Я буду бороться за нас, чего бы мне это ни стоило...

Я отложил ручку и размял онемевшие пальцы. Тетрадь почти закончилась, каждая страница была покрыта моими трактовками Семейного кодекса Сеула. Я чувствовал себя абсолютно уверенно перед выпускным экзаменом на следующей неделе, а вот последнее задание судьи Миллера загнало меня в тупик. Мусорная корзина рядом со столом была доверху заполнена скомканными снежками из бумаги. Черновые наброски, которые я начинал и забрасывал десятки раз, когда боль угрожала вырваться наружу и выплеснуться на страницы. Судья хотел жизни, а я видел лишь смерть. Красно-синие мигающие огни окрасили мою память, и я отмахнулся от них. Потянулся и потер ноющую шею. На часах показывало половину двенадцатого, когда надо мной скрипнула половица. Феликс. Мне было интересно, чем он занят так поздно. Чуть раньше я слышал слабые звуки музыки, звучащие наверху. Танцевал ли он? Был ли на нем тот обтягивающий черный танцевальный костюм с перехлестывающимися бретельками, который заманчиво подчеркивал подтянутые мышцы на спине? Улыбался ли он той улыбкой, от которой тебе начинает казаться, что гребаный мир не так уж плох? «Не сходи с ума. Заканчивай это дело». Я начал собирать вещи в портфель, когда услышал тихий стук – за дверью оказался Феликс. Вместо черного костюма на нем был персиковая майка, серые штаны и никакой обуви. Майка облегала его грудь и свободно струилось по узкой талии. Волосы заправлены за уши, влажные после недавно принятого душа. Рукавицы защищали нежную кожу рук, в которых он держал горячую форму для запекания. Из-под фольги доносился восхитительный аромат запеканки: она пахла так вкусно и аппетитно, чего я никогда не ощущал от своих замороженных обедов. – Знаю, что уже поздно, но я надеялся, что ты еще не спишь, – произнес он. – Я снова приготовил запеканку. По большей части потому, что больше ничего готовить и не умею. На секунду мне показалось, что в уголках его глаз блестят слезы, но он сморгнул их и ослепительно улыбнулся. – Это для тебя. Я просто оставлю ее и уйду, хорошо? – Эм, конечно, – сказал я, открывая перед ним дверь. – Спасибо. – Не хочу, чтобы еда пропала зря. – Он пронёсся мимо меня и поставила запеканку на стол. – Вернешь как только сможешь. – Ты в порядке? – спросил я. – Конечно. Все отлично. Не хочу отвлекать тебя. Я лучше пойду… – Он направилась к двери, опустив голову, а потом прошептал: – Айен спит? Ну конечно, уже поздно… – Феликс, что случилось? – Ерунда. Это глупо. – Уже у двери он снял варежки, спрятав их под мышкой – Просто у меня есть хорошие новости, и я хочу с кем-нибудь поделиться ими. В одиннадцать тридцать, – сообщил он с усмешкой. – Извини, не бери в голову. Не хочу напрягать тебя. Он собрался выходить, как вдруг я понял, что не смогу заснуть, если вот так отпущу его. – Не уходи, – попросил я. – Мне бы сейчас очень пригодились хорошие новости. – О, у тебя был плохой день? – мягко спросил Феликс. На его красивом лице отразилось волнение. – Ты можешь поговорить со мной об этом, если хочешь. Поговорить с ним. Такая простая вещь, но я никогда не делал ничего подобного. Не приводил к себе домой женщин и мужчин, не рассказывал никому о прошедшем дне. За исключением Чонина, я включал автопилот, с трудом пробираясь до финиша сквозь часы. Но Феликс продолжал проскальзывать в мою жизнь, и я не мог остановить его. «Или не хотел». Я прочистил горло: – Ты собирался поделиться своими хорошими новостями. Он поставил одну босую ногу на другую и неуверенно улыбнулся. Его нежное лицо без малейшего намека на макияж было невероятно красивым. Я скрестил руки на груди, словно выдвигал хлипкий щит против его чар. – Так странно, но мне необходимо поделиться с кем-то, иначе я взорвусь, расплачусь или еще что. – Рассказывай. – Ладно, итак… – он сделал глубокий вдох. – Сегодня я ходил на пробы в маленькую танцевальную труппу, и меня взяли. Я впервые за долгое время танцевал, и это было важно для меня. А в квартире так тихо… – Он заправил прядь волос за ухо. – Мои друзья и семья в Австралии. Я звонил сестре, но это не то же самое. Глупо, знаю. – Это не глупо, – ответил я и отправился на кухню, благодарный за возможность оставить между нами хоть немного пространства. На секунду Феликс показался мне таким хрупким и уязвимым, что мне захотелось обнять его. – Это чудесная новость. Срочно надо отметить праздничной запеканкой. Я достал из ящика две тарелки, вилки и сервировочную ложку, которую никогда не использовал. – Не хочу тебя отвлекать. – Ты не отвлекаешь, – улыбнулся я. – Спасибо, – тихо сказал Феликс и присоединился ко мне за столом. – Я не привык жить один. Тишина убивает меня, а телевизор раздражает. Я отрезал две порции запеканки, положил на тарелки и попробовал небольшой кусочек. – О боже, она намного вкуснее, чем первая. – Правда? – Лицо Феликса осветила яркая улыбка. Свет лился из него постоянно, но сейчас переключатель яркости работал на максимуме. – Я добавил горошек. Подумал, вдруг ты захочешь покормить Чонина завтра. – И он поднес вилку ко рту, попробовав. – Неплохо, да? – Очень даже. – Мой взгляд упал на его рот, когда он облизнул нижнюю губу кончиком языка. – Черт возьми, это идеально. Он поднял глаза и встретился со мной взглядом. – Итак, что насчет труппы? Я слышал о ней что-нибудь? – Ой, нет, это совсем маленькая танцевальная труппа. Независимая. Но мне все равно, я впервые танцевала после четырех лет перерыва. – Правда? Почему ты не танцевала так долго? Он заерзал на стуле, воткнув вилку в запеканку. – Я отвлкся… на другие вещи. И знаешь, легко упустить что-то, если не уделяешь этому время. Ты понимаешь, о чем я? Я понимал, но все равно отрицательно покачал головой. Я хотел и дальше слушать голос Феликса. И сейчас, пока он сидел за моим кухонным столом, мне казалось, что моя квартира тоже слишком тихая. – Я всегда танцевал, но никогда не называла себя танцором. И до сих пор не называю. Мне кажется, я не заслуживаю этого звания, но, возможно, маленькое шоу окажется первым шагом на пути к чему-то большему. – Думаю, это чертовски здорово, что ты сделал этот шаг и все окупилось, – воскликнул я. Феликс посмотрел на меня из-под опущенных ресниц. – Правда? – Да. Ты смог открыться. Даже столкнувшись с отрицанием. Горечь после встречи с судьей Миллером отразилась на моем голосе. Я мог это слышать, и от Феликса ничего не укрылось. – Что-то случилось сегодня? – спросил он. – Нет, ничего. Мы не обязаны обсуждать это. – Конечно не обязаны, но мы можем, если ты захочешь. Я рядом. «Конечно, ты рядом». Я отодвинул стул. Говорить о себе – все равно что пытаться завести давно проржавевший двигатель. – Я хочу получить место помощника у федерального судьи после окончания колледжа. Он будет выбирать между мной и еще одним парнем, а сегодня я узнал, что судья собирается выбрать моего соперника. Если он это сделает, мне конец. И на этой ноте… – я подошел к холодильнику, – мне нужно пиво. Будешь? – Нет, спасибо. А что за должность? – Это своего рода помощник для судьи. – Я открутил крышку у бутылки и присоединился за столом к Феликсу. – Помощник консультирует их по кодексам, прецедентам и следит за процессом во время судебного разбирательства. Я сделал глоток. Холодный эль идеально сочетался с запеканкой. – Кажется, это важная работа, – сказал Феликс. – Это жизненно важный кирпичик на пути к карьере федерального прокурора. Иметь в своем резюме должность помощника судьи, особенно у такого, как Миллер, очень ценно. – Я доел запеканку и отодвинул тарелку. – К тому же, мне нужны деньги. Я живу сейчас на стипендию, которая закончится в ту же минуту, как мне вручат диплом. Так что, если не получу эту работу, мне придется искать что-нибудь еще. – Почему ты решил, что тебя не возьмут? – спросил парень. – Разве этот судья не знает о твоем мегамозге? – Может быть. Но дело не только в академических успехах. – Нет? А что насчет таланта? – Феликс с улыбкой гонял последнюю горошинку по тарелке. – Твой соперник лучше выглядит в купальном костюме? Я рассмеялся. – Возможно. – В это сложно поверить, – сказал Феликс и залился румянцем. – Я действительно сказал это вслух… Он встряхнул головой. Грусть испарилась с его лица, как только он поделился новостью. «Я сделал это. Сделал его счастливым». – Если серьезно, почему бы ему не выбрать тебя? – Он очень своеобразный. Порой не знаешь, как удовлетворить его требования. Я сделал очередной глоток пива, пытаясь смыть ложь с языка. Но разговор о задании Миллера, несомненно, привел бы к беседе о моей матери, я не мог этого допустить. Наступившее молчание длилось недолго – Феликс смог выдержать ровно три секунды. – Лили сказала, что ты почти закончил учебу, – сообщил он. – Да, через две недели у меня выпускные экзамены, а затем экзамен на адвоката. Уверен, что справлюсь с выпускными, а вот другой… – я покачал головой. – Процент сдачи всего тридцать три процента, и это пугает меня до чертиков. – Что это значит? – Только тридцать три процента успешно проходят тестирование. Власти штата устанавливают лимит на количество юристов, которые могут получить лицензию. Проходной уровень почти полторы тысячи баллов, и это безумно много. Я могу правильно ответить на все вопросы, идеально написать эссе, которое покажет уровень моих знаний, и все равно не сдать экзамен. Если мою работу не посчитают первоклассной, ее выбросят в корзину для неудачников. Глаза у Феликса расширились. – Значит, даже если твой мегамозг даст все верные ответы в тесте, это ничего не изменит? – Нужно дать ответы на все вопросы и написать исключительное эссе. И это, – сказал я, откинувшись на спинку стула, – не дает мне спать по ночам. – Вау, никогда не слышал, чтобы кто-то сдал тест и не сдал одновременно. – Ну, технически, ты провалишься, если не наберешь нужное количество баллов, а проходной порог еще никогда не был таким высоким. Стандарты повысились. С одной стороны, это хорошо – никому не нужно, чтобы кругом бегала кучка дерьмовых юристов, но мне все равно страшно. Мой приятель, Сынмин, сдавал экзамен в прошлом семестре и едва перешел порог. А он был лучшим в своем классе. Феликс играл с вилкой, царапая по пустой тарелке. – Итак, ты должен узнать решение судьи Миллера, сдать выпускной экзамен, затем экзамен на адвоката с нереально высоким проходным баллом, и при этом ты успеваешь заботиться о годовалом ребенке. Я кивнул с небольшой улыбкой. – Когда ты так говоришь… – А ты еще нашел время, чтобы успокоить своего нервного соседа-танцора. – Он подпер щеку рукой. – Лили оказалась права насчет тебя. Очередной поток тепла заполнил мою грудь. Феликс потихоньку пробивал защиту, которую я выстроил вокруг своего сердца. Это мгновение длилось, колебалось, а затем оборвалось, когда на моем столе загорелась радионяня. Чонин зашевелился Феликс выпрямился. – Черт, мы его разбудили? – Нет, – ответил я. – Он просыпается раз или два за ночь, как по часам. Мы прислушались. Чонин что-то промычал сквозь сон, и монитор погас. – Он уснул, – прошептал я. – Иногда и такое случается, около трех часов она проснется снова, и мне придется поносить его на руках некоторое время. В большинстве книг о воспитании говорится, что не стоит потакать прихотям детей, но я не собираюсь позволять ей плакать. Так что, полагаю, я просто тряпка. – Нет, это мило, – заявил Феликс. На его лице застыла мягкая улыбка, которую мне не хотелось видеть, потому что она слишком мне нравилась. – Ты хорошо заботишься о нем. – Я стараюсь. Он, вероятно, даже не помнит свою мать. А если помнит? Ни в одной книге нет рекомендаций, что делать, если мать бросает своего ребенка. Айен может помнить ее в глубине души. И иногда мне кажется, что он просыпается, чтобы убедиться, что не один. Я моргнул и перевел взгляд с монитора на Феликса. Он с нежностью смотрел на меня своими блестящими глазами, и я осознал, что взболтнул лишнего. – Черт, извини. Я не… Я так устал, что начал нести какую-то чушь. – Это не чушь. Но ты и в самом деле выглядишь уставшим. И напряженным, – добавил он. – А раз уж я сертифицированный специалист, – он указала на свои руки, – то тебе повезло. – Нет-нет, я в порядке, спасибо. – Уверен? Твои плечи выглядят так, словно растут из ушей. – Я привык к этому. – Ты можешь привыкнуть ко множеству вещей, но это не значит, что они полезны для тебя. Я колебался. Уже десять месяцев ко мне не прикасались руки красивого парня или красивой девушки. «Это плохо. Или чертовски хорошо, что тоже плохо». – Разве ты не устал от массажей за день? На лице Феликса появилась победная улыбка. – Думаю, мне хватит сил на еще один. У меня болят плечи от одного взгляда на тебя. Пять минут, а потом я оставлю тебя в покое. Не говоря ни слова, я выпрямился на стуле, пока Феликс вставал позади меня. Я чувствовал его всего вдоль и поперек. Находился в мягком облаке из ароматов его геля для душа и теплой кожи, которые окутывали меня. А легкие надавливания на плечи посылали маленькие толчки прямо в мой пах. «Вот видишь? Плохая идея». Затем пальцы Феликса надавили на плечи с невыносимой болью, и последние разумные мысли вылетели из моей головы. Небольшой стон облегчения вырвался из меня благодаря его ловким пальцам. – Черт тебя побери! – прошептал Феликс. – У тебя узел на узле в мышцах. За несколько недель работы я еще не встречал никого столь напряженного. Я пробормотал что-то невнятное. Все слова в голове превратились в кашу. Руки Феликса были безжалостны, и я закрыл глаза, ощущая, как расслабляются мышцы и накатывает сонливость. – Ты хочешь, чтобы я отключился? – Тебе следовало бы лечь, тогда я бы смог работать еще эффективнее. – А если я просто свалюсь со стула, считается? Феликс засмеялся и погрузил пальцы в мои волосы, массируя кожу головы и посылая мурашки вдоль позвоночника. Я чувствовал себя пьяным. – Феликс, – сказал я, опуская подбородок. – Ты невероятно хорош. – Спасибо. Его маленькие ручки оказались сильнее, чем я ожидал, и он скользнул ими вниз по моим плечам, надавливая в районе солнечного сплетения. Тугие узлы ослаблялись, и по мере того, как облегчение захлестывало меня, дремлющие потребности, в которых я себе отказывал, начали просыпаться под его руками. Кровь прилила; и когда мышцы расслабились, мои руки сжались, чтобы не потянуться к нему. Воздух между нами казался плотным и заряженным, и я знал, что Феликс тоже это ощущает. Его руки замерли. Я почувствовал, как он напрягся. – Феликс, – прохрипел я, возбудившись. – Я должен идти. – Его голос был едва ли слышен. Он сжал мои плечи напоследок и двинулась к двери. Я медленно встал, – словно зверь, вышедший после спячки на яркий свет, – чтобы открыть ему дверь, но он уже был там. – Тебе следует поспать, – сказал он. – Мне завтра рано вставать на работу, потом идти на репетицию. Спасибо, что выслушал мои новости. Ты замечательный сосед, Минхо. Спокойно ночи. А затем ураган, которым являлся Феликс, унесся из моего дома столь же стремительно, как и ворвался. И я остался один.