Эксперимент

      Полную степень истощения Ханджи Леви осознал, когда та уснула на середине предложения. Её голос затих, она медленно наклонилась вперёд, повалилась на пол... а затем свернулась клубком и начала тихо похрапывать.       Ха. Поделом ей за то, что она целый день не ела и не пила, вынуждая Леви беспокоиться.       Он со вздохом поднялся и уставился на неё сверху вниз. Та ещё заноза в заднице. Как, чёрт возьми, убедить её поступить разумно и остаться в штабе?       «Но я хочу, чтобы она отправилась со мной.»       Должен ли он связать её, чтобы она не поплелась следом? Конечно. Подвергнет ли он её опасности, если не сделает этого? Чёрт возьми, да. Был ли он эгоистичным придурком, раз не хотел этого делать? Разумеется.       Ханджи никогда не вела себя как избалованный богатством ребенок, но была знатного происхождения, и, несмотря на её неоспоримо незаурядные солдатские навыки и научные знания, ей не место в грязи и отчаянии подземного города. Без сомнения, она умела быть жесткой при необходимости благодаря своей значительной внутренней силе. Но таких самоотверженных людей, как она, нужно было оберегать и лелеять. Ей нужен был кто-то, кто возвел бы её на пьедестал, клал ей в рот еду, если она становилась одержима одной из своих гениальных идей, проверял снаряжение в случае, если что-то отвлекало её внимание. Ей нужны были люди, которые снимали бы с неё очки, когда она засыпала на полу. Люди, которые вытирали бы дорожку слюны с её подбородка. Такие как Бёрнер и Захариус.       Кто-то вроде неё никогда не должен оказаться в гадкой яме под сияющей чистотой Митраса, в котором она выросла. Она должна продолжать жить, ненавидя и убивая титанов, а не испытывать отвращение к людям. Она не должна задаваться вопросом, как правители человечества могут закрывать глаза на зверские страдания, творящиеся прямо под их ногами.       А он должен настоять на том, чтобы отправиться в одиночку, как подобает благородному, честному человеку. Но он не благороден, никогда не был и никогда не станет. Благородство – для таких людей, как Майк, для людей с выбором.       Единственное, что Леви знал наверняка, так это то, что с Ханджи в качестве поддержки его шансы спуститься под землю и вернуться невредимым возрастали. Без Зоэ перспектива вырисовывалась хуже.       Доступ в подземный город строго контролировался военной полицией у входов на поверхности и преступными группировками у подножия лестниц. Понадобятся специальные документы для пропуска и поддельные удостоверения личности, маскировка, а также надежный план, чтобы Леви тотчас не разоблачили, узнав.       И если они смогут вернуться невредимыми… если... тогда он разберется с последствиями. Он извинится перед ней за то, что использовал её, и заплатит необходимую цену.       Вопреки недавней клятве никогда больше не быть с ней любезным, Леви наклонился и поднял Зоэ на руки. Не настолько он был жесток, чтобы позволить кому-то вроде неё вот так спать на грязном полу. Она оказалась легче, чем он ожидал. Что, учитывая дурноту питания, не стало чем-то удивительным. – Тч, – тихо сказал он. – Глупая, беспечная женщина.       Внезапно расплывшись в улыбке от звука его голоса, она прижалась лицом к его груди и пробормотала что-то, похожее на "акфлаак".       Леви застыл, а сердце бешено заколотилось где-то в горле.       Но Ханджи не закончила. Погладила его обнаженную грудь, затем обвила руками, счастливо воркуя. Слюна капнула на его живот, но вместо чувства отвращения кровь прилила к несподручной сейчас части тела, и он услышал, как сам ответил глубоким, гортанным звуком.       И поёжился. Кошмар. Если что-то столь несущественное, исходящее от кого-то вроде Зоэ, заставило тело так откликнуться, то, очевидно, он слишком долго не был с женщиной.       С приглушенным проклятием он бросил её на ближайшую кровать. Ханджи не пошевелилась. Осторожно сняв с неё очки, он положил их на прикроватный столик. Надев великоватую, но чистую рубашку, которую нашёл в шкафу – прежняя его рубашка, к сожалению, была основательно испорчена, – он опустился в кресло, откуда мог одновременно наблюдать и за Марией, и за Ханджи.       Зоэ счастливо посапывала, и выражение её лица заставило Леви заподозрить, что снилось ей, как она лапает мужскую грудь. Нужно ли ей одеяло? Было довольно прохладно. Он снова поднялся, чтобы накинуть на неё одно из покрывал, подоткнув со всех сторон.       Мария же, напротив… Её дыхание было затруднённым, пот покрывал тело, возможно, от поднявшейся температуры. Если они потеряют девушку до того, как Леви удастся вытянуть из неё правду, он окажется в ещё более глубоком дерьме.       Всё в ней с самого начала кричало о подвохе: её юность, внешность, невинность, профессия. И теперь не менее, всё, что она сделала – это нашла убежище в его постели, пока он наблюдал за ней со своего кресла. Она дважды брала деньги из его сумки, сумму, которая, насколько Леви было известно, немного превышала действующую цену на услуги сексуального характера. Имело смысл, если должно было заплатить кому-то, кто направил её сюда, а Мария хотела и соблюсти приличия, и взять немного для себя.       Леви вытащил свой нож, сел обратно в кресло и начал протирать его платком. Две ночи назад он думал, что готов. Но он не был. Причинившие боль невиновной, чтобы привлечь его внимание, знали его слишком хорошо. И следовало бы догадаться, что именно таким способом они постараются привлечь его внимание, подумал он с горечью. Нужно собраться с духом. Неужели нескольких месяцев в разведывательном корпусе хватило, чтобы его бдительность так ослабла? Как смел он убедить себя, что подземный город просто отпустит его? Какой отчаянной, должно быть, была его потребность жить на поверхности…       Но зачем ей было ввязываться в это…?       В мыслях возникло красивое, тщательно нарумяненное лицо женщины, пользовавшейся духами, которые он никогда не сможет забыть, и кровь вскипела, забурлила от ненависти. О, да, у него было незаконченное дело с этой женщиной. Но почему, чёрт возьми, она тоже так считала?!       Стиснув зубы, Леви уронил нож на колени и направил свои буйные мысли в русло размышлений о том, как спуститься в Чику и убить всех, кто когда-либо перешёл ему дорогу, причинил боль тем, кто ему дорог.       Список был длиной миль в десять. Тем лучше. Раз ему придется потрудиться наведаться в гадкую яму, то лучше взять от этого визита всё возможное.

***

      Прошло несколько часов, прежде чем Ханджи пошевелилась. Леви вытянул шею, услышав издаваемый ею невнятный звук, и увидел, как затрепетали её веки. Зоэ резко проснулась с легким вздохом, и её глаза заметались по комнате, затем останавливаясь на нем. – Леви, – она с трудом приняла сидячее положение, нащупывая свои очки, и он вздрогнул, когда те едва не улетели на пол. – Леви, почему ты не спишь?       «Не твое дело.»       Она перевела взгляд на Марию и понимающе кивнула. – Иди, ложись. Я подежурю. Я достаточно отдохнула, чтобы присмотреть за ней остаток ночи. – Всё в порядке, Ханджи, – хрипло сказал он. – Спи.       Но, разумеется, она не послушалась. Она протерла глаза, прогоняя сон, и внимательно в смотрелась в Леви. Это заставило его вновь поёжиться. Откуда-то Ханджи был ведом способ заглянуть прямо за барьеры, которые Леви воздвигал, чтобы сдерживать её любопытство ко всему тому, чем не хотел делиться. – Я никогда не сплю больше пары часов, это мой максимум, – объяснил он, чтобы она перестала так на него пялиться. – Что?!       Ладно, похоже, она не перестанет. Она вообще никогда не останавливается, не так ли?Любопытство её не знало границ, и теперь она выглядела заинтригованной. Плохо дело. – Это нормально, – проворчал он. – Это абсолютно ненормально, – воскликнула Ханджи. – Работоспособность и выносливость человека сильно снижается, если он спит менее пяти часов. – Моя – нет. – Чёрт, – она покачала головой. – Так вот почему у тебя всегда тёмные круги под глазами? Я раньше думала, что у тебя анемия.       Достаточно. Он мысленно застонал. – Спи. Я точно не усну, если ты будешь болтать со мной. – Ты совсем не выглядишь так, будто собирался спать. Мы оба можем не ложиться.       О, ради всего святого. – Как она? – спросила Зоэ, свесила ноги с кровати и зевнула. Её волосы… её волосы торчали во все стороны, и Леви пришлось приложить усилие, чтобы руки не потянулись поправить их. – Жива, – ответил Леви. – Может, отвезем её в больницу? – поинтересовалась Ханджи, склоняясь над находящейся в плачевном состоянии Марией и ладонью измеряя той температуру. – Выглядит неважно. – Никакой больницы.       Ханджи развернулась, чтобы вперить в него свирепый взгляд. – То есть... она славно справилась с тем, чтобы предупредить нас, но, по твоему мнению, нормальной медицинской помощи в больнице она не заслуживает? – Да, ты неплохо подытожила. – Ты скорее дашь ей умереть, чем обеспечишь надлежащую помощь врачей?!       Леви закатил глаза на гнев Ханджи. – Если я отвезу её в больницу, она никогда не сможет вернуться к своей семье или друзьям, и ей придется провести остаток жизни в рабстве у какого-нибудь богатого мудака. – Почему?! – Недавнее постановление правительства? Спроси своего отца, если не знаешь. Или братца, он оказал ещё большее влияние на принятие закона о пеонаже. – Так ты все же знаешь о моей семье. – Недавно вспомнил. Те ещё мудилы.       Она пристально посмотрела на него. Он впился взглядом в ответ. – Я бы предпочла, чтобы ты не лгал мне, Леви, – сказала она, сердито фыркнув. – Тебе дать определение лжи? – Не делай из меня дуру! – Ты не... – Я могу быть кем угодно, – продолжала она, потрясая кулаками и запуская пальцы в волосы, ещё больше их растрепывая, – но не дурой! – Я никогда не говорил, что ты дура, – почему эта упрямая женщина его не слушала? – Я тебе не враг, Леви. Ты можешь ненавидеть меня за то, что я одной крови с людьми, которые принимают законы, вредящие бедным, но я — не они! – Хорошо, – он поднял руки в успокаивающем жесте. – Хорошо, Ханджи. Я не ненавижу тебя. – Я сыта по горло такими людьми, как ты, которые думают, что знают меня только потому, чт... – Шшш, – Леви обхватил её голову обеими руками в отчаянной попытке остановить тираду и с усилием усадил обратно на кровать. – Просто заткнись. Я не ненавижу тебя. Ты не дура. Как раз наоборот. – О, – сказала она, и её щеки покраснели, – ладно.       Милая.       Её светло-карие глаза становились красновато-золотистыми, когда свет падал на них под определенным углом. Волосы мягко заструились под его пальцами, когда он начал приглаживать их. – Вот, – удовлетворннно сказал он. – Так лучше. – Леви, – выдохнула она.       То, как она произнесла его имя, заставило его сердце опасно дрогнуть, прежде чем оно забилось в разы быстрее.       Внезапно проснулась жажда большего. «Скажи это ещё раз. Мое имя. Вот так.»       Вместо этого Ханджи подняла руку, чтобы нежно убрать несколько прядей волос с его лица. А затем её пальцы заскользили по виску, вниз к подбородку, оставляя после себя покалывание и утяжеляя дыхание. Она колебалась мгновение, прежде чем прикоснуться к губам, провела по ним кончиками пальцев раз, другой. – Не надо, – прошептал он, хотя на самом деле хотел сказать: продолжай, пожалуйста, не останавливайся. Прикосновение, такое нежное, как у неё, дарованное по доброй воле… кто бы не жаждал этого? – Почему? – прошептала она.       Да, почему? – Не прикасайся ко мне, – с нажимом сказал он, ненавидя себя за сквозящую в голосе злобу, но он знал чувство надвигающихся проблем, проблем неизбежных, и если Ханджи продолжит ещё хоть секунду, их обоих ждет беда. – Хорошо, – согласилась она и убрала руку.       Почему, из всех разов, она должна была повиноваться именно сейчас?       И всё же она была так близко, прямо перед ним, пахла чем-то, чему он не знал названия, но чего страстно желал. Воздух казался наэлектризованным, по телу Леви пробежали мурашки, и... он резко выпрямился, чуть не опрокинув свой стул. Прямо сейчас мужчина был готов отправить себя на долгую прогулку в надежде, что воздух достаточно холоден, или Леви наклонится вперёд, чтобы узнать, каково чувствовать её губы на своих, и это... это... – Расскажи мне о Марии, – попросила Ханджи, снова поворачивая голову к кровати.       Леви отошел от женщины на несколько шагов, успокаивая дыхание. Блять. У него не было ни времени, ни желания, ни достаточно здравого смысла, чтобы стараться не испытывать странного влечения к чудачке Ханджи Зоэ, но, очевидно, его тело придерживалось иного мнения. И это даже не было чем-то, чего он не мог предвидеть… Она, в ночной рубашке, беспокоящаяся о нём из-за дурацкого кошмара... Она, без сапог, танцующая вокруг него во дворе.... Она, на крыше, называющая звёзды так, как ей хочется. До сегодняшнего вечера ему удавалось просто игнорировать это влечение. – Не слишком ли она юна, чтобы работать проститукой? – задумалась Ханджи. – Нет, – не согласился Леви. – Чем моложе, тем лучше.       Возмущённый вздох. – Леви, ты... – Я говорю не о своих предпочтениях, а о требованиях профессии, – сказал он, сильно задетый её удивлением. – Ты вообще за кого меня принимаешь? – О, – кротко сказала Ханджи, – я видела её в твоей... постели... и..., – она прочистила горло, – это не моё дело, да, ты прав… но почему она возвращалась целых три раза?       Леви фыркнул. – Я не знаю наверняка, но думаю, что кто-то послал её, чтобы соблазнить меня. Мужчины слабы и наимее бдительны на пике секусального наслаждения, так что если ты хочешь их убить... – О, правда? – Ханджи снова выглядела заинтригованной. Пф, да пошлют небеса помощь всем мужчинам. – Значит, она пыталась убить тебя во время...? – Нет, она просто спала в моей постели. Рано утром брала деньги ни за что и уходила. – Это наводит тебя на какие-то мысли? – Да, – Леви пожал плечами. – Может быть, она не хотела, чтобы её сутенёро узнал, что я не поддался. Хотела притвориться, что всё ещё пытается соблазнить меня. – Ты не соблазнился? – Нет. – Но она такая хорошенькая, – вздохнула Ханджи. – Как маленький ангел, ты только посмотри. Я бы поддалась! – Я идиот, по-твоему? – Нет, просто мужчина. – Я обладаю достаточным самоконтролем, Ханджи.       Да почему она смотрела на него с таким сомнением? – То есть ты хочешь сказать, что кто-то послал её соблазнить тебя, ты не соблазнился, но она одурачила пославшего её, а затем, этим вечером, её пырнули ножом? Кто? Человек, которого она обманула? – Может быть, – Леви поджал губы. – Надеюсь, она скоро проснется и поведает нам. – Получается, ты не знаешь, кто послал тебе это предупреждение? И почему? – Список людей, с которыми у меня есть незаконченные дела, очень длинный, – выдохнул Леви. – Я могу назвать по меньшей мере четырнадцать человек, способных на такое. – Хах. Значит, ты и там, внизу, выбесил влиятельных людей. – Довольно сложно не сделать этого при моей-то работе. – Какое-то очень неточное предупреждение, – Зоэ в задумчивости сморщила нос. – Какой в нем смысл, если ты не знаешь, кто его отправил? – Смысл в том, чтобы заставить меня спуститься и выяснить. – То есть, они ждут, что ты попадешь в ловушку неподготовленным? Дурные что ли? – Хм, может быть, смысл в том, чтобы просто заманить меня вниз. – Ладно, итак... как нам спуститься? – Воспользуемся одной из лестниц, – вопрос в том, какой именно.       Несколько месяцев назад он бы поставил на одиннадцатую, охранявшуюся самыми круглыми идиотами, но за это время ситуация могла кардинально измениться. – Нам нужно пройти мимо охранников из военной полиции, не вызвав подозрений. Выдадим себя за полицейских? – предложила Ханджи. – Нам придеся либо вырубить их и забрать форму, либо вломиться в казармы, чтобы украсть её оттуда. О-о-о, это идея мне нравится! – Или мы достанем поддельные документы и отправимся в подземный город как два богатых джентльмена, готовых ощутить вкус греха в одном из игорных притонов. – О-о-о-о, – глаза Зоэ распахнулись в возбуждении. – Я могу одеться мужчиной, и ты отведешь меня играть в азартные игры? Я что, сплю?! – И мы украдем форму полицейских, чтобы вернуться наверх. – Гениально, – просияла она. – Когда отправляемся? – Ты знаешь, где можно достать поддельные бумаги? Нам нужны удостоверения личности и пропускные документы, чтобы попасть вниз. – Конечно, – она встала и потянулась. Вот так зрелище. Значит, у неё все же была грудь. Закончив хрустеть суставами, Ханджи уставилась в пустоту, поджав губы.       Леви вопросительно приподнял брови. – Где? – О, я всё сделаю, – она легко пожала плечами. – Должно быть нетрудно. Мне просто нужен пропуск в качестве примера. Или... ты знаешь, как они выглядят? – О да, – ухмыльнулся он. – Красть их у богатых шишек было весьма прибыльным делом.       Ханджи с энтузиазмом захлопала в ладоши. – Кто бы мог подумать, что наказание обернется таким весельем! Я нарушу закон и подделаю документы!       Отрезвляющая мысль. – Позволь мне разобраться с Эрвином, если это вскроется, – сказал Леви. – Но, согласно моему плану, мы вернемся намного раньше него. – Да кого волнует Эрвин! Будет так весело! Я не хотела бы провернуть такое ни с кем другим, кроме тебя! – Глаза Ханджи дьявольски заблестели, когда она бросилась вперёд и схватила Леви за плечи, чтобы обнять. – О, – произнесла она, когда он напрягся, – никаких прикосновений, я забыла.       Но она оставила свои руки там, где они были, вопреки его желаниям, глядя на него сверху вниз своими завораживающими глазами… которые... чёрт возьми, и почему он давал слабину этим вечером? То, что назревало между ними, было плохой затеей, наихудшей, и Ханджи тоже должна была это понимать. – Отойди, – хрипло сказал он, но его собственные руки предательски обхватили её за талию, готовые притянуть ближе. – Странно, – прошептала Ханджи, заворожённо глядя на него. – Вот же... у меня сердце бьется всё быстрее. – Почему?       А нужно ли было спрашивать? Не у него одного назрела такая проблема. А это означало, что дела обстояли гораздо хуже, чем он опасался. Помешать Ханджи Зоэ сделать то, что она хотела, было невозможно. – Потому что у тебя странное выражение глаз. Ты фокусируешь взгляд на моих губах и... – Вот так?       Её губы были влажными и красными. Он почти зарычал, когда её язык быстро и нервно высунулся, чтобы смочить их ещё больше. – Вот так. Леви, мы что, сейчас поцелуемся? – С чего бы мне целовать тебя, Ханджи? Ты безостановочно действуешь мне на нервы.       Иногда разговоры становились спасением. Может быть, так он сможет выиграть себе немного времени. Или сможет заставить свой мозг включиться и взять тело под контроль, убедить себя, что это плохая идея. Но зачем останавливаться? Почему? Почему нет? Разве поцелуи – это не безобидно? – Потому что мы пережили эмоционально тяжелые вещи вместе. Мы связаны. Мы близки. – Но ты не в моём вкусе.       Его последняя попытка защиты. Даже если это ложь. Ханджи широко улыбнулась и наклонилась так, что их лбы соприкоснулись. – Зато ты полностью в моем вкусе. Ты очень добрый человек. Ты позволил девушке спать в твоей постели и даже дал ей денег, просто чтобы защитить её. Ты мне нравишься.       Он не мог допустить, чтобы это случилось. Не мог. Они… они умрут слишком скоро, и, если они начнут любить друг друга, их сердца разобьются на тысячу осколков из-за потери. Он не сможет этого вынести, даже мысли о том, что увидит, как титаны разрывают на куски кого-то ещё, кто ему небезразличен.       Но он всё равно собирался это сделать. Ладони скользнули к её затылку, играя с мягкими завитками волос, которые щекотали пальцы. Все причины, по которым ему не следовало целовать Ханджи Зоэ, вылетели у него из головы. Он подался вперёд и… – Братик? – слабый голос позади них заставил отпрянуть друг от друга. – А она любит прерывать, – пробормотала Ханджи, выглядя сбитой с толку.       Спасён. Спасен ловушкой, посланной заманить его.       «Есть за что быть благодарным», – подумал Леви, пытаясь успокоить пульс. Он развернулся и скрылся от опьяняющего присутствия Ханджи Зоэ. В следующий раз он будет более осторожен. – Мария, – рявкнул он на бледную девушку на кровати, – есть несколько вещей, которые мне нужно знать. Можем ли мы пойти простым путем, где ты просто расскажешь мне, что знаешь, пожалуйста?