H & B

– Она что, серьёзно? - простонал Павитр, закрыв лицо ладонями. – Видимо да, чувак, раз ты так реагируешь, - пробормотал Майлз, не отрываясь от переписывания конспекта к следующему уроку прорицаний на которые он, сама пунктуальность, не ходил уже неделю из-за того, что некий преподаватель (или же вполне конкретный, как учитель зельеварения) назначил ему отработки, куда тот обязан был явиться. – Она могла выбрать что угодно, но обязательно надо было это, и, я готов спорить хоть на сотню галлеонов, это из-за того, что я на Пуффендуе! - сокрушался Прабхакар, нервно теребя желто-черный галстук. - Хоби точно ржать будет... – Да ради всего святого, что за наряд прислала тебе тётя Майя? - развернулся к другу Майлз, желая как можно быстрее продолжить работу и сдать её, чтобы наконец закрыть долги "любимого" предмета. Увидев, что именно лежит на потёртой спинке диване гостиной их факультета, он подавил смешок. - Тебе пойдёт. – Не смешно, - нахмурился Павитр. ‐ Я ей цветок какой-то, что-ли? – Дети – цветы жизни, - величаво вытянулся Моралес. – Пиши заклинания, кактус ты недоделаный, в следующий раз хоть на коленях ползай ‐ не дам, - шуточно пригрозил Прабхакар, заставляя второго поднять руки и развернуться, скривившись от вида как своего, так и чужого почерка. Перо быстро зашуршало по пергаменту. – Да я серьёзно, Пав, белый тебе всегда к лицу был, ты это и сам всегда знал, и получше меня... Так, рог двурога на один корень мандрагоры... Я что, мамин рецепт супа с перцем читаю? - не выдержал Майлз, не понимавший, когда их уроки стали скрещиваться, подняв руки к потолку, словно задавая вопрос не камину или тишине гостиной, а всем известным ему богам. - Dios mio... – Да не в этом дело, ты заметил вообще, что смокинг не чисто белый? - ткнул им в лицо Майлзу Павитр. – Я не слепой, чувак, что бы кто не говорил  – не верь, и от мнения, что ты зря параноишь, я не отступался. А теперь, hasta luego, и дай мне дописать наконец, не к преподу же мне в кабинет ради тишины переться, честное слово. Павитр молча отошёл, за спиной показав парню язык, и забрал небольшой чемоданчик из-под одежды. Из-под качественной, красивого кроя, и вроде бы всё должно было быть хорошо, но волновал его рисунок на пиджаке: тот оказался сплошь усыпан подсолнухами. Пытаться перекрасить или вывести это цветастое безобразие было поздно, да и волновать тётушку лишний раз не хотелось – Павитр так и видел, с каким усердием она выбирала ему костюм на такое важное мероприятие, как Святочный бал. И если бы он шёл один, только зайдя с кем-то на мероприятие для вида, то он даже посмеялся бы над выбором тёти и с улыбкой на лице провел весь вечер, освещая помещение желтыми лепестками "солнышек" и попивая бьющий в нос шипучий персиковый чай, пока мимо пролетали бы танцующие пары, в том числе и Майлз с Гвен, которую тот всё-таки решился (и успел) пригласить. Но сейчас, когда у них сложилась такая необычная компания, два человека со Слизерина и два – Пуффендуя, без пары не остался бы никто, и это волновало Павитра больше всего. Не хотелось бы услышать насмешки, пусть и не обидные, от своего парня, с которым они оба тянули до последнего и всё равно позвали друг друга одновременно. Один из них вообще не хотел идти, Хоби было фиолетово, его вполне устраивала судьба потаскаться по пустому замку и лазу в Сладкое Королевство, пока другие находятся в одном месте и никто не подумает наблюдать за теми, кто отошёл "водички выпить", но тому, кто по приколу (на деле же на спор с другими Слизеринцами) кинул бумажку с именем в кубок, не волнуясь о возможности, что его выберут, и прошёл долгий (на деле куда более короткий, чем у других) путь по прохождению первого задания, необходимо было явиться и станцевать хоть что-то. И Павитр боялся ударить в грязь лицом. Не соответствовать Хобарту, нынешней "звезде", по секрету показавшему ему накидку из чешуи дракона, являвшуюся выигрышем, и рассказав разгадку второго испытания. Кто бы подумал, что извилистость чешуек – карта. Никто, даже удивлённый Павитр, который после позволил Хоби проложить уже карту любви по всему своему телу, пока драконья чешуя небрежно валялась где-то в стороне. И подсолнухи здесь были, мягко скажем... не к месту. Требовалось что-то более сдержанное, или, даже если Майя целенаправленно решила одеть его в нечто яркое, однотонное. А цветы, подмигивавшие черными серединками каждому любопытному глазу, не подходили ни к одной категории, ни к другой. – Ладно, была не была, - закрыв обратно на несколько имевшихся защёлок, убрал чемоданчик вглубь своего большого "старичка", прожившего с ним все пять и половину шестого курса, Павитр. Святочный бал уже завтра, и нет смысла искать выходы, которых нет. Он явится в костюме, подобранном Прабхакар-старшей, а пока стоит сосредоточиться на том, чтобы отобрать конспект у ничего не успевающего к Рождеству Майлза. *** Павитр нервно убрал руки в карманы брюк и вперил глаза в пол, то и дело покусывая губы. Он уже начинал прикидывать, не поздно ли ещё сбежать, но откинул эту мысль, как уже ненужные наушники от мандрагор. Он не мог вот так подставиться и за компанию подставить Брауна. Мимо него пробегали люди, в основном щебечущие парочки, но Павитр замечал их лишь краем глаза, не фокусируя внимание. Он и так сиял белым посреди коридора, освещённого сотней летающих свечей опытными преподавателями, не нужно было еще больше привлекать к себе внимание настойчивым разглядыванием прохожих. Перед взглядом появились тяжёлые армейские ботинки. Павитр понял, что бежать поздно, и как бы он ни нервничал, на бал идти придётся. Подумав, что ничего не теряет, и пока что не слышит никаких шуток в свою сторону, Павитр с надеждой на хороший вечер поднял взгляд на Хоби. – Привет, - выдавил он, как громом пораженный разглядывая наряд Брауна. У него был костюм, практически идентичный его. *** – Нет, - панк грохнулся на мягкую обивку дивана, привлекая к себе внимание Гвен, читавшей дополнительное пособие по уходу за магическими существами. Объемный пакет упал на стол. ‐ Я скорее сдохну под ногами бегущих на работу людей в Лондоне, чем пойду на Святочный бал. – Да куда ты денешься. –Да вот туда и денусь. Стейси, никак не отреагировав на выпад от друга и поправив юбку, закрыла книгу и потянула к себе пакет, разглядывая содержимое. Не поверив своим глазам, она вытащила сначала длинные штаны (которые поволоклись бы по полу, если бы их надел кто-либо ещё), а следом и рубашку. Всё в белом цвете. Ну, разве что кроме брюк. Те напоминали о существовании белого фона, погребенного под желтыми цветами, лишь редкими обгрызенными кусочками. – Я вообще всегда думала, что подсолнухи – тема исключительно Майлза, но у Майи отличный вкус, фасончик тебе пойдёт. – Так заметно, что это её работа? Гвен только улыбнулась сконфуженному Хоби. Она, как единственная девушка в их четвёрке, сильно сблизившаяся с тётей Павитра и получившая ещё одного родственника в её же лице, была неплохо осведомлёна о вкусах и желании как-то раскрасить жизнь трём "племянникам" и одному "сыну", пока те торчат большую часть из девяти месяцев вдалеке от неё, будь это шоколадные лягушки с уникальными карточками или запрещённые хлопушки. – Как я уже сказала: ты пойдёшь и не кинешь Павитра одного, да ещё и без медляка. – Да я не собирался его бросать, я просто его заберу и мы проведём время вдвоём. Не мои проблемы, что кто-то там что-то выиграл вместе со мной и благодаря этому сплотили некий бал, который мне нафиг и не сдался. – Ну как ребёнок, честное слово. От одного танца не обеднеешь, - настаивала Гвен, думая о том, как бы самой не опозориться на танцах с Майлзом, учитывая тот факт, что хорошо двигаться у неё получалось разве что под музыку Ведуний, а на то, что музыку будут играть они, можно было не надеяться. – Это гребаные подсолнухи, Моралес, - напомнил Хоби, в отместку подколов девушку насчёт наличия отношений с пуффендуйцем и недалекой после окончания учёбы свадьбы, о которой тот не терял шанса пошутить (и втайне понадеяться). – Слышишь ты, петунья, побудь один вечер цветком с Павитром, порадуй его "светом своей любви", - фыркнула Гвен. Панк молча закинул ноги на стол, якобы заканчивая их разговор, который девушка и так не собиралась продолжать, ибо свою позицию она уже отстояла. Но Майя всё продумала: прислала наряд меньше чем за двадцать четыре часа до мероприятия, не оставляя ни одного способа отхода. Хоть стену пробивай – не поможет. Хоби поправил съехавшие браслеты и сложил руки на груди, шмыгнув носом. Ладно, так уж и быть, сходит он в штанах с подсолнухами. Спасибо хоть костюм без пиджака, можно будет не менять на что-то другое привычную потертую кожанку, увешанную значками, в том числе и с изображением маленькой кассеты тех же самых Ведуний, подаренных тётей на Рождество вместе с остальной посылкой. А ещё Хоби был благодарен сложившимся обстоятельствам, что Майя не заставила его цеплять на шею удушающий ошейник-бабочку. *** Павитр, не сдержав порыва, засмеялся, руками упершись в колени от наплыва облегчения и комичности ситуации, заражая Брауна хорошим настроем. Вот что значит – всё под чёткий расчёт. Тётя Майя реализовала то, что во-первых они никогда бы не додумались сделать сами, а во-вторых – не отважились. И теперь они стояли посреди коридора недалеко от Большого зала в парных "солнечных" костюмах, а до праздника оставались считанные минуты. Впрочем, время обходило парней стороной, ибо для них праздник начался ещё пять минут назад. Отсмеявшись, Хоби, ничего не произнося вслух, нарочито почтенно поклонился и взял Павитра под руку. – Свалим? - с надеждой спросил Хоби, указав головой в сторону противоположного от бала поворота. – Как бы мне этого не хотелось, ты и сам знаешь, что хотя бы пять минут мы должны там пробыть. Ты, в конце концов, кумир многих сейчас. – Пять минут. Дальше они пусть сами как-нибудь разбираются, не несмышленыши и не телепрограммщики, втюхивающие швабры. На этом и решили. По правилам они должны были открывать бал, и об этом Павитр благополучно забыл под навесом проблемы складывания кип конспектов и скрывания подсолнухов от однокурсников, а теперь осознание, что самую главную проблему он и прошляпил, не продумав, накрыло его с новой силой. Руки еле ощутимо затряслись, когда начали оглашать список тех, кто получит честь открыть рождественскую забаву. Капелька холодного пота прокатилась по загривку, шея закостенело повернулась к Хоби, с внимательным видом занятого выяснением у случайно выловленного призрака качества камня, использованного при стройке Хогвартса. За две последние минуты он успел задолбать призрака до белого каления, отчего тот, завывая, полетел отыгрываться на наивных первокурсниках. Декан их факультета, на данный момент жизни это был Слизнорт, поправлял галстук-бабочку кому-то из конца маленькой колонны, после чего (Хоби зуб мог дать, профессор захотел бы перекреститься) из зала раздалась музыка и Браун толкнул свободной рукой дверь, пропуская Павитра чуть вперёд и чуть не шлёпая по длинным носам всех остальных, кого он не знал и знать не желал, ибо презирал тех, кто с радостью бежит в пасть смерти или ловушку увечий по собственной воле. Пришедшие захлопали и закричали, приветствуя чемпионов. Святочный бал был открыт. Свечи летали вокруг, основная масса которых поднималась ввысь, к потолку, усеянному звёздами и круглой Луной. В воздухе витал аромат дерева высоких елей и шоколада вперемешку с пряно-коричным запахом праздника. До земли не долетал прозрачный снег из белых пушинок-искорок, он "таял", пропадая, где-то посередине зала, где всё так же, как и каждый вечер, было комфортно находиться. Толпа расступалась перед ними, Гвен и Майлз пробились через неё в первый ряд, показав большие пальцы и дав друг другу "пять" (а потом исчезнув со всех радаров на весь вечер), будто именно они и подстроили всю историю с парной белой одеждой, и Павитр впервые почувствовал себя на высоте всего мира, словно глядел на Хогвартс сверху вниз. Безо всякого высокомерия, только чистое восхищение и принятие того, что уже находится здесь. Они благополучно дошли до центра Большого зала, и тогда музыка сменилась. На них перестали обращать столько внимания, сколько секунду назад, каждому, кто пришёл в компании, не хотелось пропустить мимо ни одной ноты. Хоби отпустил его, вставая напротив, и взял руки в свои. Любому показалось бы, что у них что-то случилось, но на деле их мир всего лишь остановился на миг. Шершавая от частой игры на гитаре ладонь погладила изгибы чужих вспотевших рук, безмолвно успокаивая. Павитр наконец задышал в полной мере, прежде словно задержав воздух от беспокойства. – Пять минут? – Пять минут. – С Рождеством, - кивнул Хоби, незаметно отняв одну ладонь и достав из нагрудного кармана куртки нечто. Нечто жёлтое и маленькое. Заколка с подсолнухом. – Вы помешаны на этих цветах из-за того, что я поступил на Пуффендуй кучу лет назад? - не выдержал Павитр. – Нет. Я не признаю слащавых прозвищ, но с тётей Майей согласен. Это потому что ты – наш подсолнух, - окончательно отпустил чужие руки и закрыл карман панк. - Не шевелись. Павитр исполнил веленое, боясь разбить такой хрупкий, как фарфоровая кукла, момент. Не каждый день увидишь, как посреди танцевального зала Хобарт Браун с непроницаемым лицом вешает на непослушные волосы (обязательно с левой стороны у уха, потому что если вешать на правую, то куда панк будет девать свою ведущую руку во время поцелуя?) украшение с ярким цветком. Оставшись довольным своим делом, Хоби слабо кивнул в сторону освободившегося места на танцполе у сцены, спрашивая у Павитра, всё ещё хочет ли он заставить его двигаться среди толпы. Много раз Павитра убеждать не пришлось. Кольца пирсинга не успели даже звякнуть, как они оба уже оказались втянуты в ритмику музыки. Вовремя заиграла песня в стиле "романтизированного средневековья без намёка на капитализм", как длинно бы охарактеризовал её Хоби, в исполнении двух на оркестр скрипачей. Браун на манер принца из маггловских сказок подал руку Павитру, уже по-настоящему приглашая составить ему пару. Парни закружились в танце, напоминавшем больше смесь случайных оборотов вокруг собственной оси, прихлопываний и элементов вальса, чем какой-то конкретный танец. Им не нужно было, как другим, делать вид, что всё равно на то, как на них посмотрят – им действительно было до сиреневой звезды. Бело-желтая (обязательно – с чёрной серединой) смесь кружилась по паркету, наслаждаясь компанией и хорошим исполнением музыки. Перед глазами Хоби был лишь его цветок с пушистыми коричневыми волосами с вплетенным подарком-заколкой и душистым, мягким лепестком улыбки. Павитр тоже любовался тем, что видел: Хобарту, как бы тот не припирался, белый действительно шёл, составляя контраст объёмной тёмной шевелюре и янтарным глазам, отливавшим закатным Солнцем. "Парные" костюмы были удивительно удобными (скажите спасибо тёте Майе), и доставляло одно удовольствие проводить вечер под ноты, выходившие из-под струн скрипок, создавая свой тип танца. Под конец они застыли, Хоби поддержал наклонившегося назад Павитра за талию, не давая упасть, губы застыли на небольшом расстоянии. Прабхакар всегда смеялся первым, и этот случай исключением не стал, он надёжно ухватился руками за шею "учителя танцев на Святочном балу" и смех парней потонул в шуме чужих разговоров. Хоби невольно снова загляделся. Подсолнух с подсолнухами и подсолнухом помыкает – самая солнечная смесь, что он мог себе тот представить. И он совершенно не думал, что это плохо, скорее наоборот, ведь противовес панку, заносившего тёмные любимые футболки до дыр и торчащих ниток, был необходим и являлся самым невероятным из возможных. *** – Это было потрясающе! - вышел вслед за Хоби из зала и возбужденно воскликнул Павитр, направившись с ним к заднему двору замка. - И кстати, прости, что задержал, там точно было больше пяти оговоренных минут... – Да сдались мне эти ваши условия и договорённости, - оборвал его Браун, подводя ко входу на улицу и останавливаясь там, оперевшись спиной на застывший в холодном молчании камень стены. Им обоим стоило проветрить мозги после такого головокружительного "досуга" (обычно досуг факультетов это, конечно, не танцы, а там живые шахматы или эксперименты с ненужными ингредиентами, но и такой бывает), и морозный воздух помогал в этом, устремляясь прямо в замок, словно смышленый работник Снежной королевы. Глаз панка снова зацепился за подаренный им цветок, отливавший золотом из-за приближающихся плывших по коридору свечей с одной стороны и серебром из-за ледяного свечения Луны, лившегося в проход, с другой. Зная, насколько Прабхакар мерзлявый, и заметив, как тот растирает ладони в порыве поиска тепла, Браун снял с себя кожанку. Порой он не понимал теплорегуряцию своего тела – в жаркий день может стать холодно, а в минусовую температуру лучше некуда. Павитр поправил куртку на плечах, просовывая руки в длинные рукава и наслаждаясь окутавшим его теплом. Большая и широкая кожанка Хоби смотрелась довольно нелепо на нем, если вспомнить о разнице роста. – Ты точно не замёрзнешь? Я могу отдать тебе её обратно, мне не так уж и холодно, - начал убеждать панка Павитр. Вот всегда он так, лишь бы помочь другим, а сам сдохнет на холоде вместе с накормленными им же дворовыми собаками. – Прекращай говорить и грейся, пока я не отступился от своего решения, - прервал Хоби, несерьёзно угрожая, ведь только так можно было заставить парня хоть на секунду прекратить попытки добавить здоровья Брауну, которому обязательно влетит от "тётушки" за то, что он совсем не бережёт ни себя, ни её племянника (про кого-то другого Майя бы не заговорила, зная характер панка), если тот заболеет. Павитр насупился, и наклонил голову, раздумывая. Прошло всего несколько секунд, прежде чем он раскрыл рот, чтобы снова воспротивиться и затащить Хоби в тепло (в кухню к домовым эльфам за огненно острым перцем, например), но чужие губы не дали этого сделать. Жар разлился по телу, словно тот выпил целую тару огневиски. – Лучше? - разрывая поцелуй, оставил руку на затылке Прабхакара Хоби. – Пожалуй... но... не до конца, - смущённо сказал пуффендуец. – А ещё про меня говоришь "наглый". – Ты можешь и не повторять этого, если не хочешь... – Я тоже люблю тебя, замолчи уже, подсолнушек, - уложив вторую ладонь на ухо рядом с цветком, затянул его панк в ещё один, ещё более жаркий в ту зимнюю ночь, поцелуй. Они и не заметили, как над ними покачивалась из стороны в сторону омела. Правда, ответа на вопрос, кто додумался в такое место вешать это растение, никто бы не дождался. Для студентов Слизерина и Пуффендуя существовал лишь один цветок, что мог сподвигнуть их на поцелуй: подсолнух, в тот вечер мелькавший на них везде (и костюмы с которым они оба носили и впредь). А вечер всё продолжался, большинство праздновали Турнир Трёх Волшебников, танцуя ночь напролёт, пока есть возможность, в то время как у двух укрывшихся от других в своей маленькой вселенной уже наступило холодное, солнечное и полное чудес Рождество.