Веская причина для смерти

— Блядь, — Нечаев вскочил на ноги и, сделав стремительный шаг к ближайшей стене, ударил по ней кулаком. И ещё, и ещё, пока по стене не расползлись глубокие трещины, а белая штукатурка не окрасилась в красный. — Блядь, блядь, блядь! Он сорвался с места, подгоняемый яростью, и стремительно направился к очередному спуску вниз. Оказавшись в нижней серверной, он буквально отмахнулся от нескольких оживившихся при его приближении Дроф, отправив в них неслабый заряд Шока, и ринулся дальше, даже не проверив, повержены ли противники. Спустившись на самый нижний этаж, он двинулся по коридору, быстро заглядывая в каждое встреченное на пути помещение. Без какой-либо осторожности, без тактики и плана — в запале гнева, щедро сдобренного беспокойством, он позабыл всё, чему его обучали. — Где ты, сука? — громко крикнул Сергей на ходу. — Я иду за тобой. Перед глазами мелькали однообразные полутемные технические комнаты, различные приборы, рабочие столы, большие железные стеллажи. Всё не то. Наконец он добрался до достаточно просторного закутка, забитого проекторами, пультами управления и всевозможным оборудованием, в конце которого обнаружилась призывно открытая массивная дверь, ведущая, без сомнения, к главному компьютеру. Потому что его нельзя было ни с чем перепутать. Посередине огромного помещения возвышался прозрачный контейнер высотой примерно в четыре человеческих роста. Контейнер на две трети был заполнен будто подсвеченным изнутри красным полимером. Захаров обнаружился неподалеку. Его массивная темная фигура отчетливо выделялась на красном фоне. Он заворожено наблюдал за течением полимера, сложив руки за спину и не обращая никакого внимания на создаваемый Нечаевым шум. — Что ты с ним сделал, падла? — рыкнул Сергей, забегая в помещение и направляя ствол дробовика прямо в голову Захарову. Тот лишь покачал головой. Внезапно лопатку обожгло электрическим разрядом, а на затылок обрушился мощный удар, и Сергей отключился. Он медленно выплывал из волн забытья под раздраженное бормотание откуда-то сбоку: — …и кто так заполняет журнал допуска? ...Коды безопасности к рабочим Грушам не обновляли больше трех месяцев… А это что такое? Сплошная неразбериха. И это на важнейшем сверхсекретном объекте… Он с силой разлепил тяжелые веки и тихо застонал от резкой головной боли, разливавшейся от затылка до висков. Сердце билось быстро, постоянно замирая, а затем снова заводилось, панически ударяясь о грудную клетку. Голова предательски кружилась. Немного оклемавшись, Нечаев обнаружил себя в неудобной позе — он стоял на коленях, свесив голову вниз. — В который раз удивляюсь, несколько ты крепкий, Сергей, — послышался язвительный голос Захарова. — Очнулся даже быстрее, чем я предполагал. Ну, раз уж ты в сознании, будь добр, посиди смирно и не вставай. Как врач я рекомендую тебе немного поберечься. — Иди на хуй! — прохрипел Нечаев, дернувшись вверх. Однако его плечо тут же сжали будто в тиски, с силой придавливая к полу. Он охнул и поморщился. Хватка явно не принадлежала человеку. — Я же сказал, не дёргайся. Чуть скосив взгляд в сторону, откуда шёл голос профессора, он увидел, что тот сидит за столом, перебирая какие-то бумаги. Это выглядело почти комично — тонкие бумажные листы плохо поддавались Захарову, постоянно выскальзывая из его полимерных пальцев, из-за чего тот по нескольку раз пытался перевернуть каждую страницу. Нечаев бы рассмеялся, но ситуация к веселью никак не располагала. — Что ты с ним..? — начал он. — Да все в порядке с твоим Димой, — раздраженно прервал его Захаров. — Скоро даже увидитесь. Ты хоть недолго можешь посидеть тихо? Или тебе нравится, когда тебя бьют по затылку? В голове начало немного проясняться, и Нечаев осторожно скосил взгляд дальше — себе за спину. Оказалось, его строгими надзирателями были два белых Вовчика с электрошоковыми дубинками. Они стояли без единого движения, но это была обманчивая иллюзия. Стоило Сергею на пробу чуть передвинуться в сторону, как на его плечо тут же упала ладонь одного из роботов и совершенно не деликатно вернула на место. — Это что за фокусы такие? — пробормотал себе под нос Сергей. Захаров повернул к нему голову. Непроницаемое полимерное лицо, на котором нельзя было разглядеть ни одной эмоции, каким-то чудом выражало крайнюю степень раздражения. Казалось, если бы профессор все ещё был человеком, он бы обязательно тяжело вздохнул. — Это функция боевого сопровождения, Сергей, — едко ответил он. — Или ты думаешь, что в роботах заложен лишь один единственный боевой режим? Захаров вернулся к разбору бумаг. Очевидно, это занятие казалось ему более важным, чем разговоры с надоедливым майором. А Сергей решил немного осмотреться. Сейчас он жалел, что не сделал этого ранее — избежал бы нескольких сюрпризов в белом. Но ярость и боль так затуманили его мозг, что он просто не мог действовать рационально. А сейчас расплачивался за это. Радовало, что Дима, похоже, был жив. По крайней мере, по словам Захарова. Вряд ли тот врал — в этом не было никакого смысла. Это помещение разительно отличалось от остальных в комплексе. Пол и потолок, а также часть стен, состояли из литых металлических панелей, мрачно сверкающих красными отблесками-всполохами. В качестве исключения из этого торжества металла выступало несколько смотровых окон. Около контейнера с полимером располагалась большая панель управления, на данный момент неактивная. Вдоль стен были расставлены вновь неизвестные Нечаеву приборы, несколько стеллажей с какими-то запчастями и папками, а также пара рабочих столов. Сам контейнер КОРа был плотно запечатан, а вся его крышка покрыта различными датчиками и проводами. Ничего интересного. Зато содержимое контейнера завораживало. Оно, словно живое существо, постоянно находилось в движении, плавно перетекая из слоя в слой, ежесекундно изменяя свой причудливый узор, создавая рябь на поверхности. Если всмотреться внимательнее, даже создавалось впечатление, что жидкость имела собственное сознание. Нечаев помотал головой — некогда было любоваться. Ему был нужен план. Противник превосходил в численности и боеспособности, а Сергей, наоборот, находился в невыгодном положении, и никакой внезапностью тут дело не решишь. Нет уж, рано отчаиваться. Он обязательно придумает, как выйти из этого положения. Внезапно Захаров резко повернул голову, будто к чему-то прислушиваясь. — Они здесь, — сказал он будто сам себе. Нечаев напряг слух, и вскоре услышал звук лифта, а затем шаги — шли двое. Сеченов двигался первым. Он был немного растрёпан, но выглядел ничуть не растерянным — наоборот, решительным. За ним следовала неприметная женщина неопределённого возраста в прямоугольных очках, с каштановыми волосами, убранными в замысловатый пучок, и в простом костюме, состоящем из белой блузки, темно-серого пиджака и такого же цвета юбки длиной чуть ниже колена. В общем, типичная ассистентка или сотрудница младшего звена. Женщина твёрдо держала пистолет у поясницы академика. Её решительный взгляд показался Нечаеву очень знакомым, но он был слишком занят выискиванием у Сеченова предполагаемых ран, чтобы задуматься, где мог её видеть. — Ты в порядке, Дима? — вскинулся он, за что получил ощутимый разряд под лопатку, зашипев от боли. Сеченов дёрнулся к нему. — Стоять! — послышался окрик Захарова. Женщина тоже с намеком надавила пистолетом Сеченову на поясницу. — Я не ранен, Серёжа, — мягко ответил Сеченов, застывая на месте. — Как всё прошло, Лариса Андреевна? — спросил Захаров, вставая из-за стола. — Как вы и рассчитывали, локальный сбой роботов отвлёк охрану, и мы без проблем смогли улететь. Стрелять в нас не решились, понятное дело. Но как только они поймут, где мы, сюда отправят целую армию, — невозмутимо ответила Лариса. — Лариса? — ошарашено спросил Сергей. Теперь он отчётливо видел знакомые черты лица за такой мастерской маскировкой. — Ты жива? Но как? Мне сказали… Как ты выжила? Она послала ему быстрый, почти затравленный взгляд и не сдержала порыв обнять себя свободной рукой, но быстро опомнилась, снова опустив её. — Неважно, — наконец ответила она. — Кто стрелял? — спросил ее Захаров. — Я. Один чересчур ретивый охранник увязался за мной, пришлось… остановить его, — нарочито бесцветно ответила та. Сеченов болезненно поморщился, явно вспомнив тот момент. — Ты совсем дура? — вышел из себя Нечаев. — Ты же в курсе, что это именно он управлял мной, пока я был в Лимбо? Это он хотел тебя убить. А теперь ты ему помогаешь? Совсем свихнулась? Думаешь, ему можно верить? Лариса дёрнулась, но взяла себя в руки. — Это не твоё дело! — она вскинула подбородок. — Не хотел бы прерывать вашу занятную беседу, но у нас нет времени на выяснение отношений, — Захаров развел руками. — Хорошая работа, Лариса Андреевна. Вы свободны. Она открыла рот, желая что-то сказать или спросить, но профессор прервал её: — Наши договоренности обсудим позже. Идите. Она немного неуверенно кивнула, но вышла. Ранее открытая дверь с лязгом опустилась на место, перекрывая единственный выход. — Зачем ты втянул её во все это, Харитон? — обратился к Захарову Сеченов. — Она и так много пережила за последнее время. Неужели это было обязательно? — Она взрослая женщина, Дима, и сама решила мне помогать. Подумай лучше о себе. Захаров приблизился к Сеченову, сложив руки за спину. — А что тут думать? — горько спросил академик. — Я в любом случае не выйду отсюда живым, так что не вижу смысла строить иллюзий и выторговывать положение получше. — Ты прав, — кивнул Захаров. — Но из уважения к твоим достижениям я предлагаю тебе выбор. — Отпусти Серёжу, и мы поговорим, — сверкнул глазами Дима. — Только не говори, что хочешь отыграться на нём за свой предыдущий провал? — Я никуда не пойду, — сквозь зубы процедил Нечаев. — А тебя никто и не отпускает. Пока, по крайней мере, — едко заметил профессор, на мгновение обернувшись к нему. — Мне на него плевать, Дима. Он очень удачно для меня потратил на беготню по этому комплексу ценное время. Будь он неподалеку от тебя, наверняка бы что-то почувствовал или сделал бы очередную глупость — это он умеет, но в мой план подобное не входило. Так что свою задачу Нечаев с блеском выполнил. Но отпускать его сейчас я не намерен. Зачем, когда он может послужить гарантом того, что ты всё сделаешь правильно? Сеченов вздохнул. Он стоял неестественно ровно, подняв голову, будто принимал вызов. — И какой у меня выбор? — Я могу просто поглотить тебя и узнать всё, что мне нужно. Твои знания и умения останутся у меня, а твое сознание просто растворится в потоке информации, и ты так банально умрешь, — Захаров стал неторопливо расхаживать взад-вперед, лениво жестикулируя. — Но есть и другой выход. Ты самолично предоставишь мне доступ к КОР, и я помогу тебе… эволюционировать. Сменить бренное тело на бессмертную полимерную оболочку. Сколько лет у тебя в запасе? 50-60 максимум. А представь, сколького ты сможешь достичь за 200 лет? За 300? Не нужно будет думать о голоде и жажде, о сне, о сохранности своей хрупкой оболочки из кожи и костей, о плотских потребностях. Можно будет полностью сосредоточиться на науке. — А что станет с людьми? — с тревогой спросил академик. — А что с ними сделается? Будут себе жить дальше. Сможешь ещё сотни лет облагодетельствовать свое любимое человечество, отправляя их куда тебе заблагорассудится — то в вглубь океана, то в космос к далёким звездам, заселять планеты. Но мы, конечно же, улучшим их, по своему новому образу и подобию. Больше никаких войн, насилия, кровопролития и грызни за власть, никаких… сексуальных девиаций. Только служение высшей цели — науке. И нам, как венцу эволюции. Не этого ли ты хотел? Разве не о таком будущем мечтал? Захаров звучал так буднично, будто обсуждал сюжет книги, а не судьбу всего человечества, отчего Нечаеву ещё сильнее захотелось открутить его полимерную голову. — Я хотел лишь задать людям правильное направление, а не повелевать ими, как какой-то божок, — потёр виски Сеченов. — Ну мне-то хоть не ври, я тебя прекрасно знаю. Оправдываешься благородными целями. Но ты уже уподобил себя богу, вообразив, что вправе решать за других. Разве не так? — А остальные ученые? Тоже хочешь сделать из них послушных марионеток? — Я предложу им точно такой же выбор, как и тебе. Знания не должны пропадать впустую. Нечаев следил за разворачивающейся сценой, и с каждой секундой отчаяние затапливало его всё больше и больше. И он ничего не мог с этим поделать. Сеченов повёл плечами и с болью в глазах посмотрел на Сергея, а затем опустил взгляд. — Харитон, обещай мне, что Серёжу выведут из здания и отпустят. И я дам тебе код доступа, — вздохнул он наконец. — Нет, — выкрикнул Нечаев, но хватка роботов на обоих плечах пригвоздила его к полу. — Хорошо, — медленно кивнул Захаров. — Только дай нам попрощаться. Пожалуйста, — попросил Дима. — У вас есть минута. Роботы разжали захват, но ни на шаг не отступили. Сергей поднялся на ноги, почувствовав как между лопаток предупреждающе уперлась электрошоковая дубинка. Сеченов преодолел расстояние между ними и, не обращая внимания на стоящих за спиной грозных тюремщиков, крепко сжал Сергея в объятиях. — Прости, — прошептал он ему на ухо. — Прости меня, мой мальчик. Только не смотри на это. Уходи как только тебя отпустят. Обещай мне. — Нет, не делай этого, мы обязательно что-нибудь придумаем, — отчаянно зашептал Нечаев, прижимаясь ближе и зарываясь лицом куда-то между шеей и плечом Димы. — Надо только… — Нет… — прервал его Сеченов. — Только так я смогу защитить тебя. Не спорь. Отнесись к этому как к последнему моему приказу. — Ты же знаешь, я плохо выполняю приказы, — через силу усмехнулся Нечаев. Под губами оказалось горячее, лихорадочно пышущее жаром плечо, обтянутое гладкой тканью рубашки. — Выполни этот. Ради меня, — взмолился Дима, поглаживая его по лопаткам. — Пожалуйста. — Время вышло, — громко объявил Захаров. Роботы тут же вернули медвежью хватку, буквально вырывая Сергея из объятий Сеченова и не церемонясь потащили его к выходу. Дверь перед ними послушно распахнулась. Сергей вышел из оцепенения, лишь услышав лязг закрывшейся двери за спиной. На него накатило осознание всего произошедшего, и это придало ему сил. Резко дернувшись из хватки Вовчиков, он сделал перекат и, направив в их сторону перчатку, заморозил обоих на месте. Оружие у него не отобрали, поэтому он достал Звёздочку и с большим удовольствием раздробил головы роботов. Заметив движение боковым зрением, он резко развернулся, выставив перед собой перчатку. Лариса, стоящая в углу возле проекторов, отображающих все происходящее в помещении с КОРом, в страхе отшатнулась, выставив перед собой руки в защитном жесте. Нечаев вздохнул и расслабился. — Чего не ушла? — угрюмо спросил он, возвращаясь к двери. Та, конечно же, оказалась закрыта. — Хотела убедиться, — ответила Лариса. — Ну и, убедилась? — усмехнулся он, с силой ударив по двери кулаком. Плотный металл загасил звук удара, а поврежденные ранее костяшки откликнулись глухой болью. — Блядь, как открывается эта дверь? — Это бесполезно, — произнесла Лариса. — Захаров контролирует всё в этом комплексе. И ты был прав… Она обняла себя руками и затравленно посмотрела на Сергея. — Я… думала… Он сказал, что хочет уничтожить Коллектив 2.0, а он… Сергей лишь молча покачал головой. Ни одно из сказанных им слов не имело бы значения. — И долго ты собираешься тянуть время, Дима? — послышался из динамиков голос Захарова. Нечаев огляделся и заметил большое смотровое окно неподалеку от двери. Чтобы не приближаться к явно опасающейся его Ларисе, он направился к нему. — Хочу убедиться, что Серёжа доберётся до выхода в целости и сохранности. — Боюсь, ты его недооцениваешь, — Захаров кивнул на смотровое окно. — Видишь, ему ничего не угрожает. Сеченов проследил за его взглядом и, заметив Нечаева, тяжело вздохнул, на секунду прикрыв глаза. А когда он их открыл, в его взгляде плескалась решимость пополам с обреченностью. — Разве ты не видишь, что привязанности нас ослабляют? — едко выплюнул Захаров. — Что, Дима, кризис среднего возраста настиг? Приключений захотелось? Впрочем, неважно, скоро ты избавишься от своих пороков, и поймешь, что это было единственным правильным решением. Ещё поблагодаришь меня впоследствии. Всё, хватит тянуть. Сеченов поднял на Захарова взгляд и твёрдо произнес: — Сеченов Дмитрий Сергеевич, код доступа один-девять-альфа-пять… — Нет! — заорал Нечаев, колотя по стеклу. — Не надо! Бесполезно, за стеклом его не слышали. — …гамма-четыре-восемь-кси-три-эпсилон-девять. — Код доступа принят, — прозвучал автоматический женский голос. — Протокол активирован. Помещение залил яркий красный свет. — Производится полная аварийная блокировка двери и вентиляции, — продолжил голос. Послышался громкий щелчок. — Подготовка оборудования. Произвожу обратный отсчет. КОР будет уничтожен через… 360 секунд. — Что ты натворил, Дима? — закричал Захаров. — Разве это не очевидно? Я принял на себя ответственность. И как мог обезопасил свое творение. И если мне нужно умереть, защищая его от твоих… планов, так тому и быть, — с горечью ответил Сеченов. — Ты правда пожертвуешь своей жизнью и всем, чего добивался долгие годы, что бы не дать мне доступ к Коллективу 2.0? Я не верю. Ты блефуешь, — невероятно, но Сергей отчетливо слышал панику в голосе Захарова. Сеченов покачал головой. — Нет, Харитон. Я прекрасно осознавал, какой груз лежит на моих плечах, поэтому настроил протокол уничтожения так, что отменить его не в силах никто. Мы умрём здесь вместе: я — всего лишь человек, и ты — «венец эволюции». Смирись. — Нет, — закричал Захаров, упираясь лбом в контейнер с полимером, будто пытаясь найти в нём утешение. Сеченов нетвёрдой походкой направился к смотровому стеклу. — Я не хотел, чтобы ты это видел, Серёжа, — мягко сказал он, прикладывая ладонь к стеклу. — Не хотел, чтобы ты пережил такое. Только не опять. Глаза запекло, горло скрутило судорогой. Нечаев тяжело сглотнул и повторил жест Димы, приложив руку к пока ещё прохладному стеклу. За спиной Сеченова появился знакомый темный силуэт. Катя печально смотрела на Сергея и укоризненно качала головой. Стало трудно дышать. Потолок в помещении с КОРом разъехался, и из него показались большие металлические огнемёты, направленные на контейнер с полимером. Механический женский голос продолжал безучастно отсчитывать время. Сеченов грустно и виновато улыбался. — Внимание! Опускаются защитные заслонки. Смотровое стекло медленно уехало вниз, а вместо него, перекрывая обзор, встала тяжелая металлическая стена. — Нет! — яростно закричал Нечаев. — Нет! Он прислонился к металлу лбом и прерывисто вздохнул, насильно втолкнув воздух в легкие и отгоняя панику. — Не поздно, — прошептал он себе. — Ещё не поздно! Он снова бросился к двери. — ХРАЗ! Отвечай быстро, можно ли открыть эту дверь? Неважно чем! — отчаянно выкрикнул он. — Дверь изготовлена из высокотехнологичного сплава на основе карбонитрида гафния, выдерживающего сверхнагрузки и плавящегося при температуре более 5500 градусов. Боюсь, товарищ майор, механическим способом открыть её не получится, — скороговоркой произнес ХРАЗ. — Точнее, получится, но это займет слишком много времени. А мы таким количеством не располагаем. — ХРАЗ?! — испуганно переспросила Лариса, вставшая у него за спиной. — А ещё меня дурой звал. — Этот нормальный, — уверил её Сергей. — ХРАЗ, а если не механическим? — Кажется, я могу помочь, — неуверенно предложила Лариса. — Хоть дверь и изготовлена из тугоплавкого материала, она все равно является типовой. Видишь панель внизу справа? Под ней должны быть контакты, связанные с питающим дверь аккумулятором. Если подать на них высоковольтный разряд, можно перезагрузить автоматику, и дверь откроется. — Откуда тебе это известно? Ты же нейрохирург! — растерялся Нечаев. Лариса замялась. — Мне Витя показывал, когда мы… Ну, в общем после сбоя на Предприятии. От делать нечего. Ерунда такая, но я запомнила. Не думала, что пригодится. Если вообще сработает. — Зачем ты помогаешь? — Я не знаю, поверишь ты мне или нет, да и все равно, если честно, но я не желаю смерти Дмитрию Сергеевичу. Я лишь хотела уничтожить Коллектив, любой ценой. — Не всё так просто, Лариса Андреевна, — вдруг отозвался ХРАЗ. — При перезагрузке автоматика первым делом считывает статус КОРа, и если запущен протокол аварийного уничтожения, то дверь автоматически откроется лишь в том случае, если датчики, встроенные в нее, засекут температуру ниже нуля. — Это как? — опешил Сергей. — Откуда такой низкой температуре взяться? — Во избежание внештатных ситуаций, после уничтожения КОРа запускаются нестабильные криосвечи, экстремально охлаждающие помещение при детонации. Соответственно, датчики настроены так, чтобы дверь оставалась заблокированной вплоть до момента, когда температура упадет ниже нуля. Ну уж нет, просто так он не сдастся. Нужно что-нибудь придумать. В голове появилась безумная, но такая простая идея. — Где расположены эти датчики, ХРАЗ? Если я заморожу их Стужей, а потом перезагружу Шоком автоматику, думаешь, сработает? — с надеждой спросил Нечаев. — Не могу сказать точно, товарищ майор, слишком много неизвестных переменных. У сплава, из которого изготовлена, дверь, очень низкая теплопроводность, но если я подам всю мощность на Стужу, которую, к тому же, вы недавно улучшили, думаю, это может сработать. Но, боюсь, после этого моя система дестабилизируется, и мне придется на неопределенное время отключиться. Датчики встроены в нижнюю часть двери, посередине. — Только на Шок немного оставь, — приободрился Сергей, с энтузиазмом отковыривая пластину. Под ней, и правда, обнаружились какие-то датчики и провода. — ...120…119…118... — отсчитывал голос. Времени оставалось всё меньше. Он направил руку в перчатке на нижнюю часть двери. — ХРАЗ, ты готов? — Да, товарищ майор. Приступайте. Только не прерывайтесь. Нужно как следует проморозить металл, чтобы добраться до датчиков. Если прерветесь не вовремя, второго шанса уже не будет. — Да понял я, понял. — ...100…99...98… Он активировал Стужу, стараясь не отклонятся и бить в одно место. Держать руку в застывшем положении было невероятно сложно — на лбу выступили капельки пота, даже несмотря на то, что сейчас он в прямом смысле пытался проморозить самый устойчивый к температуре металл. Время стремительно уходило. Ему хотелось действовать — остановить заморозку и уже воспользоваться Шоком, чтобы проверить, получилось или нет, но он держался, ведь на кону стояло самое важное для него — жизнь Сеченова. Он наблюдал, как по металлу в месте воздействия Стужи все больше и больше расползается иней. — ...25…24…23… Заряд Стужи иссяк. Сергей направил чуть дрожащую руку на датчики и активировал Шок, почувствовав как разряд забирает последнюю энергию у перчатки. — ...10…9…8… Дверь медленно, слишком медленно отъехала вверх. — Получилось! — воскликнул он. — ...4…3…2…1 Сеченов обнаружился безучастно привалившимся к месту, где раньше было смотровое окно. При виде Сергея в его глазах заплескалось глубокое удивление и надежда. Нечаев стремительно шагнул к нему, с ужасом глядя, как из огнемётов начало вырываться ярко-оранжевое пламя, вихрящееся на концах всеми оттенками зелёного и фиолетового. Лицо обдало сильнейшим жаром. Счёт шёл на доли секунд. Им повезло, что все огнемёты были направлены исключительно на контейнер с полимером. Сергей схватил Сеченова за руку и резко дёрнул на себя, а затем изо всех сил вытолкнул его из помещения и прыгнул сам. За ними вырвался столб огня, опаливший спину. Нечаев закричал от боли, и быстро потащил ошарашенного Диму подальше от бушующего в помещении пламени, беспокойно оглядываясь. И не зря — в дверном проеме показалась так похожая на человека фигура, объятая огнём, и ринулась вслед за ними. Сергей, вложив в рывок все свои силы, ускорился, чуть ли не волоча за собой Сеченова. Но Захаров за пару широких шагов нагнал их, почти дотягиваясь огненной рукой. Однако в следующую секунду его форма поплыла, и он разом осел на пол с кипящим бульканьем, превратившись в чёрную, пахнущую жжёным пластиком лужу. Лариса ждала их на почтительном расстоянии, в её глазах плескалось беспокойство. — Вы как? — спросила она. — Нужна помощь? — Жжёт, сука, — прошипел Сергей, осматривая себя. — Но форма выдержала. С Росой хуже вышло. Надо будет послать цветы и шоколад тому, кто придумал эту ткань. — Ну, раз ты можешь шутить, значит, и правда, всё в порядке, — чуть повеселела она. — Давайте отойдем подальше. Боюсь, скоро и здесь будет очень жарко. Они прошли ещё немного. Убедившись, что пламя до них не доберётся, Нечаев развернул к себе Сеченова и крепко обнял, прерывисто выдыхая. Его руки сжались на ткани рубашки так сильно, что она затрещала. Это наверняка причиняло Сеченову боль, но он только обнял Сергея в ответ и погладил его по затылку. — Всё хорошо, — успокаивающе прошептал Дима, будто это не он, а Нечаев готовился умереть минуту назад. — Ты чуть не умер, — покачал головой Сергей. — Снова. — Но ты снова меня спас. Я… спасибо тебе. Он немного отстранился для того, чтобы заглянуть Нечаеву в глаза. Мягко улыбнувшись, он погладил его по щеке, и Сергей зажмурился, будто кот. Облегчение накатило на него внезапно, чуть не сбив с ног. Неподалеку раздалось смущенное хмыканье, и они отшатнулись друг от друга, вспомнив, что не одни. Лариса выглядела несколько растерянной и явно испытывала неловкость. Нечаев почувствовал, как его щеки начали гореть, и разжал объятия. — Нужно выбираться, — сказал он. Лифт предсказуемо снова не работал. Поэтому он повёл их тем путем, который знал. Путь обратно вышел намного более быстрым, так как дорога была уже зачищена, а куда идти он уже прекрасно знал. ХРАЗ до сих пор не подавал признаков жизни, поэтому Нечаеву приходилось полагаться только на себя и свою память. Пришлось немного повозиться с подъёмом на пятый этаж, но они всё-таки обнаружили обходной путь — попытаться как-то пролезть через мусоросборник ни у кого не было ни малейшего желания. Уже неподалёку от фуникулёров, пропустив Сеченова и Филатову вперед, Сергей услышал знакомый тихий шепот у самого уха: — Обернись! Первым его порывом было сделать наоборот, но он понимал, что так будет лучше. Он обернулся и тут же заметил стройную фигуру неподалеку. Катя одобрительно ему улыбнулась и почти моментально растворилась без следа. Отчего-то на душе сразу же стало немного легче. Тянущее мрачное чувство отступило, а на его место снова пришла светлая тоска. Он повернулся обратно, глядя на идущего впереди Диму — его плечи были устало опущены, а рубашка подпалилась в нескольких местах и запачкалась сажей, но он был жив, и это самое главное. В фуникулёрном тоннеле послышались отдалённые голоса, и Нечаев заметил проблеск нескольких лучей от фонариков. Они выбрались.