Самое ценное

– Ну так вот, начальник, ты понимаешь меня, нет? Ты же вроде как человек – семь пядей во лбу. Я то в твоё положение тоже войду. Да, сам понимаю, что таких, как я – таких же недовольных жизнью, у тебя ещё более тысячи и каждому нужно уходить, чтобы всем было хорошо. Но и ты меня пойми Боха ради! Я – всё, что хочешь, делаю. В любую пылающую охнём точку мира: Сирия, Ливия, хренивия – куда уходно, – ребят своих, казаков, отправляю по первому твоему слову. Делаю всё, что ты прикажешь, лишь бы ты однажды меня услышал! Да, может, я не заслужил твоего ко мне уважения. Так ведь я не за себя прошу! Хрешен, сам знаю, не отрицаю. В юные ходы творил всякое, вредительствовал... Но, опять-таки, речь не обо мне, начальник. Ты только пойми меня, начальник. Лично мне ничего не надо. Даже от этой новой китайской чумки всё, что скажешь, делаю: прививки, вакцины, маски, каски и защитные костюмы выживальщиков! Но ты... Услышь пожалуйста. Это же ведь не хде-то "там", это всё творится здесь, буквально под боком. За забором у тебя это всё творится! Я же не слепой и не хлухой – всё вижу и слышу... И у меня всего одно желание: я хочу наконец-то увидеть свою семью! Да, блять, я мнохого хочу! В условиях нынешнего мира я хочу мнохо! Ты знаешь, сколько лет я их не видел!? Я их не видел уже 6 гребучих лет! Никого! Ни одного брата, ни друхого брата, ни будущую жену, ни наших общих друзей! Один только раз за всё время у меня получилось дозвониться. Трубку взял мой малой – Донецк. На мой вопрос "как поживаете?" он знаешь что ответил? Не знаешь? Он ответил "всё нормально". "Всё нормально" – это когда в холодильнике в кастрюле ещё есть суп на сегодня и на завтра. "Всё нормально" – это кохда посреди ночи тебя будит беспричинно лаящая шавка под окном, а не упавшая с неба бомба. Это кохда ты наступил новым ботинком в хрязную лужу на улице и теперь стоишь, трёшь его щёткой под краном в ванной комнате. Только подумай – это же насколько должна быть изуродована жизнь, чтобы ответить "всё нормально", тихо сидя в каком-то хрязном, засаленном подвале и читая "Отче наш"! Это как должно быть тяжело, чтобы такое стало нормой... Но Донецк не жаловался, не упрекал никого, никого не винил. У него стальной характер... Единственное, что я услышал от него, было "мы всё равно ждём. Я не ховорю ничего тебе в укор, но... Все эти ходы мы хотели бы оказаться на месте крымчан". И всё. Понимаешь? Ты думаешь, для чего я каждый день новости смотрю? Для того, чтобы ещё раз увидеть их лица и убедиться, что они живы. Но я тебя не упрекаю, тоже понимаю, начальник... Понимаю, как тебе нелехко. Вокрух одни завистники и ненавистники, которые так и жаждят разодрать на куски. Понимаю – сестра твоя родная всё-таки. Мне такое сложно даже вообразить, хотя боль почему-то эта противно копошится у сердца. И почему так? Почему я тоже чувствую предательство, хотя лично меня никто в последнее время не предавал? Желали зла – да. Очень часто слышу такое в свой адрес. Но не предавали же... Бесконечный монолог исчерпал себя. Ночь. Хутор. По небу лениво плывут оборванные куски облаков. Кое-где любопытно просачиваются звёзды и весело с небес мигают земным обитателям. "Ужасная ночь!" – думал злой на весь мир Ростов, покусывая зубами сухую травинку. Он стоял на крыльце своего дачного дома в своём спальном одеянии с накинутым поверх тёмно-синим халатом. Рядом с ним на крыльце стоял его начальник – Россия, который отступил от своих принципов и разрешил своим подчинённым звать себя укороченной формой имени. Он стоял и курил. И дым от сигареты летел прямо в лицо Ростова, отчего он злился ещё сильнее – сам бы сейчас с удовольствием закурил, да только вот собственная гордость и принципиальность не давали этого сделать. Россия, казалось, совсем его не замечал. Усталость и хронический недосып отпечатались на его лице яркими чёрными кругами под глазами и вечно равнодушным выражением. Он смотрел куда-то вдаль и машинально мусолил во рту очередную сигарету – его вечную проблему. – Потому что мы все имеем некую связь. – объяснил Россия. – Я живу благодаря своим подопечным, и тебе в том числе. Поэтому если кто-то говорит или делает что-то против меня, то это чувствуешь и ты, и Москва, и все-все-все. – Спасибо за информацию. – сделав одолжение поблагодарил его Ростов недоброжелательной интонацией. – На свой хлавный вопрос ответа я так и не получил. – Извини, Ростов, но сейчас вопросом о твоей семье я заниматься не в состоянии. – удручённо вздохнув покачал головой начальник. – Да уж вижу. – сухо кивнул тот. – Я не прошу прямо сейчас, я прошу заранее, на ближайшее будущее. Только прикажи – я помчусь с автоматом туда сам! – Не надо. Потом из-за твоей буйной головы проблем нахватаюсь. Сейчас из-за ковида вся экономика заходила ходуном... Не подумай, что мне всё равно. Я думаю об этом постоянно. Но сейчас... Время не то. – Не проходит и дня, чтобы я не смотрел в небо, с замиранием сердца ожидая, что вот-вот над землёй пролетит хулкое эхо очередного страшного взрыва... Не проходит и дня, чтобы я не взял в руки телефон и не ждал, кохда длинные худки оборвутся и я услышу живой холос... Начальник, я чуть было не потерял их один раз. Я не должен был допустить, чтобы случился второй раз. Я поклялся, что буду всехда их защищать, и что мы имеем? Я не справился. Я ужасный старший брат... Ростов схватил себя за голову и пальцами сжал волосы так, будто был готов в любую секунду рывком выдрать их целый клок. – Не казни себя. Ты делаешь всё, что в твоих силах. Всё равно в одиночку ты им мало чем поможешь. – Ты можешь что-то предложить получше?.. – Я могу посоветовать тебе продолжить делать то, что ты делаешь сейчас: волонтёрствуй, собирай гуманитарку, проявляй инициативу. Словом, продолжай действовать от своего имени. Сколько ещё времени ты мог бы так работать? – Хм, не знаю, ещё пару лет неверное. Россия слегка наморщил лоб, выпустил в воздух облако сероватого полупрозрачного дымка и задумчиво проследил за тем, как оно бесследно исчезает. – Я тебя понял. Ну чтож. Наверное... Этого времени мне должно хватить? – Что ты имеешь ввиду? – не понял Ростов его рассуждения. – Да так. Я думаю. Не проходило и дня, чтобы начальник не думал о чём-то. Иногда он так глубоко уходил в свои мысли, что казалось, будто он не замечал того, что происходит вокруг него. Казалось, он не замечает ядовитых насмешек над собой, хотя это далеко не так. Но Ростов по неосторожности думал, что начальнику действительно всё равно. Во все времена народ любит критиковать власть. Молодой человек пользовался обманчивой нерасторопностью и мечтательностью начальника и чуть ли не в открытую ругался на него. Россия совершенно спокойно реагировал на приступы вспыльчивости своего подопечного. А зачем ему злиться на него? Себе дороже. – Я всё это знаю, Ростов. Но тот всё продолжал крутить свою шарманку: – Я, должно быть, счастливчик, что ты решил приехать ко мне лично и побеседовать со мной с хлазу на хлаз. Конечно, я блаходарен за твой знак внимания. – добавил он смазливым тоном. – Однако же я понял, что к общему сохласию мы не придём... Я прошу тебя предпринять меры, а ты... – Ростов небрежно махнул рукой в сторону. – Ладно бы это случилось лет 20 назад, кохда ты был не Россией, а чёрт пойми чем. Бесхребетной размазнёй какой-то, которая ничего не может. Но сейчас! Держава, чтож ты не можешь показать миру свой характер! Тело выросло, а характер – нет? – Хм, почему же? Характер у меня есть, просто ты его не видишь со своей высоты. – парировал начальник. – Что-то с трудом верится. Ты помохаешь абсолютно всем, кроме себя! Россия – щедрая душа, – всем по ляму рублей, а себе – ни хроша. – Сейчас ещё не время. Мы ещё недостаточно сильны. – Ты не обобщай, начальник... – обиженно буркнул тот. – Мне приходится обобщать, чтобы ты понимал. Если в ближайшее время мы начнём предпринимать "определённые меры", то нам тут же прилетит от всех моих "партнёров". – И пусть! – Нет. Если ты не видишь эффекта от ограничений, то это не значит, что его нет. Они есть и ещё как. Приятно, когда на международные соревнования допускают только без флага и без гимна? Мне – нет, а тебе? – Да разве это так важно? – Важно. Больше, чем ты можешь себе представить. – Знаешь, мне как-то всё равно на такие события жизни. – Я и не сомневался. Слушай, а тебе завтра разве не надо на работу или куда-нибудь ещё? – Я предупредил там, что сильно задержусь завтра. Ничего криминального не произойдёт. Россия скептически хмыкнул его утверждению. – Чево ржёшь!? – разозлился Ростов. – Не смейся! Я уже давно не тот, за кого вы все меня держите! – Твоё прошлое стереть нельзя. Да ты и сам особо не стремишься к этому. Вон – татуировки на пальцах до сих пор не свёл, хотя эта процедура сейчас доступна всем. Стереотипы всё равно остались. – Ага, как и стереотипы, что Россия пьёт больше всех в мире. – Вечно ты последнее слово себе забираешь... – невесело вздохнул начальник. – Если хочешь предугадать ход будушего, то почитай историю – это лучший учитель жизни. Определённо бывало и хуже. Не с тобой, возможно, но с кем-то другим. История ведь циклична. Всё, что есть сейчас, уже когда-то было. В немного другом виде, конечно, но суть остаётся неизменной. Поэтому очень важно знать что может случиться, если поторопиться или припоздниться. Но не волнуйся, Ростов, среди всех моих дел проблема твоей семьи сейчас стоит на одном из самых важных мест. Поэтому я тоже прошу у тебя одного: жди моего приказа и не действуй опрометчиво, иначе последствия будут плачевны для всех. Ты меня понял? – Сделаю вид, что понял, но на самом деле нихрена не понял и просто буду дальше продолжать укорять тебя за бездействие и собирать хуманитарные хрузы сам. – назло начальнику ответил Ростов. – Ну хотя бы так. Слушай, мне пора. С утра надо быть уже у Воронежа, а я не спал больше суток. Я пойду. – Ага, ну бывай тохда, начальник. Лёхкой тебе дорохи. Они у нас тут местами не очень. Начальник, на прощание махнув подопечному рукой, сошёл с крыльца, прошёл по тропинке вдоль дачного дома, вышел за калитку и юркнул в припаркованный возле забора автомобиль внушительных размеров, в котором ему не будет тесно. Ростов, выплюнув травинку в кушери у ступенек, проводил взглядом удаляющийся от хутора УАЗ и зашёл к себе в дом. Начальник прав, хоть он и предупредил, что утром опоздает, но тянуть дальше уже нельзя. Ночь. Хутор. По небу лениво плывут оборванные куски облаков. Кое-где любопытно просачиваются звёзды и весело с небес мигают земным обитателям... "Спокойная ночь" – подумал Ростов, садясь на пружинящую кровать в зале. Взгляд машинально метнулся в сторону стоящего вдоль стены тёмного шифанера. На застеклённых прозрачных полках стояла хрустальная посуда, которая никогда не использовалась по назначению. Над ними, на деревянной полке, стояла слегка потерявшая краски фотография в рамке. На ней запечатлены его беспечно улыбающиеся друзья и приятели: состоивший смешную рожицу Мелитополь, по-модельному позирующая на камеру Мариуполь, пристроившийся с краю Николаев, казалось, принял решение о присутствии на совместной фотографии в последний момент, вот на земле, состроив привлекательную позу, лежал известный ловелас Краснодар, на переднем плане застыл Донецк, за ним, положив на плечо младшего локоть и подбоченясь, стоял Луганск с довольной ухмылкой на лице, а позади их всех, по-хозяйски широко раскинув руки в стороны, стоял сам Ростов с тёмными солнечными очками на глазах и улыбался тоже. Это его окружение. На второй фотографии в рамке, размещённой рядом с первой, были запечатлены только он и Одесса, стоящие на Черноморской набережной. Было нежарко, конец бархатного сезона, они стояли одетые в светлые осенние пальто. Ростов приобнимал её за талию. Ветер с моря развивал длинные пушистые волосы Одессы и она немного щурились, но фотография не стала от этого ни на йоту хуже. Сфотографировал их давний друг и воздыхатель Одессы Николаев. Это его любимая. Третья, самая новая фотография в рамке показывала крымскую семью: близнецов Севастополя и Симферополя, бабушку Евпаторию, Ялту, Феодосию, Керчь и всех-всех-всех... Они все выглядели очень радостными на этой фотографии. Ростов то и дело ловил себя на мысли, что это именно им завидуют его братья. Это им сейчас хорошо. Это они сейчас счастливы... Нет, ему ни на кого из них нельзя злиться. Это будет подло и гадко с его стороны. Никто из них ни в чём не виноват перед ним, и в особенности в том, что именно им сейчас хорошо. Они тоже сполна натерпелись и теперь... Теперь имеют право быть счастливыми. Это его мотивация к работе. – Вам точно сейчас хорошо? Вы ни о чём не жалеете? Не жалеете о своём выборе? – ни произнося ни единого звука одними губами спросил Ростов у немой фотографии. Он хранит её потому, что она служила ему доказательством того, что все его проблемы – не надуманные. Они реальны. И надо действовать. Ростов лично знаком с каждым из крымской семьи и каждый раз при общении с любым из них испытывал странные чувства. Он зол на них потому что хотел бы видеть на их месте своих братьев, жену и друзей? Или он рад за них потому что у них всё получилось и теперь они будут жить в достаке? Наверное всё-таки больше рад. Надо уметь радоваться чужому счастью. – Вы не виноваты в том, что так сложилось... Надеюсь, вы довольны нынешней жизнью. На четвёртой, последней и самой старой фотографии был их дом. На черно-белой фотографии на скамье у стены казачьего куреня сидели отец, Луганск и Ростов с маленьким Юзовкой на руках. Ростов помнит этот день. Тогда к ним в станицу приехал от Петербурга какой-то деловой дядька-фотограф в смешной шляпе-котелке и в штанах на подтяжках, чтобы поснимать на свой чудо-аппарат местный колорит и местных жителей. Он перефотографировал пейзажи, дома, людей, лошадей и даже пойманных в Дону рыб. Добрался таки он и до куреня Азова. По началу Азов ни в какую не хотел, чтобы эта "бесовская дрянь, сконструированная чертями" забрало у него и его сыновей облик и перенесла на бумагу. Но потом, после некоторых уговоров и объяснений техники фотосъёмки согласился. Всё-таки фотографии в такой глухомани – это величайшая редкость! Фотограф посоветовал ему взять для фото какие-нибудь атрибуты своей военной жизни. Азов специально подготовил для этого дела свою шашку, шапку-кубанку, нагайку и парадную форму. Он также заставил своих сыновей одеться поприличнее. Дядька-фотограф рассадил их на скамье и сделал несколько снимков. Поскольку гость остановился в степных краях надолго, то и снимки проявлял там же, в тёмном подвале гостевого дома. Когда Азов увидел результат его работы, то потребовал, чтобы он отдал ему одну из фотографий. Дядька-фотограф наотрез отказывался от его предложения, пока тот не положил ему в руку 50 рублей. Войсковой атаман мог себе позволить такие суммы. Тот округлил глаза, призадумался. Тогда Азов положил ему в руку ещё 20 рублей и фотограф сломался, фотография обрела хозяина и место в семейном архиве. Это его семья. Прошло 150 лет, а ветхая фотокарточка до сих пор хранится в архиве Ростова. Она бережно положена под стекло фоторамки и поставлена на самое видное место. Это было так давно... Молодой человек, сидя на кровати, рассматривал каждую из фотографий. Каждая из них что-то хранила в себе, что двигало его вперёд. Ростов вздохнул. Часы показывали начало третьего часа ночи. Пора на боковую. Где-то вдали печально и мелодично запела совушка сплюшка своим характерным "сплю" и "тьёв"... Ростов ещё раз метнул взгляд на фотографии, поблёскивающие в свете ночной лампы под прозрачным стеклом. Те ответили ему жестоким непреклонным молчанием. – Спокойной ночи... Пускай вам приснится что-нибудь хорошее... – сказал он им. Ростов улёгся на кровать, положил под ухом телефон, предварительно сдвинув время будильника на пару часов позже, укрылся с головой простынёй и крепко зажмурился, чтобы больше не видеть ничего вокруг себя. *** Проклятый будильник всё-таки разбудил его. Ростов прорычал так громко, что заглушил своим рёвом звон будильника. Очередной новый день... Сегодня ему нужно съездить на РОСТСЕЛЬМАШ и проверить в каком состоянии техника после зимы и всё ли готово к посевному сезону, а ещё ему надо съездить в больницу и проверить как там выполняются санитарные нормы и ограничения от всем печально известной китайской чумки. Нда... Начальник вчера не только побеседовал с ним, но ещё и работки подкинул... – Ну спасибо! Удружил. – выругался Ростов в адрес России. – Блаходарю за медвежью услуху! Он кинул в сумку ключи и, особо не прихорашиваясь перед зеркалом, вышел в свет. Немецкий автомобиль сначала отвёз его на предприятие. После зимы там прибрались к его приезду. В дальнем углу кое-кто из рабочих перекидывался в картишки, медицинские маски у всех стянуты на подбородки. – Уважаемые, – обратился к ним Ростов, – а хотите штраф? – О, Ростов-отец! – воскликнул один из сотрудников, отвлекшись от увлекательного занятия. – С чем пожаловали? – Вот с этим. – он указал пальцем на стянутые Маски. – Штраф хотите? Тут же несколько мужиков натянули маски обратно на нос. Только один, самый ершистый, словно насмехаясь подал голос против: – Хех, шеф, а сколько штраф? Мне для моего дорохого Ростова ничегошеньки не жалко! – Пять тыщ. – Сколько!? – Хочешь – десять тыщ. Семью есть чем кормить? Вот сейчас не будет, если маску не наденешь. Что решил? Работник сумасшедше округлил глаза и молча натянул маску обратно на нос. Ростов усмехнулся с долей злорадства. Но всё-таки ему пришлось выписать несколько штрафов другим сотрудникам: директору и его заму, поскольку те начихали на ограничения, которые сами же и ввели. Сразу после визита на предприятие Ростов поехал в больницу. Ситуация там, конечно, оставляла желать лучшего. Всемирно известная болезнь добралась и до него. Он ещё, слава богу, не заразился, а вот его ростовчане болеют и ещё как. Бедные медики... Теперь их работа занимает абсолютно всё их время, а новые пациенты всё прибывают и прибывают... Ростов устало вздохнул. Если у него получится, то он распорядится выдать им премии. И ещё отпуска обязательно... В больнице очень много заражённых. Он выловил одного врача в спецкостюме, спросил его: – Работаете? – Работаем. – Тяжело работать? – Очень тяжело. Голос молодой. Слышно, только из медучилища выпустился. Совсем опыта не было, а тут – вот, настоящая эпидемия свалилась на его неопытную голову. Ростов не стал задерживать медика и тот моментально испарился. Тут по коридору быстро проехала каталка с ещё одним только что прибывшим пациентом – женщиной лет сорока с кислородной маской на лице. Ростов только и успел отпрыгнуть в сторону, чтобы его с ног не сбили. Аварии на дорогах – дело для него вполне обыденное, но не хватало ему ещё аварий в больнице... Во дела... Бедные медсёстры едва поспевали за бегущими медиками. Увидев забитые под завязку больничные палаты, где от одной кровати к другой сновали в белых скафандрах врачи, создавая броуновское движение, Ростов поправил на носу ношеную 10 раз медицинскую маску, пожелал всем встретившимся сотрудникам удачи, здоровья, денег и вышел на улицу, на спасительный свежий воздух. Скоро вечер. Солнце уже наметило себе путь к закату. Молодой человек стянул на подбородок голубоватую маску и достал из кармана своей неизменной коричневой кожанки телефон, чтобы сделать несколько заметок для дальнейшего отчёта для начальника. Но как только он нажал на кнопку включения, как экран блокировки загорелся уведомлениями о сообщениях от одного и того же адресата. – Краснодар? – недоумённо спросил Ростов у телефона. – Что ты от меня хочешь? Он открыл переписку с ним и стал читать: "– Ростов, заедь ко мне пожалуйста! Прям срочно-обморочно!" (Одна жалостливая жёлтая рожица в конце) "– У меня сломался чайник электрический." (Несколько плачущих жёлтых рожиц в конце) "– Я знаю, как его чинить, но все мои инструменты остались в гараже." (Много плачущих рожиц в конце) "– Ты можешь пожалуйста заскочить в мой гараж за инструментами и привезти их ко мне? Я из-за температуры из дома вообще выходить не могу!" (Очень много жалостливых и плачущих рожиц в конце) Ростов с абсолютно каменным выражением лица отправил "ок", после чего вслух послал куда подальше невидимого оппонента. – Краснодар, ты, блин, кучерявый трындец на ножках! – ругался Ростов в адрес простуженного Краснодара. – Подохрел бы себе чашку чая в микроволновке! Нет же, надо починить этот проклятый чайник, который пердит больше, чем свистит! Ростов запрыгнул обратно в свой автомобиль и поехал в ближайший магазин бытовой техники. Там он присмотрел самый недорогой электрический чайник китайского производства и тут же купил его на кассе. После этого он, весь из себя мрачный, уставший и суровый, снова погрузился в автомобиль и поехал уже домой к Краснодару, мысленно прощаясь с несбывшимися планами на вечер и с несколькими литрами бензина. *** Тук-тук-тук. В дверь постучали. Краснодар подорвался с дивана и побежал босиком в коридор. Он прижался к дверному глазку, привалившись всем телом к входной двери. На лестничной площадке стоял Ростов. – Краснодар, это я. – со вздохом сказал он. – Или ты ждёшь ещё кого-то? Замок щёлкнул. Как только взору показалась кудрявая копна волос Ростов натянул обратно на лицо маску. У Краснодара вид был неважный: спутанные, нечёсанные каштановые кудри прилипли к загорелому лбу, светящиеся янтарём глаза утонули в болезненных зелёных пятнах на лице, сухие губы побледнели, на шее был повязан шерстяной платок. Ростов перешагнул через порог и Краснодар поприветствовал его сипным голосом: – Ростов, привет! Проходи, разувайся, маску можешь снять. – Ага, чтобы тут же подцепить от тебя эту дрянь? – риторически спросил Ростов, указывая взглядом на платок на его шее. – Спасибо, не хочу. Значит так: мнохо не болтай и надень тапки. Ходишь тут босой, зато с анхиной. – Мне уже намнохо лучше! – Ничего не знаю, надень тапки. Как же это у тебя так получилось? На носу лето, курортный сезон, а ты с анхиной слёх. Как быть? – Ничего. – невинно похлопал глазами Краснодар. – Это лето вряд ли будет обычным. Понимаешь? Из-за этого коронавируса весь купальный сезон насмарку... – У тебя то хоть точно анхина, а не корона? – с подозрением спросил Ростов, чуть отвернувшись от него. Краснодар из-под полуприкрытых вялых век посмотрел на своего друга, как на самого неразумного человека в мире. – Точно. Моху показать заключение врача, если ты меня за враха народа держишь. – издевательским тоном ответил тот. – Краснодар... – угрожающим тоном сказал Ростов. – Следи за языком. Он у тебя как помело. – Ну прости, оно само как-то. – наотмашь кинул он и заострил внимание на другом. – А что это ты принёс? Я просил тебя принести мне инструменты из хаража. – Это новый чайник. Не обольщайся, он самый дешёвый. На кой ляд тебе с твоей температурой и хорлом нужно чинить чайники? Вот кохда поправишься – тохда и чини, а пока из этого попьёшь. – Спасибо, конечно, Ростов, но... – Но? – Но я просил тебя о том, чтобы ты мне инструменты принёс, а не новый чайник... Ростов, как будто не слушая его совсем, занёс коробку с чайником на кухню и поставил её на стол. Он взял с этажерки строительный канцелярский нож и стал разрезать им приклеенные ленты скотча, держащие коробку закрытой. – Что плохого в том, что я хочу и о тебе немного позаботиться, и себе время сэкономить? – резко спросил Ростов и его внутренняя злоба заставляла его давить на нож со всей силы. – Я не просил тебя заботиться обо мне! – Мне просто тебя жалко. – Братьев своих будешь жалеть! Ростов вдруг остановился, перестал резать ножом коробку. Рука застыла на одном месте, а взгляд потерял осмысленность. Небрежные и грубоватые слова Краснодара заставили его задуматься. Что с ним происходит в последние годы? Он стал более ранимым? Глупости... Нет, он просто не знал что делать. Рядом с ним не было его близких людей, а жить дальше как-то надо. И он очень медленно, почти что незаметно, но начал видеть в молодом Краснодаре среднего брата. Сначала он просто стал терпимее к нему относиться. Кубанец иногда раздражал его своим переменчивым настроением и беспечным поведением. А затем они стали всё больше и больше общаться и дело дошло до того, что Ростов стал воспринимать его, как одного из своих младших братьев. Однако Краснодар ни разу не был похож на них: ни характером, ни внешностью, ни распорядком жизни. Разве что они с Луганском почти ровесники – это единственное сходство. Ростов теряет бдительность и упускает из виду очень важную вещь. Такую как семья. У Краснодара тоже есть своя семья. Его отцом является обрусевший турок Темрюк, а бабушкой – старушка Тамань, помнящая ещё Византийскую империю. Краснодар рос один в семье и к тому же без должного надзора. Это сделало его несколько жадным до всеобщего внимания и денег. Почти все ребята вокруг него в те годы были либо слишком маленькими для него, либо слишком взрослыми. У него никогда не было ни братьев ни сестёр, заботы от родственников в детстве он получал не особо много и поэтому сейчас не понимал внезапную заботу Ростова. Кубанцы тоже входили в ряды казаков во время монархии. Кубанские казаки часто виделись с донскими и другими представителями казачеств. Так что можно сказать, что эти двое знакомы друг с другом с самого детства, но всё равно они росли в разных условиях. Краснодар прижал обе ладони ко рту, как будто пытаясь закрыть дверцу, из которой только что выпорхнули неосторожные слова. Но они уже были произнесены им. – Ростов, прости... Оно само как-то... Случайно вырвалось... Ростов медленно глубоко вздохнул, опустил взгляд обратно на коробку с чайником, взял нож поудобнее и одним рывком разорвал горичневую коробку на две части. – Ничего страшного. Ты прав. – абсолютно спокойно и смиренно ответил тот. – Разве?... – начал было говорить Краснодар, но его оборвал приступ сухого кашля. – Я же попросил тебя не болтать и обуться в тапки. Хоть одну мою просьбу ты в состоянии выполнить, чтобы я не кричал на тебя? Тот молча наделал на ноги тапки и понуро взглянул на приятеля. – То-то же. Вот, хляди, тут есть инструкция по эксплуатации. Нет, Краснодар, инструкции – не для лохов. Я сейчас проверю как он работает и если всё будет в норме, то пойду, поздновато уже. Молодой человек налил в чайник воды, поставил его на электрическую подставку и включил. Кипяток забурлил через несколько считанных минут и новый предмет бытовой техники самостоятельно выключился. – Ну, всё в норме. Я пойду, и без того засиделся. Тут экран телефона загорелся новым уведомлением. Ростов посмотрел на него и удивлённо хмыкнул. "– Ты всё-таки извини меня, я иногда говорю лишнее." – было сообщение от него. – Это ещё что за цирк? Краснодар лениво и болезненно взглянул на него и нажал пальцем на "отправить" в своём телефоне: "– Так я не буду много болтать." – А, ну это всё объясняет. – добродушно усмехнулся Ростов. "– Если будет нужна какая-нибудь помощь, то обращайся. Чем могу – помогу тебе, Луганску и Донецку. Я хоть и могу иногда лишнего наговорить, но все житейские проблемы мне тоже знакомы." – Спасибо, но сейчас в этом нет нужды, правда... Знаешь же, что я с ними связь потерял... "– А я заранее даю тебе выгодное предложение." – Хах, спасибо, буду иметь ввиду. Слушай, мне пора возвращаться, ещё ехать по этим тёмным дорохам... У тебя задерживаться тут не хочу в твоих соплях и лекарствах. Краснодар вдруг рванул из комнаты со скоростью света и зашебуршал где-то в кухонных ящиках. Через минуту прибежал обратно и всучил Ростову бутылку дорогого вина. – Это ещё что? – Не люблю оставаться в долху... – сипло сказал он вслух. – Спасибо, но ты не был мне должен. Я просто хотел помочь. – Всё равно забирай. У меня таких полно. Молодой человек крутанул в руке внезапно появившуюся бутылку вина, внимательно осмотрел её, и задорно подмигнул ему. Краснодар завернул бутылку в газету, Ростов зажал её подмышкой. – Давай, пока. Выздоравливай и не кисни, собачкина столица. – Эй! Я не разрешал тебе так себя называть! – И что? Это месть. А мох бы тебе лицо откусить за то, что ты ховоришь что попало. Краснодар неловко засмеялся, но смех был прерван приступом кашля. – Пей чай, поправояйся и не подцепи ничего больше. Пока, ещё увидимся. – Ага, пока... Ростов покинул его квартиру. Ещё несколько секунд Краснодар отрешённо пялился на закрытую дверь. – Пока, б... брат... *** Ростов вернулся на свою дачу ближе к полуночи. За всё время его отсутствия в ванной комнате под раковиной опять успела появиться паутина. Он каждый раз убирает её там веником и тряпками, но каждый раз там появляется новая. Какой-то уж слишком упрямый паук живёт у него под раковиной. Молодой человек кинул на кресло сумку и свалился на кровать лицом в подушку. Он поначалу и не заметил, что очень устал. Но спать пока рано... Надо померить температуру и на всякий случай выпить антибиотик, а то вдруг он всё-таки успел подцепить микробов, пока сидел дома у Краснодара. Ростов засунул градусник под свою парадно-выходную футболку и стал ждать и думать. Что же ещё?.. Ах да, точно. Завтра ему надо будет отправить начальнику отчёт по работе больницы и по исправности комбайнов. Россия просил прислать ему отчёт ближе к вечеру проходящего дня, но получит его завтра утром. Ростов скажет, что обстоятельства его подвели. Тому ничего не будет, опоздание несмертельно. Кстати было бы славно выбить из его кармана денег, а то давно что-то он не выдавал ему средств на благоустройство. Или всё уходит на защиту от нового вируса?.. Ещё... Что же ещё?.. А, точно. Завтра в течение дня ещё надо будет купить в аптеке и на рынке лекарств и трав для отца, он просил. У отца такое не продаётся и он прислал ему список лекарственных средств, которые ему нужны. Кроме Ростова больше никто ему это не привезёт, некому. А ещё... Ещё ему надо завтра позвонить в волонтёрский штаб и спросить о работе там. Из-за вируса и спасительных мер от него работа волонтёров сильно замедлилась в прошедшие месяцы. Но тем не менее нельзя останавливать работу штаба, ведь кроме него... – Сука! Сука сука сука!.. – вдруг вскрикнул Ростов, почувствовав, как его опять начинает гложить изнутри чувство вины. – Чертила! Ленивый кусок кирпича! Сделай уже хоть что-нибудь! Хватит бездействовать! Он вспомнил Одессу. То, как она была с ним здесь. То, как они сидели на кровати и мечтали о лучшей жизни. И то, как он не торопился действовать... А надо было! "Посмотрим, какая будет жизнь лет через 10." Ну и как? Нравится жизнь? Всё устраивает? То-то же... Как и 10 лет назад. Надо было действовать, брать инициативу в свои руки, идти напролом, а не ждать у моря погоды! В жизни будет вечно всех что-то не устраивать, вечно будут какие-то проблемы. И что теперь? Будешь так и дальше откладывать на потом? Потом не будет лучше. Потом будет также. Или даже хуже. И что теперь? А теперь ничего. Сиди один на один со всеми переживаниями. Даже его единственный друг, с кем не оборвана связь, не сможет понять. Но с другой то стороны... Если бы они всё-таки сыграли свадьбу, то что это изменило бы в глобальном плане? Тогда для них всё могло бы обернуться ещё хуже. – Баран. – озлобленно процедил сквозь зубы Ростов, вытаскивая градусник. 36,6. Чтож, похоже, ничто не помешает ему завтра исполнить намеченные планы. Жизнь продолжается. Ростов машинально взял в руки телефон и пальцы сами собой набрали номер среднего брата. Он приложил аппарат к уху и стал ждать. Женский голос сообщил ему, что абонент недоступен. То же самое касалось и контакта младшего брата. Снова. Опять. Изо дня в день одно и то же на протяжении 6 лет. Невыносимо... Нет! Он не имеет права раскисать. Надо продолжать работать. Надо находить в себе силы жить дальше.