Эксперимент

      Черт возьми, боевая готовность, трясущиеся ноги в деле! Ханджи шаталась по коридору, как самая отъявленная пьяница, опираясь на стены, чтобы не упасть. Очевидно, было неразумно мешать сексуальное возбуждение с последствиями отравления, но, черт возьми, она все еще не оправилась от пьянящего ощущения. Но как могло физическое удовлетворение ощущаться таким неудовлетворительным? Вынужденная уйти из той комнаты, когда на уме было еще многое, столь многое, что она хотела бы сделать с Леви, теперь, когда их интересы наконец совпали, она с сожалением чувствовала, будто прощалась с чем-то приятным, что еще должным образом не успело начаться. ... сексуальный, с отличной задницей, труднодоступный капитан Леви, маленький, очевидно, не везде. Ханджи причмокнула губами при воспоминании, а затем была вынуждена в срочном порядке спасать очки, когда они опасно соскользнули с переносицы. Ее бедные очки, выгнутые в неправильную сторону и такие грязные, что даже она обратила на это внимание. Ханджи остановилась, чтобы вытереть их одним из своих пышных рукавов. Ну разумеется, блять, сыпя соль на рану, эти люди выдали ей еще одно платье. Платье с оборками и довольно глубоким декольте.       Мария, шедшая впереди, оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, что ее задержало. Ее нахмуренные брови были тем еще приятным зрелищем. Но что именно так ее взбесило? Ханджи не позволила бы поторапливать себя только из-за того, что Марие так хотелось поскорее доставить ее на место. Кем бы ни была “Мать”, Леви хотел свести с ней счеты, и Ханджи, естественно, была на его стороне по умолчанию.       Они стояли в темном коридоре с черными бархатными гобеленами, мерцающие масляные лампы создавали мрачную атмосферу. Несмотря на свою нетвердую походку, Ханджи обратила внимание на то, как они продвигаются по дому. Мария пыталась одурачить ее, водя кругами по разным этажам. Трюк для новичков. Ханджи отличалась отличным чувством ориентации, по крайней мере, когда она обращала внимание на то, куда идет. Несколько дверей, мимо которых они прошли, были заперты. Мария носила ключи на шейной цепочке - не такая уж большая проблема, Ханджи ожидала от Леви умения вскрывать замки. И, скорее всего, мастерски. – Поторопись! – Мария зашипела в нетерпении. – Нет, мне нужно протереть очки, – ответила Ханджи, с усилием растирая особенно жирное, стойкое пятно. – Нет, не нужно, – возразила ей Мария и поспешила назад, чтобы схватить Ханджи за руку.       Зря. – Не прикасайся ко мне, – Ханджи смотрела сверху вниз на девушку, которая теперь убийственно глазела на нее с пола, где тут в момент оказалась из-за защитного выпада Ханджи. – Если это так чертовски срочно, то перестань уже ходить кругами и просто отведи меня туда.       Мария прикусила губу и поднялась. Странное чувство, но в этом свете она сильно напоминала Ханджи кого-то. Кого? Она почти никогда не утруждала себя запоминанием имен людей, с которыми встречалась. Но в данном случае это был не просто кто-то. Но кто-то, кто оставил впечатление... ох. – Ты случайно не знаешь Изабель Магнолию? – спросила Ханджи у девушки. – Не твое дело, – лицо Марии покраснело от гнева.       Определенно. Поразительно сходство! Они, должно быть, родственники. Может быть, сестры? Двоюродные, например? – Она так умело обращалась с животными, – сказала Ханджи, чувствуя легкую грусть от воспоминания о неугомонной рыжеволосой подруге Леви, которая умерла слишком рано. – Она доверилась этому подонку, и посмотри, что с ней случилось, – выдавила Мария. – Ты настолько же глупа?       Этому подонку… она имела в виду Леви? Похоже, кто-то затаил обиду. Неуместную обиду. – Она погибла, – Ханджи пожала плечами, – достойно. Что особо не имеет значения, если учесть исход, но я знаю, что она умерла, чувствуя себя полезной. Это лучше, чем большинство смертей. – Ты не можешь этого знать, – теперь Мария выглядела так, словно хотела напасть на нее, вся сжалась, обнажила зубы. Маленькое свирепое создание. – Так уж вышло, что мне случилось знать слишком хорошо, – вздохнула Ханджи и водрузила очки обратно на нос. Видимость стала гораздо лучше. Леви гордился бы ею. Или нет. – Как только ты решаешь, что будущее человечества того стоит, смерть за правое дело становиться хорошим концом.       Не умирать, в общем-то, было предпочтительнее. Но для любого, кто вступал в разведывательный корпус, смерть была неизбежна по умолчанию. – Да, ты настолько же глупа, – Мария развернулась и продолжила спешно идти по коридору, сжимая руки в кулаки. – Я не понимаю, что люди в нем находят. Но все они в конечном итоге оказываются в могиле.       У него был особый талант заставлять людей ненавидеть его, не так ли? – Если ты имеешь в виду Леви, то он не имеет никакого отношения к смерти Изабель, – небрежно заметила Ханджи. – О, да?! Откуда тебе знать, ты там была?! – Мария снова повернулась к ней лицом. – Была, – согласилась Ханджи, – хотя и не в том же отряде. То был дурной день. Шел ливень, и мы потеряли всякую видимость. Слишком многие погибли.       Мария просто уставилась на нее. – Изабель, возможно, и почитала Леви, – сказала ей Ханджи, – но присоединиться к разведывательному корпусу и отправиться сражаться с титанами было ее решением. Мы все делаем это, потому что хотим этого. Никто нас не принуждает. Мы умираем, потому что выбираем рискнуть своей жизнью.       Мария все еще пялилась на нее так, словно не понимала ни единого слова, слетавшего с губ Ханджи. Она припомнила, что Леви говорил о людях, живущих в подземном городе, и лишь у немногих была возможность время от времени выходить наружу, чтобы заняться определенного рода работой над землей, прежде чем их отправляли обратно вниз. – Ты когда-нибудь бывала за пределами Сины?       Девушка слегка покачала головой. – Ты знаешь, что за ней есть еще две стены, гораздо больше?       Мария пожала плечами так, будто для нее это ничего не значило. – А огромные земли за пределами Марии? Они кишат титанами. – Я слышала эти истории, – Мария скорчила гримасу отвращения. – Монстры, которые едят людей? Я не верю в такие сказки.       Ханджи рассмеялась. – Блаженны неведающие, – процитировала она молитву и покачала головой в легком изумлении. – Он убьет и тебя тоже, – Мария фыркнула. – Не поддавайся на его хитрости. – Какого рода хитрости, например? – Ханджи усмехнулась девушке. Которая, заметьте, провела не одну ночь в постели Леви, пытаясь "соблазнить" его. Может быть, она была слишком молода, чтобы понять, что есть люди, которые просто внушают доверие. Люди вроде Леви притягательны и приводят в бешенство, потому что им наплевать на то, что о них думают другие. Хитрость Леви заключалась в том, что он не использовал абсолютно никаких хитростей. – Похоже, уже слишком поздно! – воскликнула Мария и снова зашагала прочь. – Ты уже в его ловушке. – Он сохранил ожерелье Изабель, – сообщила Ханджи Марии. – Он носит его с собой в маленьком мешочке. – Не то чтобы это было чем-то таким, о чем стал бы говорить такой замкнутый человек, как Леви. Но она видела, как он дотрагивался до маленького мешочка у себя в кармане. И она однажды видела, как он вынимал ожерелье, чтобы посмотреть на него. Печаль на его лице…       На этот раз Мария не остановилась, но в целом стала выглядеть менее напряженной. – Спроси его, – предложила Ханджи. – Он мог бы отдать его тебе. В качестве воспоминания. Я знаю, что он сделал могилы для своих друзей, но они далеко отсюда, тебе будет нелегко добраться.       Мария промолчала, но перестала водить ее кругами. Вскоре она постучала в тяжелую деревянную дверь. Им открыл огромный лысый мужчина. Его покрытые татуировками руки были толщиной с бедра Ханджи, а голова - размером со среднюю пивную бочку. Очаровательный товарищ. Ханджи хлопнула ресницами, глядя на него, и он в ответ продемонстрировал ей ряд впечатляюще желтых зубов. – Мать ждет, – пробасил он, его голос был таким глубоким, что отдавался эхом в животе Ханджи.       Женщина, которая, должно, была Матерью, развалившись на красном диване, умело чистила яблоко крошечным серебряным ножичком. Когда возвышающийся башней охранник отступил в сторону, чтобы впустить их, она положила яблоко и нож на маленький столик перед собой и села прямо, плотнее запахнув лежащую на плечах темно-синюю шаль. У нее были волосы цвета воронова крыла, слегка раскосые темные глаза на сердцевидном лице и настолько красные губы, что казалось, будто она только что испила крови из чьего-то горла. – Я польщена, – с улыбкой проговорила она глубоким и приятным голосом.       Трудно определить, сколько ей было лет. По ее лицу тянулись тонкие линии морщинок, говорившие о зрелости, но с распущенными волосами, которые каскадом струились по спине подобно воде, она выглядела юной и свежей. Надетое на ней голубое платье имело низкий, но не слишком глубокий вырез и, казалось, почти нежно обнимало ее стройное тело.       Но самой интересной частью ее образа был запах. Ханджи уже слышала этот парфюм раньше. В комнате над таверной в день рождения Эрвина. – Интересно, – пробормотала она, – откуда ты знаешь главнокомандующего Эрвина?       Жемчужный смех матери разнесся по комнате. – Так это правда! Ты женщина с недюжинным умом, Ханджи Зоэ. Мне это нравится. Очень нравится. Почему бы тебе не присесть, и мы поговорили?       Заинтригованная, Ханджи сделала, как было предложено.

***

– Я чертов гребаный идиот, – Леви кипел.       Он подобрал с земли гальку и швырнул ее в дыру окна на противоположной стороне переулка. – Я должен был сопротивляться, – с горечью продолжал он. – Даже если она...       «Совершенно необъяснимо не оставляет ни шанса на сопротивление», – мысленно закончил он и содрогнулся. Грязная Ханджи! У которой нос был похож на птичий клюв, волосы могли бы служить птичьим гнездом, а губы… губы…       Следующий камень отлетел на полмили, отрикошетив от стены. – Черт, – простонал Леви и в отчаянии махнул рукой.       Одна только мысль о ней, лежащей на этой большой кровати, выглядящей немного хрупкой и уязвимой, но со слетающими с ее губ грязными словами, заставила его снова почувствовать возбуждение, и он неловко поерзал, чтобы облегчить мучительную боль в брюках. – Я не могу думать ни о чем, кроме как о нас, обнаженных друг перед другом, - признался он своей собеседнице. – Когда единственное, о чем я должен беспокоиться, это о том, как защитить ее от здешних сумасшедших.       Кошка, развалившаяся на бочке рядом с ним, лениво моргнула, услышав череду ругательств, следом слетевших с его губ, обхватила себя хвостом и опустила голову на передние лапы, готовясь уснуть.       Думать об очень неприятных вещах было проверенным способом, позволяющим остудить безудержное возбуждение. Но в данном случае это не помогало. Чертова катастрофа! Представление мусора вернуло его мысли к ней, сидящей на нем после падения, к твердому, тренированному телу, которое все еще безошибочно определялось женским. Размышления о пыли только заставили его вспомнить предыдущую ночь, в течение которой он ужасно волновался за нее, лежащую там, в грязи одного из его бывших убежищ, а затем облегчение, которое он испытал, когда она не умерла, замутняющую сознание нежность, которая затопила его при виде ее распахивающихся глаз. И этот ее чертов запах… Леви застонал. Он что, застрял у него в носу?       Похоть - это одно дело, мужчина, владеющий хотя бы одной рукой, знал, как с ней справиться, но это… это было намного, намного хуже.       Разозлившись, Леви швырнул в окно все камни сразу, бессмысленно удовлетворенный тем, как оно разбилось вдребезги. Он знал о своей проклятой склонности защищать, но обычно это не приводило к тому, что его мозг оказывался под подобным влиянием. Что теперь?       Уже тогда было ясно, что это плохо кончится. Он нарушил свое обещание никуда не уходить в ту секунду, когда Мария увела Ханджи. Чувствуя себя пойманным в ловушку и задыхаясь в этом борделе, он сбежал из комнаты через окно. Именно этот запах заставил его вспомнить то, что он изо всех сил старался забыть. Он витал в воздухе даже тогда, когда клиентов было так же мало, как сейчас. От него ему стало дурно, и сердце защемило.       Когда утром Ханджи приходила в себя, он попытался добраться до Ксандры, чтобы пригрозить или, что более предпочтительно, убить ее, но ее шлюхи знали, как довольно умело удержать его на расстоянии. Он предположил, что половина девушек в этом доме были обучены на убийц. Им же лучше. Он не знал никого более жалкого, чем проституток, не способных защитить себя. И все же, как же он ненавидел находиться рядом с ними. Он терпеть не мог, что их красота всегда увядала, едва успев расцвести. Он ненавидел то, какими жесткими и несгибаемыми им приходилось становиться из-за того, что даже малейшая склонность к мягкости вела к бесконечным страданиям.       Он ненавидел себя за то, что не мог помочь им, точно так же, как не смог помочь своей матери.       Он ненавидел то, что любовь его матери к нему сделала ее уязвимой. Как его мать желала покупать ему лучшую еду и одежду, и как из-за этого она работала дольше положенного, соглашалась на то, что причиняло ей боль, потому что за это больше платили. Каждый раз, когда она выпроваживала его из комнаты, он знал, что потом застанет ее плачущей, но втайне, чтобы он не увидел. – Может быть, я просто чертовски бесполезен, – проворчал он и пнул бочку. Кошка резво подскочила, сердито зашипела на него и спрыгнула, исчезнув за углом с высоко поднятым хвостом.       Он мог бы быть настойчивее и пойти на более рискованные шаги, чтобы добраться до Ксандры, но он сдержался, потому что в нем нуждалась Ханджи. Нуждалась ли? Отравив Ханджи, они на некоторое время сделали ее неприкасаемой, потому что мертвый рычаг давления - это ни разу не рычаг давления. Как и полностью восстановившийся рычаг давления - больше не рычаг давления. Ему просто нужно было выяснить, каким ядом ее отравили. Ядом, который требовал приема нескольких доз антидота в течение неопределенного количества дней... странно.       Однако он точно знал, кто смог бы это выяснить.       Леви выпрямился при слабом звуке шагов. – Выяснила что-нибудь полезное? – спросил он вышедшую из тени девочку. Их предыдущая проводница, которая на удивление быстро откликнулась на его призыв, переданный через маленького мальчика, сегодня могла похвастаться тремя заплетенными косичками, но юбка у нее, похоже, была всего одна.       Эсмельда только угрюмо посмотрела на него. – Я узнала, кто ты такой, – вызывающе бросила она. – Вся Чика гудит от новостей. – И ладно, – он пожал плечами. – Это ничего не меняет. Нашла то, что мне нужно? – Я считаю, ты платишь мне недостаточно. – Серьезно? – Работать на тебя рискованно, – заявила она, подняв палец в воздух для пущей убедительности. – Я поднимаю цену. – Если ты знаешь, кто я такой, – сказал Леви и сделал шаг в ее сторону с намерением запугать, – то должна бы и знать, что торговаться со мной бесполезно.       Она выглядела слегка встревоженной, но расправила плечи и вздернула подбородок. – Ты хочешь снова сколотить банду?       Леви фыркнул. Сколотить банду из кого, вонючих оборванцев? – Нет. – Говорят, ты пришел навести здесь порядок. – Всех швабр мира не хватило бы, – пробормотал Леви. Однако эта мысль, как ни странно, доставила ему удовольствие. Привести все в порядок. Уйти навсегда, зная, что здесь чисто. – Мой братан сказал не связываться с тобой. Что люди, которые следуют за тобой, умирают. – Он не ошибается. – Мне все равно, – заявила Эсмельда, – до тех пор, пока мне хорошо платят       Леви покачал головой, глядя на нее. – Такое мышление убьет тебя еще до твоего двенадцатого дня рождения. – Я не настолько глупая! –...или сделает тебя чрезвычайно богатым криминальным авторитетом, который проживет немного дольше. – Я бы хотела им стать, – торжественно кивнула Эсмельда. – По крайней мере, на некоторое время. – Хорошо, – сказал Леви, – в таком случае я дам тебе еще шиллинг, и ты расскажешь мне, что случилось с людьми, которых военная полиция арестовала прошлой ночью. – Это было так легко выяснить, – обрадовалась девочка, и ее грязная рука крепко сжала монету, которую Леви выудил из кармана. – Полицейские держат их взаперти в своем штабе. – А где он находится теперь...? – Ты ничего не знаешь, – упрекнула его Эсмельда, – и совершенно бесполезен, как вообще возможно, что люди так сильно тебя боятся? – Как будущему криминальному авторитету, я открою тебе секрет: веди себя устрашающе, и большинство людей испугаются. – Хм, – казалось, она была впечатлена. – Значит, на самом деле ты не убивал людей? – Что ж..., – Леви вздохнул, – некоторых пришлось убить. Но давай надеяться, что, когда ты станешь местным главарем, у тебя будут люди, чтобы делать подобные вещи за тебя. – А ты поможешь мне? – Эсмельда, казалось, пришла в восторг от этой мысли. – Нет, – Леви поднял глаза к потолку пещеры. – Я задержусь здесь не дольше чем на несколько дней. – Хочешь, я покажу тебе, где находится их штаб? – Да, – сказал Леви. – Собираешься убить кого-нибудь? – Постараюсь этого не делать, – пробормотал он, но его рука привычным жестом потянулась к ножу, находя его на законном месте. Да, иногда людей приходилось убивать. Он просто надеялся, что, по крайней мере, сегодня это будут люди, которые этого заслуживают.

***

– Меня зовут Ксандра, – сказала женщина, также известная как Мать, и махнула своему огромному телохранителю, чтобы тот принес напитки. Ханджи усмехнулась, когда он осторожно приблизился к ним с чайным подносом. Он казался крошечным в его крупных руках и выглядел нелепо, как игрушечный набор для маленьких девочек. – Я ничего не буду пить, – отказалась Ханджи. – Понимаю, – Ксандра улыбнулась и взяла чашку из рук своего телохранителя, отпила из нее и протянула Ханджи. – Он безопасен. И очень вкусен. Дорогой чай. Леви бы тоже понравилось.       Ханджи настороженно приняла чашку. Это был изящный фарфор, расписанный маленькими красными розочками и... сердечками? Как слащаво. – Леви рассказывал тебе обо мне? – спросила Ксандра, принимая еще одну чашку из лап великана. – Не особо, – призналась Ханджи. Вот, что ей досаждало. Упрямое молчание Леви, когда речь заходила о его жизни в подземном городе. На данный момент ее дважды использовали для оказания на него давления и один раз отравили, что давало ей право понимать, что здесь происходит, разве нет? – Он винит меня в том, что случилось с его матерью.       О. Будет ли еще какая-нибудь информация? Ханджи вертела в руках изящную чашечку и ожидала, затаив дыхание. – Она умерла в бедности, от болезни, которую обнаружили бы достаточно скоро, если бы ей не запретили посещать все бордели, – серьезно продолжила Ксандра. – И ты виновата в этом? – Отчасти. Я рассказала нашей Мадам, что у Олимпии был сын, спрятанный в шкафу. Она выгнала ее и убедилась, что мосты сожжены. Правила есть правила.       Нехорошо. – Он велел мне убить тебя. И я думаю, он был прав. – Но можешь ли ты это сделать?       Вопрос был произнесен мягко, глаза по-прежнему смотрели дружелюбно и спокойно. А действительно, могла ли она? Ханджи была обучена убивать титанов, врагов человечества. Но убить человека? Которого она даже не знала? Она некоторое время размышляла над этим, не испытывая особого желания пробовать. На самом деле, в данный момент ей было слишком любопытно узнать больше. – Убивать трудно, – Мать вздохнула. – И все же со временем становится легче. Леви плакал, когда совершил свое первое убийство. И получил за это такой сильный удар, что больше не плакал никогда. У него был суровый учитель.       Ханджи не особо понравилась фамильярность, с которой Ксандра говорила о Леви, как будто она всегда была частью его жизни, в то время как Леви явно нисколько ее не ценил. И ей не нравилось, что эта женщина знала, как соблазнить ее тайным знанием. – Тебе следовало спросить меня, почему я рассказала Мадам о Леви в шкафу, – сказала Ксандра, – вместо того, чтобы просто предположить, что я гнусный человек. – Мама Леви была очень красивой? Соперницей, от которой хотелось избавиться? Может быть, ты завидовала. – Ах, – Мать улыбнулась легко и печально. – Ты хорошо разбираешься в человеческих слабостях. Но зависть бессмысленна, и я давным-давно пообещала никогда ей не поддаваться. Но да, Олимпия была очень красива. Красива и добра, отзывчива и полна надежд. Из тех, кто тяжко страдает в этой адской дыре.       Ханджи сделала глоток чая. Крепкий, горьковатый, с легким привкусом сладости. Если это дело было не в зависти, то, возможно, в жажде власти? Если она не ошибалась, вероятно, то, что произошло прошлой ночью на игорном мероприятии, было делом рук Ксандры. А если Ксандра осмелилась так поступить с Ренцо, значит, у нее тоже была большая власть. Была ли мать Леви просто ступенькой на ее пути наверх? – Я не привыкла разгадывать намерения женщин, – призналась Ханджи, поскольку оказалась в тупике. – Я слишком долго общалась с мужчинами. Большинство из них прямолинейны и очень просты. Мне нужна небольшая помощь.       Ксандра рассмеялась своим жемчужным смешком. – Это так, тебе и правда нужна моя помощь. Примерно через три минуты тебе позарез понадобится новая доза противоядия.       Змея. – Я хочу, чтобы ты выслушала меня, – мягко объяснила Ксандра. – И под этим я имею в виду "выслушала, а потом сделала в точности то, что я тебе скажу". Не обессудь, но Леви уже давно попытался бы убить меня без малейших колебаний, не держи я твою жизнь в заложниках. Но даже так я иду на большой риск - он может пожертвовать тобой. Я знаю, каков он.       Ханджи почувствовала легкий укол в области сердца. Тронуло бы ее, будь это правдой? Немного. Это бы ее разочаровало. Нет, причинило боль. Ладно, тронуло бы слишком сильно. Она привыкла думать, что что-то значит для Леви, но это глупо. Месть слишком сильно мотивировала. А дело касалось его матери, которую он, очевидно, очень сильно любил. – Я не предам Леви, – все равно сказала Ханджи упрямо. – Что бы он ни предпринял. – Ах, – произнесла Ксандра и с тихим звоном отставила свою чашку. – Не будь дурой, Ханджи Зоэ. «Она доверилась этому подонку, и посмотри, что с ней случилось», – внезапно раздался в голове Ханджи голос Марии. – «Ты настолько же глупа? Не поддавайся на его хитрости.»       Приступ головокружения охватил ее с такой силой, что она выронила из рук красивую чашку. Услышала, как та разбилась о стол, и почувствовала, как осколки упали на ее одежду и обувь. Мир перевернулся с ног на голову. Ее желудок сжался, а к горлу подступила желчь. – Леви довольно умно перехитрил Лобова и сумел выбраться отсюда с помощью главнокомандующего Эрвина. Но, видишь ли, здесь, в подземном городе, есть негласное правило. Нельзя просто уйти. Особенно кому-то вроде Леви, – услышала Ханджи спокойный голос Ксандры откуда-то издалека.       Было немного трудно сосредоточиться. Может быть, ее просто сейчас стошнит на всю эту красивую мебель. – Ты знаешь, Леви особенный, – продолжила Ксандра, как раз в тот момент, когда кто-то грубо запрокинул голову Ханджи - это был огромный лысый болван - и влил ей в горло немного жидкости, убеждаясь, что она проглотила.       Этот вкус… он был знакомым.       Кашляя и давясь, Ханджи опустила голову обратно и выплюнула немного жидкости себе на рукав. Ей нужна была ясная голова, чтобы разобраться с этим. Позже. – Лучше? – Ксандра улыбнулась, когда Ханджи перестала кашлять.        Ей удалось кивнуть, не больше. Какое-то время удержать содержимое своего желудка все еще было непросто. – Я надеюсь, теперь мы поняли друг друга, – сказала Мать и жестом попросила новую чашку.       Нет, не поняли. Ни в малейшей степени. Но Ханджи кивнула в знак согласия, натянув робкое выражение лица. Всю ее жизнь, до того как она поступила на военную службу, люди смотрели на нее и видели лишь простую, непривлекательную девушку из аристократии, у которой было только одно полезное применение. Выйти замуж за кого-нибудь подходящего, кого не слишком заботила бы внешность, родить много детей, чтобы знать была достаточно многочисленна, чтобы продолжать править сбродом за пределами Сины. Не говорить громко, не думать. Делать, что говорят.       Но она убежала от той жизни при первой же возможности и ни разу не оглянулась назад. Мать взяла в заложницы не ту женщину. Что бы она ни планировала сделать, Ханджи будет бороться с каждым ее шагом. – Это не я загнала его мать в подземный город, – продолжила свои размышления Ксандра. – Я отказываюсь брать на себя вину за ее печальную судьбу.       Значит, раньше она жила на поверхности? – Тебе интересно, откуда она взялась? Мне так и не удалось это выяснить. Но я знаю, что они убили бы ее и ее нерожденного ребенка, если бы узнали о ее беременности. И она тоже это знала. – Они?       Лишь слабая улыбка вместо ответа. – Так он действительно незаконнорожденный ребенок одного из принцев?! – выпалила Ханджи.       Ксандра вновь рассмеялась, на этот раз громче. – Ты читаешь слишком много любовных романов, Ханджи Зоэ. Я не знаю, кто его отец. Олимпия никогда мне не рассказывала. Но в этом знании нет необходимости. Леви особенный не из-за него, а из-за нее.       Особенный. Да, Ханджи была согласна с этим званием. Он действительно был особенным. Она с готовностью кивнула. – О, я думаю, он гораздо ценнее, чем ты можешь себе представить, – Ксандра внезапно стала гораздо серьезнее. Настороженность Ханджи поднялась на несколько градусов. – И я даже не уверена, что главнокомандующий Эрвин осознает, кого он заполучил, – продолжила Ксандра. – Хотя он холодный, расчетливый ублюдок. Но я отвлеклась. Леви покинул этот дом полчаса назад. Похоже, он направляется к демонюге Черча. Не это я планировала. – Он едва ли демон, – поделилась Ханджи мыслями о Ренцо и невольно усмехнулась при воспоминании о той глупой шляпе, которую он надевал. – На самом деле, он довольно изысканный человек. – Я имею в виду не художника, – Ксандра нетерпеливо взмахнула рукой в воздухе. – Я про ту женщину. Аннику.       Аннику...? Улыбка Ханджи застыла. – Анника сдаст Леви Ренцо Черчу, потому что она ненавидит Леви. Он сломал ее. Основательно. И она не из тех женщин, кто простит и забудет.       Хотела ли Ханджи узнать больше о том, что произошло между Леви и Анникой? Ну, конечно, хотела, ей всегда было любопытно. Но опять же... может быть, не прямо сейчас. Она была совершенно уверена, что информация ей ни капельки не понравится. – От него нельзя избавиться, как только он привяжется к тебе, – объяснила Ксандра. – Но если ему удастся вырваться, несмотря на все то, для чего он предназначен... многое другое тоже сломается. Нечто ценное.       В этот момент в голове Ханджи кое-что встало на свои места. – Твое предательство по отношению к его матери было связано вовсе не с ней.       Ксандра снова расцвела своей приводящей в бешенство улыбкой. Но это стало подтверждением. – Ты сделала это, чтобы убедиться, что кто-то… они? Они не смогут добраться до Леви. – Очень хорошо, – кивнула Ксандра с довольным видом. – Не смогли тогда и не могут сейчас. Вот почему ты мне нужна. Если Ренцо доберется до него на этот раз, он сделает все возможное, чтобы не потерять его снова. Он стоит баснословную сумму. – Для кого? И почему? – эти два вопроса были очевидны, но почему-то Ханджи сомневалась, что получит честный ответ. – Он то, что можно назвать экспериментом, – просто сказала Ксандра. –А подразумевается, что эксперименты должны быть подконтрольны.       Ханджи понимала, что теперь ей придется жить с этим загадочным ответом. Ладно, она сама во всем разберется. Они. Эксперименты. Что-то, для чего Леви был предназначен... звучало довольно диковинно, но, с другой стороны, титаны существовали, так что... – Но зачем это было тебе? – задала она вопрос, который должен был стать последним.       Ксандра помолчала немного, выглядя задумчивой. – Может быть, я любила Олимпию. Может быть, этой любви было достаточно, чтобы распространиться на ее сына тоже. Тебе этого хватит? Теперь давай поговорим о деле. Вот что мне нужно, чтобы ты сделала...