Самое ценное

В коридоре с ободранными местами обоями на стенах раздался разрывающийся телефонный звон. Одесса быстро подбежала к нему и сняла трубку и сказала в неё: – Алло, вас слушаю. – Издрасьте. – сказал незнакомый скрипучий женский голос. – А позовите к аппарату Вальдмана. – Вам инженера или грузчика? – Инженера. – Не могу, они оба уехали. Она положила трубку на базу и, уперев руки в бока, со вздохом осмотрелась по сторонам. На стене без обоев на криво вбитом гвозде висит помятый и выцветший календарь 1997 года. Прошло вот уже шесть лет, как не стало Союза Советских Социалистических Республик, геополитического гиганта и авторитета. И вот уже шесть лет, как в мире самостоятельной жизнью живут его дети, родные и приёмные. Вот уже целых шесть лет Одесса и Ростов по разные стороны геополитических границ. Опять новая жизнь, опять новые порядки... Опять что-то должно измениться и изменить их жизни и их самих. – Милая, кто звонил? – эхом донёсся из опустевшей кухни голос Ростова. – Женщина какая-то непонятная. – громко сказала она в ответ. – А чё хотела? – Мужиков она хотела. – немного раздражённо и устало кинула она и поспешила на кухню. – Ты лучше доложи, ты всё тут по ящикам раскидал? – Не всё ещё. Вон, видишь, – муха летает. Тебе её в какую коробку упаковать? Одесса цокнул языком и закатила глаза так, будто это самая несусветная глупость, которую она слышала от Ростова, хотя это далеко не так. Сам Ростов не подавал виду, что всё происходящее тоже ужасно огорчало его. А происходило вот что: старый двухэтажный дом, в котором проживали все соседи Одессы и она сама, готовят под снос. Новая начальница Одессы, – Украина, дочь ныне покойного генерального секретаря, – дала распоряжение снести старую и уже не такую красивую постройку. Ростов как только узнал эту нерадостную весть, так сразу и примчался к ней. Разговоры о сносе жилища появились ещё пару лет назад, но никто из ныне живущих в доме соседей не поверил. Поверили только сейчас. Все люди уехали в места более, чем просто отдалённые. Одесса знала их поимённо. Знала и тех людей, кто жил до них, предыдущих жильцов или умерших родственников. Людей, жизненный путь которых в лучшем случае превышал чуть более 90 лет... Им всем выделили новые квартиры в новом доме в новом районе. Самой Одессе тоже. Теперь она будет жить не на хорошо знакомой уютной улочке в аккуратном двухэтажном домике с внутренним двориком, где ей знаком каждый камешек, а в высоком бетонном многоквартирном муравейнике. И вольный ветер уже не принесёт в открытые настежь окна солоноватый запах моря. Он принесёт ей запах нагретого на солнце асфальта и вонь машин, которые будут носиться по оживлённому шоссе прямо у неё под окнами вместо раскидистых ветвей яблони... Одесса должна срочно переехать. Она – последняя из жильцов, кто остался в некрасивом пустом доме. Она сидела на ввалившемся диване, смотрела в одну точку впереди себя, но ничего не замечала. В голове нет уже ни одной здравой мысли. Вокруг всё было уставлено коричневыми коробками, замотанными скотчем. Она словно неосознанно пыталась запаковать всю свою прежнюю жизнь и в целости и сохранности перевезти её на новое место, ничего не растеряв, но... И вообще из-за этого самого "но" так невыносимо обжигает глаза, что хочется плакать. Ещё раз. Последний раз. Чтобы больше не плакать из-за этого. Тут к ней подсел Ростов и легонько приобнял за плечи. Одесса, летающая в облаках, вздрогнула от неожиданного прикосновения и повернула к нему голову. Ей не надо было ничего говорить, чтобы он понял её, но она всё-таки прошептала, едва сдерживая дрожь в голосе: – Я не хочу никуда уезжать... – Я тоже не хочу этого... Он положил ей на голову свою широкую ладонь и ткнул в своё могучее плечо. Одесса не стала сопротивляться и показывать характер, просто дала ему себя обнять. Его тёплые руки согревали её исхудавшее от стресса и забот тело и успокаивали её встревоженную и высушенную от бесконечных рыданий душу. Одесса позволяла ему видеть себя такой, подавленной, неулыбчивой. – Сидим на дорожку? – тихо и ласково спросил Ростов. – Получается... – прогнусавила ему в футболку девушка. – А ты знаешь почему заведено сидеть на дорожку? – вдруг решил отвлечь он её от переживаний ненавязчивым разговором. – Нет, а почему? – Потому что домовой чувствует суету хозяев перед отъездом и может прыхнуть к ним в авоську и уехать, оставив дом без присмотра. Одесса подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и по-детски спросила: – Получается, что мой домовой останется вообще без дома... Давай сделаем вид, что мы не смотрим, у него будет возможность спрятаться в какой-нибудь коробке и мы увезём его отсюда в новый дом тоже?.. Ростов согласно кивнул и крепко зажмурился. – Домовой! Мы на тебя не смотрим. Раз... Два... Три! Всё, теперь смотрим. Он открыл глаза. Одесса смотрела на него с умилённой детской улыбкой. Ей было жалко оставлять в одиночестве даже выдуманное сказочное существо. Но Ростов не смеялся над этим. Он полностью принимал и понимал её беспокойства из-за переезда. – Ещё раз посмотри, мы всё взяли? – спросил он уточняюще. Одесса ещё раз огляделась по сторонам. Нет, не всё. Не всё она сможет увезти отсюда. Диван станется здесь. Компанией ему будет наклонившаяся в бок от времени тумбочка с трёхстворным зеркалом, на котором остались белые грязные разводы. Одесса смотрела на себя в этом зеркале и не могла или не хотела узнать себя. Почему эти разводы до странности напоминают ей бегущие по щекам слёзы? – Одесса, поплачь немножко, не держи в себе, выпусти. – пробормотал Ростов ей на ухо. Это ей и нужно было услышать, чтобы расплакаться ещё раз. – Я не хочу! Не хочу-у-у... – завыла она ему в футболку. Ростов успокаивающе гладил её по голове, прижимаясь губами ко лбу. – Я тоже не хочу. Сколько всего произошло здесь радостного и хорького. Вон, окно из-за меня тебе разбили, а я столько денех вбухал, чтобы эти окна тебе на место поставить. Вот диван, на котором ты спала. Вон софа, на которой я инохда ночевал... Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала отсюда, милая, но мы уже не можем тянуть с отъездом. На следующей неделе сюда прихонят технику и уже будут дом сносить... – Ты лучше скажи мне, на чём мы поедем? На комбайне? – попыталась колко подшутить над ним Одесса сквозь слёзы. Ростов нарочно сделал каменное выражение лица и с притворным раздражением ответил: – Нет, блин, верхом на конях поедем! Нет конечно, Одесса, я у бати старый Жихуль его взял, чтобы все твои вещи перевезти. – Одного захода мало будет. – заметила девушка. – Мало. Я ещё раз съезжу. И ещё раз, если надо будет. Мне это совсем нетрудно сделать для тебя. Одесса, услышав его слова и увидев его по-мальчишечьи улыбающееся лицо, подалась вперёд и прикоснулась губами к уголку его губ. Ростов удивлённо хмыкнул, повернулся к ней и легонько углубил поцелуй. Девушка обвила одной рукой его шею, а другой почесала за ухом, как кота. – Нам пора выдвихаться... – Знаю... За один раз столько барахла Жигуль не увезёт, поэтому Ростову придётся ещё возвращаться за остальными коробками, но Одессу он с собой не возьмёт. Они взяли только часть. – Говорят в новый дом надо первым делом впускать кошку. – вспомнила девушка, садясь в машину. – У тебя есть кошка или что-то на её подобии? Ростов сдвинул брови ближе к переносице и с самым серьёзным видом пробасил: – Мяу. Одесса прыснула и сквозь смех похвалила парня: – Хороший котик. Ростов повернул ключ зажигания, мотор заревел и Жигуль тронулся с места. Молодой человек вывел автомобиль на шоссе, вдавил педаль газа в пол и повёл в сторону нового дома Одессы. Девушка от скорости вжалась в сиденье, вцепившись пальцами в кулёк со стеклянной вазой. Ростов любит быструю езду на конях. В данном случае не важно было настоящий ли конь или железный. Но с пассажирами он всё-таки вёл более осторожно и плавно. Он очень хотел приобрести свой собственный автомобиль, чтобы постоянно иметь возможность вот так ездить. – Ростов, не бежи так шустро, а то, не дай Бог, догонишь свой инфаркт! – убедительно попросила Одесса, заорав ему в самое ухо. – Понял. – невозмутимо кивнул Ростов и сбавил скорость. – Когда ты уже купишь себе свою собственную таратайку? На этот вопрос ответом послужил тяжёлый вздох. После того, как Советский Союз умер, Ростов первым делом попросил своего нового начальника избавиться от злосчастного договора. Его новый начальник, Россия, или как он сам себя просил называть в более официальной форме, Российская Федерация, оказался мальцом не только внешне, но и по натуре. Если его отец в его возрасте уже точно знал, что делать, не шёл на компромиссы и с поразительным рвением осуществлял все свои разномастные планы в реальность, то этот ровным счётом не знал ничего из того, что он будет делать ни завтра, ни послезавтра, ни даже вечером сегодняшнего дня. Юноша первым делом хотел заполучить доверие своих подчинённых, а потому исполнял некоторые из их просьб. Как только Ростов узнал об этом свойстве нового начальника, то сунул ноги в руки и помчался к нему, аж волосы назад по ветру. Россия без проблем и лишних вопросов избавился от этого договора, даже не вникая в его суть, но был проинформирован о незаконных похождениях молодого человека и попросил того больше не вытворять ничего криминального, наивно полагая, что его вежливые просьбы будут услышаны. Но Ростов (да и далеко не только Ростов) время от времени возвращались к преступности. Такое вот оно, неспокойное время. Из-за того, что договор стал недействительным, Ростов имел полное право делать с этими квартирами всё, что его душе угодно. За всё время его "охоты" за имуществом бессовестных бандитов у него накопилось 6 чужих жилплощадей и одна своя. Все 6 квартир он понемногу сначала сдавал, за что ему в кошелёк капала денежка, однако ни резко урезанные зарплаты на производстве, ни сдача квартир не помогали ему покрыть все расходы. Ростову пришлось принимать серьёзные меры и квартиры одна за другой стали уплывать от него в чужие руки за очень приличные суммы. Но даже эти суммы не могли покрыть его расходов. И такая непростая ситуация в 90-е годы скадывалась чуть ли не у каждого первого. У Ростова были свои планы на эти деньги, однако... Однако эти планы не осуществлялись с той скоростью, с какой хотелось бы ему. Вернее даже сказать они вообще не осуществлялись. Вот так мечта заполучить свою собственную колесницу была отложена в долгий ящик. – Денех нет. – кратко объяснил он. – Как это – нет? – А вот так, – сказали мне на работе: "на тебе дулю, купи себе трактор, а на сдачу застрелись!" Вот теперь правда, хоть застрелись! – злобно процедил он сквозь зубы в адрес кого-то неизвестного. – Я хоть и живу сейчас один, но у меня же ещё семья есть! И я должен им на какие-то шиши помохать! Я то ещё, можно сказать, держусь, но вот даже мои областные ребята – они едва сводят концы с концами! Этот наш новый начальник приказ отдал, мол, шахты повзрывать и позатоплять. Невыходно, – видите ли, – содержать! Содержать добычу лучшего в этой проклятой Европе ухля! Ростов издал такой гневный и опасный рык, что Одессе мимолётом подумалось, что молодой человек сейчас с досады опять разгонит несчастный еле дышащий Жигуль до космической скорости, и колесница тогда уже точно не выдержит напора его бушующих эмоций. – Да ладно тебе, может всё ещё образуется... – спокойно отмахнула Одесса от него дурные и навязчивые мысли. – Что образуется? Человек – и то без Божьей помощью не образовался, а тут... Боюсь, что тут даже Боже не поможет... – Ты думаешь, тебе одному трудно? – возмутилась девушка. – Тут вообще-то я сижу! Я в данную минуту меняю ПМЖ! Можно хоть немного сочувствуя? Ростов терпеливо выдохнул и ещё сбавил скорость. – Извини. Просто ты задала неудобный вопрос и меня понесло. – Ладно, проехали. Они оба замолчали. Ростов решил проявить ещё каплю заботы посреди давящего на них обоих молчания и скомканно спросил: – Мент родился... Кстати ты есть хочешь? – Сейчас нет, но у меня в планах проголодаться. – Понял. – добродушно усмехнулся тот. – Я что-нибудь прихотовлю тебе на месте. – Каким раком? Там из удобств только обои, полы и розетки. Балкон – и то незастеклён. – Уж я то найду способ накормить мадмуазель чем-нибудь вкусным. Этот тон не знал компромиссов. Как он сказал – так и будет. Одесса украдкой взглянула на напряжённый профиль молодого человека. А он похорошел... Он возмужал, повзрослел, стал сильнее и ответственнее. Ростов – это уже не тот вчерашний юнец, готовый с горяча кинуться в драку во время карточной игры на очередного неопытного жулика. Нет, он уже не такой. Он сначала крепко подумает о человеке перед собой, сам постарается умерить свой пыл, попытается избежать конфликта. Но если тип перед ним его окончательно выбесит, то Ростов даст ему последнее право выбора – что он увидит последним перед темнотой в глазах: кулак с надписью "папа" или кулак с надписью "1749". Он больше не делает акцент на мошенничестве. Всё-таки у Ростова есть свои принципы. Их стало больше, а он свои принципы не нарушает. Он изменился... В лучшую сторону конечно же, хоть кое-где иногда ещё проскакивают его неосторожные мальчишичьи замашки. И всё же внешне он стал намного привлекательнее. – Красивый... – пробормотала вслух Одесса, глядя на него. – Чево? – не расслышал тот. Ой, мыслишка пробралась наружу... – Вид красивый. – поправила она себя. А может, – это хорошо, что он не понял её? – Обыкновенный. – пожал плечами Ростов. Через час катания в Жигуле Ростов заглушил мотор, вышел из машины и помог даме выбраться на свежий воздух. – Доставай ключи, буду вещи таскать. – сказал он. Одесса зазвенела связкой ключей на железном кольце и открыла подъездную дверь. Ростов, взвалив себе на плечи первые коробки, зашагал к лифту. Уже на нужном этаже девушка отворила нужную дверь и Ростов, соорудив самое серьёзное выражение лица, сурово сказал "мяу", переступив через порог нового дома Одессы. – Ого, у тебя тут две комнаты. Простор для тела и для души. – заметил Ростов, обследуя новое жилище девушки. Одесса же, прибывая в тоскливом молчании от нерадостных впечатлений, прошлась от порога к окну. Там, за подоконником, мелькают на шоссе иномарки, а дальше торчат полосатые трубы промышленных предприятий, из которых в небо валит чёрный дым. Девушка, всё ещё пребывая в трансе, не желая верить, что это теперь её новая реальность, не заметила, как со спины к ней приблизился молодой человек и бережно приобнял за плечи. – Ну что ты ходишь такая хмурая и серая, как страшная ливневая туча, милая? Ты отдохни лучше, похуляй, окрестности посмотри. А я тут сам коробки поперетаскаю. – Ты точно один справишься? – Да конечно справляюсь, об чём вообще речь? Я всё перетаскаю, из коробок всё достану, мусор выкину. Отдохни лучше, в самом деле. Он прижался губами к её лбу и крепко поцеловал. – Если что случится, я на проводе, звони. – Я... Тебя услышала. Одесса не помнила как выходила из новой квартиры, как ехала в лифте и как открывала подъездную дверь. Очнулась она уже на улице. Внутренний двор многоэтажки состоял из старой, местами раздолбанной до нельзя детской площадки, на которой шанс получить физическую травму больше, чем шанс получить веселье, ряда лавровых кустов, кустов белого гибискуса с яркой бордовой серединкой и всяких клумб, больших мусорных контейнеров и круглосуточного киоска с пивом и сигаретами с вывеской "24 часа. 7 дней в неделю. Без выходных". Обследовав примитивный двор со всеми его печально известными достопримечательностями Одесса наткнулась на ещё один незаменимый атрибут любого такого двора, вернее даже сразу на несколько, – гопников. Стайка молодых парней в неизменной широко известной спортивной одежде с тремя белыми полосками по всей видимости лаботрясничала в своё удовольствие, скрасив свой променад всем, что нашла в киоске с сигаретами и пивом. Едва только компания завидела незнакомую особу на "своей территории", так сразу к растерянной и расстроенной девушке прилипла туча ненужного внимания. – Эй, киса, откуда будешь такая? – долетел до неё свист какого-то озабоченного юноши. Ой, ну вот что за хамство – так говорить незнакомой девушке!? Одесса хоть и пребывала в крайне разбитом состоянии, но дать себя оскорбить какой-то шпане не была готова. Тем более ей хотелось деть куда-нибудь свою накопившуюся желчь. Ростов для этой цели не подходил. Нужен был кто-то, кого не жалко. Одесса сделала глубокий вдох, развернулась на каблуках и с притворной приторно-сладкой улыбкой обратилась к ним: – А ты случаем не попутал ли берега, котёночек? Свистевший ей ранее парень без одного переднего зуба округлил глаза от такого неожиданного ответа. Его дружки вокруг хором загоготали. Настроение озабоченного резко ухудшилось от того, как новый объект его внимания так резко отверг его. – Ты из какого притона сбежала, э? – в ядовитой злобе скривился он. Одесса видела его злость и это её забавляло. – Ты не беспокойся, бедный котёночек, тебе всё равно не даст ни одна киса ни в одном притоне. – с притворным сожалением ответила девушка. Компания загоготала громче. Кто-то даже не удержался на ногах и рухнул наземь. Озабоченный начал стремительно звереть. – Э! А ну-ка сюда подошла живо! Я два раза повторять не буду! Сюда подойди и мы с ребятами тебе доходчиво объясним как надо правильно разговаривать с теми, кто главный на районе, швабра ты разукрашенная! Вот как быстро киса может превратиться в разукрашенную швабру благодаря нескольким колким словечкам. Но всё равно вели они себя очень некрасиво. – Это ты слушай сюда. – начала Одесса мягко, переходя с каждым словом на угрожающий уничтожающий тон. – Ты – всего лишь жалкий вонючий окурок на моей дороге. Смахнуть тебя в сторону, в траву мне не составляет никакого труда, но я лучше предпочту сделать так, чтобы ты и все твои дружки-окурки убрались с моей дороги сами и больше не возникали. Ведь это так замечательно, когда мусор убирает сам себя, не так ли? Компания на несколько секунд остолбенела, полностью потеряв дар речи, а когда пришла себя, то незнакомой барышни уже и след простыл. Как же печально осознавать, что молодёжь не знает своих героев!.. Одесса решила прогуляться около рынка и походить по торговым центрам, которых в этой местности оказалось приличное количество. Тут в её сумочке телефон с брелком запел женским голосом. Девушка вынула розовый телефон-раскладушку, раскрыла его и увидела надпись "бандитник" с сердечком рядом. Это Ростов звонит. Не задумываясь Одесса ответила на звонок: – Вас слушаю. – Одесса, милая, привет, просьба есть к тебе. – Какая ещё просьба? – Обычная. Купи, пожалуйста, свеклы, лука, капусты и морковки. Я же обещал накормить тебя по приезде в новый дом. Только купи вот эту вот всю шняху и дальше всё будет в ажуре. – Ладно, хорошо. – усмехнулась она. Что он придумал на этот раз? С этим вопросом девушка изучила рынок и продуктовый магазин, ища все необходимые ингредиенты. Ростов умел хорошо готовить всего несколько блюд, среди которых своим кулинарным шедевром он заслуженно считал борщ. Судя по ингредиентам, которые он попросил её купить, он запланировал приготовить именно борщ. В животе внезапно раздалось голодное урчание. Вот же зараза... Полки в продуктовом везде почти пустые... А на рынке, без сомнений, сделают всё, чтобы втюхать ей откровенное фуфло втридорога. Ну ничего, придётся поругаться, но зато получится сэкономить. В предвкушении горячего спора Одесса смотрела, как хмурая тучная женщина с синими тенями на веках глаз взвесила ей на своих подкрученных старых весах товара на целый полтинник больше, чем положила на самом деле. – Щаз я сделаю вам скандал и вам будет весело. – с недоброй ухмылочкой заявила Одесса, глядя прямо в глаза этой женщине. Скандал получился знатным, Одессу запомнил весь рынок. Зато теперь у неё есть полная авоська самых свежих продуктов. Тем более у неё уже есть опыт торговаться. То, что происходило на этом рынке, не могло сравниться с тем, что происходило на Привозе. С чувством выполненного долга Одесса возвращалась в новый дом с полной сумкой продуктов. Заходя за угол во двор она столкнулась нос к носу с озабоченным гопником. Он выглядел разъярённо: правый глаз неконтролируемо дёргался, а губы искривились в злорадной полу-улыбке полу-оскале. Вокруг плотным полукольцом стояли его дружки с такими же неприятными лицами. – Ну привет, фифа деловая. – усмехнулся озабоченный, являвшийся главным. Одесса свысока оглядела его с головы до ног, демонстративно закатила глаза и снисходительно хмыкнула: – Цирк уехал, клоуны остались? А ну-ка разошлись живенько. Главный не церемонясь харкнул ей под самые ноги. Он улыбнулся шире, показывая все свои пожелтевшие зубы, и улыбка эта не сулила ей ничего хорошего. – А ты дерзкая баба. Мне такие малышки нравятся. Полукольцо из ребят в спортивных синих трениках и олимпийках сомкнулось в плотное кольцо. Одесса оказалась в ловушке. Задней мыслью она понимала, ЧТО с ней собираются сделать эти молодые люди, но отказывалась осознавать. Она огляделась по сторонам, крепко сжимая в кулаках ключ от входной двери и авоську. Сердце ёкнуло в груди от внезапной догадки. Круг из ехидных ухмылочек, казалось, приближался к ней. Или ей не казалось... Чтобы её вот так, – как какую-то шаболду в подворотне... Чтобы её, саму Одессу, представительницу интеллигенции, умнейшую и талантливейшую девушку, отодрали в подворотне её же нового дома какие-то левые гопники... – Хватайте её за руки. – скомандовал озабоченный. В тот же миг две пары крепких цепких мужских клешней схватили её под руки. Одесса сделала отчаянный рывок в попытке высвободиться, но пальцы сжали её плечи до невыносимой боли так, что руки сами собой выронили её единстаенные примитивные орудия защиты: сумку и ключ. – Ай, больно же! Отпустите меня немедленно! – завопила Одесса на всю улицу. – Серый, захлопни ей калитку. – приказал озабоченный. Его приятель, нарекаемый Серым, без промедления лихо и нагло закрыл своей грязной ладонью рот девушки. Страшные мысли закружились в голове. "Меня сейчас здесь изнасилуют! Пустят по кругу! Я получу от них букет болезней или хуже – залечу от кого-то из этих придурков!" Страх так сильно ударил по ней, что Одесса, не контролируя себя, задрыгала ногами и замычала сквозь чужую грязную ладонь что есть мочи. Краем уха она услышала, как в лежащей совсем рядом сумочке звонит мобильный телефон, но он был недосягаем для неё. Главарь отпихнул пыльной кроссовкой бежевую сумочку подальше в траву. Пару раз Одесса врезала каблуком туфли озабоченному в пах и тот, заигрывающе присвистнув, отдал следующее указание: – Парни, прижмите ей ноги к земле, чтоб не брыкалась коза. Ещё двое его дружков так же бесцеремонно обхватили руками ноги девушки и, испачкав женские брюки в дорожной пыли, раздвинули на земле её ноги. Одесса помутневшим зрением видела, как беззубый озабоченный парнишка всем своим видом выдавал свои злые умыслы. – Слышь, Гривенник, а после тебя я буду. – вставил Серый. – Сначала я, потом ты, потом Пенька с Венькой, а потом и все-все-все... – противно растягивая слова пропел главный с погонялом Гривенник. – Надо преподать кисуле урок о том, как нельзя разговаривать с нами. Мы научим как правильно с нами надо обащаться и тогда... Тогда отпустим. Может быть. Липкая противная ухмылка не сходила у того с лица. Где-то в траве звонил телефон... Полностью обездвиженная Одесса могла только смотреть снизу вверх на приближающуюся угрозу и жалобно мычать от страха. "Не надо..." На глазах наворачиваются слёзы. "Пожалуйста, не надо..." Горячие капли стекают по щекам. – Кисуля, ты ещё в черепушку свою вбей, что в милицию обращаться бес-по-ле-зно. Усекла? А ещё говорила, что не даст. Ха-ха, даст как миленькая. Мы заставим. Где-то, надрываясь, звонил телефон... Наверное с чем-то очень важным, раз никак не умолкнет. Одесса сквозь льющиеся из глаз солёные слёзы смотрела, как нависший над ней озабоченный гопник стаскивает с себя штаны... "Пожалуйста, не надо..." Ещё секунда и... Ухмылка на его лице сменилась гримасой боли. Он нагнулся вперёд, прижав ладони к затылку и открывая всем присутствующим стоящего позади. Одесса приоткрыла один глаз и узнала в стоящем своего молодого человека... Ростов был разъярён как бык. Увидев Одессу лежащей в дорожной пыли с прижатыми к земле руками, раздвинутыми ногами, зажатым ртом и полными слёз глазами в голове у него что-то щёлкнуло. Ростов схватил одного из них за шиворот и откинул назад, как лёгкую деревянную куклу. – Э, не понял! – сквозь боль прорычал разгибающийся в привычное положение Гривенник. – Это ещё чё за хер с горы!? Не слышу ответа! Но вместо ответа он получил ещё один удар, на этот раз в самое темечко. Одесса почувствовала, как хватки остальных парней на её теле подослабли из-за того, что теперь она – не главный объект их внимания, и резким движением попыталась высводиться. – С тобой мы ещё не закончили. – обратился к девушке Серый и сильно сдавил пальцами нижнюю часть лица. – Гривенник, вмажь ему как следует и иди сюда! Но озабоченному сейчас было не до своего дружка. Боль в голове мешала соображать. Ростов, не теряя времени, оттащил от Одессы за шкирку ещё двоих недоброжелателей. Почувствовав заметное облегчение в хватках на теле девушка дёрнулась сильнее и на сей раз у неё наконец получилось скинуть с себя ненужный груз и, вскочив на ноги, забежала за спину своего защитника. Ростов, взглядом проводив её, вновь принялся за главаря. – Как твоё имя, шкет? – Иди в жопу со своими вопросами! – завопил гопник. Ростов схватил его за воротник и притянул к себе. – Имя! – потребовал Ростов, чутка приподняв воротник и вместе с ним всё прилагающейся к нему тело над землёй. – Г-григорий Г-гриненко... То есть Г-гривенник. – Хрихорий Хриненко – Хривенник? – Да... Наверное... – Хришка... Хм, жаль, что не Мелехов, был бы рассказ. Вернее даже роман... Кхм. А скажи мне, Хришка, что это ты тут учудил? Тут Гриша сильно оскорбился и отпрянул от внезапно появившегося незнакомца, тыча пальцем на стоящую за ним девушку. – Это наша добыча! Наша! Она тут своих прав не знает! Дай мне её сюда, я её проучу! Ростов сделал пару глубоких вдохов, умеревая свой нарастающий гнев. – Это не "добыча", Хришка. Это моя девушка. Де-ву-шка! Умей девушек от животных отличать! И товарищей своих научи. – попробовал культурно объяснить ему Ростов. – Да она первая начала! – невинно развёл руками Гриша. – Мы ей и слова плохого не сказали! – остальные парни согласно заковали головами. – А она сразу обзываться стала! Мы вот решили её проучить. – Опрокинув наземь? – Да! С бабами только так и надо. Они по-другому не понимают. Они же все змеюки! – То есть ты понятия не имеешь о том, кто такая Одесса и почему ты по определению должен быть по хроб жизни обязан ей своим хадким существованием? – Не, а зачем мне это знать? Ростов потёр пальцами глазами и со вздохом вылетело утомлённое и разочарованное: – Понятно всё с тобой... Хриша. – И чё? Отдай нам девчонку! – Хриша, ты технарь или хуманитарий? – В смысле? – В смысле хренарий, Хриша! По математике что в школе получал? – Тройки. – А по русскому? – Тройки с плюсом. – Ясно, хуманитарий... Одесса? Ростов сжал руку в кулак, на фалангах пальцев которой было написано "папа" и протянул его девушке. Она, изобразив губами что-то вроде усмешки, чмокнула его и Ростов со всей дури вмазал этим кулаком в морду озабоченного гопника. Тот, вырубившись ещё во время полёта, глухо стукнулся головой об утрамбованную ногами пыль, потеряв ещё один зуб. – Ну? Может кто-нибудь ещё желает ответить на мой вопрос про типы мышления? – риторически спросил Ростов, оглядывая толпу. Ответа не последовало. – Тохда уберите Хришку с дорохи, а то собаки об него будут территорию помечать... Как только из поля зрения пропала компания неблагополучных парней Ростов развернулся к Одессе. Он схватил её за плечи и с тревогой заглядывая в глаза спросил: – Милая моя, ты как? Они ничего не успели с тобой сделать? Одесса, опустив глаза вниз, вывернулась из его рук и прильнула к груди, позволяя ему обнять себя. – Не успели, но... Я успела подумать, что меня сейчас изнасилуют... Ко мне уже много раз подкатывали такие личности. Даже домогались. Но чтобы вот так, как какую-то оборванку... – Тих, тих... Сейчас всё хорошо. – бережно обхватывая её руками пробормотал Ростов. – Ты как меня нашёл?.. – Ты давно ушла и я забеспокоился. Звоню, – ты трубку не берёшь. Звоню ещё, – ответа нет. Ещё – молчок. Я неладное заподозрил и вышел тебя искать, а тут весь местный сброд скучковался и что-то хорлопанит на все лады. – Он слегка отстранил её от себя и внимательно осмотрел. – Тебя эти упыри в пыли измазали... – Делать нечего, буду руками в тазике стираться... – вяло заключила Одесса. – Ни в коем случае! – возразил Ростов. – Не будешь! – А почему? – недоумевала та. – Потому что. Хде твои вещи? – Где-то тут. – невесело развела руками девушка. Ростов огляделся по сторонам, выискивая взглядом в траве и пыли знакомые ему предметы. В одной стороне валялась бежевая женская сумочка, в другой авоська с разбросанными овощами, а ключи поблёскивали металическим блеском на том месте, где Одессу схватили. Молодой человек быстро собрал всё, что видел, отдал в руки девушки и спешно повёл её к подъезду. – Смотри, пока тебя не было, я познакомился с твоими новыми соседями. Милейшие люди! Тоже недавно переехали и тоже пока никого толком не знают. Я с ними доховорился, что сейчас я сварю для всех борщ, а потом они нам помохут обустроить твою квартиру. Ну, забрать из твоей старой квартиры всё оставшееся и здесь всё расставить. Сейчас я тебя с ними познакомлю и ты попросишь у них занять ванную, чтоб отстираться. – быстро объяснил он ей ситуацию, прикладывая ключ к домофону и открывая тяжеленную серую дверь. – Вот это ты даёшь... – поразилась Одесса. – Порой и двух слов связать не можешь, а порой... Такое выдаёшь. – Знаешь, я – человек простой, не люблю усложнять. Все эти интеллихентные штучки оставь себе, а я буду проще и люди потянутся ко мне. – Такие же простые, как и ты. – Да. Лифт привёз их на нужный этаж и Ростов вместо того, чтобы направиться к двери новой квартиры Одессы, осторожно постучал в соседнюю дверь тёмно-зелёного цвета. – Иду-иду, молодой человек! – отозвался голос судя по всему немолодой, но колоритной женщины. Дверной замок щёлкнул один раз и на пороге появилась очень пышная женщина лет 50 с крашеными ярко-рыжими волосами, большой родинкой на щеке и в цветочном халате. Она посмотрела на возникшего перед ней едва знакомого парня и расплылась в приветливой улыбке, какая бывает только у немолодых и добрых людей. – Ах, пан Ростов! Где вы пропадаете? А это с вами кто? Лицо у девушки больно знакомое! Точно-точно, девушку я уже где-то видела! – Тётя Халя, вы позволите нам войти? – состроив виноватые жалобные глазки спросил Ростов. – Конечно-конечно, пан! – закивала тётя Галя, делая шажок в сторону. Ростов, ведя за собой Одессу, прошёл внутрь квартиры. Тётя Галя положила для них в прихожей тапочки. – Пан Ростов, это ваша спутница? – осведомилась женщина, забирая у Одессы авоську. – Галя, кто тама? – спросил кто-то. В коридоре появился долговязый морщинистый мужчина также 50 лет с сильно выраженными тёмными кругами под глазами и с натруженными мозолями на ладонях. Мужчина оглядел появившуюся рядом с Ростовом девушку и в потускневших скучающих глазах проскочил огонёк догадки. – Галь, ну ты што, не признала? Это же Одесса-мама собственной персоной! Сама хозяйка Одесса будет жить с нами в одном доме, Галя! Женщина, ошарашенно приоткрыв рот, оглядела вошедшую девушку. В глазах проскочил такой же огонёк и тётя Галя, стукнув себя по лбу, воскликнула: – Господи! Не признала! Ох, старость – не радость... Одесса, милочка, простите! – Ничего страшного. – покачала головой та, в глубине души радуясь, что её в новом доме кто-то всё-таки признал. – Тёть Халь, дядь Борь, а можно девушке занять ванную комнату ненадолхо? – спросил Ростов. – А што так вдруг? – не поняла тётя Галя. Ростов, прикрыв рот ладонью, наклонился к ней и прошептал ей на ухо что-то такое, что тётя Галя ахнула и состроила такое выражение лица, будто вот-вот была готова упасть на пол и заплакать от горя. – Да как же?.. Неужели?.. Ростов молча коротко кивнул. Тётя Галя, что-то сокрушенно причитая, открыла дверь в ванную. – Одесса, вы пользуйтесь всем, чем там найдёте, нам для вас нежалко. Я сейчас одежду новую вам принесу. А, или у вас есть? Есть? А, сейчас передам пану вашу просьбу. Вы голодны? Мы сейчас с паном, с Софочкой и Раисочкой борщика наварим, продукты то вы принесли. Софочкой оказалась младшая дочь тёти Гали и дяди Бори, молодая студенточка. Раисочка – беременная жена их старшего сына Мишеньки. Хоть семья переехала не так давно, но в их квартире уже почти не чувствовалось присутствие ремонта, только вот большие коричневые коробки в скотче, стоящие в тёмной кладовой, ещё могли напомнить жильцам о незаконченном деле. Ростов, Соня, Рая и тётя Галя засели на кухне варить борщ. Женщина суетно переворачивала деревянной лопаткой нашенкованные овощи в сковороде, спрашивая: – Пан Ростов, а вы красного цвета засчёт свёклы или засчёт томатной пасты добиваетесь? – уточняла тётя Галя. Пока молодой человек засел с женщинами на кухне у плиты, Одесса каким-то образом вновь очутилась в мужском обществе. Совсем недавний инцидент оставил неприятный осадок. В зале дядя Боря, нацепив на нос очки с толстыми круглыми линзами, с важным видом читал сегодняшний выпуск газеты, молодой человек Миша чинил на коленках будильник. Никто не знал как правильно начать разговор. Дядя Боря кашлянул в кулак и сказал, как будто в зале кроме него никого не было: – Эх, молодёжь совсем распустилась... – Угу. – машинально отозвался Миша, не отвлекаясь от своего основного занятия. Дядя Боря, лизнув палец и перелистнув страницу газеты, решил одарить Одессу ответным взглядом. – Чтож вы стоите как сирота казанская, хозяюшка? Садитесь куда пожелаете. Одесса кивнула и опустилась на ближайший стул. – Вы, кажись, к нам переезжаете? – совершенно ненужно уточнил он. – Переезжаю. Вам Ростов уже обо всём растрепал? – Угу. – подтвердил Миша. – Он рассказал нам, што вам помощь нужна с переездом. – объяснил дядя Боря. – Мы поможем. – Благодарю вас. – улыбнулась Одесса, почувствовав себя в безопасности. Тут дядя Боря опустил на колени газету, снял с носа очки и почему-то с глубокой тоской внимательно посмотрел на озадаченную девушку, подперев рукой тяжёлую от дум голову. – Дуристика какая-то. Потерянное поколение... В милицию заявлять бесполезно, хозяюшка. Они там всё равно никого не послушают. Только если за взятку... Да и то не факт. Они вас не все даже в лицо знают, што очень печально. А ведь вы имеете какую-никакую власть над всеми нами... Имеете свой голос. За ваши 200 лет жизни вам встречались разные "сказочные персонажи"? И уж явно пострашнее тех, кто водится в сегодняшний день на улице. Но если уж даже вы, хозяюшка, не можете совладать с ними, то уж мы – тем более... Но, Одесса, вы не отчаивайтесь, всё хорошее только впереди. Вы и мы ещё будем счастливы, не из такой тьмы выбирались. У вас всё получится. Вы – не человек в том понимании, в каком мы привыкли понимать. Не человек. Она – не человек. Они – не люди. В том понимании слова "человек", к которому привыкла общественность. О, нет... Она – больше, чем просто человек. Её жизнь и жизнь ей подобных напрямую зависит от людей. Какие люди – такая и она. Люди такие маленькие и незначительные... А их жизни такие короткие... И тут на тебе! Ты зависишь от них! Они живут в 10, а то и в 100 раз дольше обычных людей. Всё, что происходит вокруг, они чувствуют в 10, а то и в 100 раз сильнее. Принятие любого решения даётся для них в 10, а то и в 100 раз труднее, чем обычным людям. Любая боль, любое чувство, любое событие в 10, а то и в 100 раз значительнее, чем для обычных людей. За свою долгую жизнь, за свою власть и за свою силу расплачиваться только так. Быть зависимым от этих людей также, как от тех, под чьим флагом ходишь и чей гимн поёшь... И при этом видеть, как из жизни уходят и люди, и сами государства. И жить. Жить дальше... – Я не тот человек, каким являетесь вы... – усталым голосом подтвердила Одесса. – Я зависима от вас... Некоторые одесситы уже не узнают меня на улице. А что если все люди вдруг перестанут меня узнавать? Что если настоящую меня совсем забудут? Тогда... Тогда я сама забуду кто я такая! Если не будет человеческой памяти, то тогда я перестану быть собой! Я утрачу себя! Мне стыдно говорить это человеку, но... Иногда мне становится очень страшно. – Угу. – безучастно подтвердил Миша. Дядя Боря, косо взглянув на сына, шустро скрутил газету в трубку и сердито стукнул ею по затылку Миши. Издав непонятный возмущённый звук Миша, похоже, только сейчас понял, о чём велся разговор, но ничего не ответил, а продолжил чинить часы. – Человеческая память – это непрочная штука. С одной стороны её никак не погубить, а с другой ломается ой как легко. – невесело подтвердил дядя Боря. – Но я рада, что хотя бы вы меня узнали. – вздохнула девушка. – Моя семья знает как выглядит хозяюшка Одесса. Не обращайте внимание на мою жену Галю, у неё плохо с именами. Вашего негласного супруга она признала только потому, что на нём написано! Дядя Боря сжал одну ладонь в кулак и указательным пальцем другой руки провёл по фалангам для наглядности, намекая на татуировки "папа 1749", которые красовались в этих местах на пальцах Ростова. Одесса хихикнула. Да уж, благодаря этим татуировкам его узнают везде. Кажется, это неплохая идея... – Даже не думайте! – сурово отрезал дядя Боря, отвечая на её непроизнесённую вслух мысль. – Это вас не украсит! Тут в зале грянул пронзительный звон будильника, дядя Боря и Одесса подпрыгнули на месте от неожиданности. Миша с сияющим лицом смотрел на разрывающиеся невыносимой стрекотнёй часы. Дядя Боря, нахмурившись, ещё раз несильно стукнул сына газетой по затылку, но тот, как блаженный, не заметил этого. – Пап, смотри, а? – явно гордый собой Миша показал отцу исправно работающий будильник. – У меня всё всегда работает! – Молодец, сына, возьми с полки пирожок. Выключи теперь эту шарманку, пока у меня голова не треснула! С несходящей с лица улыбкой Миша заткнул прибор. Он поднял взгляд на Одессу и, резко перестав улыбаться, заговорил со всей серьёзностью: – Я... Тоже успел с ними "познакомиться". Тоже ничего хорошего не вышло. Отобрали кошелёк и телефон. Понимают они только язык насилия и мата. Вам повезло, пан вступился за вас и надавал тумаков этим макакам. Теперь они усекли, што лично вас трогать нельзя, будут последствия, однако не всегда ситуации складываются столь безобидно... – Безобидно? – удивлённо переспросила Одесса. – Да разве это – безобидно? – Ох, поверьте мне, хозяюшка... Послышался звук открывшейся двери. Из кухни по воздуху выплыли клубы пара и запах свежесваренного борща. Вместе с тем в дверной проём просунулась голова голова сестры Софочки. – Пап, Мишань, кушать пора. – певуче растягивая гласные осведомила она. – Одесса! Подойди сюда! – позвал девушку Ростов. Вся троица разом оказалась на запаренной кухне. Раиса распахнула окно и остывший воздух хлынул в помещение. – Тю, баня... – вздохнул Ростов, утирая пот со лба. Тётя Галя разлила половником красное варево по глубоким тарелкам и поставила в центр стола банку со сметаной. Пошли разговоры про погоду, про плохие дороги, про цены на молоко в магазинах и где продают самую качественную одежду. Одесса с немного печальной улыбкой слушала дискуссию, не вступая в неё, внутренне убеждая себя в том, что она скоро сможет привыкнуть к жизни в новом доме и к новым людям. Не всё так плохо. Не всё так плохо... Когда женщины перетёрли косточки все своим знакомым и закончился весь чай в заварнике Ростов решил, что Одессу пора уводить из этой квартиры и вести в её законное место жительства. Распрощавшись в новыми знакомыми они открыли дверь в новую квартиру Одессы. Едва только девушка оказалась среди пустых молчаливых стен, настроение её изменилось как по щелчку пальцев. С лица спала какая-никакая улыбка, а в глазах поугасла задорная искра. Она прошла в одну из комнат. В ней стоит груда коробок, собранный на скорую руку шаткий стол и раскладушка. Одесса, не помня себя, уселась на пружинящую койку и уставилась в одну точку, как загипнотизированная. И снова перемена в её настроении не смогла проскочить мимо внимательных глаз Ростова. Он снова оказался подле неё, накрыл своими широкими мозолистыми ладонями её внезапно похолодевшие от накативших нервов кисти рук и прижался лбом к её виску, вдыхая запах её волос. – У тебя был сегодня тяжёлый день, милая... Тебе нужно срочно отдохнуть. Одесса, нахмурившись, несколько холодно и утомлённо отстранилась от него, как будто бы он ей надоел. – Ты хочешь побыть одна, да? А тут я надоедаю со своими шуточками и тактильностью... – понял Ростов её молчаливый холод, неприятно кольнувший его. – Нет, что ты... Я просто хочу подумать о том, как скоро я привыкну к новому жилью. Ты совсем не надоедаешь мне, Ростов, дорогой мой. Наоборот, если бы не ты, я не знаю, что могло бы сейчас со мной быть. Прости пожалуйста мне мою вялость... – Ну ничего. Я всё понимаю. – спокойно и ласково сказал молодой человек. – Скоро всё встанет на свои места. Скоро ты привыкнешь к новым людям. Вон, уже каких хороших людей мы встретили! Скоро этот дом станет для тебя родным. Всё скоро будет как прежде, Одесса. Одесса пристально и недоверчиво посмотрела ему в глаза. На душе заскреблись кошки и сомнения. Хорошие люди? Какие-то хорошие люди сегодня чуть не изнасиловали её во дворе! Это неприемлемо! Другие хорошие люди приютили её ненадолго. Но это не то... Да и как можно, перевезя все вещи из старого дома в новый, сохранить все те таинственные душевные мелочи, которые делали милый дом именно домом? Никак нельзя. Это совсем другое, чужое место. И ничего не сделает его похожим на старый добрый дом. Одесса неконтролируемо поджала губы и, не сводя взора с ласковых и мягких глаз молодого человека, отрицательно покачала головой. – Нет, дорогой мой. Извини. Ничего уже не будет как прежде. *** Табличка на двери владельца производственного предприятия говорила о том, что предстоящий разговор будет непростым. Договориться с ним – дело хитрое, вернее даже сложное. Стоящий перед дверью человек долго мнётся в нерешительности, думая, действительно ли стоит ему заходить в кабинет. Но делать нечего, приходится стучать в крашеную тёмно-красной краской деревянную дверь и слышать сухой, как выжженная колючая трава, ответ "войдите". Мужчина одет в приличный красивый костюм, какой найти в нынешнее время ой как непросто. Как говорят, в таких сейчас даже не хоронят. Он надел его с целью произвести на владельца производства хорошее впечатление, чего отнюдь не хотел делать сам владелец. – Ну, с чем пришли? – спросил сидящий в кабинете. Он всегда выглядел просто, никогда не носил никаких дорогих костюмов или золотых аксессуаров. Даже сейчас на нём была простая рубашка с коротким рукавом и в розовую клетку, которую за сегодняшний день он уже успел где-то замарать. Но даже без каких-либо признаков роскоши он давил своих оппонентов. – Здравствуйте, товарищ Луханск, я по делу... – упавшим голосом промямлил вошедший. – Уж понятно, што не чай пить. – с такой же непроницаемой интонацией отозвался владелец. – Прошу, конкретнее. Мужчина в костюме подошёл поближе к столу начальника и сказал заговорищески: – Понимаете... Есть вопрос, ответ на который кое-какой человек получить не должен. – К чему вы клоните? – не понял Луганск. – Клоню к тому, что... Кхм, помните, к вам недельки 2 назад приходила девочка 18 лет по поводу работы? Вы еще пообещали ей перезвонить, помните? – Ну? – Эта девочка – дочка участкового! – Да неужели? – скептически хмыкнул Луганск, откидываясь на спинку кресла. – Хде это видано, што бы дети участковых ментов шли на работу в шахту? – Так и я о том же! –воскликнул чем-то обрадованный человек. – Я к тому, што это неприемлемо! Даже если на шахте девочке по закону заплатят больше, чем в любой друхой орханизации, то она об этом не должна узнать. Понимаете? – Не совсем. – Понимаете, товарищ директор, я – близкий приятель всего нашего милицеского участка. – начал наконец конкретное объяснение человек. – У меня свой бизнес, но мне не хватает рабочих рук. Я доховорился со всем участком, што те отдадут мне своих детей на подработку. Дешёвая рабочая сила, понимаете? – Ну? – Но дети не понимают всей радости, што на них свалилась и идут кто куда, но только не ко мне! Понимаете? Молодой директор не показал ни одного признака ни одной эмоции на лице. – Моя просьба заключается в следующем: девочка не должна получить у вас работу! – Почему? – Не должна и всё! Она должна работать у меня! Мы с её отцом уже обо всём давно доховорились, а она ни в какую не сохласна! – Не мои проблемы. Если девочка хочет работать у нас, то мы не будем ей в этом препятствовать. Если это всё, то всего хорошего. – сухо отрезал начальник. – Стойте, походите! – суетно замахал руками человек в костюме. – Не спешите! Мы ведь с вами тоже можем доховориться, не так ли? Мужчина в костюме пошарил руками в карманах и извлёк из них несколько толстых пачек ярких свеженапечатанных гривен. Он придвинул образовавшуюся горку поближе к директору, вид которого совсем его не радовал. Луганск как будто отпрянул назад в кресло от лежащей перед ним на столе суммой. Густые тёмно-русые брови поползли к переносице, а взгляд метнулся на человека в костюме. – Столько хватит? – с некоторым волнением в голосе спросил он. – Чтож, уважаемый, мы так с вами никохда не доховоримся. – пожал плечами Луганск. – П-почему это? – запнулся тот от неожиданного ответа. – Взятки бумажками не берём. Деньхи – вещь ненадёжная. Нужно што-то более полезное. – Более полезное? – бледнея, переспросил мужчина. Луганск подался вперёд, поставил локти на стол, скрепил кисти рук в замок и поставил на них голову. Мужчина в костюме и с деньгами бегал взглядом по его лицу. Директор выждал удручающую паузу прежде чем сказать: – Накройте нам банкетный стол на 20 персон. Качественные мясные блюда и супы особенно приветствуются. Если вы хотите получить то, што вам нужно и со мной доховориться, то только так. Но мы ведь с вами можем доховориться, не так ли? Мужчина в костюме остолбенел от неожиданной просьбы директора. Настолько же неожиданной, насколько трудно выполнимой. Луганск смотрел на него непривычно холодно и неотступно. Его несгибаемая позиция не могла измениться даже под самыми слезливыми просьбами. – А это, – он несколько брезгливо указал пальцем на всё ещё лежащую на его столе гору купюр, – я попрошу вас убрать. Здесь с их помощью вы ничего не добьётесь. Они приходятся вам в любом друхом месте, но не у меня на шахте. Так мы с вами пришли к общему сохлашению? Человек перед ним как будто весь затрясся то ли от гнева, то ли от холода, и, судорожно кивая головой, промямлил запинаясь: – Д-да, к-конечно, тов-в-варищ д-дир-ректор! – Вот и славно. До встречи, уважаемый. – притворно улыбнувшись попрощался с ним Луганск. Мужчина в костюме быстро расфасовал толстые пачки денег обратно по карманам и, слегка поклонившись владельцу предприятия вышел из кабинета вон. Оставшись в помещении в полном одиночестве Луганск с досады чуть было не плюнул на свой стол в то место, где минуту назад лежала гора денег. Он уже директор, он шахтёр, строитель, продавец, водитель, кто угодно, но только не актёр! Актёр из него, как из Ростова балерина Большого театра! Если сейчас он согласился с тем, что хорошую еду достать действительно трудно, то денег он всё равно не берёт. То ли гордость, то ли принципиальность не позволяла ему. Луганск – директор шахты. Он ещё старался удержать производство. Держать производство становилось с каждым месяцем всё труднее и труднее. То и дело его пытались зажать и выгнать, чтобы шахта не занимала территорию. Но Луганск ни в какую не соглашался и не прогибался, не хотел лишать людей рабочих мест... Новый непростой день завершился звонком старшего брата. Ростов предложил вечером встретиться в парке после работы. Давненько они не виделись... Они же теперь под разными флагами ходят и разные гимны поют. Поэтому и видятся реже, что теперь у всех свои дела и планы. Часам к половине восьмого вечера Луганск уже был на месте, стоял возле ларька с пирожками и, переминаясь с ноги на ногу, отхлёбывал из только что купленного бумажного стаканчика горячий сладкий зелёный чай, согреваясь. Ростов немного задерживался, но Луганску было не в тягость немного подождать его. Тут он услышал звук широких торопливых шагов. – Да не спешил бы ты так, я никуда не денусь. – сказал Луганск не оборачиваясь. Шаги прекратились. Молодой человек обернулся и увидел, как брат с тяжеленным рюкзаком на спине стоит в трёх шагах от него, упершись руками в колени и пытается отдышаться. Ранняя осенняя изморозь неприятно колола горло и лёгкие при вдохах. – Ну... Уж... Нет... Фух... – с силой выдавил он из себя. – Я и так... Сильно припозднился... – Хочешь чаю? – Было бы славно... – На, допей. Луганск протянул ему стаканчик, до половины ещё полный чаем. Ростов залпом выпил остаток сильно тёплой чайной жижи и швырнул бумажный комок в стоящую рядом урну. – Зачем звал? – спросил Луганск. – Стряслось што? – Да нет, – отмахнулся старший. – я просто повидаться хотел. Кстати, я вам покушать принёс. Ростов скинул с плеч рюкзак и кинул его в руки Луганска. Тот, пару раз изумлённо взмахнув ресницами, перевёл взгляд с сумки на брата. – Там рыбные консервы, шпроты, закрутка с овощами и что-то еще. – Ростов, спасибо конечно, но мне кажется, што это уже лишенее. – немного смутившись пробормотал Луганск. – Э? Что? – остолбенел Ростов от его реакции. Луганск протянул увесистый рюкзак обратно Ростову, но тот явно не желал получать свой подарок обратно пока не услышит объяснений, которые покажутся ему достаточно убедительными. Луганск, не видя больше не каких способов отмахнуться от него, пошёл на таран: – Уже столько лет прошло, Ростов! Тебе никохда за эти десятилетия не приходила в холову мысль, што мы больше в этом не нуждаемся? – То есть как... Ростов пребывал в настолько ошарашенном состоянии, что машинально сжал в руках обратно протянутый Луганском рюкзак с продуктами. Средний вздохнул. – Ну вот так, Ростов, я не моху больше принимать твои подачки. И это не только моё решение. Донецк тоже больше не желает получать от тебя еду. Моей зарплаты нам двоим хватает. Какие... Странные слова говорил ему Луганск. И как они странно подействовали на старшего. Ростов вдруг почувствовал сильную слабость в конечностях. Громоздкий рюкзак выпал из рук прямо на заплёванную парковую дорожку, плаксиво звякнув консервными жестяными банками. Ноги как-то странно и беспомощно задрожали в коленях. Такое странное чувство... Как будто его прямо сейчас хотят кинуть... Его родные братья. Ростов неверяще пялился на почему-то побледневшего лицом среднего, который судя по всему тоже почувствовал себя очень странно. – Ростов? Ростов! Он пару раз щёлкнул пальцами перед лицом брата. Как только окаменевший Ростов подал признаки жизни, Луганск торопливо и сумбурно затараторил: – Эй, Ростов, постой, я не так выразился! Ты не так меня понял! – Что тут ещё понимать... – Тю! Да я не то имел ввиду! Я хотел сказать, што мы с Донецком больше не нуждаемся в принесённых тобой продуктах. У меня новый дом с участком, сей – не хочу! Мы там своё хозяйство завели. Ты же у нас давно был, не видел какая там красота сейчас разошлась. В авхусте мы знаешь сколько этих банок накрутили? Весь похреб в этих долбаных банках. – Луганск жестами показал масштабы их усердных стараний. – А ты в квартире хородской живёшь, у тебя ни дома, ни охорода. Ни помидор вырастить, ни курей завести, ничего не можешь. Вот мы с Донецком подумали и решили, што не нужно тебе больше так нас опекать себе в ущерб. Всё, што ты нам задариваешь, ты мох бы оставить у себя, но нет, надо же обязательно всё к нам в хату тащить! Ты, блин, дурачина, к нам совсем дороху забыл, потому што думаешь, што нам от тебя только харчи и нужны! Как будто мы тебя прохоним взашей, если ты нам ничего пожевать не принесёшь! Мы не прохоняем тебя, мы просто хотим, што бы тебе тоже хватало еды для жизни. Ты ведь, хляди, тоже не шикуешь. Даже вон – курить совсем бросил из-за того, што лишней копейки в кармане нет на сихареты. Будешь спорить? Ростов всё ещё стоял в замешательстве. Луганск поднял с дороги рюкзак и вручил его ему в руки. Старший силился что-то сказать ему. – Так ты не... Отрекаешься от меня? – Ай, Ростов, ведёшь себя как придурок какой-то! А ведь кажешься таким умным парнем... – Хах, ну знаешь как это бывает... Сначала разные флахи и разные химны. Потом откажетесь принимать мою помощь. Затем перестанете держать со мной связь. А после... А после и вовсе скажете, что нет у вас никакого старшего брата... – Вот же ж олух царя небесного! Да не случится этого никохда, честное казачье слово! – Хороший ход, но казачество отменено. – Но мы ведь чтим традиции? – приподнял брови Луганск. – Ладно уж... – вздохнул Ростов. – И вообще, нам не пайки нужны, а ты сам! – В смысле? – В коромысле. Донецк на следующей неделе досрочно выпускается из очередной школы. – Ого, толковый парнишка. – Ага, и взрослеет быстро. Высокий и скоро уже, наверное, холос сломается. Будет как дядя какой-нить. Ростов хмыкнул. Как же быстро время летит. – И что вы от меня хотите в связи с этим? – Донецк очень хотел бы, што бы ты присутствовал с нами. – С вами? – Ты не поверишь! Даже отец сохласился на его просьбу посидеть в школьном актовом зале 15 минут и посмотреть на то, как училки и директор будут хвалить нашего малого за суперские успехи в учёбе. Ему нужен не очередной узелок со жратвой. Ему нужен ты! Ростов чувствовал, как по телу волнами носятся мурашки. От этого приятно и немного боязно одновременно. – Так ты придёшь? – выжидающе спросил Луганск, интонацией требуя от него ответ. – Я приду. – серьёзно нахмурившись кивнул Ростов. – Точно? – Честное казачье слово! Луганск вытаращил на него глаза и издал громкий приятно удивлённый смешок. – Ты только смотри, не опаздывай. Опоздаешь – сожру вместе с этим сраным рюкзаком! Ростов, прикрыв веки, согласно закивал нешуточным угрозам среднего. Он открыл рюкзак и, пошарив в нём, на ощупь нашёл одну из рыбных консерв и упрямо протянул её Луганску. – На! Хоть одну возьми! Я отсюда никуда не уйду, пока ты не возьмёшь хотя бы одну консерву! – громко потребовал Ростов. – Да не ори ты на всю Ивановскую, дурик! – замахал руками Луганск. – Себе забери! – Нет! – взревел Ростов. – Я вам покупал! Имей совесть, забери! – Ладно, только отстань! В итоге Ростов смог втюхать среднему брату всё, кроме банки с закруткой. Луганск не смог отвертеться от его навязчивого и немного агрессивного жеста заботы. Это неудивительно, Ростов до сих пор не умеет выражать свою заботу и любовь по-другому. Разумеется, он много раз уже слышал про таких новомодных аферистов, называющих себя смешным словом "психологи", которые якобы способны избавить кого угодно от тягостных воспоминаний о прошлом. Но Ростов, как самый настоящий мужик, не верил им и на все советы знакомых про необходимость походов к этим хитрым обманщикам говорил одно и то же: "я мужик, я справлюсь со всеми своими проблемами сам!" Потому как давным давно просёк, что в первую очередь этим сомнительным личностям нужны кошельки их клиентов, а не их выздоровление. А деньги Ростову сейчас нужны как никогда. Ну, кто кого из них перехитрил бы тогда? *** В стареньком потрёпанном школьном актовом зале царило состояние приятной предторжественной суеты. Оно и понятно. Стены школы давно не видели ученика, который бы усвоил всю школьную программу меньше, чем за 8 лет. Тем более, что выпускной для него решено было провести в октябре, так как смысла тянуть его до конца учебного года просто не имело смысла. Выпускной в середине октября – это немыслимо! Посмотреть на одарённого ученика собралась чуть ли не вся школа, включая буфетчиц и охранников. Казалось, что зрители торжественного мероприятия переполнили этот небольшой коричневатый зал и вывалились за двери, подглядывая оттуда за происходящим на сцене одним глазом. На первых рядах стульев сидели обучавшие внезапного выпускника учителя и директор. За ними начиналось многоголовое море школьников. Среди этого моря затерялись головы старшего брата и отца. За кулисами, за длинной пыльной шторой топтался виновник торжества. Мероприятие ещё не началось, но Донецку до ужаса хотелось выглянуть из-за тканевой материи и мельком посмотреть на зал и на людей в нём. И он не удержался. Прижавшись всем телом к белой стене с потрескавшейся штукатуркой он одним пальцем осторожно отодвинул штору и конечно же это не ускользнуло от шустрых глаз некоторых школьников и учителей. У мальчика быстро получилось найти в зале лица родственников. Первым его заметил Луганск. Они встретились взглядами и старший брат подбадривающе подмигнул ему, весело улыбнувшись во все свои 32 зуба. Затем он пихнул отца локтём в бок. Тот в непонимании нахмурился, исподлобья взглянув на среднего отпрыска. Луганск что-то сказал ему и взглядом указал в сторону выглядывающего из-за шторы сверкающего глаза Донецка. Отец нашёл его, одобрительно кивнул и, как показалось мальчику, уголком рта улыбнулся ему. Донецку так забавно наблюдать за их беззвучным диалогом. Луганск, отец... А где же самый старший брат Ростов?.. Место рядом со средним пустовало. Луганск же сказал, что передал ему его просьбу и Ростов пообещал быть сегодня. Луганск не мог солгать ему. Что же это получается? Ростов просто решил не приходить? Забыл? Застрял в пробке? Не важно что случилось. Его нет. Он не пришёл. Всё просто. Донецк не сильно надеялся, что Ростов услышит его просьбу и придёт на его выпускной. Хотя бы на этот... За каких-то 3 года он закончил эту школу, пройдя программу с 5 по 11 класс. Это его личный рекорд. Он же не человек. Но даже нелюдям нужно учиться. Сначала пройти обучение во всех своих школах, открывая что-то новое в давно известных темах и изучить разные методики преподавания от разных учителей. Затем ему надо будет пройти обучение во всех своих лицеях, гимназиях, техникумах, колледжах, институтах и университетах, если таковые имеются. А уж потом, когда десятки раз заученный и переученный Донецк завершит своё обучение, он должен будет определиться чего ещё ему не хватает и тогда он начнёт строить новые школы, новые ВУЗы по новым направлениям. Чтобы совершенствоваться, чтобы его люди могли совершенствоваться, чтобы им могли гордиться. А после этого он определится с работой или с работами. Такая будет у него жизнь. В принципе почти такая же, как и у его братьев. Братьев... Неприятный осадок скопился где-то около лёгких, отчего дышать стало в разы труднее. Как же это невовремя... Ему же сейчас выходить на сцену с притворным счастливым выражением лица, слушать поздравления и отвечать на вопросы. Ему придётся притворяться, что он счастлив!.. Тьфу, зараза... Он ни разу не счастлив в эту минуту. Вот ведущий берёт в руки микрофон и произносит первые вступительные слова: – Дамы и хоспода, девочки и мальчики. Сегодня все мы с вами собрались в актовом зале для того, чтобы поприветствовать и поздравить лехендарного ученика нашей школы с завершением его школьного пути. Всего лишь за 3 хода юный исследователь мира смох изучить все учебники по всем предметам, прочитать все книхи в школьной библиотеке и победить на всех олимпиадах, на какие только отправляли его наши учителя! Именно блаходаря ему наша школа завоевала мнохочисленные кубки и медали по математике, физике, литературе и друхим предметам. Именно блаходаря ему пополнилась также и коллекция спортивных нахрад нашей школы! Его имя знакомо всем и каждому – Донецк! Поприветствуем же нашего чемпиона хромкими аплодисментами! Зал разразился невероятным шумом сотен хлопающих друг о друга ладоней. Донецк с замиранием сердца сделал пару шагов и тут же почувствовал на себе взгляд сотен пар глаз. "Улыбайся! – кричал разум. – Улыбайся, на тебя все смотрят!" Донецк с усилием приподнял уголки губ. Ведущий протянул появившемуся рядом с ним мальчику микрофон, который скорее играл роль деловую, ежели практическую. Донецк ослабевшей пятернёй забрал у него неотъемлемый атрибут любого выступления и решился посмотреть в зал. – Пропустите! Пропустите!!! – что есть мочи верещал кто-то в зале. – Я занимал место! Пропустите же!!! Донецку показалось, что этот голос ему знаком. Крик пересилил нескончаемый шум аплодисментов и вскоре каждый школьник и взрослый человек, на миг позабыв о главном человеке на этом внезапном выпускном, посчитал своим долгом посмотреть по сторонам в поисках этого отчаянного крикуна. – Стойте!!! Без меня не начинать! – кричал пробивающийся к единственному в зале свободному месту человек. Кто-то хихикал его смелости, кто-то возмущался его наглости. Но так или иначе опоздавший зритель привлекал много внимания. Добравшись наконец до пустующего рядом с Луганском места он наконец как следует посмотрел на сцену и Донецк в слабом приглушённом свете потолочных ламп увидел лицо старшего брата. Губы дрогнули и расплылись в самой искренней, не притворной улыбке. Ростов, пристально посмотрев на младшего, задрал руки высоко вверх и показал одобрительный жест, выставив большие пальцы, после чего уселся на своё место и успокоился. Донецк видел, как средний и старший минуту о чём-то перешёптывались, пока вокруг стоял гул из детских голосов. Ведущий на сцене поспешил забрать у Донецка микрофон и громко попросил всех успокоиться, выделяя оплошность опоздавшего гостя. Ростов, как будто был совершенно ни при каких делах, выразительно развёл руками. Когда народ в зале поутих ведущий снова вручил микрофон выпускнику, чтобы тот смог в последний раз поприветствовать всех знакомых ему людей. Между тем запыхавшийся до боли в лёгких Ростов ещё долго не мог отдышаться. Громко дыша он шёпотом спросил у среднего: – Что я пропустил? – Почти ничего. – Я без рюкзака, так что можешь сожрать меня без лишних добавок. Луганск нервно вздохнул и закатил глаза. – Сиди смирно и не выёживайся! Это не твоя минута славы! Ростов скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, обратив всё своё внимание на небольшую деревянную школьную сцену и на то, что на ней происходило. На сцене оживший и повеселевший мальчик принимал поздравления и похвалу от всех учителей и директора школы. Потом в его сторону полетели всевозможные вопросы от школьников. Кто был поумнее спрашивали его о том, как ему удалось совершить такой подвиг. Кто был пошутливее спрашивали его, мол, он ли разбил футбольным мячом окно на втором этаже в кабинете физики. Донецк отвечал на все вопросы с максимальной честностью и ничего не утаивал. Ну или почти ничего. Церемония выпуска завершилась торжественным вручением директором мальчику золотой медали и почётной грамоты, после чего октябрьский выпускной имени одного ученика был окончен. Народ постепенно стал рассасываться и минут через 10 торжественно-праздничная атмосфера улетучилась из актового зала, как будто её и не было. Осталось сидеть всего 3 человека. Донецк, освободившись от всеобщего внимания, спрыгнул со сцены и пулей кинулся к ним. Первым делом предметом его негодования и возмущения стал старший: – Ростов! Што б тебя роялем придавило! Я испухался, што ты не придёшь! Не смей так меня пухать больше, мерзавец! Тот даже не стал сопротивляться. – Ну что ты, Дончик... Я как мох, так и бежал. Донецк издал скомканный полувздох полурык, отворачиваясь от него. – Я тобой очень хоржусь, малой. Широкая мозолистая ладонь старшего опустилась ему на макушку и одним движением растрепала гладко причёсанные волосы. – Эй, а ну прекрати! – прикрикнул на него Донецк, пытаясь вывернуться из-под его могучей пятерни. – Донецк, а ну не ёрничай! – шикнул Луганск. – Ты у всех на виду похвалы все возможные там как должное принимал, а как в круху семьи 3 минуты побыть, так сразу "прекрати"! Ты же хотел, штобы Ростов пришёл сегодня? Хотел. Вот он здесь, хвалит тебя, а ты брыкаешься, как жеребёнок! – Луханск, ты сейчас малого совсем закопаешь... – буркнул Ростов, продолжая разрушать причёску мальчика. – Ладно, я это... Короче... Извини. Азов, уставший сидеть в гуще людей, обратился к сыновьям: – Да, все молодцы, умницы и так далее. Давай домой, я вина купил. – Отпраздновать? – уточнил Луганск. – Шо? А... Ну да, отпраздновать... Я так и хотел сказать. Ростов, окончательно уничтожив в пух и прах красивенькую причёску мальчика-отличника, указательным и средним пальцем одной руки несильно ущипнул малого за нос. Донецк мотнул головой назад и раздражённо фыркнул носопыркой, делая вид, что ему эта выходка старшего не нравится, хотя глаза блестнули огоньком азарта, какой часто можно заметить у непоседливых мальчишек 12-13 лет. Родичи направились к выходу из актового зала, а затем навсегда покинули здание школы. Впереди шли отец и средний брат, позади плелись старший и младший. Малому хотелось побольше рассказать ему о своей жизни в последнее время, пока он не заявлялся к ним. Ростов слушал его внимательно, но также внимательно следил за его жестами и поведением. Донецк сейчас находится в том возрасте, когда велика не только тяга к знаниям, но и тяга к дракам. Ростов пытался таким образом вычислить есть ли вторая тяга у малого и каковы её масштабы. Тем временем Донецк совершенно не замечал на себе проницательных взглядов старшего и без задней мысли стал активно размахивать руками, рассказывая ему какую-то очень интересную историю. Рукав белой рубашки на правой руке начал постепенно сползать по предплечью вниз, открывая ранее скрытые под ним участки кожи. Ростов напряг зрение. Что-то ему не понравилось. – Донецк, что это у тебя с рукой? – низким полушёпотом требовательно спросил Ростов. Тот вдруг очень встревоженно зыркнул на него, стараясь незаметно поправить рукав. – Прячешь? Есть что скрывать? Бесполезно, я уже увидел. Донецк виновато отвёл взгляд и больше ничего не сказал. Только его юркие натруженные пальцы беспокойно пытались застегнуть обратно упрямую пуговицу манжета, из-за которой сполз рукав и оголил необычайно крупный фиолетовый синяк, старательно изрисованный ватной палочкой с йодом. – Я никому не скажу... – догадался Ростов. – Кому уходно, но только не им... Ради боха! – тихо отозвался Донецк, кивнув головой в сторону среднего брата и отца, идущих впереди. – Я молчок. Донецк прерывисто вздохнул, собираясь с мыслями, прежде чем что-то объяснять. – Просто понимаешь... Я не первый полез. Я дней пять назад вечером на улице стоял, у остановки, маршрутку ждал. И тут к остановке подошли какие-то незнакомые ребята постарше меня. Сначала они между собой ховорили, но, видимо, разховор зашёл в тупик, потому што они начали спорить и рухаться. И вот один из них ко мне подошёл и наверное спросил кохда будет их автобус. – "Наверное"? – с опаской переспросил Ростов. – Ну да... Я не понял их с первого раза. Он как-то очень быстро задал этот вопрос и я не понял его. Переспрашиваю один раз, мол, чево? Он посмотрел на меня так, как будто я полоумный, не от мира сего. Спросил то же самое ещё раз. А я и во второй раз не допетрил. Спрашиваю: "а? Чево?" Тот смотрит на меня так, што аж мурашки по спине пробежали. Уже и кенты его на меня косятся и меж собой странно перешёптываются. Этот поморщился, словно я его на три буквы послал, и в третий раз спросил. Кохда я и в третий раз ему не ответил, то тохда он на меня и кинулся с кулаками. Только немножко походя я понял, што они про автобус спрашивали и уж тохда ответил... Кохда поколотили... Ростов, слушая его нерадостную историю, помрачнел лицом, кровь в венах забурлила, наполняясь сдавленной внутренней яростью. Не, ну всякое на улице случается, да и подростки некоторые – те ещё бараны безрогие, но конкретно это происшествие касалось его младшего брата. А это уже непростительно. – Скажи, а ты этих парней вообще не понимал? – уточнил Ростов настороженно. – Што-то я понял ещё с первого раза, но, опять-таки, этот спросил очень быстро и неразборчиво. – замялся Донецк, повторяя ранее сказанные слова. Затем личико его озарилось догадкой и он удачно подобрал слова для правильного объяснения. – Знаешь, как будто понятно, но в то же самое время как будто на друхом языке. Поэтому и не понял. Но я скорее всего сам виноват, што недохадливый такой. Я сам нарвался... – Понятно... – невесело вздохнул Ростов. – Всё с вами понятно... Не боись, я никому ничего не расскажу. Однако если подобные случаи будут повторяться и учащаться, то имей в виду, – старший сказал очень строго, тоном не разрешая перечить, – что терпеть такое отношение к себе нельзя. Если не дай Боже тебе придётся ещё сталкиваться с такими недалёкими, то не строй из себя скромного пай-мальчика, который не ябедничает. Ты сразу. Сразу ховори мне. Понятно? – Да, но ведь... – начал было Донецк, но не успел договорить. – Это не важно, что мы под разными флажками. – сурово перебил его старший. – Важно то, что ты – мой младший брат. И я не намерен просто сидеть в сторонке и смотреть на этот беспредел! Я заступлюсь за тебя. Несмотря на то, что теперь у нас разные верхушки, которые нами правят, мы всё ещё семья. Или ты забыл? – Што ты! Я не забыл! Ни в коем случае! – чуть ли не закричал в отчаянии Донецк. – Так вот запомни: некоторые вещи решать в одиночку нельзя. Надо держаться вместе. Помнишь притчу про веник? – Какую притчу? – Которая о том, что если раздербанить веник на отдельные прутики, то каждую из них легко сломать. А вот целый веник сломать не получится ни за что. Так вот и с нами... Подавленный всплывшими воспоминаниями мальчик наконец смог застегнуть манжет рубашки и аккуратно, чтобы не задеть ушибленное место, скрыл его под белым рукавом. – Кхм, Ростов? – Чевось? – Бляха-муха... Как-то даже неловко просить... – стушевался Донецк. – Сказал "а", ховори и "б". – Ростов, ты не мох бы... Взять меня за руку?.. Я бы очень этого хотел... – сморщившись от неловкости спросил его младший, явно ожидая самой непредсказуемой реакции старшего на его просьбу. Вместо ответа он почувствовал, как его ладошка оказалась захвачена в могучую широкую пятерню. Старший ничего не говорил. – Я знаю, што уже не маленький, што бы за ручку ходить, но мне просто так спокойнее... – попытался оправдаться младший, хотя в этом не было никакой нужды. Ростов ничего не сказал, только крепче сжал его ладошку, чтобы тот не вырвался и не убежал от него. Такое, конечно, маловероятно, но всё же. Они двигались в сторону нового дома. Это был частный дом с высоким, но покосившимся забором. На участке также стоял грандиозный недострой, который по более ранней задумке должен был стать ещё одним домом. В левой части двора образовался, прижавшись к забору, сарайчик со всеми садовыми инструментами, рабочими перчатками и панамками от солнца. Вся свободная от построек территория участка представляла собой сплошные голые грядки и узкие тропинки между ними, на которых в тёплое время года пышно растут помидорные кусты, синенькие (они же баклажаны), кабачки, тыквы, разнопородные перцы, огурцы и так далее... В задней части двора ребята дали волю сливовым деревьям, абрикосам, тютине (она же шелковица) и грецкому ореху, который никогда не дозревает в этой местности. В правом углу участка, где непривыкший взгляд отталкивает вид полузаброшенного деревянного деревенского туалета, произростают низкие малиновые кустики. Перед жилым домом обосновался маленький, но аккуратный палисадник. Его организовал Донецк и очень им гордился, потому что там он выращивал свои любимые красные розы и другие цветы. Чернозём на участке помогал братьям жить, кормиться и держать шикарное хозяйство. Вот только мясо всё ещё было в дефиците, а всех курей зарезали ещё в сентябре, потому что корм на рынке для них стал стоить как роскошные бархатные шторы. – Ну вот... – безрадостно буркнул Донецк. – Ты приехал, но всё равно не увидел какая у нас тут красотень. Ты бы увидел какие розочки цветут, захляденье. Потому што надо приезжать к нам почаще! – Извини, малой. – беспомощно извинился Ростов. – Я не прав. Луганск зазвенел связкой ключей и тяжёлая дверь с жутким скрипом отворилась. – Надо бы петли смазать... – кашлянул в кулак Луганск. – Ты уже полхода собираешься петли эти смазать! – недовольно пробубнил Донецк. Луганск укоризненно цокнул языком и распахнул дверь так, чтобы все смогли войти. В доме было тепло и по-домашнему уютно. Казалось, этот дом был уже давно знаком. Вот в шифанере за прозрачной дверцей стоят тяжеленные хрустальные вазоны. На кухне на газовой плите восседал советский чайник. Даже громоздкая Библия в чёрном переплёте лежала на столе-книжке, которая раньше стояла в доме Азова. Ростов озирался по сторонам, изучая новую обстановку, и чуть было не врезался лбом в дверной косяк. – Вы подождите минут 15, мы тут чутка посуетимся. Поляну накроем в общем. – попросил гостей Луганск и юркнул в кухню. За ним скрылся и Донецк. Азов и Ростов остались дожидаться их в зале и, чтобы не терять время зря, решили разложить стол. Тут же он был накрыт цветастой скатертью. Сверху легли столовые приборы, салфетница и тарелки. – Ребяты, разойдись! – пробасил Луганск, неся в руках с прихватками белую кастрюлю с чем-то горячим. Следом Донецк расставил на столе салатики и хлеб. – Кушать подано. Садитесь жрать пожалуйста. – дал команду Луганск. Родичи уселись за стол, полный яств. Взгляд Ростова растерянно блуждал по тарелкам и в глазах застыл один единственный вопрос – "Сколько же денех вы ухробили для этого стола?" – Не особо мнохо мы и потратили. Только на новые ножи, потому что все старые уже наладом дышат, и на приправы, которые любое блюдо делают вкуснее. – ответил Луганск на непроизнесённый, но хорошо читаемый вопрос в глазах старшего. Он открыл крышку кастрюли и из-под неё клубами вывалился густой душный белый пар. В нос ударил ароматный запах жареной курочки с чесноком и картошкой. Отец, роняя слюну, таращился на открывшийся вид самым голодным и жадным взглядом. – В остальном же всё своё до последней крошечки. – гордо завершил свою речь Луганск. – Налетайте! Хватит всем! На тарелках у каждого под носом оказались куски жареной курочки и картошка, в бокалы было налито насыщенного бардового цвета вино. Даже в бокале перед малолетним выпускником оказался этот чарующий виноградный напиток. Первая бутылка улетела на ура. Вторая уже дала эффект. В лёгком подпитии молодых (и не очень) мужчин потянуло на задушевные разговоры из разряда "ты меня уважаешь?" Донецк, явно чувствуя, что он в этой немного пьяной беседе немного лишний, поспешил тихонько покинуть зал и пробрался в свою комнатушку. – Дети мои, – неожиданно сказал отец пьяным голосом, – я знаю, шо вы росли без отца, но вы – не безотцовщины! – У-у-у... Понесло старика. – выдохнув прошептал Ростов. Луганск согласно кивнул. – Я не смох дать вам достойного воспитания!.. – сокрушался и горевал отец. – Поэтому вам сейчас так тяжело жить!.. Луганск еле заметно кивнул в сторону Азова и взглядом указал на бокал, – "налей ему ещё". Ростов понял его немую просьбу и подлил в ёмкость вина. Тут же отец грубо схватил его своей трёхпалой рукой и опрокинул в себя, как водку. Мир в глазах поплыл сильнее от новой порции спиртного. Кажется, он уже не мог соображать. Луганск безразлично хмыкнул, глядя на него, и, переместив свой мутный взгляд в сторону старшего, кивнул на входную дверь, указывая на неё глазами, – "Пошли выйдем". Ростов недолго думая допил остаток вина в бокале и неловко выбрался из-за стола. Луганск помог ему найти дверь. Не которая на самом деле стена, как показалось подвыпившему Ростову, а которая настоящая. Выбравшись на свежий воздух оба сразу же протрезвели и пожалели о том, что не додумались прихватить с собой из дома тёплые куртки. Октябрьская ночь никогда не обещает быть тёплой. Отбивая зубами военный марш оба на миг вернулись в дом, чтобы в коридоре сорвать с крючков вешалки дутые куртки и накинуть себе на плечи. Вновь оказавшись на крыльце ночная прохлада уже не побеспокоила их. Ростов, напрягая зрение в попытке разглядеть хоть что-то в темноте, озирался по сторонам и негромко самозабвенно приговаривал: "хорошо тут у вас, хорошо. Хлаз отдыхает." Луганск в это время извлёк из кармана куртки пачку сигарет с зажигалкой и ловко запалил одну из них. В чёрное небо без звёзд поплыла струйка сероватого горького дымка. – Эй... Это у тебя что? – не поверил своим глазам Ростов, пялясь на курящего как ни в чём не бывало среднего брата. – А то не видишь. – язвительно хмыкнул тот. – Курю сихареты. – И как это понимать!? – воскликнул от негодования старший. – Как хочешь – так и понимай... Я не обязан отчитываться перед тобой за курение. – буркнул Луганск, глядя опустошёным взглядом куда-то перед собой. – Надо же... У меня в холове не укладывается... – не верил Ростов. – Ты же всехда против курения был... Даже я курить бросил, а ты!.. Эх, ты... – Ты бросил, а я вот – начал. – Так ты одним своим видом подбиваешь меня затяжку сделать! – разозлился Ростов и пихнул того в бок. – Не дерись, а терпи, раз не куришь! – Слушай, ты порухаться со мной хочешь или что? Так хорошо сидели ведь. – недобро нахмурился старший. Луганск раздражённо выдохнул, потушил сигарету и выплюнул её на тропинку у крыльца. – Доволен теперь? – Если хочешь курить, то кури хотя бы не при мне! – жёстко поставил условие Ростов. – Меня это вымораживает! Луганск снова безразлично хмыкнул. – Ты чего такой злой как чёрт? – Потому что ты равнодушный как удав! – А мне што, надо на всех всехда кричать? – Нет, но мох же хотя бы порадоваться... – Так я рад. – По тебе не скажешь. – Я правда рад. Я... Просто устал. Если бы я не был рад, то сейчас бы был очень раздражён поздней суматохой. Но я сейчас спокойный. Это потому што я рад, што мы наконец-то собрались все вместе повидаться, посидеть, отпраздновать новое достижение малого. Я... Сильно устаю в последнее время. – А что ж ты так? – А чего ж нет? Работаю целыми днями. Важная шишка как-никак. То и дело столько суют мне этих бумажек, хоть жопу ими подтирай! – У-у... Как же ты справляешься? – с иронией усмехнулся Ростов его жалобе. – Деньхи не беру, не хочу. Беру вещами. Сейчас мало што можно хорошего купить. Кому надо – из дома своего мне принесут в виде взятки. – А вот это – самый натуральный храбёж. – Нет, дорохой ты мой эксперт по преступным делам, это – взятка в чистом виде. – отрицательно покачал головой Луганск. Он по привычке приставил пальцы к губам в попытке вернуть на них утерянную сигарету, но, не почувствовав её, немного обиженно покосился на старшего. Тот как будто ветал в облаках своих мыслей. – А ты почему не весел? – Да так... Ностальхия в холову ударила. Хорошо тут у вас. Тоже так хочу. – Сделай, если хочешь. – Что я сделаю? – А построй-ка ты себе дачу, Ростов. – Чево... – Не, ну а што? Будет хде отпуска проводить и хде отдохнуть. В летний сезон будет свой урожай. Строй там свои порядки, прихлашай кого уходно. Вместо того, как ныть и вздыхать, мох бы придумать, што можешь сделать, штоб не ныть и не вздыхать. Ростов сначала хотел было что-то возразить, но в тот же миг передумал. Средний сказал хорошую вещь. – А может ты и прав. Может, прав... Луганск самодовольно улыбнулся его невнятному бормотанию. – И кохда ты наконец женишься? – Чево... – Жениться собираешься? – Да я как-то даже не задумывался... – В смысле не задумывался!? – возмущённо воскликнул удивлённый до глубины души средний. – О таких вещах тебе необходимо задумываться! Особенно кохда у тебя есть девушка! Я больше чем уверен, што эта мысль не раз посещала её в отличие от тебя! – Не держи меня за идиота. – сухо отрезал Ростов. – Я не имею права сейчас думать о подобном. – П-почему это? – опешил Луганск. – Ты пойми... Я был бы рад, но... Что я ей сейчас моху предложить? – Мм... Руку и сердце? – Нет же! Что я ей предложу такого, чтобы мы жили хорошо? Сейчас такое время, что куда ни плюнь – везде царит какая-то махновщина. Никакого порядка! Нихде! Нет, в таких условиях нормальной семейной жизни не получится. Нужна хоть какая-нибудь определённость и стабильность, понимаешь? А так... Под окном автоматные очереди не короче очередей за хлебом. По телеку крутят рекламу пива и сижек, которые ты, кстати, куришь. Я уж опять начал чужие вещи в дом таскать. Обзывай меня как хочешь, но ведь ты меня прекрасно понимаешь. В нынешнее время нормальной семьи не получится, особенно если у супрухов разные паспорта... – Та не переживай ты так. – приободряюще похлопал Луганск его по плечу. – Рано или поздно всё образуется. Блахо наша начальница ладит с вашим начальником. Брат и сестра всё-таки. Это сыхрает вам на руку. А в остальном ты прав. Для начала нужно встать на нохи и не вытворять лишних фокусов, а потом... Потом можно не только думать, но и делать. – Кохда ты успел стать таким умным? – Не знаю, само как-то. Пошли-ка в дом, а то ещё чего замёрзнем, не май месяц на дворе. Ростов кивнул. Луганск отворил дверь и они снова оказались в тёплом коридоре. Из кухни доносился свист кипящего на плите чайника. Донецк быстро закрутил газ обратно и чайник тут же смолк. – Чай будете? – спросил Донецк у старших. – А то небось пока языками чесали замёрзли. – Будем. – отозвался Ростов. – А куда ты батю нашего дел? – Куда-куда... Спать в зале на диван уложил. – Туда его, под пьяную лавочку. – затрясся от смеха Луганск. Донецк шустро разлил из заварочного чайничка по глубоким чашкам тёмно-коричневую чайную заварку и сверху подлил кипятка. Полупрозрачный пар от кипятка клубами поднимался вверх и растворялся в воздухе. Ростов раздобыл где-то кулёк с юбилейным печеньем и вскоре оно было проглочено вместе с чаем. – Ростов, ты хде ночевать будешь? – уточнил Луганск. – В зале с отцом или в какой-то друхой комнате? – Хоть на полу. – Ну на полу не нужно. Не чужой же. Если хочешь, дадим тебе раскладушку. – Можно и раскладушку. – безразлично пожал плечами Ростов. – Прям тут, на кухне лечь. – Ну ты даёшь... Ростову без лишних слов притащили раскладушку, матрац, подушку, простыню и одеяло. Тот быстро постелил себе спальное место и улёгся. Свет во всём доме погас. Ростов лежал с открытыми глазами. Он думал. "Вместо того, как ныть и вздыхать, мох бы придумать, што можешь сделать, штоб не ныть и не вздыхать." Молодой человек беззвучно усмехнулся. Ну, Бог в помощь. Надо бы. Надо бы... *** 3 сентября 2009 года... Вот так номер! Прям таки газетный! Все южные газеты наперебой друг другу пестрели громкими заголовками: "Ростов-папа сделал предложение Одессе-маме", "Самая знаменитая криминальная парочка заявила о планах сыграть свадьбу", "Ростов и Одесса узаконили свой брак" и так далее. Ох, сколько поздравлений со слезами на глазах они вдвоём получили тогда... Но никто не был удивлён их решением. Казалось, что рано или поздно эта новость должна была наделать шуму. И наделала. Но с самой свадьбой молодые временили. Если пара с разными паспортами хочет вступить в брак, то это же сколько канцелярских дебрей надо излазить, чтобы найти верный выход... Да и сам Ростов как загорелся лет 10 назад планами по постройке дачи, так и бросил на неё все свои силы и до сих пор возится со всеми этими стройматериалами и рабочей силой. А куда им спешить? Впереди у них много времени, впереди у них обоих сотни лет, чтобы стать настоящими мужем и женой. Они ведь давно уже как семейная пара, только штампа в паспорте не хватает для верности. И как настоящая жена Одесса не понимала на кой чёрт Ростов по целым неделям пропадает на своей стройке и на такой жарюке возится в пыли и строительном мусоре. Была она раза 3 на этой стройке и от того, как рабочие Ростова сквернословят, каждый раз вяли уши. Он согнал туда, наверное, всю свою область. Там возились давно известные Одессе Таганрог и Каменск-Шахтинский, а также такие мутные личности, как Шахты, Новочеркасск и Батайск. Причём за их работу надо было платить, а Ростов берёг каждую копеечку. Однако бригада стоила своего начальника и хитрила не меньше бригадира, заламывая цены на кирпичи и цемент. Поэтому громкие споры на стройке не утихали никогда. Когда Ростов позвал её на дачу в четвёртый раз Одесса сначала ни в какую не соглашалась. – Ты уже десять лет возишься со своей этой дачей, будто с любовницей, Ростов! – выступала она. – Ноги моей не будет больше на твоей даче! – Такой уровень ревности я встречаю от тебя впервые... – удивлённо присвистнул Ростов. – При чём тут ревность!? Я про то, что ты из участка сделал чёрную дыру, в которой бесследно изчезают деньги и материалы! А то, как твои мужики разговаривают меж собой и тобой – это просто... Уже слов не нахожу. Ты создал филиал ада. – Ну а что ты хотела? Это же стройка. Стройке положено быть чёрной дырой в филиал ада. – спокойно пожал плечами Ростов. Но как бы Одесса не уворачивалась от его уговоров поехать с ним на дачу ей всё-таки пришлось сдаться и нехотя согласиться. Она заранее знала, что Ростов не будет заставлять её работать на стройке, поэтому специально принарядилась для поездки в автобусе дальнего следования. Ростов радостный встретил её на пригородном автовокзале. Крепко заобнимал и зацеловал её так, что Одессе подумалось, что приехать к нему на дачу было не такой уж и плохой идеей. Однако она быстро вернулась к своим прежним доводам как только жених выдал следующее: – Красота моя, а чего ты так вырядилась? Минуты не пройдёт, как всё белое станет серым. Не нашлось чего-то попроще в твоём шкафу с Нарнией? Одесса оглядела молодого человека с ног до головы. На ногах красовались стёртые сланцы с носками, выше – джинсовые бриджи до колен, а ещё выше – безрукавка с капюшоном. Девушка от его внешнего вида невольно приставила ладонь к щеке. – На какую погоду ты одевался, догорой? Ростов неловко развёл руками, забрал у неё из рук сумку с немногочисленными вещами и повёл девушку к своей машине. Да, наконец-то он приобрёл себе машину. Немецкой марки, поддержанную, почти не битую. Разве что местами поцарапанную от лихой езды по солнечным южным дорогам и от гонок с наглыми таксистами. Но тем не менее Одессу очень обрадовала внезапная новость о том, что Ростов больше не будет брать у своего отца старый потрёпанный Жигуль для того, чтобы совершать путешествия. – Ростов, это что за аппарат? Твой? – всплеснув руками. – Мой. – не скрывая самодовольной улыбки кивнул тот. Одесса вдруг кинулась ему на шею и, не сдерживая восторга, не разбирая зацеловала всё его лицо. – Ростов! Какой ты у меня молодец! Какой ты у меня замечательный! – Одесса, ну что ж ты... Прям на людях... – застенчиво и невнятно пробормотал Ростов. Девушку всегда забавляла его реакция на её проявления нежностей на улице. – Да кому какое дело? Люди только порадуются за нас. С этими словами Одесса, хитро прищурившись, быстро чмокнула того в губы. Ростов, немного осмелев, приподнял её над землёй и закружил, вслушиваясь в её заливистый смех, подобный маленькому мелодичному колокольчику. Одесса уселась на пассажирское сидение рядом с местом водителя и сразу же почувствовала, что немецкий автомобиль куда удобнее старенького Жигуля. Ростов дал по газам и машина понеслась по просёлочным дорогам к дачному участку. Перед глазами мелькали фонарные столбы и одиноко стоящие брошеные дома по обочинам дороги, поросшие борщевиком. – Раньше тут везде жили фермеры и колхозники. Только вот все поразъехались и дома свои, колхозы, фермы побросали. – с еле уловимой ноткой тоски сказал Ростов, бегая расторопным взглядом по чёрным выбитым окнам домов и предприятий. Одесса хотела сказать что-нибудь, но не находила слов. Вся эта история была тоже ей знакома и она сама тоже нуждалась в каких-нибудь словах поддержки. Между тем Ростов ускорил ход автомобиля и стремительнее полетел по дороге, густо заплатанной квадратами свежего асфальта. Впереди показались дома с огородами. – Жилые? – А то ж. Ещё как жилые. Как хрибы после дождя разрослись. Это хородские СНТ понастроили, чтобы всё лето в железобетонной духовке не сидеть. Они проехали новые хутора. Дача Ростова располагалась недалеко от села и стояла хутором возле пары таких же отрешённых от шумной жизни дворов. Молодой человек остановил автомобиль у ворот и высадил девушку на обочину. Потоптавшись на траве Одесса оглянулась по сторонам в поисках хоть каких-нибудь признаков того, что работа не застыла на месте. Водитель выскочил из машины следом за ней, покопался в карманах бриджей и извлёк из них ключ от гаража. Немецкий автомобиль остановился в гараже и заглох. – Ну что, особа хотова к дачному отдыху? – Особа готова не особо. – честно ответила Одесса. – Это мы исправим. Ты пока ещё просто не влилась в атмосферу свободы. – Какую ещё атмосферу... – в неприязни нахмурилась девушка. – Атмосферу деревянного сортира с дыркой в полу и постоянным страхом провалиться в неё? Ростов громко раскатисто рассмеялся. – Не совсем, но ты почти права. Я сейчас найду тебе друхую одежду, а то эту ты не отстираешь никохда в жизни. Они зашли за калитку и едва Ростов сделал два шага, как внезапно обнаружил перед собой инородное тело. Перед ним, растерянно хлопая глазами, застыл в смешной позе один работяга из его строительной бригады. Заметив, как нежданно-негаданно на участке объявился бригадир вместе со своей невестой, он побелел лицом и выронил изо рта дымящуюся сигарету. Нежная умилённая улыбка на лице Ростова тотчас превратилась в суровую гримасу рассерженого начальника и он громко и грозно пробасил так, что у названного гостя затряслись поджилки: – Шахты, сукин ты сын, что ты забыл на моём участке в нерабочее время!? Тут же следом за сигаретой на тропинку упала пара десятков гвоздей из разжавшихся кулаков парня. Стало ясно, что со стройки он хотел умыкнуть не только гвозди, а возможно ещё что-нибудь поинтереснее. Ростов сделал два шага вперёд. Шахты сделал три шага назад. – Ах ты мелкий ублюдок, поймаю – откручу руки, нохи и башку! – взревел Ростов. – Н-начальник, н-ну не при дамах же... – сбивчиво пробормотал работяга, выставляя руки перед собой. – А ну стоять! Ростов кинулся к нему. Шахты рванул от него прочь. Из карманов посыпались инструменты, гайки, шурупы и даже пакетики с семенами помидоров и перца. Парень одним прыжком лихо перемахнул через забор и побежал в сторону села так, что только пятки и сверкали. Вдруг в руках Ростова не пойми откуда взялось старое охотничье ружьё. Молодой человек прицелился в удаляющуюся фигурку неудачливого воришки и в порыве накатившей злости выстрелил в него. Благо он не попал. – Тюфу, зараза! – с досады плюнул Ростов. – Сбежал! Вместе с моими совсем новыми пассатижами! – Ты серьёзно хотел выстрелить в своего подчинённого?! – ужаснулась его выходке Одесса, испуганно прикрывая рот руками. – Что? Нет конечно. Тем более тут не порох, а обыкновенная поваренная соль. Застрелить – нет. Припухнуть – да. – Ростов повертел в руках ружьё. – Нда, прав был Антон Палыч... Если на стене висит ружьё, то оно обязательно выстрелит... Знаешь, он тут работает у меня сейчас. Раньше был славным, перспективным умелым парнем. А после кризиса скатился. Стал воровать, что-то там употреблять... Словом, жаль его и ему подобных. Ростов махнул рукой, лениво закинул ружьё на спину и пошёл обратно в дом. – Одесса, пошли. Посмотрим тебе что-нибудь попроще из одежды. Белые джинсы на заниженной талии, короткая футболочка и туфли были отложены в долгий ящик и заменены на серые треники, растянутую футболку и сланцы из гардероба Ростова. – Ростов, ты в кого меня превратил? В пугало огородное!? – недовольствовала Одесса. – Хотя нет, до твоего стиля мне ещё далеко. Ростов, смеясь, покачал головой. Недовольство девушки было ему не совсем понятно, но он не возмущался. Не любила она такой образ жизни, а он в этой среде вырос. В новом доме ещё стоял запах ремонта. Новые пластиковые окна ещё были покрыты защитной плёнкой, на которой лежали отколовшиеся куски побелки и засохшие насекомые. Под ногами при ходьбе схрустел песок. Дом внутри уже имел всё необходимое для жизни: кровати, тумбы, свет, воду, ванну с унитазом, газовую плиту и даже плазменный телевизор, однако некая пустота всё ещё присутствовала и оттого в доме не ощущалось уюта. Одесса догадывалась чем Ростов скажет ей заниматься, но всё равно немного расстроилась после того, как он сказал ей: – Одесса, ты тут приберись. Полы помой, пыль вытри, можешь окна протереть. Швабра и тряпки за шкафом в прихожей. А я пока поработаю на улице. Если появятся какие-то проблемы, то зови, я буду рядом. Молодой человек ушёл во двор, а Одесса, уперев в руки в бока, почесав лоб и тяжело выдохнув, достала всё необходимое. То и дело она слышала, как под окном у Ростова звонит телефон и как он разговаривает с кем-то: – Алё? Да, я. А, это ты, Новочеркасск? Ты Шахты видел? А... Тохда передай ему, что с него должок. "Какой-какой", он поймёт! Ты только передай, не забудь. Ёкарный бабай, Новочеркасск! Такие телефонные разговоры с работниками забавляли Одессу и делали её уборку более увлекательной. Девушка провозилась с мокрыми тряпками и шваброй больше часа и не без толики гордости за свой труд подметила, что с её приездом в доме стало намного чище и приятнее. Пока Ростов устраивал телефонные разборки Одесса решила, что настала самая пора сходить в магазин за всем, что может показаться ей необходимым. Поэтому когда Ростов наконец-то закончил свою уличную работу и уставший вернулся в дом, то был очень удивлён, увидев на столе новую вазу для цветов, две сковородки, стаканчики для зубных щёток и мыльницу, коврик в ванную и зачем-то кружевные салфетки на тумбочки. Между тем девушка решила приготовить обед. На кухне стояла такая духота, что, казалось, маленькая комнатка превратилась в баню. Ростов прилёг на диван и прикрыл глаза. Для полного счастья в доме не хватает кондиционера или хотя бы вентилятора. – Лучше бы ты вместо вазы и салфеток купила какой-нибудь дешёвый китайский вентилятор. Жарюка такая, что мама не хорюй... – полусонно пробормотал молодой человек, радуясь, что Одесса сейчас на кухне и не услышит его претензий. Все окна в доме и даже дверь были настежь открыты. Сухой горячий ветер парусом надувал полупрозрачную кружевную шторку при входе и та красиво развивалась в лучах знойного солнца. Ростов лениво следил взглядом и поражался тупости мухи, метавшейся под потолком, которая время от времени врезалась в стены и оконные рамки, но никак не могла вылететь в открытое окно. – Ростов! Помоги-ка мне! – позвал его из кухни голос Одессы. – Иду-иду. – отозвался Ростов, оставив своё скучное занятие. Он спрыгнул с дивана и поморщился от внезапной боли в мышцах. Перетрудился сегодня. Одесса попросила его достать из духовки тяжёлый противень с запечённой рыбой и картошкой. От одного только вида Ростов глотал слюнки во рту. Напрягая руки и терпя мышечную боль он вытащил чёрный противень и водрузил его на деревянную доску на столе. – Спасибо, дорогой. – поблагодарила его девушка, вытирая руки кухонным полотенцем. – Остынет и можно будет садиться трапезничать. Ростов обернулся и притянул Одессу к себе, оставляя у неё на плече быстрый, но чувственный поцелуй. После того, как рыба была частично подъедена, а остатки убраны в холодильник, начало потихоньку темнеть. На стене заработал телевизор. Он показывал какой-то концерт классической музыки и звуки от него наполняли вечернюю тишину. Ростов слонялся из комнаты в комнату в поисках ещё каких-нибудь недоделанных дел, но за их неимением впал в некий ступор. Одесса видела, как он хотел найти себе место. Его бессмысленные действия в какой-то момент синхронизировались с музыкой из телевизора. Когда музыкальная композиция закончилась молодой человек также остановился. На экране появился человек в красивом костюме, объявил название следующего номера и исчез. Грянул вальс, будоражащий душу и оживляющий, казалось бы, давно умершие ощущения. Мелодия вальса включила молодому человеку голову и когда он вышел из ступора, то увидел перед собой Одессу. Вид у неё был такой хитрый и лукавый, словно она хотела указать ему на его оплошность. – Вообще-то в обществе принято приглашать на танец своих дам. Чего же вы медлите? Или это новость для вас? Почему я должна напоминать вам об этом? Ростов пару раз растерянно моргнул прежде чем до него дошёл смысл слов Одессы. Он тут же исправился: – Позволите прихласить вас на танец, мадам? – спросил Ростов, протягивая ей руку в пригласительном жесте. – Позволяю. Она вложила свою руку в его раскрытую ладонь. Ростов притянул её поближе к своему лицу и быстро поцеловал ловкие пальцы. Одесса положила другую руку ему на плечо, тот приобнял её за талию и повёл за собой в танце. Одесса помнила, как она учила его танцевать круговой вальс. Как он, густо заливаясь до ушей смущённым румянцем, оступался. Как каждый раз, когда он случайно наступал мыском туфли или ботинка ей на ногу, отпрыгивал назад, извинялся и уверял её, что учить его танцевать – это самое гиблое дело. В особенности гиблое для её изящных туфель. На что Одесса лишь смеялась и тянула его обратно. Её всегда забавляла его реакция и красное от смущения лицо, и потому она никогда от него не отставала. Ей всё равно хотелось показать ему жизнь, которую он не знает, и научить его вещам, которые он не умеет. Улыбчивое упорство Одессы принесло свои плоды и Ростов под её чутким руководством всё-таки научился танцевать вальс, хотел ли он того или нет. И сейчас он так уверенно ведёт её по комнате, кружась под льющуюся из динамиков телевизора музыку. Как будто всегда так умел. Одесса вглядывалась в черты его лица и всё что-то думала. Сначала ей эта мысль казалась какой-то смешной глупостью. Однако спустя годы эта мысль не пропала, а лишь укрепилась. Хоть молодой человек оставался самим собой, но он как будто бы стал... Лучше? Это уже был не простой мальчик с хутора. Это был кто-то серьёзный, уверенный, умелый, образованный. Он уже не будет говорить ей "не твоё дело" или "отлипись от меня". Нет, такого уже не будет. Теперь они, что называется, "на равных" – девочка из интеллигентной семьи и мальчик, который наконец-то смог добиться какого-то успеха. "Успех" – понятие растяжимое. Для каждого он свой, индивидуальный. Ростов добился того, что теперь он может завидовать сам себе – настолько хорошо у него идут дела. Вальс с телевизора подошёл к своему логическому завершению, танец прекратился. – Ну что, отрепетировали танец на свадьбу? – усмехнулся Ростов. – Уже в сотый раз. – склонила голову на бок Одесса. Тема, к которой они раз за разом возвращаются. Уже год почти прошёл, а торжества даже на горизонте не видать. – Вот же блин зелёный, Ростов, ты не мог пораньше мне предложение сделать? Не мог, когда у нас ещё не было разных паспортов и когда границ не было, да? Сложно так было, да? – язвительно спрашивала порой Одесса и Ростов не мог понять, говорит ли она это в шутку или на полном серьёзе. – Не мох я. Да не кипишуй ты так, милая. Всё у нас будет, надо просто чутка подождать, а там... – А там... Что? – А там новая жизнь. – Нам бы эту для начала нормально бы прожить. Зачем нам новая? Ростов бездумно пожал плечами. – Вот видишь. Нам бы с насущными делами нужно разобраться. – А, ну, если ты хочешь разобраться со всем сейчас, то давай, я не против. – с вызовом и без козырей идёт он в открытую, зная, что девушка засыпет его претензиями. – Значит слушай и не выкабенивайся. Перво-наперво нам надо решить вопрос о том, где будет проходить торжество. Есть мысли? – Ммм... В Крыму? Там красиво. И наши с тобой общие друзья вряд ли бы отказали нам. – А почему сразу в Крыму? Чем мои пейзажи хуже? – Ничем не хуже. Я просто предложил. – снова пожал плечами Ростов. Одесса пристально посмотрела на него своими сверкающими глазами и пару раз показательно немного обиженно взмахнула ресницами. – Что ты мне хлазки строишь? – А что, я тебе кооператив должна строить? – Нет, но мохла бы, я тебя знаю. – Так, всё, давай завернём обратно. – махнула она рукой. – Хорошо. Мой тебе вопрос: кто будет сидеть на месте твоего отца? Одесса скрестила руки на груди. – Точно не дядя Измаил... – Почему? Он же, считай, тебя воспитал. – удивился Ростов. – Воспитал, – а что толку то? Между прочим после войны он хотел сосватать меня за какого-нибудь богатого молдавана, а не за тебя. – напомнила она ему о давней ссоре с дядей Измаилом. – Ну надо же... И ты отказалась? Ради... Ради меня? Девушка спокойно кивнула. – Да, ради нас с тобой. Лицо Ростова неестественно вытянулось в удивлённую физиономию. Во дела... Одессе показалось, что взгляд его несколько помутнел. Как будто во сне он приблизился к ней и ткнулся русой лохматой макушкой прямо ей в плечо. – Ростов, что с тобой? – спросила она у копны русых волос. Он ничего не ответил ей, лишь сильнее упёрся головой в мягкое девичье тело. Только спустя пару минут бездвижного сидения Одесса поняла, что таким образом Ростов пытается скрыть от неё влажные глаза. – Господи, Ростов! – спохватилась девушка, когда на неё снизошло озарение. – Что с тобой? Со всего маху об булыжник ногой ударился и только сейчас больно стало? Где аптечка? Я сейчас всё сделаю! – Не надо никаких аптечек, Одесса. – еле слышно прозвучал горький смешок. – Я просто... Очень счастлив. – Шутишь? – Нет, не шучу. Ты даже не представляешь насколько я счастлив... С-с... Спасибо, что всехда выбираешь меня даже не смотря на то, что я был тем ещё придурком. И сейчас таковым являюсь... – Ростов, – вздохнула Одесса, – мы говорили об этом. И ты не такой уж придурок. Я тебя уважаю, хотя уже забыла за что! – Ну спасибо. – снисходительно буркнул тот. Одесса посмеялась своей шутке. Ростов принял человекоское положение вместо позы буквы "зю" и сел обратно. – И до сих пор остаётся неразрешённым вопрос о том, где мы будем жить! Ростов вздохнул. Сложный вопрос и, наверное, самый главный. Из-за того, что у них разные прописки, постоянно жить вместе не получается. Глядя на его задумчивый вид Одесса подытожила: – Вот видишь – опять каша какая-то непонятная лепится. Опять ни с чем не разобрались. Только зря сами себе нервы порасчёсывали. Ростов, краем глаза поглядывая куда-то в окно, повёл плечом и наотмашь кинул: – Да ладно уж... Образуется как-нибудь. Есть вещи, независящие от нас. Если с первым и вторым мы ещё можем как-то справиться и разобраться, то последнее... Фух... В общем, мы же никуда не торопимся? На поезд не опаздываем? Я бы просто подождал и посмотрел, что будет. – У тебя всегда всё так просто? – Нет, но надо проще относиться к вещам, против которых мы ничего не можем сделать. Иди-ка ко мне. Он протянул вперёд руки, открываясь для объятий. Одесса подхватила его настрой и упала ему на грудь, обвив руками шею. Ростов прижался щекой к её шелковистым волосам, вдохнув запах шампуня с душистыми травами. – У нас всё будет хорошо. Правда-правда. Мы ведь не спешим никуда, у нас ещё полно времени. Мы пока что можем наслаждаться тем, чем имеем и жить спокойно. Посмотрим, какая будет жизнь лет через 10.