H & B

Цепи напряглись под весом высокого тела, которому пришлось поджать ноги, чтобы нормально сесть. Хоби всё ещё не до конца осознавал, каким именно образом Павитр умудрился вытащить его на улицу ночью – вот он ещё лежит на кровати, отрубившись после совместной с ним миссии, а в следующую минуту он уже тащится за возлюбленным по темным улицам Мумбахеттена, зевая во весь рот и не удосуживаясь прикрыть его ладонью, как настаивал бы любой взрослый, потому что так делать "приличнее". Самое главное, что он не забыл захватить куртку. – Я прошу тебя, не усни, я же тебя до дома не дотащу без повреждений, - настоятельно попросил Павитр, садясь на вторые одиночные качели. В нём всё ещё играли те три кружки черного кофе (на какие жертвы только не пойдёшь лишь бы Мигель отвалил), что он выхлебал в процессе заполнения всех бланков несколько часов назад. В этот раз была его очередь, а не Хоби, и поэтому индус, отправив своего парня домой (в какой из двух вселенных именно – не уточнялось), остался в штаб-квартире заканчивать дела. И теперь ему нужно было как-то убить время, пока энергетический эффект не выветрится и он не сможет отдохнуть. Возможно было эгоистично вытаскивать точно так же отработавшего своё Хоби, о чем Павитр сразу завалил его вопросами и опасениями об этом, но тот ничего не высказал против, лишь два условия, следуя которым Прабкахар поспособствует его выходу на улицу: более медленное выражение мыслей (панку нужно было время, чтобы мозг снова заработал в полную силу, а тараторивание плохо усваивалось) и куртка, которая всегда сопровождала его, как плащ мага с Земли с кучей девяток (Хоби вечно обсчитывался) . И вот они здесь, во дворе, окруженном с трех сторон высокими наблюдателями-зданиями, недалеко от того места, куда индийский человек-паук водит своих паукообразных друзей кормить животных. Хоби вяло кивнул, эту фразу Павитр мог даже не произносить вслух, панк воспринимал её, как само собой разумеющееся, у него и свои ноги имеются, не отстрелили. И эти части тела надо использовать по назначению, чтобы не плесневели где-то под столом, а прогулка по затихающему на ночь в глубоких гротах дворов Мумбахеттену здорово компенсировала все часы сидения на базе от скуки. Одинокий фонарь подмигивал парням рядом с площадкой, где днём постоянно мельтешат перед глазами дети, не замечающие никаких преград для счастливой жизни. Для них есть только смех, игры и аттракционы в лице каруселей и качелей (иногда у взрослых возникало ощущение, что они были здесь с эры динозавров, и до сих сих оставались полезными в эксплуатации). Качели поскрипывали на весь двор, забыв, какого это, когда садится кто-то постарше пяти лет, пока те раскатывались всё выше. Если бы кто-то раскачался также, то ему бы показалось, что небо совсем близко, отпусти цепь – и врежешься в звезду, свисающую на тонкой ниточке откуда-то сверху, или об потолок-небо, да так, что штукатурка полетит белым дождём, но паучкам, давно поведавшим ещё большую высоту, зависимость высоты от раскачивания качелей, а не длины выброшенной паутины, доставляла удовольствие и чувство лёгкости. Никто из людей не мелькал вокруг, не раздражая расслабившееся восприятие, и отрешенность от города заполнила улицу. Прохладу, граничащую с удушливостью дня, ночи и исходящую как от воды, можно было протянуть через пальцы и ворс кисточек, рисуя картины одного совместного утра (или вечера, как посмотреть) на качелях, если дать её в руки опытному художнику, умеющему видеть мир с изнанки, разумеется. Они были предоставлены сами себе и качелям, и никто не торопился домой, ведь он был рядом, качался в полметре. – А звезды сегодня светятся ярче, что думаешь? - заметил Хоби, добавив про себя "возможно потому что ты вышел на улицу, как их представитель, и они наблюдают за нами, сталкеры чёртовы?", решив приберечь её для музы и вдохновения на песни. Павитр никак не отреагировал, продолжая покачиваться из стороны в сторону, половина лица оказалась скрыта от Брауна не до конца остывшим, как и вся часть планеты после влажного дня, полумраком. С каждым отдельным мигом он начинал качаться всё медленнее и медленнее, глядя куда-то вниз, то ли на землю, покрытую асфальтом под ними, то ли на лёгкие сандалии со звёздочками, сестёр которых и упомянул панк. Это насторожило последнего, обычно на вопрос у индуса возникало яростное желание, начинающееся почти сразу, продолжить диалог именно в конкретном направлении, обсудив все уголки этой разговорной комнаты, а в этот раз он сделался тише воды ниже травы. – Пав? - у Хоби была одна версия, которая сложилась исходя из его жизненного опыта по общению с индусом: эта тема была связана с неприятными воспоминаниями, в частности мёртвыми родственниками, а о других он и думать не смел, ибо каждая выступала с всё более и более кровожадным сюжетом. Браун притормозил, наклонившись, чтобы понять, что, в конце концов происходит, к лицу Прабкахара, ожидая увидеть отчужденный взгляд, мокрые щёки или чего-то такого. Смешок сорвался с губ, в голос парень смеяться не решился. Павитр сидя спал, цепь медленно выскальзывала из ослабевших пальцев. – Вот ребёнок, сто раз же говорил: лучше пей крепкий чай, тем хоть кровь замени, но кофе с более большими перерывами, иначе не заметишь, как уснёшь, - шептал панк, поднимаясь и разминая спину и ладони. Суставы пальцев хрустнули, пальцы задвигались подвижнее. - Придётся повторить ещё раз как-нибудь. Хоби покачал головой, но злость снова украл подступивший к горлу смех от представшей картины. Ладони Павитра от одного движения соскользнули вниз, на колени. Напоследок взглянув на небо и зевнув сам, Браун бережно поднял его с качелей, взяв на руки, и потащил домой, откровенно не задумываясь о том, как будет открывать двери с такой важной ношей. Вдали пролетела звезда, и глазам панка повезло поймать её. Любой знает, что при таком везении надо загадывать желание, но если бы на это указал Павитр, то Хоби бы соврал, что загадал, ибо за свою недолгую жизнь он успел приобрести и друзей, и работу для личности человека-паука, и даже парня. Но это был отдельный случай, в который Хоби попросил у звёзд, даже у остальных, не планировавших падать, чтобы он донес Прабкахара без происшествий (не долбанувшись сам и не ударив какую-то часть тела Прабхакара о дверной косяк) и они смогли отоспаться. Впрочем, второе уже было под контролем Хоби, специально поставившего стул у кровати, чтобы в случае прихода нежданных гостей (Мигеля и... Мигеля) он имел возможность кинуть в них мебелью, не оставляя выбора, кроме как свалить подальше до поры до времени. Ночь была бесконечна, и звезды тоже, а одна из них несла ещё одну на своих руках до квартиры тёти Майи, раздумывая, каким образом подать ей утром трижды проклятую лекцию по пользе сна и, как бы панк не презирал это слово, "правильности" графика кофепития.