напугала ли её внезапная милость Леви, вытащившего из брюк нож.
— А где
ты хранишь нож без чехла? — спросила она, прищуриваясь. — Не боишься отрезать что-нибудь… болтающееся?
Он фыркнул.
— Передвижение и реакция — это всё, что нужно для боя на ножах, — объяснил он. — Ударить противника нужно до, во время или после того, как он сделает выпад. Хватай за руку и режь её. Это называется обезвреживанием змеи. Никто физически не сможет держать нож, когда сухожилия, мышцы и связки, отвечающие за управление этой рукой, разорваны, — он сделал короткую паузу. — Или, что ещё лучше, режь сразу две. Некоторые люди хорошо владеют обеими руками.
— И ты один из них?
Леви просто перекинул нож в другую ладонь и демонстративно поднял вооруженную руку. Ну, разумеется, да. Самая первая секунда лицезрения его в бою дала понять, что уровень его мастерства был настолько выше, чем у остальных разведчиков, что они потратили бы всю жизнь, пытаясь наверстать упущенное.
— П… подожди, — сказала она, чуть крепче сжимая нож. — Что, если я тебе наврежу?
Он снова фыркнул.
— Серьезно, Ханджи? Ты медленная и неуклюжая, как корова. Ты меня даже коснуться не сможешь.
— Спорим, смогу? — сказала она с воодушевленной улыбкой.
— Тебе настолько не терпится проиграть спор?
Что ж, она попросту
любила споры и ставки. И вызовы. И азарт.
— Если я смогу тебя коснуться, то ты, ты… ты… Ты завтра снова будешь меня учить! — заявила Ханджи. Ух, она не могла дождаться возвращения остальных, чтобы удивить их своими новыми умениями!
— А если нет? — спросил он, и внезапно опасный тон его голоса заставил её ненадолго замолчать.
Но она дерзко бросила ему вызов:
— Чего ты хочешь? — сердце учащенно забилось, когда его взгляд медленно скользнул по её телу, а следом за ним жар закрался вверх по шее.
— Я хочу, чтобы ты приняла ванну и вымыла голову, — грубо отрезал он. — И перестала мне докучать.
— Это два желания.
— Тренировать тебя вообще за пять идет.
— Ладно, хорошо. Договорились.
Мудак.
Итак, по-видимому, у неё была лишь доля секунды, чтобы подрезать чью-то руку во время нападения. Ей не удалось подловить момент, ни разу. Леви больше не позволял ей отследить свой взгляд, и она поняла, что раньше он атаковал не на полной скорости. Вполне возможно, что и это тоже была не полная его скорость.
— Ты мертва, — сказал он. Кончик его ножа коснулся её бока достаточно ощутимо, чтобы заставить тело вздрогнуть, но не вонзился достаточно глубоко, чтобы вызвать кровь. Настолько искусен он был. — Ещё раз.
— Ты мертва.
Тычок.
— Ты мертва.
Тычок.
— Ты мертва.
Тычок.
— Как корова, — сказал он, покрутил и через некоторое время убрал свой нож в чехол. — Ты внимательно смотрела?
— Конечно, да, — пропыхтела она, принимая ещё воды от рвущихся поучаствовать мальчишек. К этому времени они уже носили воду вёдрами. Маленькая импровизированная арена уже частично выползла тени. Было жарко для октября. А Ханджи переполняло жуткое раздражение.
— Я показал тебе все возможные углы нападения, — сказал Леви. — Жаль, что это твой последний урок, ведь, как только ты лучше ознакомишься со своими возможностями, у тебя, возможно, даже появится шанс заметить приближающуюся атаку.
— Что? Мы уже закончили?
— С тебя хватит, — он снова прошелся по ней своим медленным, оскорбительным «паршивый-у-тебя-видок» взглядом. — У тебя слишком сильно дрожит рука.
И правда. Ханджи была нечеловечески измучена.
— Я не настолько плоха, — ощетинилась она, вытирая капли пота с лица. — Ты просто никудышный учитель.
Его лицо потемнело.
— О, правда?
Она яростно кивнула.
— Но
я научился таким образом.
Ханджи фыркнула.
— Ты же понимаешь, что у тебя исключительный талант, правда?
Леви выглядел неубеждённым.
— Нормальным людям требуется немного теории для начала. Мне так точно!
— Теории, — это слово он выплюнул, словно ругательство.
— Да, например… руку надо держать вот так, нож — вот так, ноги должны быть в такой-то и такой-то позиции. Это теория. Она нужна, чтобы передать основы того или иного навыка.
— А ты кто, младенец?
— О, отвали, — рявкнула она на него. — Такие люди, как ты, выбешивают. Ты никогда не спрашивал себя, почему другие пытаются на тебя равняться?
Недоверчивое выражение лица сделало его ещё моложе, чем обычно. Он выглядел как мальчик, который только что узнал, что стал лучшим в классе, хотя всю жизнь готовился провести на последнем месте.
— Мне очень нужно в туалет, — выдавила она из себя. — Но, когда я вернусь, ты научишь меня теории, слышишь?
***
Наблюдая за пошатывающейся Ханджи, пересекающей двор, Леви почувствовал, как губы растягиваются в улыбке. Он потряс раненой ногой, чтобы расслабить забившиеся мышцы. А ведь у Зоэ совсем неплохо получалось. На самом деле, весь разведывательный корпус обладал довольно впечатляющими боевыми навыками, и Леви не совсем понимал, почему Эрвин, а теперь и Ханджи, так его восхваляли. Единственная проблема солдат заключалась в том, что их подготовка была сосредоточена на уничтожении существ не менее пяти метров в высоту, где удачное попадание в одну конкретную точку всегда приводило к успеху.
Для драк на ножах такого просто рецепта не существовало. Успех зависел исключительно от обороны — нападали только дураки. Кроме того, не было особого смысла обучать разведчиков бою на ножах: кому из них вообще когда-нибудь придется защищать свою жизнь от бандитов и убийц? Ни один подонок не решится приблизиться ко штабу.
Леви огляделся вокруг, а затем посмотрел на свои пыльные ступни. Подавил в себе желание вытереть их: даже грязь здесь была чистой, так что это могло подождать. Рассмотрел любимую рубашку. Чистую, на удивление, хоть и помятую. Надо было снять её с самого начала. Однако, не помешает сохранить её хотя бы в нынешнем состоянии. По возвращении Ханджи обязательно примется до скончания веков донимать его насчет преподавания этой самой «теории». Леви стянул с шеи платок и начал расстегивать рубашку, совсем немного довольный собой.
Может, Ханджи была права насчет его дурных преподавательских навыков? И ему, в свою очередь, есть чему поучиться у неё.
Он стащил с себя рубашку, повесил её на колышек, торчащий из опорной балки, и оглядел свою изначально белоснежную льняную майку. К слову, её бы тоже не мешало сохранить.
— Нет, он делал не так!
— Так, идиот!
— Не так, а вот так!
Рядом с ним завязалась драка между двумя мальчишками. Они были вооружены короткими палками, держа их обратным хватом, «клинками» наружу. Один пытался убедить другого в правильности собственного исполнения режущего приема. Второй был другого мнения.
— Вы оба ошибаетесь, — проворчал Леви и подошел, чтобы поправить катастрофическое положение их конечностей. Наклонил голову, изучая получившиеся стойки. — Да, так. Теперь двигайтесь вот так.
Он направил руку одного мальчика, затем второго. Снова поправил. Заставил выполнять движения медленнее, пока у них не получилось почти правильно.
— Капитан Леви, вы тако-о-ой потрясающий! — воскликнули они оба с раскрасневшимися щеками и сияющими глазами.
О, нет. Только не это.
— Такое мышление убьет вас ещё до того, как вам выпадет шанс поцеловать девушку, — строго поучил он маленьких наглецов, а сердце внезапно сжалось от воспоминания о девичьем голосе, возносящем свое «братишка» к луне.
— Фу-у-у, — раздался вокруг него хор детских голосов. Мальчики и девочки кривили лица в отвращении.
Ха. Леви ухмыльнулся. Наивные. Они ещё и понятия не имели.
— Так ты до сих пор здесь, — донёсся голос Ханджи из-за спины. — И ты…
Он обернулся и обнаружил её смотрящей на него со странным выражением лица. Хотя, когда это она не была странной? Её лицо слегка раскраснелось, и он жестом пригласил её отойти в тень, укрываясь от выдавшегося жарким дня.
— Скажи этим детям, чтобы они проваливали, — тихо заумолял он её.
— Почему? — она рассмеялась. — Они тебя, очевидно, обожают. Скажи им сам.
Что ж, ладно.
— Вам что, делать больше нечего? — проворчал он на стайку детей, которые смотрели на него такими глазами, что от пронзительности взглядов становилось неуютно.
— Нет! — крикнули они хором. — Мы хотим посмотреть, как вы сражаетесь! Пожалуйста, научите и нас тоже!
— Не знала, что ты тут любим, — усмехнулась Ханджи и огляделась в поисках своего ножа. — Следующий раунд?
— Я тут подумал, — произнес он. — О том, что ты сказала. О теории. Вот, что мы сделаем. Я покажу тебе один из возможных углов атаки. И ты, вместо того, чтобы защищаться, повторишь мою атаку. Как только у тебя получится, ты будешь нападать, а я — защищаться.
— О, да, — просияла она, потирая ладони. — Значит, я выиграю пари!
— Жульничество! — нахмурился он. — Пари откладывается до следующего настоящего боя!
— Тьфу, — надулась она. — Ладно.
— Но, Ханджи, — Леви прочистил горло. — Мне придется… прикоснуться к тебе.
— О, можешь трогать меня в любое время, когда захочешь!
Его брови слегка приподнялись. И тут, к своему стыду, он покраснел. В этот момент он не мог винить Эрвина. Но, пожалуй, мог винить детей, чья возбуждённая болтовня шумела в голове, мешая сосредоточиться.
— Я имею в виду… — он снова прочистил горло. — Когда я дотронулся Петры на тренировке…
— О, — сказала Ханджи, и её лицо потемнело. — Не волнуйся. Чёрта с два я допущу домогательства в моём присутствии. Кастрирую — и дело с концом.
— Рад слышать, — проворчал Леви.
— Я готова! — воскликнула она. — А вы, дети?
— Да-а-а! — их взбудораженные голоса разлетелись по двору.
И во что он, чёрт побери, ввязался?
***
Свой почти идеальный день они закончили ужином на зазубренной крыше. Сгущались сумерки, в которых Ханджи счищала со сковороды последние крошки яблочного пирога, не забывая облизать пальцы один за другим. Затем она счастливо вздохнула и откинулась назад, спрашивая:
— Есть ещё вино?
Леви протянул ей одну из бутылок. На нём снова красовалась рубашка, к сожалению Зоэ. Обучение теории прошло на удивление хорошо, подумала она, изучая его профиль. И, по правде говоря, Ханджи не возражала, когда он прикасался к ней, корректируя позу и движения. Нисколько.
Четыре месяца, чтобы заставить его согласиться на тренировку. Ещё четыре, чтобы стать друзьями. Ещё четыре, чтобы поцеловаться. И ещё четыре, чтобы оказаться в одной постели. Ханджи рассмеялась. Им бы дожить до этого.
Он повернул голову в её сторону, пристально вглядываясь.
— Просто задумалась кое о чём, — она хихикнула. — Смотри, звёзды взошли!
Леви поднял глаза наверх, и черты его лица смягчились.
— Они вращаются по кругу, — сказал он.
— Не они, а мы.
Он недоумённо нахмурился.
— О, я могу тебе показать! — объяснила она. — Нам просто нужно подвесить к потолку большой маятник, и ты увидишь, что это мы движемся. Я так уже делала!
— Хах, — сказал он, снова поднимая взгляд. — Тогда почему мы не замечаем?
— Может, и замечаем.
Она действительно чувствовала головокружение. Возможно, из-за солнца. Жары. Усталости. И… его.
«Можно ли опьянеть от чьего-то присутствия? — задумалась Ханджи. –
Я не хочу, чтобы меня тянуло к нему. Он противный.»
Но как её могло не тянуть? Как бы ей ни было жаль, что она вот так предаёт Майка, одного дня с Леви было достаточно, чтобы что-то в животе трепетало от бросаемых взглядов. Зачем ему вообще понадобилось снимать рубашку
и выставлять эти перекатывающиеся под кожей мышцы на обозрение? Непозволительно безразличный маленький говнюк.
— Вон там Уродливый Титан, — сказала она, указывая пальцем в небо. — Видишь яркую звезду справа? Это его глаз.
— У них есть названия? — нахмурился он.
Ханджи рассмеялась.
— Есть. Однако, официальные скучные. Я дала им другие. Уродливый Титан. Высокий Титан. А там… Крылатый Титан.
— Будем надеяться, что мы никогда не столкнемся ни с одним из них, — пробормотал он, но взгляда от неба не отвёл.
На некоторое время они погрузились в тишину.
— Я вижу Титана-Малыша, — внезапно сказал он. — Вон там. Рядом с Уродливым Титаном.
Ханджи продолжала разглядывать его лицо, размышляя. Только сегодня утром Эрвин отвел её в сторону для разговора, а казалось, целую жизнь назад.
— Присматривай за ним, — сказал он, сверля её своими голубыми глазами.
— Я думала, ты хотел, чтобы я держалась от него подальше?
— И это тоже, — Эрвин сурово кивнул. — Но мы не можем его потерять, Ханджи.
— С чего бы нам его терять?
Эрвин сжал губы и ничего не ответил на этот счёт.
— Я испытаю боевой дух корпуса, когда Леви не окажется рядом, чтобы убить в десять раз больше титанов, чем все они вместе взятые, — сказал он ей. — Я не уверен, что мы можем вернуться к тем временам, когда Леви ещё не показал нам, на что способен.
Эрвин скрывал от неё что-то важное, но какие у неё были варианты?
— Я присмотрю за ним, — пообещала она, выцепляя глазами гибкую фигуру Леви на другом конце двора.
Хотелось спать. Борясь с тяжестью век, Ханджи попыталась ещё раз разглядеть его лицо в сгущающейся темноте. Лицо, подёрнутое легкой грустью.
— Мне жаль, что ты потерял своих друзей, — мягко сказала она.
— Да, — тихо ответил он. — Я подвёл их. Но, по крайней мере, они увидели внешний мир. Может быть, ради этого стоило умереть.
Повинуясь импульсу, она потянулась к его руке и сжала. Ханджи знала, какого это — терять друзей и товарищей. Это всегда казалось таким до боли бессмысленным.
Леви не убрал руку, но продолжал смотреть вверх.
— Их так много, — прошептал он.
— Существует теория, что это другие миры, — сказала она. И там живут люди.
Послышалось впечатленное:
— Хах.
Внизу, во дворе, раздался какой-то звук, и Леви напрягся. Наклонился вперёд, чтобы проверить, а затем тихо выругался себе под нос.
— Что такое? — сонно спросила Ханджи.
— Сиди здесь, — сказал Леви и исчез. Вот так просто.
Ворча, Зоэ села и перегнулась через балюстраду.
Золотистые локоны, плащ, едва скрывающий стройное тело и пышная грудь. Что, возвращается за добавкой?
— Ублюдок, — обронила Ханджи в ночь. Мог бы, по крайней мере, предложить ей помощь с уборкой после ужина.
