H & B

Они смотрят на синих бабочек. Хоби был без понятия, каким образом Павитр смог затащить его на весь день не только в зоопарк, но и непосредственно в баттерфляриум, откуда они, скорее всего не выйдут ещё очень и очень долго. Что самое интересное, они ведь даже не были в Мумбахеттене, Павитру приспичило потаскаться вдвоём с панком по его собственной вселенной. И как всегда ему удалось уговорить своего парня провести время совместно именно таким образом, перетерпев даже фырканья и отрицания желания идти куда-то, кроме киношек. Его терпению кто угодно позавидует. Браун скучающе оглядывался по сторонам, следя за летающими созданиями, пока Павитр отошёл в закрытую секцию поглядеть на ядовитых бабочек, находящихся на тот момент за стеклом и не собиравшихся прибегать к каннибализму, на что Хоби, по правде говоря, с радостью бы посмотрел. И так и так развлечение. Он настолько ушёл в себя, проводя примерные вычисления времени их ухода, что совсем не заметил, как вернулся Прабхакар. А вытянул его на поверхность восторженный возглас. – Ты гляди, - опустился на корточки Павитр, поманив за собой панка. Тот, подумав, насколько большой шанс у него есть отсидеть свои же ноги, присел рядом с притихшим парнем. В низине листьев спрятались несколько синих бабочек, крылья которых еле видно подергивались, словно тронутые непредсказуемо налетевшим ветром. Несмотря на то, что свет в такую даль не мог пробиться в полной мере, будучи кое-где даже замененным техникой, и крылья насекомых отливали более темным оттенком, они оставались такими же изысканными, какими представлялись в природе, лишь взглянув на них нельзя было сказать, что всю свою короткую жизнь они прожили в искусственно созданном "саду". При всей своей маленькой жизни они не растеряли мотивации добавлять в зелёный мир немного красок, напоминая собой отделившиеся кусочки темнеющего неба, и это, определённо, выделяло их из общей массы ещё больше. Хоби то и дело переводил глаза то на уставившегося на насекомых Прабхакара, с детской радостью наблюдая за каждым движением, то обратно на бабочек. Кого из них ни возьми, в голове у парней застыла одна мысль, всплыв неожиданным воспоминанием: психологическая статья о восприятии человеком цветов и взаимодействии психики с ними, и паучки невольно связали её с бабочками, время от времени перелетавшим с места на место в скрытом уголке спокойствия, где нашли ярко-оранжевые цветы, которые никто, кроме них, больше не посмеет тронуть. И не имело ровно никакого значения, что никто из них не был ни психоаналитиком, ни ботаником, их "исследованиям " это не препятствовало, рассыпаясь желтоватой пыльцой под лапками маленьких опылителей. Эти бабочки сумели в ходе эволюции мало что не растерять, так совместить в себе два основных цвета, различных по своей природе и психологическому строению: чёрный и голубовато-синий. Чёрный всегда был символом интеллекта и власти, только не такой, какой её видят другие люди. Власть над своей жизнью, желаниями, возможность оспорить чужое решение, пойти на риск ради того, чтобы добиться противоречивых по мнению многих целей, меняя уже общество под себя, а не наоборот. Импульсивность и протест. Умение сделать нужные выводы и продолжить твердить свое, то, что по-настоящему верно. Чёрный – сдержанный цвет, и в то же время в такой же мере взрывной за счёт эмоций, что он может пробудить в носителе, самый тёмный, но в любую секунду имеющий возможность принять на свою территорию другие цвета, что покроют яркими пятнами его тёмное полотно. Синий же, находящийся ниже – спокойствие. Гармония, что остаётся внутри даже в самые тёмные времена. Синий – чистота и лёгкость на подъём. Он отражает креативную сторону, даже ту, что спряталась в кокон и не собиралась выходить. Искренность побуждений, бескорыстно преподнесенные дары окружающим, будь это обычная улыбка, которую не заметят, или же спасение мира. Синий – бескрайнее пространство и реально существующая и устоявшаяся свобода, а не та, что стоит ещё отвоевывать и верить в её возможное существование. Этот цвет – вдохновение, мягкое, но ледяное, и полет, что осуществляли бабочки день за днем. Эти насекомые отыскали персональный баланс и он вылился случайным искусством на искусно вырезанные крылья. А Хоби и Павитр все смотрели и смотрели на этих самых маленьких существ, что воистину никуда не торопились, перелетая с одного цветка на цветок в тени неожиданно разросшихся в экспериментальных условиях папоротников, раз за разом проводя аналогии сначала с той статьёй и значениями, а потом перенося их на себя. Они – тоже своего рода бабочки, лишь бескрылые, всего лишь куколки. И оба, и Павитр, и Хоби, являлись физическими олицетворениями чёрного и синего, так удачно сохранившимися на чужих крыльях случайными пятнами акварели.