***
Леви потряхивало от злости. Вот она, эта тупая книга, едва заметная в темноте. Полёживала себе страницами вниз в грязной луже. Он пнул её, так, для профилактики, запуская в воздух, где она дважды перевернулась с глупым шелестящим звуком. — Мать моя женщина, Леви, это ты? — обратился к нему из темноты голос. — Убирайся с улицы, обнаглевший ты придурок! Это была Мария, держащая перед собой фонарь с закрытыми ставнями, выглядящая довольно миленько в фиолетовом платьице с оборками, со своими золотистыми волосами, которые все вились и поблёскивали. — Мне показалось, я слышала твой голос, — продолжила она, ворочая головой влево-вправо. Но улица была пуста. — Ты с какого перепугу здесь орёшь? Шибко хочешь, чтобы тебя словили? Прямо сейчас он хотел только одного – прикончить книгу. — Тебе чего? — огрызнулся он на девушку. — Некоторые из нас тебя разыскивают, — объявила она, звуча довольно-таки бодро. — Пирушка вот-вот начнётся. А, празднование. Он совершенно позабыл об этом. Сегодня ночь комендантского часа, да ещё и ночь перед грядущим боем в придачу? Да об этой самой пирушке будут судачить годами. Если не слягут раньше времени в могилу, нахлебавшись до смерти. — Я не в настроении, — проворчал Леви… не совсем правду. Он недолюбливал гуляния, большую их часть. Но конкретно на это… отчасти хотел бы заявиться. С Ханджи. Которая… гх, он терпеть не мог чувствовать себя так. В испытанном им потрясении Ханджи была виновата от и до. Леви всё ещё не отошёл. — А где твоя женщина? — спросила Мария. Его женщина. Да если бы. Ханджи была грёбаной угрозой всему сущему, а не чьей-либо женщиной. Он ненавидел её почти также сильно, как и эту дурацкую книгу. По источнику бед пришёлся ещё один пинок, принёсший мрачное удовлетворение, когда предмет врезался в стену по правую сторону от Леви с уродливым стуком. — На крыше, — угрюмо отозвался он и наклонился, подбирая книгу. Заставить Ханджи пообещать сидеть смирно и ждать наверху опустошило половину запаса сил. — Славно, — сказала Мария и толкнула дверь в здание, чтобы добраться до верха по лестнице. — Уверена, она не захочет пропустить такое. Славно? Ничего славного тут не было и в помине. Как только Леви выбрался на крышу через люк, Зоэ выхватила книгу у него из рук и пустилась плаксиво причитать над её состоянием, горюя над порванным кожаным переплётом и несколькими запачкавшимися страничками. Никаких тебе «Надеюсь, ты не покалечился, Леви», никаких «Да ты просто гений, раз додумался зацепить верёвку за металлический крюк», никаких «Спасибо, что чуть ногу себе не оторвал, спасая меня». — Я же говорила, что она не переживёт, — упрекнула его Ханджи. — Только взгляни на это безобразие! Ради всего святого. — Я выброшу её ещё раз, если ты не перестанешь тискаться с этой хернёй, — прорычал он. — Зашвырну так далеко, насколько смогу. И на этот раз не стану за ней носиться. Ханджи грубо повернулась к нему спиной, всё ещё тихо воркуя над книгой. Глаза застилало красной пеленой. Да он сейчас эту штуку на куски порвёт у неё на глазах! — Леви ревнует к книге, ха-ха-ха! Я не могу! — Мария засмеялась, хватаясь за живот. А?! Чушь несусветная! — Я не…! Но Ханджи уже обернулась, изумлённо глядя на него. — Оу, — произнесла она тихим, дрожащим голосом. — Я не…! — попытался он снова, но лицо Ханджи так очаровательно смягчилось, вынуждая сердце таять, что у Леви сдавило грудь и дыхание перехватило. — Извини, — она подошла к нему. — Как грубо с моей стороны. Спасибо. Ты просто гений, раз додумался зацепить верёвку за крюк крыши. Надеюсь, ты не сильно повредил ногу? А затем Ханджи поцеловала его. Губами такими мягкими и нежными, и, когда она начала гладить его по затылку рукой, прямо как раньше, у Леви всё внутри будто разнежилось. Он обвил руками её тело, теплое, желанное, и… — Фу, — Мария издала сдавленный звук. — Мерзость. — Отъебись, — рявкнул на неё Леви. — Эм, нет, — не уступила она. — Я должна отвести тебя на пирушку, забыл уже? Грёбаные мужчины! Какие же вы все бесполезные! Да у вас мозги в слизь превращаются, когда начинаете думать не тем, чем надо. — Пирушка? — Ханджи оживилась. — Что за пирушка? — О-о-о, это будет так здорово! — восторженно завизжала Мария. — Подумать только, празднование боя в комендантский час! Юху-у-у-у-у! Там будет еда, выпивка и музыка! — О. Леви, мы можем пойти? — Ханджи обратила на него свои нежные глазки. Он хотел предупредить её, что поход туда вместе с ним будет иметь последствия, но не мог даже собрать мысли в слова. Мозг и правда растёкся в слизь. Но не потому, что он хотел потрахаться, как намекала Мария. Что ж... На самом деле, он был очень даже не прочь потрахаться с Ханджи, но он также хотел с ней обниматься. Просто держать её в объятиях. Она была такой тёплой, такой мягкой, заставляла его чувствовать... да уж, вляпался он основательно. — ... но сначала дайте мне собрать немного вот этого, — Ханджи отошла в сторону, склоняясь над частью крыши, где Оливер выращивал... какие бы мерзости ни выращивали люди вроде Оливера. Она подобрала эту гадость и отправила себе в рот. — Нет! — Леви подскочил, чтобы остановить её, но было слишком поздно. Она уже проглотила. — Какого... — он застонал. — Ханджи, как много в тебе тупости? У неё на лице отразилась задумчивость. — Голова не кружится? В обморок не грохнешься? — обеспокоенно спросил он. Зоэ покачала головой. Леви тоже наклонился, чтобы сорвать несколько грибов. — Не надо! — ладонь Ханджи сомкнулась вокруг его запястья, встряхивая. — Тебе нельзя. Кто знает, что с тобой случится. Леви сощурил глаза. — Я хочу пойти на праздник, — объяснила она с кривоватой улыбкой. — И предпочтительно, чтобы ты не видел всё в розовом снова. Розовом? Мария захихикала и, заработав от Леви неодобрительный взгляд, пожала плечами и высунула язык. — Понятия не имею, о чём ты говоришь, — проворчал он, хмуро наблюдая, как Ханджи собирает поросшие мхом грибы, заворачивает в какую-то тряпочку и аккуратно складывает в книгу, которую сунула себе под рубашку. В обморок, вроде, не падала. Зря он так распереживался. Или, возможно, переживать бы стоило, даже основательнее: к книге, значит, приревновал? Что-то с ним было сильно, сильно не в порядке. И у Леви имелась догадка, что именно.***
Ханджи обожала все праздники без исключения. И чем они были бурнее и шумнее, тем лучше. В секунду, когда она ступила на порог подвальной комнаты — нет, это был целый зал! — она уже знала, что сегодняшнее празднование станет одним из самых лучших, на каких ей только довелось побывать. Поправочка: самым лучшим. Они крылись в нехватке воздуха — волнение до нервной дрожи, возбуждение, перекинувшиеся и на тело Ханджи неукротимым пожаром, стоило оказаться в заполненном людьми пространстве. Чувства захлёстывали так стремительно, что конечности произвольно начали дёргаться в такт музыке. Леви держал Ханджи за руку. Не отпускал на протяжении всего пути сюда, теплом прикосновения пальцев направляя её сквозь лабиринты улиц, проводил через переулки и утягивал в тени, когда мимо маршировал патруль, указывал путь к подземью подземного города. Люди перешли на ликующий крик: — Боец! Боец Ксандры прибыл! Толпа сомкнулась плотнее вокруг них, словно каждый присутствующий пытался разглядеть получше. — Дорогу бойцу и его женщине! — заголосили они, похлопывая Леви по плечам, а те, что понаглее, осмеливались трепать по голове. Его женщине. Ха-ха, вот умора. Они имели ввиду её. — Отличный прикид, — мужчина с зияющей дырой между зубов похлопал и Ханджи по плечу тоже. — Удачи! Да благословит тебя Богиня. Как мило. Кто-то впихнул им в руки здоровые кружки, полные — она принюхалась к жидкости — пива. Ханджи обожала пиво! Конкретно это было странноватым на вкус, но, возможно, виной всему распластавшиеся на языке грибы. От жажды она опустошила половину кружки за один присест, подавив после этого отрыжку. — Не совсем так я представлял себе свёвший нас поворот судьбы, — произнёс знакомый голос справа от неё. — Но вот мы здесь. Рад привествовать вас снова, королева Зоэ. — Ренцо! — Ханджи попыталась криво улыбнуться красивому высокому мужчине, салютуя кружкой. Будут ли от него проблемы? Они с Ренцо расстались не на дружественной ноте. Рядом раздалось рычание Леви. Опасный, собственнический звук, пустивший по телу предвкушённую дрожь. — А, я тебя не заметил там, внизу, — обратился к нему с насмешкой мужчина. — Лживый подонок. Ты обещал сражаться за меня. Как эта старая шлюха умудрилась тебя нагнуть? — Отвали, — рявкнул Леви. — Я сказал, что выплачу долг — я выплачу. Кого мне грохнуть? Ренцо только расплылся в ленивой улыбочке. — Поживём — увидим, — он скрестил руки на груди, возвращая внимание к Ханджи. — Мисс Зоэ, прежде чем я забуду: вы хотели знать про девчонку? Её доставили в больницу, как вы и предполагали. Теперь она принадлежит Трейбелям. — Эсмельда? — вмешался Леви. — Как она? — Какая разница, — Ренцо пожал плечами. — Плоть из подземья в сияющем городе на поверхности стоит меньше, чем ничто. Не думаю, что из всех людей, я должен напоминать это тебе, Леви. Леви напрягся, но Ханджи ухватила его за руку и сжала. — Я обо всём позабочусь, — мягко заверила она его. — Громкое имя порой на руку. С Эсмельдой всё будет в порядке. — Так это правда, что ты тот ещё чудик? — Ренцо заскользил взглядом по телу Леви. — Ещё две ночи назад состояньице у тебя было — обнять и плакать. И не следа теперь… Быстро же ты оклемался. Дерьмо. Ну разумеется, он не мог не заметить. — Всё благодаря моему талантливому уходу, — похвасталась Ханджи. Ренцо прыснул. — Так это теперь называется? А за мной не поухаживаете маленько? Знаете, меня мучает боль, всё никак не уходит вот отсюда, — указал он себе на пах. — Пошёл прочь или сдохнешь, — рявкнул Леви и вклинился между ними, угрожающе сверля мужчину взглядом. — О, нет, кое-кто не любит делиться, — Ренцо подчеркнул свой насмешливый тон, театрально пожимая плечами в разочаровании, обращаясь к Ханджи: — Ничего не поделать. А мой боец всё не затыкается, говорит о нём и говорит. Это довольно утомительно и мешает мне наслаждаться сегодняшней особенной ночью. О, а вот и она. — О, нет, — пробормотала Зоэ в свою очередь. В последнее время она особо не задумывалась о нюансах боя из-за творящейся околесицы. Но теперь понимала… конечно, бойцов должно быть двое. И если Леви сражался на стороне Ксандры, то выходило, что… — Приве-е-ет! — пропел другой знакомый голос. Анника. Анника была бойцом Ренцо. Это значило, что на ринге Леви сойдётся с ней. Выглядела Анника великолепно в тёмно-синем наряде, который выгоднейшим образом обволакивал её невероятное тело. Цвет подчёркивал рассыпанные по лицу синяки, и этот акцент делал её ещё сексуальнее, как бы абсурдно это ни звучало. — Ещё шаг, и ты покойница! — рявкнула на неё Ханджи, втискиваясь между Леви и рыжеволосой. — Оу-у, котёнок отрастил коготки, — хихикнула Анника. — Боишься, что я уведу твоего суженого? И почему это двум бойцам нельзя насладиться обществом друг друга? — Ты, сука, — зарычала Зоэ, — причина всей творящейся херни! — Понятия не имею, о чём ты говоришь, — сказала Анника, откидывая назад свои роскошные волосы. — А теперь отойди. Леви, милый, здравствуй. Мне так жаль, что пришлось причинить тебе боль во время нашей последней встречи. Позволишь мне загладить свою вину позже, хорошо? Я могла бы даже вернуть тебе нож. А сможет ли Леви противостоять Аннике, осмелится ли причинить ей вред? С замершим сердцем Ханджи пришла к выводу, что у неё были сомнения на этот счет. Она знала, на что Леви был способен, а жалкое состояние, в котором он находился после их последней стычки, могло значить только одно: он крайне не вовремя решил быть с Анникой помягче. У Ханджи судорожно дёрнулись руки, и она сжала ладони в кулаки, готовая избить кое-кого рыжеволосого до неспособности подняться, но Леви ухватил её за запястье. — Она просто тебя провоцирует, — спокойно сказал он. — Не поддавайся. — Именно, — Анника обнажила ряд впечатляюще крупных зубов. — Я с удовольствием спровоцирую её и выскребу глазки, а затем исполосую лицо так, что ты её больше не узнаешь. Ты мой, Леви. Всегда был. Навсегда будешь. Вот так дерзость! Ханджи лишилась дара речи так надолго, что у Леви хватило времени снова оттолкнуть её себе за спину. — Анника, — начал он, излучая опасность, несмотря на любезный тон, — за одни только эти слова ты уже заслуживаешь худшего. Я клянусь, что убью тебя, мучительно медленно и болезненно. На глаза Анники навернулась влага, делая их ещё больше и выразительнее. — Т... ты, — всхлипнула она, — ты очень, очень жесток. — Тц, просто отъебись уже, — Леви натянул на лицо отвращение. — Твои отыгрыши на меня не действуют. — Так, так, так, — прервал их глубокий удовлетворённый голос. — Дети, уже ссоритесь? Для драк ещё рановато. Их маленькое собрание довершила Ксандра в чёрном вызывающем платье и бордовом ожерелье на шее, на скорую оценку таким дорогим, что Ханджи невольно задумалась, сколько провизии и оружия на него можно было бы купить для разведки. Зоэ вытянула шею, частично ожидая увидеть брата где-нибудь позади сутенёрши, но Бена нигде не было. — Рада, что ты пришёл, Леви, — сказала Ксандра и одарила его материнской улыбкой, совершенно игнорируя Аннику, — И ты, Чёрч, — добавила она с холодным кивком в сторону Ренцо. — Наше перемирие в силе? Мужчина резво закивал. — До завтрашней ночи, по завершению боя. Ксандра тоже склонила голову, и они очень коротко пожали друг другу руки. — Теперь мы можем обсудить дела? — спросила она, указывая в дальнюю часть зала. — Как пожелаешь, — ровно ответил Ренцо. Он махнул Аннике, бросившей на Леви мрачный взгляд и полный ненависти — на Ханджи, а затем все трое удалились в расступившуюся перед ними толпу. — Что вообще происходит? — Зоэ подёргала Леви за рукав. — Почему они друг другу в глотки не вцепились? Леви пожал плечами. — Их сейчас объединяет общий враг. Мы, в подземье, не очень-то и любим, когда люди с поверхности воображают, будто могут указывать нам, как жить. Ханджи нахмурилась. Снова это «мы» вскочило. Слово, которое подчёркнуто исключало её. А затем она осознала. Вот чёрт. Леви — приманка, и он был прекрасно осведомлён об этом. Этот бой — гораздо больше, чем просто способ выплатить долг. Если Ренцо и Ксандра объединяют силы, то они собрались выступить против военной полиции. И против, как подозревала Ханджи, «Пантеры» или как там звалась эта зверюга. — Я не передумаю, — перебил её мысли Леви. — Нет смысла на меня кричать. — Поверить не могу, ты...! — Я сказал, что спорить бесполезно. — Почему ты никогда не делишься со мной ничем значимым?! — Я не привык делиться. — Тогда пора бы уже начать привыкать! — Хах, — он склонил голову набок, выглядя слегка удивлённым. Словно сама идея делиться с кем-либо была ему так чужда, что он никогда даже не рассматривал этот вариант. Глупыш. — Я на твоей стороне, — сказала Ханджи. — Я ценю, — ворчливо отозвался он. — Но это не твоего ума дело. — О, неужели? Какой же ты всё-таки придурок, — вот теперь ей стало больно. То, чего она так не хотела. — Кхм, — выглядел он пристыженным и виноватым. Вот так зрелище. — Ладно, если ты заткнёшься прямо сейчас, то я тебе кое-что дам. Даст что? Он сунул руку в карман брюк. Ещё один подарок? А вдруг это... ещё одна книга?! Но нет, она бы не поместилась в этот кармашек. — Ладно, — сказала она, слишком любопытствуя, чтобы и дальше злиться. — Хорошо, что это? Он вытащил на свет грёбаные изумруды, которые на её шею надел Ренцо в ту ночь азарта. Увидев их снова, Ханджи лишилась речи. Поражённое молчание продолжалось, пока Леви застёгивал на ней украшение, потянув в стороны воротник украденной полицейской формы, и камни оказались на обнажённой коже. Он оглядывал свою работу с самодовольством на лице, но был вынужден вопросительно поднять бровь, ведь тишина не прекращалась. — Я думал, женщинам нравятся украшения? Или это утверждение — всего лишь хитрый план, чтобы заставить мужчин тратить на камушки баснословные деньги? — Ты потратил на это ровно нисколько, — проговорила она, запинаясь. И всё же, Леви совершенно поразил её своим жестом. В груди было так тепло. И трепетно. Вот почему они сделали короткую остановку на пути сюда! Он пожал плечами, и уголки его губ тронула крохотная улыбка. — Кто-то же потратил. Я лишь поместил их на правильную шею. Этим воры вроде меня и занимаются. — Оно не... оно не смотрится с формой, — предательская рука потянулась к шее, оглаживая драгоценные камни. — Что? Да восхитительно оно смотрится. Очень подходит к куртке. И твоим глазам, — он склонил голову, изучая её. — И волосам. — Ты всё ещё... видишь мир розовым? — спросила она, чувствуя странную слабость. Виной, должно быть, духота. Или алкоголь. — Нет никакого розового. Хватит меня об этом спрашивать! — Было так забавно, когда тебе чудилось всякое. Ты тогда сказал, что я красивая, — о, нет. Она не могла произнести это вслух! Словно отчаянно напрашивалась на комплимент! Ханджи вскинула руку, закрывая себе рот, но было уже слишком поздно. Слова были брошены. — Ничего подобного я не говорил, — он озадаченно нахмурился. — Пфф. Ты много всякого наговорил, — пробормотала она трясущимся голосом. — Всякого... Какого рода? — он неловко заёрзал. — Что ты... «... скучал по мне. Что я вкусно пахну. И я тебе, кажется, очень нравилась. Также сильно, как ты нравишься мне.» — Неважно, — забрюзжал он. — Думаю, если проявить немного доброжелательности, можно сказать, что ты красивая. «Стоп, что?» — Ты не мог это сейчас сказать, — она потянулась к ушам, проверяя на наличие лапши. — Ладно, ты права. Не мог. — Но ты сказал! Теперь он выглядел в крайней степени смущённым. — Просто... остановись, меня выводит этот разговор. Забудь о нём навсегда. Пошли танцевать. Танцевать? Кто заменил Леви на какую-то странную копию? Этот самый странный Леви бросил на неё мрачный взгляд, схватил за руку и потащил в самую гущу толпы. Забыть навсегда? Но как она могла? Она никогда не забудет. Она была обречена.***
Ночные гуляние в комендантские часы всегда были наполнены особого рода волшебством. Не то чтобы Леви верил в подобную чепуху, но веселью с лихвой хватало того, что в неё верило достаточное количество других людей. Этой ночью они словно питались от дремлющего источника энергии под городом, сила просачивалась в тело по пляшущим ногам и находила выход через поры кожи. А как иначе можно было объяснить, что сам воздух сегодня буквально вскипал избытком возбуждения и радости? Танцы в подземном городе были донельзя шумными и хаотичными. Музыканты дарили люду свои веселые, искромётные мелодии, а веселящиеся кружили так, как им в голову взбредёт. Поодиночке, парами, группами. Согласно примете танец с одним из бойцов приносил семь дней счастья, поэтому от желающих попытать удачу не было отбоя, но Леви хотел танцевать только с Ханджи. Так что он просто не отпускал её, ни разу. Лица кругом плыли разноцветными размытыми пятнами, и только её лицо имело чёткие черты. Эти янтарные глаза были полны смеха, счастья и любви к жизни. Он не мог отвести взгляда. Он попросту не хотел. Они, разумеется, привлекали много внимания, но Леви было плевать. Пускай здешние люди знают, что он встретил там, наверху, женщину настолько умную, что она смогла бы в одиночку решить все величайшие загадки человечества. Храбрую и преданную женщину, которая отдала бы свою жизнь, не колеблясь ни секунды. Женщину, которую он жаждал защищать, чтобы она могла прожить долгую жизнь. Женщину, которую он хотел одаривать сюрпризами, потому что её глаза загорались самым прекрасным блеском, когда он это делал. Женщину, которая заставляла его чувствовать себя… счастливым. Всё происходящее было по-настоящему нелепым. Он был весь грязный и потный, и выглядел, вероятно, как самый круглый дурак на свете, скача под музыку, но он был полон счастья и надежды. Кто-то надел Ханджи на голову корону из бумажных цветов. Кто-то другой вложил им в ладони монеты. Какая-то женщина повязала им на запястья красные ленты. Всё казалось таким правильным. В воздухе витало волшебство, и Леви не хотел ничего другого, кроме этого. Этого счастья. Этого чувства. Её. Навсегда.***
— Всё? — спросил её Леви с чем-то подозрительно похожим на усмешку. — Мне нужна передышка, — она опёрлась руками о колени, чтобы отдышаться. — Дьявол! А вы здесь умеете веселиться! — Тебе бы перестать пить так много пива, — предложил он, ничуть не запыхавшись. — Оно не чистое, голова будет болеть ужасно. — Людям бы перестать протягивать мне кружки, — она откинула волосы со своего потного лица. Выпирающий живот, казалось, был готов лопнуть от плескающейся внутри жидкости. Но, по-видимому, она достаточно много потела, чтобы ей не приходилось бегать в туалет. — Я могу достать тебе что-нибудь поесть. — О, правда? Поела бы Ханджи сейчас с огромным удовольствием. Что-нибудь сочащееся жиром, к примеру. Сладкое или острое. Или и то, и другое. Вытянув шею и привстав на цыпочки, она попыталась понять, где может находится еда. — Не утруждайся, нас кто-нибудь обслужит. Леви подал знак стоящему рядом с ними молодому человеку, навострившему огромные красные уши. Паренёк кивнул и исчез из виду. Ханджи огляделась. Толпа со временем немного поредела, но огромный зал всё ещё был изобиловал горячими, движущимися телами. Маленький оркестр скрипачей, волынщиков, гитаристов и барабанщиков выглядел так, словно все музыканты вот-вот рухнут от изнеможения. Остальные просто подчинились усталости и спали открыв рты, прислонившись к стенам или растянувшись на полу. Должно быть, дело близилось к утру, хотя так глубоко под землей никто не мог сказать наверняка. Она не хотела, чтобы это заканчивалось. Вместе с этими людьми, бок о бок, она вошла в транс, полный забытья и блаженства. Ханджи никогда не видела Леви таким свободным. Его лёгкая непринуждённость делала её счастливой, но в то же время слегка опечаливала. Мозг был затуманен алкоголем и напряжением, но она всё равно понимала, что её тревожило: все окружающие были его люди. Они обожали его и почитали. Разведывательный корпус не мог заменить этого: бьющую ключом жизнь, нескончаемую силу, питающую этих людей несмотря на все трудности, через которые они проходили изо дня в день. От этой устрашающей красоты у Ханджи щемило сердце. — Для невесты, — молодой человек, появившийся у неё под рукой, сиял счастьем, протягивая крупное блюдо, полное аппетитно выглядящих лакомств. — Да не отвернётся от вас Богиня и благословит множеством прекрасных детей! А? Ханджи сейчас была слегка заторможена, а парень стремительно исчез в толпе людей после неуклюжего поклона, прежде чем она успела спросить, что он имел в виду. Она повернулась к Леви, который смотрел в никуда, не снимая с лица слабой улыбки. — Леви, — позвала она. — М? — он повернулся к ней. — Этот мужчина назвал меня невестой и пожелал много детей. — Правда? — С чего бы ему думать, что я...? — её голос затих, и она осмотрела себя сверху вниз. Красные ленты. Деньги. Цветы. «Да. Какого. Хрена.» — Леви! — завизжала она. — Это старая традиция подземного города, — он пожал плечами, будто не предавал этому и малейшего значения. — Поднимает всем дух. — Что ещё за старая трад... — Это зовётся подземным венчанием, — пояснил он. — Народ выбирает пару, которая больше всех выделяется в ночь комендантского часа. Потому что они кажутся им... ну, знаешь... — Что, прости? Ты сказал в... в... венчание? — кровь застучала в ушах. Леви был прав, не стоило так много пить. — Да, венчание. — Я не... Я не выйду за тебя замуж! — Кончено, не выйдешь. Это же не по-настоящему. — Тогда с какого перепугу это зовётся подземным венчанием?! — Потому что это старая традиция, я полагаю? Свадьбы всем нравятся, даже если они понарошку. — Грёбаный придурок! — закричала Ханджи. — Старая, сука, традиция! Тогда это по-настоящему! Леви посмотрел на неё, как на умалишённую. — Да, я суеверная, ублюдок этакий! Меня вырастила нянька, которая собственной тени боятся научила! — Расслабься, Ханджи. — Как я м... м... могу расслабиться! Это... Это... — она схватила кусочек пирога с тарелки и запихала себе в рот, потому что не знала, что ей ещё делать. Было, конечно, вкусно, но теперь не так уж и важно. Паника перекрыла горло. Что ещё было в том пиве намешано? Всё походило на какой-то странный сон. — Не думал, что эта мысль будет тебе настолько отвратительна, — протянул Леви, забавляясь, и подсел ближе, чтобы притронуться к её щеке. — Ты выглядишь восхитительно такой взволнованной. Хм. Не могу дождаться брачной ночи. Или брачного утра, скорее? Нам бы поторопиться. Ч... что? И почему он смотрел на неё так... так... Ноги забило крупной дрожью. Неужели она сейчас в обморок хлопнется? — Ты тут ни при чём, — проговорила она с запинками, — но я не хочу заключать брак! Вообще никогда! — Отлично, потому что я — тоже. Ешь. Он забрал у Ханджи тарелку и вложил что-то ей в рот. Она прожевала и начала вдруг икать. — Ещё ешь, — снова кормил чем-то сладким, приторным. Она проглотила. Икота ушла, трепет и дрожь — нет. Сумасшествие. Абсолютное, глупейшее сумасшествие. Ханджи слышала, как ликовали люди. Ликовали для них. — Хм, — снова мурлыкнул Леви и потянул её голову вниз, в поцелуй. Стало раздаваться ещё больше ободряющих аплодисментов. Чертовски очаровательный подонок прямо сейчас целовал её напоказ перед комнатой, полной чрезвычайно пьяных людей, и Ханджи это нравилось. Он слизывал сладость с её губ неторопливыми, долгими движениями языка. — Ты дьявольски хороша на вкус, — простонал он. — Нам пора. Зоэ не нужно было спрашивать, что он задумал: она чувствовала. Измученное тело слало жаждущие сигналы ещё более измученному мозгу. У них с Леви оставалось незаконченное дело. — Куда? — смогла пробормотать она. — Думаю, они кое-что для подготовили, — Леви усмехнулся. — Как правило, в том же здании. — Ты же сказал, что это н... — ...не по-настоящему, да, — договорил он. — Но эти добрые люди всё ещё ждут, что мы удалимся и завершим нашу женитьбу. — Я не хочу завершать нашу женитьбу! — Разве? А у меня создалось впечатление, что ты не так давно собиралась с меня штаны сорвать. Из горла сбежал беспомощный смешок, когда Леви схватил её за руку и куда-то потянул. — Может, хочешь почитать мне что-нибудь из этой книжонки, которую таскаешь с собой, как одержимая? Меня так заводит твоя болтовня о научных штучках. — Что, правда? — взвизгнула она. Он моргнул. Затем он усмехнулся. — Что угодно. Всё, что тебе захочется. Сегодня ночь комендантского часа. Она волшебная.