Я вижу тебя
— М-м, — поморщился он, переваливаясь с одного бока на другой, лицом к лицу с назойливым декабрьским солнцем. День был безветренный. Сотни, тысячи крохотных снежинок падали с голубого неба на отлив, формируя сверкающее одеяло, и Гарри заворожённо смотрел за ними, вмиг позабыв и про похмелье, и про то, отчего морщился. «Красиво», — пронеслась умиротворяющая мысль. Он не глядя шарил на тумбе, где за последние пару дней постарался складировать всё, что только помещалось. — Accio часы, — поленился Гарри. Маленькая электронная коробочка — он купил её на какой-то маггловской барахолке, потому что случайно забрёл туда с месяц назад, а уйти с пустыми руками патологически не умел. Разблокировал, впервые попробовав установить будильник, нежелательные воспоминания: часы трещали в точности так, как в спальне его кузена в детстве.«13:13»
Гарри усмехнулся, бросил коробочку в ящик и, основательно прохрустев позвоночник, сказал: — Хэй, Кричер. Приготовишь, пожалуйста, скрэмбл и сосиски?***
Что-то странное творилось с Гарри следующие несколько дней. Просыпался он каждый раз голодный пуще лавгудовских Заглотов: бедный Кричер, должно быть… — Устал? — поинтересовался он в среду вечером. Пыхтящий эльф, подав Гарри блюдо с жирными куриными ножками и пюре, поднял на него горькие глаза. — Хозяин Гарри Поттер, — обижался Кричер, зачем-то мешая давно готовый салат, — спрашивал вчера. И в понедельник тоже. И в… — Я беспокоюсь о твоём здоровье. — Но здоровье Кричера создано для того, чтобы служить дорогому хозяину. Кричер счастлив выполнять свой долг. Кричер не может устать от счастья. Гарри повёл плечом, хмуро разглядывая идеальную сочную ножку в своей тарелке. — Ну хорошо! А вот… а вот… — он нахмурился сильнее, принявшись ковырять её вилкой. — А вот я никогда не замечал, как едят эльфы. Ты, например, полдня проводишь на кухне — это я вижу, слышу. Чую, в конце концов. А сам ты когда ешь? — О, Кричер должен кушать так, чтобы его было не видно и не слышно, — закивал домовик, словно читал священное писание. Посмотрев некоторое время за тем, как Кричер наводит порядок, Гарри не выдержал. — Не должен, — заявил он, торжественно вонзив вилку в центр салатной миски. — Хозяин Гарри Поттер?.. — Садись со мной. — Но сэр… — испугался Кричер и, ссутулившись, попятился как можно дальше от стола. — Нет, подожди! Гарри вскочил, игнорируя протестующие вопли; раскрыл, едва не выдернув из петель, дверцу настенного шкафа и вытянул чистые тарелки и приборы. — Хозяин, по традициям уважаемой семьи Блэков… в кодексе домовых эльфов тысяча девятьсот пятого го… — Двадцать первый век, — нараспев вещал Гарри, невозмутимо разрезая пышущую паром курицу. — Это во-первых. Во-вторых, дорогой Кричер… Отложив нож, он приставил ребро ладони ко лбу, словно разведчик, прячущийся от слепящего солнца, и демонстративно осмотрелся. — … ты здесь видишь хоть одного Блэка? — Но… — С этого момента ты ешь со мной. За столом, как все нормальные люди. — Хозяин Гарри Поттер… — Прошу тебя, Кричер. Тот издал невнятный сдавленный звук, пошлёпал губами, сухими и сплошь покрытыми трещинами, и робко, как сирота, которому вручили подарок на рождество, повторил: — Хозяин… просит Кричера? — Прошу. Завтракать. Обедать. И ужинать со мной. Из усталых, измученных жизнью глаз брызнули слёзы, и, когда Кричер беззвучно заплакал — не жмурясь и не отводя от него изумлённого взгляда, — Гарри показалось, будто незримый нож полоснул его по самому сердцу.***
В четверг, с утра, а точнее с «08:08», он бродил по дому в поисках всякого чепухового занятия — но за что бы ни брался, не покидало его странное, странное ощущение. Гарри чувствовал, будто что-то забыл. Он пытался думать о том, что ради приличия давным-давно стоило бы ответить на бедные письма: паршивец Данте их благополучно разбазарил по всей спальне, но Гарри никак не хотел убираться, а потому каждый новый день расхаживал по обрывкам пергамента, как по красной дорожке. Белый снег хлестанул по лицу морозной пощёчиной, стоило Гарри вышагнуть за порог дома на Гриммо: не придумав себе никакого занятия, он, едва стемнело, решил, что Доктору нужно дарить подарок. Гарри не знал, что им двигало, когда завернул из Косого переулка в Лютный. Там, потоптавшись на грязном сугробе, он застыл, вслушиваясь в хохот полоумной ведьмы за углом «Горбин и Бэркес». Осознание пронзило его, как пронзила бы пуля из прижатого к рёбрам дула револьвера — насквозь. Прерывисто вдохнув ледяной воздух, Гарри бросил на хохочущую старуху пустой взгляд и зашагал вглубь переулка. Он вспомнил, что Доктор знает, кого именно лечит по пятницам.***
Только у него получилось, наконец, заинтересоваться чем-то, над ухом, до смерти пугая, раздалось мелодичное: — Какая честь! Гарри развернулся, инстинктивно выхватив палочку. Две тонкие пепельные брови сошлись на переносице, опасно сверкнуло серебро глаз, — Люциус Малфой, собственной персоной, скривился, потому что этой палочкой Гарри буквально проехался по его лицу. — Боже милостивый, — воззвал Малфой и, заправив платиновую прядь за ухо, выпрямился. — Вы?.. — И я вас тепло приветствую, мистер Поттер. — М-м… да. Добрый вечер. — Удивлены? Гарри сбросил капюшон и убрал палочку, вежливо улыбнувшись. — Последнее время прекратил удивляться. Малфой усмехнулся в ответ, небрежно взмахивая рукой. Над головой зазвенели бубенчики; за спиной Малфоя, точно из-под земли, стеной выросли ломящиеся от товара витрины. — Всё не я — Нарцисса. Уж очень моя дорогая жена мечтала об антикварном магазине. — Но зачем прятать товар? — скептически сощурился Гарри. — Только особенный товар, мистер Поттер, — лукаво мурлыкнул Малфой, отшагнув в сторону. — Прошу. Он не удержался от скользкого: — Даже не спросите, какого чёрта меня сюда принесло? Малфой мастерски изумился. — Действительно. Какими судьбами, мистер Поттер? В Косом переулке мало безделушек? Гарри же, коснувшись прозрачного стекла на витрине, охнул, потому что оно моментально растаяло у него на пальцах. — Так захотела моя левая пятка, — отстранённо бросил он, разглядывая бликующие полки. — Что-то ей подсказало, что здесь нескучный ассортимент. — Ваша левая пятка поразительно проницательна, — парировал Малфой куда-то в его затылок. — Берите в руки, что вы как бедный родственник. — Можно? — Вам всё можно, мистер Поттер. Помните? Гарри мотнул головой, впиваясь в Малфоя прямым, острым взглядом. Сквозь пальцы, в которых он сжал подарок для Доктора, пробивалась пыльным облаком незнакомая магия. — Ваша цена за это?.. — Неужто забыли? Уголки тонкого рта дёрнулись, как надломившаяся прорезь в карнавальной маске, и длинное фарфоровое лицо Малфоя обрело выражение, которого Гарри совсем не ждал. — Малфои помнят, — хрипло сказал тот. — Чудесный выбор, мистер Поттер. Он уже ваш.***
Гарри долго вертел в руках маленький свёрток, мечась из одного угла спальни в другой, как заведённый. На этот раз от зеркального «17:17» волосы на затылке встали дыбом. Откуда вдруг за час до приёма возник такой мучительный мандраж?.. Он понятия не имел, с каких пор начал так волноваться. — Идиот, — беззлобно сказал Гарри собственному отражению. И, натянув маску, спрятал свёрток и аппарировал. Необыкновенная тьма встретила Гарри в кабинете Доктора. Высокий силуэт, неподвижный перед заснеженным окном, окружало тихое свечение потрескивающего камина. Гарри растерялся, насчитав лишь несколько зажжённых свечей в канделябрах. В люстре свечей не было. — Вы пришли. — Получается, вы напрасно мне не поверили. — Осталось понять, напрасно ли вы верите мне, Генри. — Во-первых, верю не до конца. Во-вторых, я вряд ли когда-нибудь узнаю наверняка. Он упал на подушки, не в силах ждать, пока Доктор повернётся к нему лицом. Тот, заложив руки за спину, спешить не собирался. Гарри изучал крохотный участок кожи у него на щеке, который имел счастье наблюдать в полупрофиль — кожа выглядела бледной. Когда длинная прядь чёрных волос упала на пластиковое лицо, Доктор, наконец, слегка качнул головой — и заговорил: — Именно с этим я хотел бы вам сегодня помочь. — Не понимаю, — осклабился Гарри. — Помочь с чем, простите? — С вашими сомнениями. — С чего вы взяли?.. Одному Мерлину известно, каким образом он оказался так близко — Гарри пришлось запрокинуть голову, когда Доктор навис над ним чёрным коршуном. — Я чувствую ваше напряжение, — тихо произнёс он, и от интимности этих слов дыхание Гарри задержалось. — С тех пор, как вы аппарировали двумя этажами ниже. — Беда, — выдохнул Гарри, и губы дрогнули в нервной улыбке. — Это у вас какие-то сверхъестественные рецепторы? — Я рассмеялся бы, если бы вы сами находили это хоть сколько-нибудь смешным. — Тогда не томите. Я искренне не понимаю, как вы собрались мне помогать. — Для начала… Диван заскрипел, и Доктор устроился рядом. Гарри оттянул ворот рубашки, торчащий из-под мантии, словно так ему стало бы легче дышать. — Посмотрите на меня. На моё «лицо», Генри. Такая странная, такая неправильная, такая лишняя, — маска Доктора, с вертикальной решёткой заместо рта, выражала обычное безразличие; она буквально сливалась с окружавшей их с Гарри темнотой. Чёрные провалы глаз казались бездонными. — Вспомним условия, на которых мы начали работу. Первое. Эти стены — не камера Азкабана, я не вправе к чему-либо вас принудить. Второе. Вы являетесь на приём каждую пятницу, в шесть часов вечера, и в случае неявки по любой — «уважительных» не существует — причине на вас накладывается пенальти. Третье. Для обеспечения вашего комфорта я принимаю вас строго анонимно. Мы на одной волне, Генри? — Всё верно. Всё именно так, — хрипло отозвался Гарри. — При заключении магического контракта ответственность за первый и третий пункты была обозначена весьма ясно: я, не кто иной, как я сам, в ответе за их выполнение. — Верно. — Вы, в свою очередь, лишь пожелали собственной анонимности. Насколько я помню, данный пункт в соглашение не вошёл, это обыкновенная воля. Я неправ? — Правы, абсолютно правы. — Таким образом, вы могли бы для начала как минимум перестать смотреть на меня, как кролик на удава. — Откуда вы знаете, как я на вас смотрю? — Я же сказал, — повторял Доктор, придвигаясь ближе, и Гарри со свистом выпустил из ноздрей воздух. — Я чувствую, Генри. — Ну конечно, — обречённо сказал Гарри. — Как я мог забыть… — Давайте шутки на попозже. — Как скажете. Простите. — Прощаю. Итак, у меня к вам… возможно, неожиданное предложение. — Вы ещё ни разу не делали чего-то, что я от вас ожидал. Низкий рокочущий смех, словно в подтверждение его слов, всколыхнул воздух — и прекратился так резко, как если бы на Доктора наложили Silencio. А потом он сказал: — Гарри Поттер. Гарри вздрогнул, вмиг покрывшись гусиной кожей. — М-м… — промычал он, желая в это мгновение куда-нибудь провалиться. — Вы, должно быть, хороший легилимент. — Дерьмовый. Голос Доктора улыбался: — Не наговаривайте на себя. — Дерьмовый, — кивнул Гарри. — К чему спрашиваете? — К тому, Гарри… Доктор склонился так, что резкий, шумный выдох вырвался у него из лёгких: Гарри показалось, будто бы на секунду их взгляды действительно пересеклись. — Что я приглашаю вас прогуляться у меня в голове.