Эксперимент

      В следующий раз, когда Ханджи проснулась, она была уже не в объятиях Леви, а на какой-то мягкой, широкой кровати. И чувствовала себя дерьмово. Во рту у нее был привкус, похожий на смесь золы и навоза. Желудок жгло кислотой, конечности отяжелели и дрожали от слабости, а мысли были спутанными и вялыми.       И ей чертовски хотелось пить, настолько, что она была готова осушить целый пруд.       Повернув голову, она заметила стакан воды рядом с собой на маленькой прикроватной тумбочке, но, несмотря на сильную жажду, она скорее умерла бы, чем притронулась к нему. Одного случая отравления было уже достаточно для оставшегося срока их пребывания здесь, если не на всю жизнь.       Единственной значимой вещью в этой комнате, похоже, была кровать. Над ней на потолке висело большое зеркало, отражающее в себе бледную женщину с растрепанными волосами на кровати, устланной темно-красным постельным бельем. Выглядело так, словно она лежала в луже собственной крови.       Где она находилась?       Поблизости слышались голоса. Женские. Они возбужденно болтали в соседней комнате, часто хихикая. Компания из четырех или пяти женщин, примерно? Прошло очень много времени с тех пор, как Ханджи удавалось пообщаться в исключительно женском кругу. В армии пол не играл роли, и все отряды были смешанными. Она внезапно осознала, что ей очень не хватало подруг. – ...а потом он нахмурился вот так...       Смешки. – ...и посмотрел на меня так, словно я микроб какой-то, но у меня все равно задница сжалась.       Больше смешков и несколько восклицаний. Ханджи усмехнулась. Что им еще обсуждать, если не мужчин. – Да ты просто мазохистка! – Ох, нет! Я слышала, что он очень нежен. – От кого? – возбуждение в соседней комнате, казалось, возросло. Ханджи услышала, как стукаются фарфоровые чашки о блюдца, звяк-звяк-звяк, точно все присутствующие хотели сосредоточить внимание полностью на рассказчице, и даже чашка в руках была слишком сильно отвлекающим фактором. – Клара так сказала. – Откуда ей знать? – вскрикнул кто-то. – Чушь собачья! – Ну, я полагаю, она спала с ним? – Врунья она! Я точно знаю, что у него есть строгое правило держаться от нас подальше! – Он думает, что он лучше нас, вот почему. Он на всех свысока смотрит! – о, у обсуждаемого мужчины был и критик тоже? Хорошо. – Нет, это из-за его матери! Она была одной из нас, но умерла, когда он был совсем маленьким. Он винит клиентов и поклялся никогда им не уподобляться.       Теперь послышалось воркование и оханье. Ханджи мысленно присоединилась. Звучало так, словно они обсуждали очень приятного мужчину. Кроме того, умного, раз он держался особняком, потому что это увеличивало его желанностью в разы.       Она услышала, как снаружи открылась дверь и воркование, оханье и хихиканье прекратилось так резко, что Ханджи подумалось, будто все женщины разом покинули комнату. Но нет. Неодобрительный голос, до боли ей знакомый, произнес: – Что вы здесь делаете? – Просто разговариваем, – невинно ответила одна из женщин. – Вам заняться больше нечем? – Как знать... А ты предлагаешь развлечь нас? Мы все очень заинтересованы.       Взрыв смеха последовал за Леви, когда он вошел в комнату, где находилась Ханджи, с одним из своих фирменных хмурых взглядов. Он так сильно захлопнул за собой дверь, что Ханджи вскрикнула. – Ты проснулась? – кисло спросил он. – Очевидно, да, – она улыбнулась и с некоторым усилием заставила себя принять сидячее положение. Было радостно увидеть Леви и его вечно недовольное лицо. – Вот, – он протянул ей бутылку, – попей. Безопасно, я проверил.       Каким-то образом он избегал смотреть на ее едва прикрытую грудь. Может, уже насмотрелся, когда раздевал ее прошлой ночью? Она лишилась не только платья, но и корсета где-то между игорным притоном и этим местом. И...       Вот черт! Ее рука метнулась к шее. Ожерелье! – Оно у меня, – сказал он, похлопывая по одному из карманов. – Я снял его, а то выглядело неудобно.       Испытывая облегчение и благодарность, она взяла у него бутылку и разом осушила содержимое. Внутри был холодный травяной чай. Ромашковый? Как предусмотрительно. И еще более предусмотрительно: он принес вторую бутылку, которую тоже протянул ей, ставя пустую рядом со стаканом воды. – Где мы? – спросила она после того, как опустошила второй сосуд почти так же быстро, как и первый.       Он пожал плечами. – В борделе. – Ох.       Это объясняло некоторые вещи. Зеркало, цвет постельного белья, недостаток мебели. Значит, женщины в соседней комнате были...? Проститутками. Ханджи слышала через дверь гул их тихих голосов. Явно не обеспокоенный ни чем из этого, Леви пододвинул стул к кровати и сел. Она заметила, что он сменил одежду. Волосы выглядели немного влажными, будто он только что принял ванну. Что он, возможно, и сделал. Она глубоко вдохнула, чтобы ощутить исходящий от Леви запах мыла. – Яд на тебя не подействовал? – спросила она. Выглядел он так, словно не смыкал глаз несколько дней к ряду, но это было не в новинку.       Он покачал головой. – Только голова разболелась от дыма. Думаю, яд был в напитках. – А что насчет Анники? Ее тоже отравили? – Анники?! – Леви уставился на нее так, словно этот вопрос был оскорблением. – Да, Анники. Думаешь, ее арестовали? – С чего ты взяла, что мне есть до этого дело?       Пффф. Зачем он вообще притворяется, что это не так? – Ну, очевидно, что она твоя бывшая девушка-собственница, которая тебе небезразлична. Чувствовать привязанность к бывшим любовникам - нормально, не нужно этого стесняться. – А что, ты все еще привязана к Трейбелу? – Что?! – теперь Ханджи уставилась в ответ. – Нет, я даже его не знаю толком. – Хорошо.       А? Леви выглядел самодовольным. Неужели он считал, что только что выиграл спор? – Но у тебя с Анникой очевидно были очень близкие отношения. – Прямо-таки очевидно? – Она вся к тебе липла. Лапала на всеобщем обозрении при любой возможности. – Тогда у нас с тобой, должно быть, тоже очень близкие отношения, судя по твоему недавнему поведению, – он усмехнулся, и, если бы она не знала его лучше, то решила бы, что на этих знойных губах промелькнула тень улыбки.       Это заставило ее вспомнить об около-обещании, вероятно, сказанном по внезапной прихоти и тут же забытом. – Мы уже вне опасности? – спросила она с притворным безразличием.       Ох. Судя по тому, как загорелись его глаза от ее поддразнивания, он все же помнил свои слова. – Нет. Прямо в ее центре, – ответил он, влияя на температуру в ее теле своим горящим взглядом. – Насколько все плохо? – ей удалось придать голосу деловой тон, хотя ее сердце билось слишком быстро. Мелкий засранец. Снова он делал это. – Ты точно будешь жить. – Нет, я имела в виду, для тебя.       Он пожал плечами. – Ничего такого, что я не смог бы вынести. – Какой у тебя план? – спросила она, чтобы отвлечься от других мыслей. – Убить всех, конечно же, – спокойно сказал он, – как только узнаю, каким ядом тебя отравили. – Как много противоядия мне нужно? – Три дозы в день. – Как долго? – Не сказали. – Достаточно умно. Нам придется подумать дважды, прежде чем убегать.       Он выругался в ответ на эти слова, вынуждая ее улыбнуться. – Не понимаю, что здесь забавного, – фыркнул он.       Ох, как же это объяснить. Это было так похоже на него. Полный комплект. Ей хотелось обнять его просто за то, что он существует и находится здесь, с ней. Может, ей и стоило это сделать, просто чтобы посмотреть, как отреагирует этот мистер "не прикасайся ко мне". И взъерошить ему волосы, просто чтобы позлить. Потому что он нравился ей таким взвинченным.       Но прежде чем она успела сделать что-либо из этого, в животе у нее заурчало так громко, что она застыла от унижения. – Понятно, – сказал он с ошеломленным видом и встал. – Жди здесь. – Я никуда не денусь, будь уверен, – парировала она, но он уже вышел из комнаты, вызывая сильное волнение снаружи, когда проходил мимо находящейся там компании и захлопнул по пути дверь с такой силой, что Ханджи вскрикнула еще раз.       Одна из женщин упомянула, что у Леви была исключительно упругая, отличная задница. Ханджи не могла не согласиться, хотя чувствовала, что должна убедиться в этом в первую очередь, когда он вернется. – Вот, что я хотела бы сделать с ним..., – сказала другая.       Ханджи оживилась. Они планировали убийство? Нужно его предупредить! Но нет... ее уши загорелись. Подначиваемая остальными, женщина начала описывать, что она сделала бы с Леви, будь он полностью в ее власти, то есть связан перед ней. Снятие с него одежды с помощью его собственного ножа было самым безобидным из вариантов. Неожиданно Ханджи поняла, что они говорили о Леви все это время. Нежный мужчина, что не спал с проститутками из-за матери. О, боже. Какая же она дура.       Ее щеки запылали, когда еще одно внезапное наступление тишины ознаменовало возвращение Леви. – Вы тут весь день напролет болтаете? – спросил он. – Клиентов нет, – сказала женщина с милым голосом, – что нам еще делать? – Скажите владелице борделя, чтобы она прекратила эту свою глупую войну, – проворчал Леви и вошел в комнату Ханджи, разворачиваясь, чтобы закрыть дверь ногой. В руках он нес глубокую тарелку с чем-то дымящимся. Он нахмурился, когда повернулся и взглянул на нее. – Что с тобой случилось? – Ну..., – она смущенно кашлянула. Задница у него действительно была отличная, но проблема заключалась не в этом. Зато проблема заключалась в том, что от бесстыжих фантазий женщин в жар бросило не только щеки. – Они что-то сделали? – он нахмурился еще сильнее. – Они грубо обошлись с тобой? Я сейчас их прогоню и... – Н...нет! – она яростно затрясла головой, прежде чем он успел выскочить обратно за дверь. – Они не были грубы. Даже моего присутствия не заметили. – Хм, – произнес он и вернулся к кровати. – Держи, тебе нужно поесть.       Суп. Пахло довольно приятно. Она взяла тарелку из его рук, стараясь не думать о том, куда женщины хотели, чтобы его руки переместились, когда они отвяжут его, но эти места нетерпеливо покалывали на ее собственном теле. – Что это? – спросила она, чтобы скрыть никуда не девшееся смущение. – Суп, очевидно. – Что это за круглые белые штуки? – Шарики из муки. Если найдешь что-то похожее на мясо, не ешь. Мясо здесь, внизу, это либо собака, либо кошка, либо крыса. – Спасибо, – она ткнула ложкой в густую жидкость, почти ожидая обнаружить там что-нибудь живое. – Мне нужно покормить тебя с ложки?       Она замотала головой, крайне взволнованная. Он был слишком близко и пристально наблюдал за ней. За что ей это? Она продолжала гореть. – Тебе нехорошо? – спросил он ее. – У тебя очень красное лицо. – Нет, я в порядке, не волнуйся, – выпалила она и погрузила ложку в суп. На вкус было неплохо, но ее желудок был не совсем стабилен. Внутри все трепетало. Благодаря Леви. – Ты должна съесть все, – приказал он, когда она замедлилась. – Да, я пытаюсь, – пробормотала она, бросая на него взгляд поверх края тарелки.       Без предупреждения Леви поднял руку и убрал со щеки выбившуюся прядь волос, которая чуть не попала ей в рот. Он надежно заправил волосы ей за правое ухо, выглядя удовлетворенным. На мгновение она забыла, как дышать, а затем сильно закашлялась, когда еда попала не в то горло. – Я знал, что нужно было кормить тебя с ложки, – пожурил он ее, забирая тарелку из ее рук. – Ложись обратно на спину и поспи еще немного.       Он выглядел немного удивленным, когда она подчинилась без возражений. Склонившись над ней, он подоткнул под нее одеяло. Так он и правда был нежен. И суетлив. И красив... А прямо за дверью находилась группа женщин, которые хотели связать его и сделать с ним очень неприличные вещи. Она снова густо покраснела из-за образов, возникших у нее в голове. Разумеется, он заметил. – Выкладывай, – потребовал он, склоняя голову, чтобы заглянуть ей в глаза. – Что они с тобой сделали, пока меня не было? – Просто... разговаривали, – она посмотрела на его губы, испытывая такое сильное желание, что из ее горла вырвался странный тихий звук. – Разговаривали? – он сузил глаза. – О чем? – О тебе, – выпалила она. – Они говорили о тебе. – Понятно, – сказал он и опустился обратно на стул. – Что в их словах так тебя взволновало? Ты уже знаешь, что большинство людей меня терпеть не может.       Она отреагировала сдавленным смехом. Какой наивный. Он и понятия не имел, сколько женщин вожделели его, не так ли? Это только делало его еще привлекательнее. – Ты ошибаешься, – простонала она. – Ты так ошибаешься. – Расскажи мне.       Она попросту не могла произнести все это вслух. – Ладно, – сказал он, пожимая плечами, – я пойду и спрошу их. – Нет! – Ханджи схватила его за руку, чтобы остановить. – Не ходи. – Мне становиться слишком любопытно, – он наклонился вперед. – Что бы это могло быть? – Они сказали, что у тебя есть это твое правило в отношении проституток, – выпалила она. – Но затем они все продолжали и продолжали говорить о... вещах, которые сделали бы с тобой, если бы ты не смог... двигаться и дать отпор. – Ясно, – сказал Леви, и в его глаза закрался опасный блеск. – Расскажи мне все, или я пойду спрошу у них.       Подонок. Это шантаж! – Но я уже знаю, что ты ничего из этого не повторишь, – он усмехнулся, – потому что ты замкнутая и ханжеская в этом отношении. В то время как они будут более чем счастливы бесстыдно повторить все это мне в лицо, получая от этого удовольствие.       Он, вероятно, не знал, что она не могла проигнорировать вызов. – О, я могу рассказать тебе, – прошептала она, – но я не уверена, что тебе это понравится. – Что-то подсказывает мне, что понравится, – прошептал он в ответ, наклоняясь ближе. – И не опускай никаких деталей.       Часть о разрезании его одежды ножом было несложно повторить, так что она немного задержалась на ней, даже вдаваясь в подробности, которые придумала сама. Прикосновения к его груди - легко, она это уже делала, хотя умолчала о том, что они хотели сделать с его сосками, не уверенная, что кому-то понравилась бы такая болезненная грубость. – Они хотят трогать, сосать и облизывать твой... – она запнулась. Ханжеская? Она не была ханжой. Или была? – Член? – предположил он. – Да, – выдохнула она, – твой член. Твой член, твои яйца и твою... – Задницу, я полагаю? – помог он, когда она снова запнулась. – Тебе это нравится, да? – спросила она, затаив дыхание. – Ты не представляешь, насколько, – сказал он и хищно улыбнулся. Леви, блять, улыбался, и это зрелище ударило ее прямо поддых, как будто ей нужны были какие-то дополнительные волнения в животе. Он уставился на ее губы, продолжая улыбаться. Словно хотел поглотить ее. – Хочешь услышать больше? – прошептала она. Черт возьми, было так возбуждающе говорить это ему в лицо. – О, да, – с готовностью согласился он. – Отсосав тебе до тех пор, пока ты не станешь твердым как камень, они хотят скакать на тебе, пока ты не потеряешь сознание. – Потеряю сознание? Хм. Должно быть больше деталей. – Они хотят, чтобы ты заполнил... все их дырочки. – Так-так. Какие-нибудь любимые позы?       Нужно ли ей было признаться, что сама она знала только две позы и не поняла и половины из того, что они говорили? Майк был очень строго воспитанным человеком. Речи никогда не шло ни о каких других отверстиях, кроме обычного. Конечно, виной тому была его религиозная мать. – Я..., – она сжалась под горящим взглядом Леви, – сверху, лицом к тебе, а затем повернуться, чтобы ты мог ввести палец... О, Боже, я не могу сказать это вслух... – Ты так чертовски горяча, – прорычал он. – Нам лучше остановиться.       Ей было жарко. Настолько жарко, что ей казалось, будто она в любую секунду вспыхнет пламенем. И она жаждала... Она жаждала прикосновения его рук к себе, там, между ног, где горела сильнее всего, пульсируя от желания, которое можно было утолить только одним способом. Остановиться? Она не хотела останавливаться. Она хотела большего, гораздо большего. – Они сказали, что ты нежен, – она сглотнула. – Это правда? – Тебе бы понравилось, будь я нежен? – спросил он. Теперь его глаза блуждали по ее спрятанному под одеялом телу, усиливая покалывание и пульсацию. – Я... Я думаю, я предпочла бы немного... грубости, – призналась она, тяжело дыша. – Блять, Леви, я... – Скажи мое имя снова, – хрипло попросил он. – Скажи мне, чего ты хочешь. – Леви, пожалуйста, прикоснись ко мне, – заумоляла она, выгибаясь в спине. Он застонал в ответ. – На тебе не так уж много одежды под этим одеялом, не так ли?       Она покачала головой. – Хочешь показать мне?       Она кивнула и начала стягивать одеяло. Ее соски уже были твердыми, но затвердели еще больше, встретившись с прохладным воздухом и взглядом Леви. Она оттолкнула одеяло еще дальше и отбросила его ногой. Ей показалось, что она вот-вот умрет, когда он перевел взгляд на мокрое местечко между ее ног, едва прикрытое бельем. Там стало еще более влажно, если это вообще было возможно. – Плохая идея, – пробормотал он, встряхивая головой, как потерянный человек, который пытался очнуться ото сна. – Кого это волнует, – простонала она. – Ты, подонок, разве не видишь, как сильно я этого хочу? – О, да, – прорычал он. – Я вижу, я чувствую запах, и это сводит меня с ума, но это все еще плохая идея. Это повлияет на все, что мы будем делать в будущем. Это затуманит наши мысли. Это... – Заткнись! – перебила она его. – Это просто как зуд. Почешешь, и все пройдет. И какое, к черту, будущее? Я чуть не умерла вчера. Кто знает, как много будущего у нас вообще есть.       Он кивнул так охотно, несмотря на сомнение на его лице, что она чуть не рассмеялась. – Но не здесь, – прошептал он. – Что?! – она была готова умереть от сексуального напряжения в любую секунду. – Я не могу потерять бдительность здесь, – шептал он почти нежно. – Но мне хочется, когда я рядом с тобой.        Что бы ни значили его слова, звучали они настолько романтично, что дух захватывало, но это только взбесило ее еще больше. – Да я убью тебя, – прошипела она, снова выгибая спину, как если бы это могло ей помочь. – Просто закрой чертову дверь! – В борделях нет замков, – мрачно объяснил он. – Это небезопасно для женщин.       Женщин. Которые находились прямо за дверью, похотливые и опасные. Эта мысль слегка охладила ее пыл, но голод в его глазах мгновенно вернул возбуждение. Леви хотел ее. Ее, уродливую, грязную Ханджи Зоэ. И она хотела его, мелкого грубого подонка с потрясающей задницей. – Мне слишком не везет с женщинами, – пробормотал он, протягивая к ней руку.       В тот момент, когда он коснулся одной из ее грудей, она застонала так громко, что ей показалось, будто кто-то сейчас ворвется в дверь, чтобы прийти на помощь. Леви взял сосок между большим и указательным пальцами и прокрутил его, доводя ее до еще более невыносимого пика, затем переключил внимание на другой сосок, бормоча под нос, что она убивает его. – Иди сюда, – умоляла она, похлопывая по кровати рядом с собой. – Нет, – сказал он. – Я потеряю контроль. – Превосходно, – простонала она. – Сделай это. – Нет, – повторил он, старательно контролируя свой голос. – Я останусь. Но вот что мы с тобой сделаем... Ты будешь касаться себя, пока я смотрю, и мы проверим, насколько долго я продержусь, прежде чем прикоснуться к себе тоже.       Оказалось, не слишком долго. Леви со стоном расстегнул свои брюки через считанные секунды после того, как Ханджи начала яростно стимулировать свой клитор ради желанной разрядки, и принялся поглаживать свою длину с той же жадностью. Она слегка повернула голову, чтобы видеть, как его рука двигается вверх-вниз по внушительной эрекции, но ноющее чувство между ног стало настолько сильным, что ее веки затрепетали и захлопнулись. Она кончила быстро, с криком, все ее тело содрогнулось от силы оргазма. Она услышала, как он пробормотал что-то и ругнулся, кончив следом, и лишь мельком увидела его напряженное лицо перед тем, как ее глаза вновь закрылись. – Черт возьми, женщина, – прорычал Леви, отнял ее безвольную руку от ее лона, поднес ко рту, чтобы обсосать ее пальцы, слизать с них соки, обводя языком каждую фалангу. Она тут же вновь была готова и пульсировала, страстно желая его прикосновений, его рядом, его внутри себя. Поделом ей за то, что она назвала это просто зудом, который вскоре пройдет. Как помогло это небрежное почесывание? Оно только усилило зуд во много, много раз. – Леви, – прошептала она и распахнула глаза, чтобы взглянуть на него. – Знаешь, что происходит, когда ты произносишь мое имя вот так? – на выдохе сказал он. – Это заставляет меня твердеть. – Отлично, – ответила она, хотя ее все еще трясло.       Но времени больше не было. Прозвучал резкий и очень назойливый стук в дверь. – Вы там уже закончили? – отрывисто спросил кто-то. Кто еще это мог быть, как не Мария? – Мать хочет ее видеть, – сказала она, прижавшись губами к дверной щели, – ее одну. Я подумала, что ей, возможно, нужно больше отдыха, но, очевидно, нет.       Мать? Ханджи посмотрела в глаза Леви. И едва не отпрянула от бушевавшей в них ярости. – Тут снаружи есть одежда, быстро одевайся, – последовал приказ. – Убей ее, если представится возможность, – горячее дыхание Леви опаливало ее ухо, пока он помогал ей принять сидячее положение, – они не позволят мне встретиться с ней. Мы найдем другой способ достать противоядие, я клянусь тебе. – Хорошо, – сказала Ханджи. – Я постараюсь.       Леви обхватил ее голову ладонями и коротко коснулся ее губ своими.       Больше. Она хотела большего. Жажда близости с ним отдавалась болью в сердце. Что с ней происходило?       Он глубоко вдохнул и снова прижался к ее губам с гораздо большим пылом и чем-то похожим на отчаяние. Это было так сладко и в то же время так грустно, потому что в глубине души она была согласна с ним.       Пока та ее часть, которая пела от вернувшегося вожделения, считала, что это замечательная идея, более рациональная ее часть с холодной уверенностью знала, что все, что произойдет после этого, может закончиться только бедствием. Таковы их жизни.       Но опять же - если их жизни неизбежно коротки, зачем тратить впустую их мгновения? – Никуда не уходи, – сказала она ему. – Не уйду, – ответил он. – Не сегодня.       Ее слегка ранило, когда она увидела в его глазах именно то, что чувствовала. Отчаяние, не знавшее спасения, осознание приближающегося конца. Может быть, не сегодня. Но скоро. Слишком скоро.