Устройства притяжения

Глава 02. Материя как данность. Оглядев капрала, генерал поднялся и стал приближаться. Клауд вцепился ему в плечи: «Куда ты лезешь!» — Куда ты идешь?! — воскликнул Страйф, двигая босого Сефирота в бок, подальше от грязи на полу. — Наложи барьер, — просит мужчина, поддаваясь на толкания. Парень, опомнившись, убрал руки по швам, заметив — Сефирот закрыл сознание заклинанием, а у Страйфа заканчивало действо одно ментальное, двойное специальное он не применил. — Э, зачем? — спросил Клауд, оглянувшись на смазанный пепел под подошвой ботинок. — Собрался бить меня? Предположение брошенное смеха ради, но вот мастер снова отыгрывает физиономией булыжник. Ученик прищурился. — Э-э-э?.. — Красноречие наивысшего качества. — А то, — Страйф сдул челку. — Думаешь Оберст Рапсодос оценит? Сефирот посмотрел на экран висящий над мониторами, взгляд остекленел. Клауд мысленно всучил себе оплеуху. Кашлянул. — Как у него на передовой? — Без понятия. Жду звонка. — М, ясно. Генерал молчал. Солдат отказывается видеть бесчувственное лицо. — Хэй, Генезис в одиночку способен выжечь целые роты, с ним ничего не случится, Сефирот. Мужчина заметно сжал челюсти, но сказал: — Если под "оценить", ты подразумеваешь самоубийство падением на Рапиру, да, он оценит. — Я далек от драматической лирики, — хмыкнул парень. — Ты тоже. — Да. Но я не жалуюсь на словарный запас. — Выпендривайся дальше. Сефирот глянул на Страйфа. — Спасибо за разрешение. — Обращайся. Ученик слегка ухмылялся. Мастер шагнул к нему, ухмылка упала. — Наложи барьер, — повторно просит он. — Зачем? — Не испытывай терпение. Исполняй. Сефирот прозвучал таинственно, без нажима, неожиданно игриво. Страйф занервничал — угрозы проще воспринимать. С прищуром оглядев генерала сверху донизу, капрал, закрыв веки, сделал как велели. Открыв их, кивнул, обозначив — сделано. Сефирот протянул обе руки к Клауду, а тот отступил назад. В прошлый раз этот жест закончился сломанным носом. — Стой на месте и не дергайся. Снова просьба, а не приказ; парень наблюдает, как мужчина подходит ближе. Страйф не слышал указа терпеть зеленый взор, туго вздохнув, закрывает глаза. Обоняние резануло по нервам — казалось вся гостиная благоухала средствами гигиены Сефирота: «Как отреагируешь узнав, что травы и цветы в геле или шампуне растут в Нибельхейме?» Запах леса от халата, кондиционера не так ярок. Теплые руки легли на щеки немного надавив на них — мягкое прикосновение подушечек длинных пальцев, затвердевших от мозолей широких ладоней, Клауд вытянулся в струнку: «Нежный Сефирот…» Легкий дискомфорт и лейкопластырь исчез, Страйф секунду хмурится, создавая мелкие складки на переносице; пшеничные волосы убирают с лба. Ощущения деформируются, Сефирот меняет положение правой руки, разворачивает, оглаживает костяшками кожу от виска до подбородка и обратно, снова вниз. Тягуче медленно. Левая ладонь придерживала правую щеку, большой палец уперся в скулу. От ледяного мужчины пышет жаром, но интуиция подсказывает, что суть не в магии огня, стремящейся вылезти наружу и поглотить все живое — жар как от радиатора. Клауд открыл глаза. Его бесят думы о красоте Сефирота. Ее глупо приравнивать к чему-то обычному, назвать мужчину прямо — красивым, недостаточно, его внешность отдавала приятными и отталкивающими чертами; чем дольше смотришь, тем отчетливее различима некая потусторонность идущая от радужки до стати, хорошо подчеркивающая получеловеческую суть. Хотелось дотронуться и отойти на другой край планеты. Мастер военного дела, мощнее людей, искуснее СОЛДАТ, куда ни глянь, он оставался в одиночестве со своими знаниями и достижениями. В состоянии покоя мужчина двигается не менее плавно, чем в бою, а учитывая длину нодати и серебра за спиной… Будто ничто не сможет выбить генерала из колеи, никто не помешает идти вперед — трагичная ложь. Раздражало думать о нем, как об объекте вожделения, а не примере для подражания. Сердило быть таким как все. Хотя, первое второму не мешает, главное не зацикливаться. Все смотрят порно, а Страйфу излишне просить у соседей кассеты, после сегодняшнего — точно незачем. Однако, для Клауда Сефирот первостепенно является мечтой, сочетающей в себе все, чего он хочет добиться в жизни. Все еще хочет несмотря на разочарование в Шин-Ра и злости за то, что она сделала с Сефиротом и продолжает делать с Планетой. Фантазии и естественные потребности не перевесят твердое желание получить свое. Мастер наклонил голову, локоны челки почти касались скул ученика, их обоих укрыл занавес серебристых волос. Облегчение опускается на макушку, следом на плечи, идет по туловищу вниз, окутывая человека, путешествует по костям и органам. У Сефирота закрыты глаза, а от пальцев плывет тонкий поток бледного желто-зеленого свечения, напоминая отблеском космическую туманность. Клауд восхищенно выпускает воздух изо рта от приятной магии, не отводя взгляда от Сефирота. Парень не понял, когда успел ухватиться за руки мужчины, в зоны выше локтей. На выдох солдата, генерал поднял веки; чистое мако плещется вокруг расширенных зрачков. Глаза Страйфа реагируют на знакомую магию — голубое небо сожрано зеленью леса. В отличии от Сефирота, изумруд Клауда не ядовит. — Вау, — снова выдыхает парень. — Теперь ты кастуешь исцеление? — Практикую заклинания на досуге. — Сама скромность. Сефирот, медленно моргнув, улыбнулся закрыв глаза. Свободно и естественно. — Неплохое хобби, — Страйф сглотнул. — Пожалуй. — Просил же не тратить энергию… — Я позаимствовал услуги браслета в твоем кармане. Парень расплылся в широкой улыбке, коснувшись кончиками губ ладоней мужчины. Аналогично Сефироту, Страйф показывал ее далеко не всем, этой почести удостоились, насколько знал генерал: Тифа, Зак и Айрис. Возможно мать. — Я тебе не верю. Лицо Клауда переполнено веснушками, но такими бледными, что почти не различить. Реализация блаженного покоя покидала Страйфа, но он не убрал пальцы с рук Сефирота, а тот не отходил. После сказанного Клаудом они замолчали, посерьезнев. Мужчина, неуверенно, опасливо провел по носу парня от бровей до кончика. — Болит? Ему не за что извиняться, но Сефирот сожалеет. И это невыносимо. Несложно принять боль от удара лбом и пережить разрез Масамунэ, потому что Страйф заслужил, а сочувствие, которому здесь не место, нет. Ноздри капрала расширились, он выдавил: — Мне… не больно. Сефирот опускает ладони с щек, посмотрев на Клауда еще немного и кивнув, разворачивается. Его ловят за кисть руки. — Я… — Думать надо быстрее, момент утекает сквозь пальцы. — Я хотел спросить. — О чем? — …Как ты себя чувствуешь, Сефирот? Без надобности пояснять, что имеет в виду ученик, судя по потемневшим радужкам, мастер понял его. — Предпочту продолжать делать вид, что ее не существует. — Так она не исчезнет… — Она никогда не исчезнет. — Сефирот… — Клауд, — предупреждающе перебивает генерал. — Не надо. Не начинай. — Хорошо. — Страйф поник. — Но ты уверен? — Уверен. — Сефирот глянул вниз. — Отпусти. Заставлять Клауда не пришлось, экран подвешенный над компьютерами вспыхнул. Послышался скрежет передачи, видео не прогрузилось, одни помехи вместо картинки, забарахлили колонки, звук искажался. Сефирот пулей оказался у первого стола, нажал пару кнопок. Экран дал изображение — пустое кресло подсвечиваемое лампой, стоящей, видимо, рядом с монитором, позади расплывчатое пространство похожее на внутренности грузовика. За креслом мелькнула алая тень. Фигура человека маячила поблизости яро жестикулируя, кажется он с кем-то говорил по мобильнику, точно не видно, обзор камеры не доставал до плеч. — Рапсодос? — строго зовет Сефирот, ответа не последовало, прочих звуков тоже. Генерал посмотрел на компьютер и открыл настройки синхронизации. Пока он пытался добиться результата, капрал следил за полковником, тот, отмахнувшись от невидимого противника подошел к креслу. Мужчина развернул его и сел, медленно облокотившись на спинку, почти лег на него, вальяжно устроив ноги на краю столешницы, утомленно кивая неизвестному собеседнику. Генезис плохо выглядел: на лице прослеживались изнеможение и бледность, мешки под глазами подтверждали недосып, поседевших волос у висков стало больше с последней встречи. Но может это игра света от холодной лампы. Длинная серьга в правом ухе с материей призыва поблескивала от скудного освещения. Коктейль из генов разных рас подарил Рапсодосу необычную внешность: светлую кожу, острые скулы, кончики глаз, губ, рыжие волосы, ярко серо-голубой взгляд, все заточенные углы сочетались подчеркивая друг друга; болезненный вид вовсе не делал мужчину менее привлекательным, разве что прибавлял пару лет, при этом выделяя экзотичность выправки — он хорош собой и умеет пользоваться этим. Генезис сидит полубоком к монитору, смотря то на клавиатуру, то в пустоту, очевидно не видя, не слыша Сефирота и Клауда. Генерал закрыл окно настроек, отошел от стола и сложив руки на груди, позвал полковника, но тот не реагировал. — Неполадка с его стороны? — предположил Страйф. — Да, сигнал отвратительный. Вероятно из-за метели. Говорит о связи, а неудовольствие во взгляде принадлежит единственному и неповторимому Рапсодосу. Резко прозвучал истерический смех. Генезис мечтательно глянул в потолок и обратился к человеку на конце линии: — …янусь Богиней, если еще кто-нибудь спросит о самочувствии, не найдет спасения ни компания, ни твой отец. Вы так много болтаете, похлеще меня! Если общественности станет известно о болезни, если хоть одна душа из моего фан-клуба узнает о ней, никакие планы, Сефироты, революции, Анджилы и ты, Лазард, не спасут башню и все связующее. Не к чему будет спасать пепелище. Офицер глубоко вдохнул и выдохнул, слушая ответ. — Да, я не забыл. Но и ты не забывай, что твой любимчик не единственный, кто увеличил силу после истины о рождении, — Генезис маниакально оскалился. — Мать любит всех своих детей. Кстати, если хочешь, могу описать как это необычно — ощущать "родство" с людьми и знать, как сделать из них клонов по образу и подобию своему. Не нужно оборачиваться к Сефироту ради зримого подтверждения — от него повеяло опасностью. Пока Генезис разглагольствовал на тему написания собственных мемуаров через лирический формат повествования, Клауд набрался смелости и тихо позвал мужчину. — Молчи, Страйф. Рапсодос закончил и дал слово директору. Неизвестно, что сказал Дейсерикус, но полковник, сбавив наплыв подлого запугивания, сетует: — Не напрягайся, Лазард, понимаю я все, незачем душить формулировкой подобно некоторым, а переживаний мне хватает и от Анджила. Мои угрозы воплотятся в реальность не раньше положенного срока… Да, скорее бы. Прибереги грамотно взвешенные речи для президента, а я сохраню силы для финальной битвы. Офицер снисходительно улыбнулся и мощно дернул правый черный наплечник, верхние пуговицы алого плаща распахнулись. Он оглядел вещь, придерживая мобильник плечом: искорежен, видна пара дыр от пуль, нужна замена. С пренебрежением Генезис отправил его в полет, куда-то за монитор. Торжественно вскинул ладонь. — Помяни мое слово, о нас сложат легенды, потомки не забудут наших жертв и побед во веки веков! Рано вы меня похоронили… Доживу, куда я денусь. Меня еще невеста ждет. — Пауза, взмахнув перед собой он добавил с толикой романтики. — Красоту ее не описать, Лазард, она могла бы стать королевой здешних мест и вьюг. Такая высокая шикарная блондинка. С сюрпризом между ног. Клауд отошел от Сефирота на шаг. На всякий случай. — Тогда хорошо, что она не участвует в разговоре, — хрипло посмеялся Генезис, прокашлялся и обернулся к монитору. Застыл с усмешкой на губах, сыграл бровями. Картинка прогрузилась, а как давно, не ясно. Слушая Лазарда в пол уха, он решает проверить звук, глядя на друга: — Моя душа, искаженная местью, прошла через пытки, чтобы найти конец пути в моем же спасении и твоем вечном сне. На цитирование знакомых строк, Сефирот выпрямился, хотя куда прямее. Рапсодос усмехнулся сильнее. — Нет, я сказал это не Вам, многоуважаемый Директор Дейсерикус. Связь, наконец, пришла в норму и предо мной открылась умопомрачительная сцена, главные актеры постановки полуголый генерал и его протеже. Не верите, могу прислать фотографию. — Ты закончил? — сурово спросил Сефирот. — Я общаюсь с директором, прояви терпение, — бросил совет полковник и отвернулся, сообщая. — Мне нечего добавить, Лазард. План дурно пахнет, не хочу в нем участвовать, брезгую, но без меня вы не справитесь, как я могу оставить вас на произвол судьбы… Я отчитаюсь ему, он отчитается тебе, как обычно, будут изменения, до кого дозвонюсь, тот и узнает обстановку первым. Хорошо, конец связи. Генезис хлопнул раскладушкой и кинув ее вслед наплечнику, потянулся. Похожий на сытого кота, мужчина убрал ноги со стола и сев прямо, подпер кулаком подбородок. — Что же такое происходит, — ехидно мурлычет он, — стоило мне отлучиться и ты нашел утешение в теле помоложе. Страйф, тебя мать не учила, что уводить чужих мужчин некрасиво? Равно хмурые Клауд и Сефирот сказали в унисон: — Где ты был? — И я рад Вас видеть, Оберст Рапсодос. — Два сапога пара, какая прелесть, — Генезис смеется и жизнерадостно продолжает, — ладно, с чего бы начать, давайте по-порядку. Привет Страйф, давно не виделись, лестно знать, что ты рад мне, но я вовсе не разделяю твоего энтузиазма, не видел три дня, столько бы еще не видел. Здравствуй Сефирот, я с час назад вернулся из Баноры, лишил жизни приемных родителей. В прошлый раз ты остановил меня, но я учел такой исход и перестраховался. После, я отправился к Холландеру, убил его, переработал в копию и отослал собирать армию для уничтожения Шин-Ры. Насколько знаю, он в процессе. Я планирую дезертировать в ближайшем будущем. Повисло тяжелое молчание. Рапсодос перестал улыбаться. — Полагаю я красочно описал отношение к тупым вопросам, Сефирот. Гнев генерала опасен для окружающих и него самого в частности, он привык сдерживать его давно, а полковник никогда не чурался прибегать к нему. — Идите в спальню, Страйф. — В спальню?! — переспрашивают Клауд и Генезис. — Вы оглохли? — Сефирот оглянулся, взгляда хватило, Страйф развернулся в сторону комнаты. Прежде чем закрыть дверь, услышал Рапсодоса: — Очень надеюсь, что он не завсегдатай посетитель твоей спальни, Сеф. — Я жду отчет в мельчайших подробностях. — Нет, погоди, Страйф же не вышел из нее недавно… — Генезис. Замок щелкнул и дверная ручка опалила кожу пальцев, Клауд отскочил, получив разряд тока, встряхнул ладонь, осмотрел, но та в порядке. Еще одно заклинание барьера наложенное на недра гостинной, защитной магии в запасах мастера в излишке; Сефирот не даст Страйфу подслушивать отчет. Прислушавшись, парень понимает, что так и есть, за дверью тишина, купол наверняка продержится долго. Получив передышку, Клауд размял шею. Провокации Николсона, голый генерал, ссора, целительная магия, пререкания с Хьюли и Рапсодосом, неуместная ревность Генезиса… «Единственное объяснение всему — пары реактора влияющие на наши мозги, такими темпами осталось чуть-чуть до отравления мако, я уже не знаю чего ждать. Что с тобой происходит, Сефирот…» Возможно следовало изумиться на утверждение полковника, если бы он не зачастил с подобными формулировками за последние месяцы. Страйф устал удивляться за вечер, впрочем успел приспособиться, получил милость и этого достаточно, так как единственное мнение по-настоящему интересующее его, принадлежало мастеру: «Пусть Рено, Николсон, Генезис и… Анджил. Если подумать, недавно Зак… Так… Что за черт?» Губы Клауда превратились в тонкую линию, он уставился на серый металл двери. Шутки шутками, как и подтрунивание высших или равных по званию, но парень осознал параллель — слишком часто ему отовсюду намекают и прямо говорят о интимной связи с Сефиротом. Не сказать, что до недавней поры это было в порядке вещей, гораздо правдоподобнее скрещивать генерала с его многопрофильной секретаршей Эшлинг. Страйф прыснул, откинув напряжение. Их мнения не важны, а срыв на Николсона произошел из-за его же стремления достать, Клауд не врал об усвоении урока, он не даст идиотам манипулировать собой впредь. Пусть думают что хотят. Капрал осмотрелся: слева у стены спальни двуспальная кровать выверено заправленная бельем, большой и малый шкаф, пара тумбочек, столик для газет. Страйф замер. У правой стены, рядом с книжной полкой прямо напротив кровати расположилась высокая вешалка, а на ней, не теряя форму, покоится черный плащ. Парень приблизился подняв брови: «Он что, таскает ее по миссиям специально для плаща?» Фирменная, а на деле кардинально отличительная от униформы СОЛДАТ часть верхней одежды генерала наверняка требовала ухода и внимания. Клауд поправил себя: «Единственная верхняя часть, помочи не считаю». На длинном подоле плаща вышиты узоры, напоминающие то ли ветви дерева, то ли листья, смотря под каким углом, делая обшивку чуть объемнее. Свет торшера отражался на черной коже, создавая переливы, они поблескивали вместе с заклепками вдоль серебряной молнии. Страйф протянул ладонь к плащу, остановился. Он только наладил общение, незачем испытывать удачу. Разумный довод испарился, стоило повернуть голову к небольшому комоду, стоящему слева от кровати. Пояс. Чертов пояс Сефирота. Капрал даже не подумал затормозить, подошел и взял в обе руки. Тяжелый, ужас какой тяжелый, откуда столько веса не понятно, он состоит из тугих кожаных кос цвета вороньего крыла, их соединяет крупная пряжка необычной формы, изображающая падающее перо в окружении молний; зеленая материя обрамленная серебром металла точно драгоценный камень сверкала, с круглого символа свисает еще четыре пера. Пояс — совокупность шести поясов (кос), полученных от разных мастеров по боевым и магическим искусствам. По сути, у Сефирота их два — классический пояс СОЛДАТА из толстой черной, а не коричневой кожи, с пластиной закрывающей половину живота на которой красуется эмблема подразделения, и второй, с пряжкой, скрепляющей шесть труднодоступных достижений. Сначала генерал надевает классический, следом плащ, а поверх него, устраивает отличительный на бедрах. Клауд залип, разглядывая символ, перебирая искусственные перья; не заинтересован в поясе с пластиной, даже не коснулся его. Белых сборных наплечников не видать, перчаток тоже, впрочем, внимание привлекают вещицы посолиднее. Браслеты. Подобно пряжке, вылитые из чистого серебра браслеты Сефирота лежат в открытой коробке в бархатных выемках. Страйф вернул пояс на место и воровато глянув на дверь, протянул ладонь к одному. Два браслета для запястей и четыре для ног, последние Сефирот размещает под коленями на сапогах. Размеры и толщина отличаются, на наручных нет гравировки, но они куда шире ножных, ведь в них, по скупым комментариям мужчины, восемь шариков материи. Ее не видно, она внутри металла, сменить на другие кристаллы не получится, но генерал отдавал предпочтение прочности артефактов с мако, а не их универсальности: «Пересобирать глупо — уже куча встроенной материи». На естественную кристаллизацию мако уходят столетия, это очень редкий ресурс. Клауд задумывался, откуда у Сефирота столько, у капрала и других солдат максимум три материи в распоряжении, причем торчащих поверх аксессуаров. Если память не изменяет Страйфу, в браслетах для ног пять шариков, а узоры идентичны гравировке на краях наплечников. Застежка изготовлена в удобном стиле, разделяла браслет на две половины: «Иногда он выполняет приемы в приседе, ему металл не давит на икры?» «Я редко исполняю приемы в приседе». Только генерал способен подкрасться к СОЛДАТу. Но к своему стыду Клауд не заметил ни шагов, ни проникновения в голову. Страйф зажмурился, но не дернулся, смирившись с участью смертника, еще когда тронул пояс. «Ты и пояс успел облюбовать?» «Облю-что? Сказывается общение с Генезисом?» — Для тебя он — офицер оберст Рапсодос. Вздохнув, парень обернулся. Мужчина стоит на расстоянии вытянутой руки. — Ну хорош читать мысли… — "Хорош", — грубо повторяет неугодное в лексиконе слово мастер, — трогать мои вещи. — Так точно, сэр, — ученик положил браслет к остальным. — Извини. — Тебе не жаль. — …Нет? Зрачки сузились, кошачье глаза потемнели. Сефирот сложил руки на пояснице шагнув вперед. — Ты бесцеремонный наглец, Клауд Страйф. Предупреждения и упреки перестали действовать, наказания, как показывает практика, тоже. Что прикажешь с тобой делать? «Во первых — я не могу приказывать тебе, не положено. Во вторых, напоминаю — ты недавно подлатал нос, не надо снова ломать его». — Не смешно. — Да, тебе редко бывает весело. — Не спорю. — Тогда может… Я скажу, что мне жаль и ты поверишь. Мы все забудем. Я пойду убираться и заниматься документами? — Может да, может нет, а может, я это припомню, когда ты не будешь ожидать. — Что ж, ничего не поделаешь. Я заслужил. Посыл неблагоприятный, но диалог сопровождается явным компромиссом в тональностях голосов. — Дай руку, — правой ладонью Сефирот взял Страйфа под локоть, а левой поднял браслет для ног. — Смотри, шесть родинок на твоем предплечье, шесть кристаллов материи. Шесть, а не пять, Клауд. Несложно запомнить, когда есть с чем сравнивать, правда? Наставническая подача для дошколят, не хватало финального штриха — погладить по макушке и вручить конфетку. Сефирот чувствует покалывание — эффект от раздражения Страйфа, тот щурится, цедит: — Упадешь без сил от недостатка энергии, я не потащу тебя на кровать. — Зная тебя, Клауд, потащишь, — мужчина отпустил парня. — Уверен, тебе хватит сил поднять меня. — Почему ты постоянно лезешь в голову? «Это неприятно, держу в курсе. Будто мало нам телесной передачи… Или отзывчивости, хрен знаешь как это назвать», — он потер лоб и, внезапно, вибрация исчезла, Страйф не ощущает напора телепатии. Сефирот прост в ответе: — Мне любопытно знать, о чем ты думаешь. — Попробуй спросить. — Ты плох в выражении мнений и чувств. — На счет чувств — кто бы говорил. — Мы обсуждаем тебя, а не меня. — Я, — Клауд запнулся, угрюмость сменяется задумчивостью. Он долго молчит, но Сефирот терпелив. — Да, все еще плох, но я значительно преуспел в этом, если сравнивать с началом службы в Шин-Ра. — Не заметил. — Потому, что не спрашиваешь. Страйф прозвучал оборонительно, даже обиженно, сложив руки на груди. Мужчина поглядел на новый защитный жест и подождав, неуверенно уточнил: — А ты хотел бы? Парень фыркнул. — Какая разница чего хочу я, если тебе не интересно. Сефирот помолчал. Глядя на темно-коричневую пластину Клауда с лого элитного спецподразделения, он четко проговаривает: — Я утвердил ранее, что это не так. — А я сказал, что хреново, но могу высказать "мнения", но тебе проще копать лопатой мозг, чем узнать напрямую. — Не проще. Телепатия энергозатратна. Страйф нахмурился. Помял затылок пальцами, выражая мимикой полное непонимание, что происходит в голове напротив. — Тогда, спроси, — пожал плечами солдат. — …О чем? — О чем хочешь. — А ты скажешь правду? — Постараюсь. Генерал загнал себя в неловкую ловушку, заметно, что ему тяжело придумать вопрос. — Что угодно, Сефирот, не усложняй, — Страйф закатывает глаза и подсказывает, — знаешь какой цвет мне нравится? Спроси. Мужчина сдержанно выдохнул. — Какой твой любимый цвет, Клауд? — Красный. А твой? Размышления затянулись. Парня забавляли его потуги. — Синий, — нетвердо озвучивает выбор Сефирот. — Возможно голубой. Между ними. — Да? — Страйф удивился. — Я был уверен, что черный. Клауд знает многое о Сефироте, а Сефирот о нем значительно меньше, в реалиях, они оба знают друг о друге далеко не все. Нехорошо. Генерал развернулся. — Возвращайся к уборке и документам. Не мешай мне. *** Страйф подмел и сходил за мокрой тряпкой. Пока он драил пол, заметил — стопы Сефирота чисты, он сумел не перепачкаться в пепле. Капрал угрюмо прыснул: — Одна мечта сбылась? Генерал оторвался от желтой папки заполненной бумагой с сухим шифрованием, посмотрев вниз: — Какая? — Я у твоих ног. Клауд поднял голову увидев — Сефирот чуть закатил глаза и вернулся к чтению: — Это был твой довод, Клауд, а не моя мечта. — Не то чтобы ты спорил, — беспечно взмахнул руками Страйф. — И не соглашался, — мужчина перевернул страницу. — Суждение: «Все у твоих ног» — не аргументированно должным образом, ведь ты определяешь только по критериям внешности. — Не совсем, ты вообще, тот еще жуткий тип. Парень стал наяривать пол активнее, он точно переборщил с дозволенностью. — Жуткий тип? — задумчиво повторил Сефирот. — Похоже на правду. Пять минут спустя Клауд закончил и поднялся, помяв тряпку в ладонях, неуверенно начал: — Знаешь, мне кажется… — Я просил не отвлекать меня. Разговаривать с ним больше не хотят и Страйф уходит в ванную, далее возвращается ко второму столу, садится напротив Сефирота. Проходит час, каждый занят делом. На сто сорок пятой проверенной странице, капрал, невзначай, начинает приставать к генералу с расспросами. Ему любопытно, как дела у группы Рапсодоса и что за данные принес Хьюли. Мужчина порекомендовал не отвлекаться от работы. Немного посопротивлявшись, оставшись ни с чем, очевидно недовольный, парень отстал. Покончив с задачей, он предложил чай, сходил на кухню и вернулся с ароматной чашкой. Сефирот перебирал папки с четвертого стола, сравнивал с документами на первом, вносил заключения на компьютер. Попросил продолжать, скоро он приступит к отсортированной Страйфом бумаге. Маясь бездельем, блуждая по гостинной, солдат снова влез в размышления генерала. — Нет, — строже отвечают ему, — я не буду обсуждать тактические броски в предстоящем боевом столкновении. Получишь инструктаж и приказы позже, вместе с остальными. — Понял, сэр. Слишком быстрое повиновение. — Вижу, скромный по сравнению с Заком интерес никуда не делся. Ты близок к тому, чтобы прямо в моем присутствии прочитать записи на планшете и мониторе? — Никак нет, сэр. Мужчина тихо хмыкнул, прежде чем отпить из чашки. — Тренируешь манеры и обязательные правила субординации? — Так точно, сэр. — Отрадно видеть Вас, Страйф, таким послушным. Ради разнообразия. Губы Клауда дрогнули, он поджал их, не выдержав пристальный взгляд Сефирота, опустил глаза, скрыв выражение за темными ресницами. Рот все же расплылся в улыбке, парень прячет, ее поспешно отвернувшись, "заинтересованно" разглядывает пейзаж картины висящей над камином. Мужчина сыграл бровью, он не давал сигнал к веселью, но Страйф распознал, что Сефирот лукавит. Где-то проскользнула ошибка, в мимике или голосе, возможно последняя фраза прозвучала саркастично, а не серьезно. Генерал отогнал надоедливые размышления, сосредоточившись на работе. Когда он начал ознакамливаться с документами на втором столе, капрал мельтешил около ящиков, стоящих у входной двери. Умалчивать о содержимом не имело смысла, Сефирот признал, что это подарки фанатов. Людей из деревень и городов Северного континента оповестили о проведении крупной операции корпорации на их территории, настоятельно советуя сохранять бдительность. Поиск и заключение под стражу террористов из организации Лавина идет полным ходом — Шин-Ра всегда была хороша в пропаганде и склонении общественности на свою сторону. Сефирот бесстрастен к любым видам идеализма, почитаний и не в курсе, насколько велик его фан-клуб. Генерал не планировал забирать ящики в башню, пусть Лазард разбирается, что с ними делать. — Можно открыть? Не отвлекаясь от проверки нумерации и заголовков, Сефирот кивнул в знак разрешения. Страйф рылся минут тридцать. Разглядывал открытки детей, письма, духи, кобуры, ножны, ремни, часы, различные статуэтки. Одни вещи не заинтересуют, другие бесполезны, мужчина не будет носить или пользоваться ими: «Но он мог бы просто посмотреть». На это нужно желание и время, Сефирот не располагал ни тем, ни другим. Клауд старался не вредить упаковке подарков, а полностью запечатанные в подарочную бумагу вовсе не трогал, но с парой писем ознакомился. Дети восхищенно делились радостью, что кумир оказался в их краях, а взрослые, сдержанно желали успехов в службе и жизни. Страйф отложил письма, увидев продолговатую коробку бордового цвета. Богиня, как же приятно пахнет сухая древесина покрытая лаком, в детстве он мог только мечтать о таком запахе. Коробка оказалась шкатулкой, Клауд открыл ее и увидел предмет длинной почти с человеческое предплечье, а шириной с ладонь. Страйф вынул его, недоуменно осматривая белый бархат украшенный светлыми нитями стилизующих растительный орнамент. Парень прочел прилагаемое послание и узнал, что держит обтянутый тканью футляр хранящий мраморный гребень. Он освободил вещь от футляра: куча мелких серо-бежевых трещин на гладкой поверхности камня, диадемо-подобное основание изготовленное в форме двух тесно прилегающих раскрытых крыльев, семь острых и длинных зубцов. Изящное творение скульптора-ювелира, которым при желании можно убить. Гребень предназначен для расчесывания, а не украшения сложных причесок. — Выглядит дорогущим, — проговорил под нос Клауд и, поднявшись с пола, обернулся. — Глянь, он цельный. Впервые вижу чтобы вырезали так тонко из камня… Мужчина не обращает на восхищенный голос внимания, зеленые глаза бегают по строчкам. — Его прислали в шкатулке из отборного дерева, Сефирот, — попытался капрал, но генерал и бровью не повел. Халатность к статному дару вынуждала испытать терпение вновь. — Хэй, смотри какой красивый, — хмуро тянет Страйф, помахав гребнем. Смелая идея приходит нежданно. — Расчесать тебя? — Я расчесан. Ноль реакции на бесцеремонное предложение, нет, так не пойдет. — Мы видимся почти каждый день, вот уже сколько, семь, восемь месяцев? — парень подошел к столу, скупо утверждая. — Так что нет, не расчесан, волосы кудрявятся. Я нежно, обещаю. — Нежный Клауд Страйф, — выделяя каждый слог озвучил Сефирот. — Верится с трудом. — Да, да, — прицокнул Клауд, глянув в потолок. — Но гребень-то крутой. Генерал остановил чтение, отпил чая и посмотрел на капрала нечитаемым взглядом. — Хорошо. Покажи на какую нежность ты способен, Клауд. Брови парня вылезли на лоб. — Серьезно? Сефирот хмыкнул, поставив чашку. — Согнать твою спесь не в меру просто, Страйф. — Думаешь, я обломаюсь? — упертость Клауда тут же вернулась. — И вообще, только тебе легко. — Считаешь меня особенным? — Все считают. — Ты — не все. — Это ни для кого не секрет, Сефирот, — отмахнулся парень, обрубая тему на корню. — Ну, я начну. Барьеры устанавливаются молча и одновременно. Сефирот не приверженец тактильности, но Страйф, вечное исключение из правил — ученик, волей не волей заденешь в процессе спарринга или фехтования. Мастер не привык, но у них постоянно были и остались вопросы посерьезнее, чем нетерпимость Сефирота к прикосновениям, а у Клауда же с ними попроще. Однако приятно отметить, что на касания больше не возложены строгие обязательства обучения. Они редки, мимолетны, в основном ради мысленных поддразниваний, но все же, не вызывали отторжения, а магия исцеления и подавно славно удивила. Задним числом, но Страйф благодарен за возможность взять за руку и не отхватить молнию в позвоночник. Сефирот мог вырасти с другим восприятием, принимать или даже любить тактильные ощущения, но это лишь фантазии Клауда. Ходжо сделал достаточно, чтобы у сына сформировалось табу на личное пространство и на все прелести стерилизованных помещений. Страйф обошел Сефирота и "бесстрашно", "не тормозя", аккуратно провел по волосам. Мужчина не имеет глаз на затылке, впрочем они не нужны, чтобы "видеть", как губы парня приоткрылись, слух помогал различить ровное дыхание и ритм сердца. Ученик давно тренирует органы чувств рядом с мастером, с каждым днем ему все легче скрывать… трепет. Страх. Интересно, что за мысли бродят у него в голове в этот момент, но Сефирот вдоволь полюбопытствовал. Заминка. Клауд, не зная откуда начать, берет скромную прядь из центра, пропуская через гребень, локоны путаются, собираясь средь зубчиков. Генерал советует начать снизу. Капрал опустился на колено, поднял горсть волос с пола и создав хвост, расчесал кончики. Дальше он действовал по наступающей, короткими пробежками вверх вниз, на такой подход серебро отвечало послушанием. — Дыши, Клауд. Голос убаюкивал, Страйф резко выдохнул, видно от досады. Барьеры работают исправно, мысли в руках хозяев. Сефирот говорит: — С точки зрения магии, науки и биоинженерии — да, я особенный. Доведенный до симбиоза набор генетических материалов, рожденный и выращенный для конкретной цели — оправдания безграничных амбиций. Удачный проект, живое оружие. Шин-Ра создала идеальную марионетку, но в пустых куклах нет ничего особенного, Клауд. Он прозвучал с таким отрешенным равнодушием, что парень ошарашенно выдохнул, превратившись в каменное изваяние. Не думая: — Назовешь себя так еще раз и я ударю тебя. Мужчина перевернул страницу в папке. — Готов держать ответ? — Бывало иначе? Сефирот промолчал. Они задумались о своем. Клауд, расхотев играть в парикмахера, дошел до уровня шеи и убрал руки. Вложил гребень в футляр, а его в шкатулку, поставил ее на четвертый стол, в крошечное место не занятое аппаратурой и бумагой. — Я знаю, что тебе плевать на тех, кто восхищается тобой, но оставь гребень. Ручная работа, подгоняли долго, специально для длины твоих волос. Очень хотели угодить. — Откуда знаешь? — К подаркам прилагают письма. Капрал вернулся к ящикам, а генерал к документам. Пару минут спустя напряжение убивает пролетевший по гостинной свист. Страйф открыл последний ящик, обнаружив настоящее сокровище — три коробки с банорским вином и ликером. Клауд делится вслух, что не пробовал алкоголь тамошних винокурен, слишком дорого. — Жаль растрачивать фанатскую любовь, — Страйф развернулся к Сефироту. — Выпьем? — Твоя наглость не знает границ, — чопорно констатирует факт мужчина, отметив лукавый тон парня. — Понимаю, будет трудно, но попытайся представить, что мы равны, но не в званиях, а как люди, — серьезно просит Клауд. — Если не хочешь пить со мной, откажи. Генерал посмотрел исподлобья на изучающего коробки солдата. — В предыдущий раз мы пили в гостинице Льдинке, после Нибельхейма. Страйф растерялся, припоминая казусную встречу в баре и продолжение на причале. — Кончился вечер неудобными откровениями. Уверен, что хочешь повторения? Сефирот непроницаем на эмоции, но Клауд слышит вкладываемые усилия в эти слова: «Хочу, если ты перестанешь притворяться роботом». — Разве я подвел доверие? — тихо, расстроенно спросил парень. — Нет, мои тайны остались при тебе, — генералу казалось нечестным, что он отвечает на вопросы капрала, а тот игнорирует его. — Учитывать осведомленность Зака, Анджила и Генезиса не стоит? — При чем тут они, речь идет о нас с тобой. Нет, не стоит. Сефирот не успел сдержать изумление на агрессивную оборону Страйфа. Контроль над мимикой увядал рядом с ним, поначалу случайно, после осознанно, это было и остается проблемой. Общение между людьми формируется в соответствии профессиональным и личным нуждам, с первым у Сефирота все под контролем, а со вторым… Клауд Страйф — парадокс, появившийся из ниоткуда, влезший в мысли, не оставляющий в покое. Несложно провести параллель с Дженовой, впрочем, парень ни к чему не принуждал мужчину. Страйф отвернулся, надоело играть в гляделки. Он достал коробки из ящика, вынул из ботинка складной нож и вскрыл пластиковые крышки. Две бутылки с вином и одна с ликером ударились днищем о стекло узорного столика. Клауд устроился в позе лотоса на ковре, облокотился грудью на столешницу, положил голову на руки. Осматривая напитки, незатейливо сменяет тему: — Через полчаса начнется тренировка, меня ждет разнос за опоздание, но если сам генерал-полковник снизойдет до обычного смертного и отмажет, мое внимание только тебе. Как бы сказал оберст Рапсодос: «Я посвящу щит и меч утратившей благой свет Богини душе». — Продолжишь цитировать Loveless, приглашу на дуэль не на жизнь, а на смерть. — Настолько плохо? — Страйф ухмыльнулся, скрывая смущение. — Я старался говорить с выражением. — Одного любителя драматургии более чем достаточно. Клауд чешет нос об костяшки пальцев, правая щека уперлась в кисть левой руки. Ученик угрюмо уставился на мастера. — Давай выпьем, Сефирот. Мы в ледяной тюрьме уже неделю. Я устал. Ты тоже. Что прожжет насквозь — предупреждающее свечение мако или утомленное предвкушение искренности. Страйф поднялся, чувствуя триумф победы. Идет на кухню, махнув через плечо: — Я разолью, а ты можешь начинать рассказывать о том, как сильно меня ненавидишь. *** Сефирот уверял себя, что не будет думать о нем, позволять себе размышлять о Страйфе дольше чем тот заслуживал, детально разбирать перемены в их взаимоотношениях, не прокручивая пройденный путь за восемнадцать месяцев снова и снова. Вопреки собственному приказу, в квартире, офисе, выездах, среди людей и в одиночестве мужчина задевал полку с фактами о новоиспеченном третьекласснике СОЛДАТ. Необходима отсортировка, иначе мозг продолжит бесполезный анализ, теряя фокус и тратя ресурсы впустую, порядок поможет уразуметь, почему мысли толпятся вокруг Клауда. Оглядываясь назад, Сефирот мог выделить три основных события, изменившие их общение со скоростью света. Клауд Страйф, нежданно появившийся в башне корпорации, успел побыть надоедливым призраком через уста Фэйра, неизвестным кадетом, которого нахваливал Зак при каждом удобном случае. Месяцы спустя, став пехотинцем, Страйф подает запрос на место секретаря-помощника генерала. Временной должности хватило, чтобы Клауд из сопляка, очередного рядового под негласным названием "Расходный материал Шин-Ры", раскрылся юношей с характером, способным показать когти. Сыграл элемент неожиданности — кроткий, немного дерганный парень, без выдающихся заслуг и физических данных, не вошедший в Третий класс с первого раза, успел выдать ему, генералу-полковнику, целую воинственную речь, прежде чем завершить работу. Именно Зак, узнав, что помощник Сефирота почил на задании у границы Мидгара в стычке с монстрами, сразу унесся к трем представителям Первого класса, опрометчиво влез в их тренировку, чудом сохранив конечности от смертоносных Масамунэ и Рапиры. Анджил вовремя подоспел, уберег Щенка, заодно стал успокаивать вспыхнувшего Генезиса, ведь танец мечей беспардонно прервали, а Фэйр, в этот момент в красках предлагал кандидатуру Страйфа на роль секретаря-помощника генерала. На появление Зака и образовавшийся цирк Сефирот исказил бровь, впрочем дал высказаться. Фэйр отличный боец, меткий снайпер, он одинаково хорош на дальних и близких дистанциях — слово Зака, стояло на пятом месте в приоритетах Сефирота. Хьюли ворчал, что вывести дурь из черноволосой головы поможет продление контракта лет на десять — Фэйр неугомонен, наставник на постоянной основе направлял энергию Щенка в нужное русло. Сефирот однажды сказал, что Зак точная копия Анджила в пятнадцатилетнем возрасте, а Хьюли, обозвав друга вруном, ушел и не разговаривал с ним два дня. Угораздило Сефирота прислушаться к Фэйру и рядом стоял тот самый призрак-кадет, а ныне пехотинец. Две недели принесли Клауду знание — его кумир был и остался недостижимым идеалом, Великим Воином и Магом, но при этом он часто несправедливо строгий главнокомандующий. За четырнадцать дней, пока Страйф помогал Сефироту с донесениями, отчетами, рапортами, подачей еды, напитков, парень хлебнул горя от Вутайского Демона сполна. Издалека, образ созданный пропагандой Шин-Ра умело манипулировал умами молодого поколения планеты; увидев плакаты с Лучшим из Лучших, юноши и девушки в одночасье готовы посвятить жизнь служению людям, став СОЛДАТами. Страйф не был исключением. Сефирот разочаровал Клауда, а Клауд разочаровал Сефирота — наивность и предвзятость. Сначала генерал в толк не брал, на каком основании Зак выделял невысокого, тощего парня над прочими, а Страйф не мог поверить, что всю осознанную жизнь носил розовые очки, глядя на изображения Легендарного СОЛДАТа. Сефирот оказался карикатурой неукоснительного военного, стоящего во главе остальных, умело скрывающим грубость за отличными манерами, а вернее подчеркивая одно другим, презрительно цепляющемся к каждой мелочи. Чем чаще мужчина замечал неловкие оплошности из-за нервного поведения парня, которое тот учился контролировать на ходу, тем больше раздражался и, в угоду недовольства, периодически задавал давящий вопрос: — Поделитесь секретом, Страйф, что в Вас увидел Фэйр, чего не вижу я? В том же спокойном тоне, Сефирот перечислял недостатки Клауда: неряшливый внешний вид, регулярные выговоры за оставленный в казарме шлем, предупреждения и, впоследствии, отработка, наказания за неподобающее поведение в корпусе, конфликты с другими рядовыми и тому подобное. Генерал диву давался, как парень вообще задержался в кадетах, однако, память подсказывала — нюансы оправдывающие Страйфа были, даже без вездесущего Фэйра, готового встать на защиту нового товарища и прикрыть спину перед вышестоящими. Клауду повезло с обретением друга в лице Зака, в остальном фортуна махнула платком. Генерал не терпит ошибок ни в форме, ни в соблюдении субординации, ни в документах, ни в принесенной еде. Пехотинец пахал подобно ездовому чокобо, но этого было мало, Страйф вновь и вновь выслушивал от кумира о своей безнадежности. Клауду становилось невмоготу выносить нескончаемые выговоры, хотя головой он понимал — мужчина требователен настолько, насколько велит устав, а на еле сдерживаемую злость парня, Сефирот учтиво напоминал где тот оказался. Страйф ничем не отличался от других новеньких, лишь упорством, а оно не тянет на достижение, скорее на обязательный пункт для метящих в СОЛДАТы. Но парень сломал мнение о том, что слаб и отпустит руки одним из первых. Отсутствие знаний в военных областях Клауд учился компенсировать трудолюбием, выкладываясь на полную — в аудитории теорией, на утренних марш-бросках дисциплиной, на стрельбище практикой с огнестрельным оружием. Фэйр первым заметил железную усидчивость, позднее разглядел и Сефирот. После трех дней совместной работы, решил не отказываться от кандидатуры Страйфа, а выяснить насколько велика шкала стремлений. Благодаря надоедливому жужжанию Зака на миссии, Сефирот знал, что до приезда в город, Клауд был обычным деревенским парнем с простыми взглядами на жизнь, мечтающем о большем. Мидгар быстро слепил из него закрытого, неприветливого человека, с которым и познакомился третьеклашка Фэйр. Харизма Зака льется океаном отовсюду, он умеет расположить к себе, генерал не удивлен, что замкнувшийся из-за фиаско с тестом на СОЛДАТы Страйф, растаял перед ним. У Клауда кроткий темперамент, он немногословен, но стоило начать дразнить за внешность, рост или за позицию — одиночки, сразу давал сдачи. Сам парень не лез на рожон в конфликты, думая лишь о том, как сохранить остатки достоинства и попасть в Третий, следом во Второй и заветный, Первый класс. Отсюда растут ноги проблем с поведением, общество казарм отказывалось поступать миролюбиво с Клаудом. За шишки от столкновений лбов чаще всего отвечал Страйф; со временем он равнодушно рассказывал свою версию событий, получал штраф и отправлялся отрабатывать. Злиться или пытаться доказать правоту бессмысленно, тем более, когда ты кадет, парень быстро усвоил это, перестав тратить силы на обиду. Жизнь несправедлива, Клауду не повезло встать рядом с СОЛДАТами, но и в кадетском корпусе не манна небесная, в казармах пехоты аналогичная обстановка. Он терпел. Отслужив кадетом три месяца и два пехотинцем, Страйф, продолжал бы исполнять приказы, стремясь не докучать и игнорировать глубокую обиду — парень не был готов к вопиющему пренебрежению, а следовало, требовать иного от генерала глупо. Неустанно продолжать терпеть, если бы не одно, жирное — "Но". Когда дело подходило к середине второй недели сосуществования по несчастью, Сефирот, в стандартной манере выразил неудовлетворение на переписанный Клаудом документ и, неожиданно, высказал предположение теоретического вылета рядового из третьего пехотного отряда. Под конец недели это одностороннее рассуждение всплыло еще три раза. На пятый, Страйф, отложив ручку, внимательно выслушал Сефирота. За двенадцать дней в нем укоренилось мнение, что каждое его действие выносят на доску осуждения не потому, что он плох, а потому, что это — армия. Не имеет значение качество исполняемости, офицер не будет доволен, сделал хорошо — свободен, сделал плохо — выговор, отработка. Таковы правила насильственного воспитания организованности и послушания в новоприбывших, чем быстрее они привыкнут, что в них нет ничего особенного, тем лучше. Но гормоны бунтовали. Клауд ждал не похвалы, а простого человеческого отношения — вкалывал он за шестерых. Мужчина закончил говорить и парень подал голос: — Разрешите обратиться, сэр. Прошла минута и отчасти ленивый взгляд Сефирота переключился с монитора на Страйфа, сидящего у противоположной стены, сбоку от входной двери за скромным столом, на котором пачками лежит документация. — Разрешаю, — офицер отмечал в тетради пункты по столбцам. Пехотинец встал и пересек кабинет, остановился напротив крупного и широкого генеральского стола; угольная столешница покрыта лаком, защищая годичные кольца. — При всем уважении, сэр, я хочу сказать, что понимаю как именно корпорация Шин-Ра одержала победу в Вутайской войне. Ручка в пальцах Сефирота порхает над страницами. Клауд, проглотив слюну, крепко держа за хвост храбрость, закончит начатое. — Шин-Ра при любом раскладе не смогла бы проиграть, когда во главе ее армии стоит бесспорно, Сильнейший Человек Планеты. Ваше мастерство сравнимо в масштабах только с Вашим же высокомерным, дотошно-отвратительным характером. Генерал отвлекся от текста. Рядовой стоит ровно, тон сдержан, а лицо мрачно. — Нет, Вам не послышалось. Я не возьму назад ни единого слова, делайте со мной что хотите, думайте что хотите, но я не отступлю. Вы уверены, что я не гожусь в СОЛДАТы, ну, я с Вами не согласен. Я сдам тест в следующем году, буду учиться и тренироваться не уступая остальным, и встану рядом с Вами в Первом классе. Каким образом он осуществит вышеперечисленное будучи разжалованным, Страйф не имеет понятия. Его извели нападки, но стоило ли лишать себя минутным адреналиновым скоком последнего шанса остаться в компании. — Вы закончили, Страйф? — Так точно, сэр. — А с документами? Клауд хмурится, живот сводит спазмами, подготовленная заранее речь произнесена выверено, но парень ожидал кары небесной за нее, а не… спокойствия. — Оформил отчет двадцать третьего взвода из Сектора 05, сэр. Остался запрос на поставку амуниции и боеприпасов. — Вернитесь к столу и завершите работу, — Сефирот взял ручку. -… Выполняю, сэр. Чувствуя, что подозрительно легко отделался, сидя на иголках, ожидая скорую беду, Клауд заполнил от генеральского имени два бланка. Собрав бумаги в папку, парень вернулся к мужчине, осведомил об окончании и положил ее на край стола. Страйф уверен, он все сделал правильно, Сефироту оставалось поставить печать и подпись. Офицер отложил тетрадь, встав. В башне он не всегда носил черную форму, в расписании нередко стояли одни встречи и высиживания кабинетного кресла, тогда мужчина надевал строгие костюмы: постоянно распахнутый пиджак достающий до колен, выглаженная рубашка, брюки, запонки, ремень, прищепка для галстука — все едино черное. Отличительный пояс всегда при нем, на заданиях Сефирот затягивает его поверх плаща, а в офисе под пиджаком, на ремне брюк. Порой генерал убирал волосы в конский хвост, но сегодня серебро распущенно. Сефирот приблизился к Клауду сложив руки за спиной. — Очень забавно, Страйф. — Сэр? — парень хмурится. — То, что вы сказали ранее вызывает смех, — безрадостно пояснил мужчина, оглядывая пространство над светлой макушкой. — Мне не платят за выслушивание подобных уразумений, а жаль, это упущение, накопленных сбережений хватало бы на скучную жизнь в банорской глубинке. Полумертвый вид меняется, генерал опускает подбородок глядя в голубые глаза, четко излагая: — Выйдя против обвинений, Вы вполне конкретно высказали недовольство ситуацией, почти без переходов на личности. Хвалить Вас не за что, досадно, что у Вас ушло на эту дерзость двенадцать дней. Вы нарушили устав, тем не менее, озвученная точка зрения гарантирует Вам сохранность самоуважения, но отнюдь не плодотворную карьеру в армии. Светлый изумруд, обрамленный болотными ободами, которых раньше не замечал Клауд, отразил в кошачьих зрачках опасность. Сефирот правдоподобно улыбнулся, свидетели — легкие морщинки у кончиков широкого рта и глаз. — Рассматривая Вашу кандидатуру на место помощника, я ознакомился с личным досье и обнаружил ряд неточностей. Одна из них относится к возрасту. — Мужчина поднял бровь. — Пятнадцатилетний подросток определенно схож с восемнадцатилетним юношей. Страйф чует панику в глотке, кадык дернулся, он сжимает зубы, держа лицо, благо "учитель" на умение выражать эмоций у него отличный, подает пример каждый день не покладая рук. — Однако нет Вашей вины в том, что корпорации выгодно использовать простодушие детей, обещая им золотые горы. Клауду не составило труда по приезду в Мидгар разузнать где, как и почем подправить даты в свидетельстве о рождении, выяснилось, что это ежегодная практика — приезжий молодняк пользовался услугами уличных информаторов. Совершеннолетие в приоритете, иначе дорога на отбор в компанию закрыта, впрочем комиссия Департамента Безопасности намеренно слепа к внешнему виду призывников. — Юный кадет с проблемным поведением стал пехотинцем, предпочитающим сидеть в окружении книг, изучая теорию армейских дисциплин. Какой прилежный молодой человек. Полу-шипение Сефирота собственной персоной. Клауд хотел сглотнуть, но не смог, он не дышал, вообще ни о чем не думал, внимая голосу, словно под гипнозом. — Судя по записям, Ваш IQ сто двадцать пять, значит выше среднего. Интеллект чрезвычайно важен в нашей работе, — продолжил уже без шипения генерал. — Я хочу, чтобы Вы сократили двадцать шестой пункт в третьем параграфе должностных обязанностей подразделения СОЛДАТ до одного слова — описали весь текст одним, наиболее подходящим. Подумайте, я не спешу. Под пристальной слежкой зеленых глаз, рядовой старался не дрожать. Минуту спустя он выдавил: — Разрешите обратиться, сэр. — Разрешаю. — Привилегия. Мужчина проявляет довольство, парень не отрывает взгляда от новой эмоции. — Рад обнаружить настоящее число в Вашем досье. Хотя бы одно. Посмотрим сможет ли Ваше IQ оправдать себя в будущем. Сефирот внимательно осмотрел Страйфа, а у того колени подкашивались, поджилки тряслись, но будоражил интерес чем все кончится. — Следовательно, Вы знакомы с привилегиями, а точнее возможностями законодательного уровня, доступные Первому классу? — Да, сэр. — Хорошо. Улыбка пропала, Сефирот сделал шаг вперед и наклонился, слегка сгорбился. Челка спадает ниже, касаясь ткани шарфа на чужой шее. Генерал почти положил подбородок на плечо пехотинца. — Выйдете за пределы субординации еще раз, незамедлительно исчезнете с радаров планеты. Никто Вас не найдет. Сефирот выждал, медленно выпрямился, отвернулся, обошел стол и сел в кресло. Взяв папку принесенную Клаудом, уточнил: — Вы меня поняли, Страйф? С блюдцами вместо глаз, Клауд опомнился, с силой кивнув. — П-понял, сэр. Мужчина вдруг снова улыбнулся и парень окончательно растерялся. — Это была шутка, Страйф, — он чуть помотал головой. — Практика похожего поведения с другими офицерами, как сейчас со мной, приведет к Вашему отъезду домой, откуда бы Вы не прибыли. Вам ясно? Сефирот внимательно читал досье, но совсем позабыл откуда Клауд родом. — Да, сэр… Я могу спросить? — Можете, но я в праве Вам не отвечать, — генерал вернул фокус на текст. Крохотная надежда возродилась, ошарашенный рядовой неверяще задает вопрос: — Вы не станете упразднять мой контракт, сэр? — К такому развитию событий Вы подготовились, а к другим, смотрю, нет. Отсутствие навыка просчитывать действия оппонента на несколько шагов вперед вызывает недоумение, к чему читать об устройстве военных тактик, если Вы не учитесь, а закрепляете ошибки, делая ход первой пешкой уже проиграв ферзю. У Клауда засосало под ложечкой, складывалось впечатление, что мужчина брал библиотечные карточки парня. Маловероятно, для качественной слежки изобрели видеокамеры. И Турков. — Бессмысленно упразднять Ваш контракт, Страйф, компания Шин-Ра не разбрасывается ресурсами… и кадрами. Вы сделали выбор, никто не станет препятствовать Вашему желанию поступить в СОЛДАТы. Но рекомендую поработать над речью. — Сефирот холодно глянул на Клауда. — В первую очередь, обучитесь контролю и соблюдению правил, и тогда, возможно, задержитесь в Шин-Ра. Для пехотинца из третьего отряда Вы неплохо справлялись с задачами в течение двух недель, в качестве поощрения, я отпускаю Вас. Можете идти и никогда не возвращаться. Парню оставалось туго обмозговывать сказанное, стоя истуканом. — Позвольте обратиться, сэр. Сефирот тихо выдохнул: «Почему он все еще здесь?» — Слушаю. — Вы требовали две недели, сэр, но я не закончил. Разрешите доработать последние два дня. — В этом нет нужды, пройдите на выход. Желаю удачи в службе, Страйф. Генерал говорил осуждающе, неторопливо, будто хотел впечатать прошлые и нынешние упреки в подкорку пехотинца, но тому было запредельно стыдно без посторонней помощи. Но такого подхода не хватило для того, чтобы парень собрал вещи, разорвал контракт и вернулся домой, а не продолжал горбатиться на корпорацию. Сефирот повидал разных смертей, во благо и нет, но априори бесполезные вызывали в нем досаду расточительства. Первое событие — собственноручное выделение Клауда Страйфа меж одинаковых, ежедневно мелькающих лиц подчиненных. Банальный, но необычный момент в службе Сефирота, ведь, он солгал — насколько генерал был бы несправедлив, никто не осмеливался нарушать субординацию рядом с ним. Тот же Фэйр получил вседозволенность, оказавшись во Втором, а не Третьем классе, причем с подачи Хьюли, но друг скорее уйдет в отставку, чем признает это. Страйф прошел проверку. Через месяц, осенью, случился Нибельхейм. Двадцать третьего сентября оперативная группа во главе с Сефиротом входит в местный закрытый реактор, гид горы Нибель, Тифа Локхарт, остается снаружи с одним пехотинцем, не зная, что это ее друг детства Клауд, скрывающий лицо за шлемом. Два часа спустя Страйф начинает переживать за Сефирота и Зака, он собрался последовать вглубь станции, но на него и Тифу напали монстры. Клауд очнулся в мотеле двадцать пятого сентября. Локхарт не пострадала, Страйф отхватил пару порезов и сильный удар по голове, но подоспевший Фэйр спас положение. Лежа в их общем номере с Заком, Клауд ужаснулся дате на календаре, а друг, весь на взводе, толком ничего не объяснил. В помещениях реактора обнаружилось нечто нелицеприятное, связанное с экспериментами Шин-Ра. Группа вернулась в деревню под вечер, Сефирот закрылся в своей комнате, а после исчез. Зак нашел его в заброшенном особняке компании, читающим все документы попадающиеся под руку. Они поссорились, но Клауд так и не понял из-за чего. Фэйр выдохнул с облегчением, когда Страйф пришел в себя и описав общую картину, не вдаваясь в подробности, велел отдыхать, раны не ядовиты, но постельный режим обеспечен. Зак поспешил в горы, выпустить пар на местных мутировавших тварях, а Клауд провалился в сон. На следующий день Страйф навестил мать и рассказал о службе в Шин-Ра. Наступило первое октября, Сефирот не возвращался. Парень очнулся рано утром и увидел записку от друга, в ней он предупредил, что ушел проверить генерала, не долго думая, Клауд одевается и идет следом. Особняк встретил затхлым запахом ржавчины и сырости, чем дальше он пробирался через темноту с фонарем, тем отчетливее слышал возгласы. Страйф нашел двух СОЛДАТ в библиотеке вывернутой наизнанку, повсюду бардак, кучи книг и папок усеивали пол. Они не обратили внимание на парня, продолжая спорить, Зак громко, а Сефирот отрешенно и твердо. Клауд попытался уловить суть разногласий — друг обвинял мужчину в том, что он несет какой-то бред, а тот не особо убеждая, утверждал, что солдат не прав и не сможет понять его. Ссора приняла опасный оборот, когда генерал сказал, что человечество достойно того, чтобы сгореть дотла за предательство Цетра. Фэйр направил меч на Сефирота. Он не позволит ему выйти из особняка. На панике Страйф подбежал и встал между ними, вступив в дебаты. Лихорадочно обдумывая, что делать и говорить, парень обратился к мужчине: — Вы читали документы Шин-Ра, Генерал-полковник, и верите каждому слову?! Где доказательства, что это правда?! Кто вел записи, какой-то ученый, Вы, кажется, назвали его Фаремисом? Найдите и спросите его о реакторе, люди Нибельхейма не виноваты в том, что творила Шин-Ра под станцией! Прикидывая варианты, Зак опустил меч, согласившись с Клаудом. Спор продлился добрый час, Страйф закрывал Фэйра собой, не давая ему подходить к Сефироту. Генерал правда нес околесицу про каких-то Древних, райские сады, говорил, что сам он рожден на основе ДНК одной из Цетра — Дженове, а Фэйр умолял подумать как все это звучит. Он просил прислушаться к голосу разума и не рубить с плеча, проверить достоверность информации, возможно есть другие объяснения врожденных отличий Сефирота от людей. В итоге, напару парни убедили мужчину подтвердить каждое слово написанное профессором. Возвратившись в мотель, Сефирот рапортует о выполненной миссии и спрашивает у Ценга, где сейчас находится Гаст Фаремис. Опасное дело, интересоваться сомнительными данными у шавки президента, но на тот момент генералу было глубоко плевать, впоследствии они остались в выигрыше, ведь Ценг куда больше верен Руфусу, чем его отцу. Глава Турков, не испытывая судьбу, дает Сефироту координаты и организовывает по срочной заявке генерала вертолет, машина с человеком Ценга должна отвезти мужчину за пределы Нибельхейма к посадочной площадке, Сефирот берет увольнительные на две недели, предупреждая об этом Турка. Пронюхав планы, Зак отказался возвращаться в башню, потребовав взять его с собой, спорили долго, но пришлось оформить отпуск для двух подчиненных, Фэйр потащил Страйфа следом. Парень не сопротивлялся. С третьего по десятое октября компания пребывает в Гостинице Льдинке на Северном континенте. Сефирот, Зак и Клауд находят и знакомятся с Фаремисом. Генерал ясно дает понять, что никуда не уйдет, пока не получит ответы, Зак постарался разрядить обстановку, но у жены и дочери Гаста вышло проще и эффективнее минимизировать напряжение и создать компромисс. Сефирот проводит дни напролет с профессором и его супругой, узнает правду о Древних, о их кочевом образе жизни и духовности, о врожденной способности говорить с Планетой, о Земле Обетованной, о проектах "S" и "G", об экспериментах, о стремлении Шин-Ра найти Страну Высшего Счастья посредством создания собственного Древнего. Просчет Гаста породил цепную реакцию в исследованиях, которые привели к аморальным опытам, а фанатизм президента отыскать Райское Место и переместить туда человечество только рос. Профессор ошибся, приняв найденные инопланетные остатки за клетки Цетра, повлияв находкой и поспешными выводами на весь мир. Осознание пришло поздно. Гаст познакомился с последней чистокровной представительницей их расы, Ифалной, аккурат перед рождением Сефирота. Фаремис не мог свернуть проекты и планы профинансированные компанией, и покинул Шин-Ру, предпочтя узнать больше о Древних от будущей жены. По сей день они вели тихую жизнь далеко на севере. Почти все записи, которые вел Гаст работая на Шин-Ру оказались ложью. Сефирот не один из Цетра, он носитель ДНК бедствий, желающих поработить планету. Яростную ненависть к корпорации перекрыло отчаяние существования. Убивать Фаремиса за искреннее незнание, но преданность своему делу, преданность стремлению улучшить жизнь людям своими тяжелыми многолетними исследованиями, мужчина не стал. На пятый день, наслушавшись историй, он уединился в своем номере. Фэйр пытался достучаться до него, Сефирот вкратце описал рассказы Ифалны и Гаста лишь бы тот оставил в покое. Зак перестал лезть и обсудил ситуацию с Айрис, дочерью профессора и Клаудом. Фэйр проявлял интерес к девушке и Страйф, уже утомленный потугами в флирт, оставил голубков одних. Бродил по заснеженным улицам, обдумывая все, что узнал. В те дни Сефирот не был одинок в разочаровании устоявшихся взглядов. Прекрасное чувство — все во что верил человек не стоило и гила. Второе событие случилось здесь, на девятое октября. Встреча в баре и долгие рассуждения. Образ Великого Героя пошатнулся, генерал оставался строг к осанке и выражению лица, впрочем голос… Клауд всем существом ощущал горечь Сефирота. Хотелось напиться, лишь бы отвлечься от вселенской обреченности в зеленых глазах, но Страйф убрал горлышко бутылки от губ. Глядя на носки ботинок направленные на заледеневшую воду под причалом, осознав и прочувствовав в мужчине сломленную личность с неприятной подоплекой, сказал: — Не обязательно доводить до кровопролития. Распад Шин-Ры развяжет мировую войну за власть и ресурсы, солдаты начнут массовое дезертирство, прекращение работы реакторов приведет к экономическому и энергетическому кризису. Вы можете не уничтожать, а изменить компанию. А если не выйдет… Вы всегда успеете сравнять башню с землей. Стоило ли удивляться таким прогнозам от не впечатляющего пехотинца. Единственное точное число в досье оправдало себя снова. Пока Зак Фэйр крутил хвостом около Айрис Гейнсборо, Клауд Страйф спасал человечество. Еще находясь в компании Клауда, Сефирот принимает тревожный звонок. Ценг сообщил, что Генезис пропал без вести на миссии, есть наводка, что он улетел в Банору. Понять зачем друг туда направляется, после всего узнанного не составило труда, тем не менее, от кого Рапсодос узнал истину о рождении? Генерал уверил Турка, что выдвигается следом, он покинул Льдинку на вертолете, оставив указ Страйфу возвращаться им с Фэйром своим ходом в Мидгар. Умопомрачительно на взгляд мужчины, ведь вывод Клауда о компромиссе по отношению к компании Сефирот применил к Генезису в окружении банорских яблонь с Масамунэ наперевес. Слова Страйфа заставили задуматься Сефирота, остудив и Рапсодоса. Немыслимо. Полковнику не обязательно знать, кому принадлежали аргументы генерала. Клауд предлагал использовать силу данную Анджилу, Генезису и Сефироту во благо людям, Планете, а не Шин-Ра. Компания падет от своих же вложений в любом случае, но Сефироту предстояло выбрать между тем, что правильно в долгосрочной перспективе и тем, что легко и желанно прямо сейчас. Прося Генезиса не убивать приемных родителей, видя отчаяние и огонь ярости в глазах дорогого человека, не понимая, а разделяя эти эмоции, он принял решение. Третье событие произошло, когда Сефирот вместо Ходжо взял ответственность за внедрение ДНК генерала Клауду. Мастер и ученик. Страйф снова влез между Сефиротом и его целью, спасая всех от катастрофы, не жалея тела и сознания. Отчасти, пример Гаста, брать вину за тех, кто действительно должен заплатить за содеянное, повлияли на решение Сефирота. После знакомства и долгих неприятных диалогов, Фаремис, месяц спустя, вернулся в Мидгар с семьей. Не глядя на опасность, вернулся в Шин-Ра, не без помощи длинного языка Зака, который не знал всего, о чем говорили Сефирот с Клаудом в тот вечер, лишь в общих чертах описанных Страйфом, но идея революции и помощи Планете воодушевляла. Фэйра хлебом не кормить, дать поделиться грандиозными планами и начать поиск приспешников, первым из них стал Фаремис. Гаст пришелся очень кстати в научном департаменте, Сефирот не хотел видеть Ходжо, а помощь с деформацией сил вскоре потребовалась троим СОЛДАТам Первого класса.