Миссия «Спасение»

Кровь могла застыть в её теле, но онемевшие ноги продолжали идти. Девочка Дотон не колебалась, выбирая отнорки и проводя Чиио под внимательными взглядами невольных сослуживцев. Отмашка Чиио о роспуске, казалось, не произвела должного впечатления, зато известие о деактивации печати — более чем. Оперативники не спешили снимать маски или обмундирование, они осторожно шептались и манипулировали чакрой в попытке выяснить дееспособность печатей самостоятельно. Кто-то с любопытством, кто-то просто механически, повторяя за другими. Они всем скопом походили на растревоженный улей. Жужжание мешанины из чакры забивало уши, этот низкий гул отдавался в глубине горла. Чиио перехватила болтающуюся голову, старательно оттягивающую пальцы, которые уже занемели от напряжения, и тряхнула собственной головой. Она сосредоточенно смотрела перед собой, изредка отвлекаясь на оперативников Корня, привлекающих взгляд. Кто цветом волос, кто личной формой. От стандарта отличались только маски по большей части, иногда фривольная демонстрация мышц, какие надлежало держать за бронёй. — Сюда, Учиха-сама, — девочка сложила печать кабана, затем крысы и птицы. После череды вспышек её чакры стена отъехала в сторону, в коридор хлынул запах стерильности, а едва ли достаточное освещение тунеля сменилось ярким холодным светом. Чиио сглотнула подступившую к горлу желчь. Она коротко кивнула девочке и, не дожидаясь ответа, шагнула навстречу своему кошмару. Это помещение было полностью посвящено Достоянию Учиха. Во всей его сиятельной и тщательно охраняемой славе. Глаза, глаза, глаза, так много глаз. И редкие тела, которые Чиио не могла узнать. Они плавали в колбах, подсвеченных мягким зелёным светом. Для чего — и думать не приходилось, оджи-тян промышлял и не таким. Одно утешение — их не успели осквернить ни чем, кроме физраствора и содержанием в подходящих размерах банках. В самом конце был небольшой стеллаж с бумагами и рабочий стол под нависающей лампой. Чтобы добраться до них, требовалось преодолеть коридор из колб под пристальным вниманием каждой пары изъятых глаз. Мелкая дрожь иглами засела в суставах Чиио. Надоедливый тремор, херящий твёрдость шагов. Всю жизнь, всю свою грёбаную жизнь под взглядом этих проклятых глаз. Их хотелось раздавить, сжечь, уничтожить, пока даже пыли не останется. Чиио шла дальше, глядя только перед собой. Сначала бумаги, остальное потом. Потом же она могла бы и развалиться на части — не сейчас. Среди бумаг три десятка папок с характеристиками каждого проживающего в Конохе Учиха и ёмкие заметки о её семье, от Рейко до Обаа-сама. Чиио поджала губы, проводя пальцем по знакомым именам. Сентиментальность была свойствена Норико, а не ей. Тем не менее, сердце заикнулось, когда на глаза попалось старое фото Бушики. У неё оно тоже было — оно было отпечатано во всех документах, вырезанное из общего снимка его собственной команды сопляков. Не любитель попадать в объектив. Чиио бросила голову Данзо в пустой выдвинутый ящик и освободила руки для призыва. Мегуми и Мебуки внимательно глядели на неё сосредоточенными глазами. Мегуми более напряжённый, наверняка она выдернула его с какого-то личного дела. — Нужна информация о глазе Шисуи, а также о Фугаку и Микото. Всех ближайших родственниках, вплоть до Кагами. Мебуки встопорщила усы. — Здесь дерьмово пахнет. Мегуми наградил напарницу говорящим взглядом, но промолчал. Спасибо за это, Чиио не собиралась разнимать кошачью потасовку. Она вяло махнула рукой на выдвинутый ящик. — О, — Мебуки перегнулась через стол и воззрилась на голову Данзо, в её голосе прозвучала растерянная кротость, — вопрос исчерпан. — Приступайте, — Чиио неопределённо махнула на папки, а сама направилась к свиткам на стеллажах. Это могла быть лишь малая часть от владений Учиха, но стоило уделить внимание и этому. У каждого клана в закромах общего доступа валялось немало неудобных секретов. Несколько малых свитков призыва, экстренные запечатывающие свитки, личные, подписанные ещё Хомару-оджи-саном. Надо же, они ещё сохранились. Чиио полагала, после Второй войны Учиха предадут огню всё, чего касалась её семья. Личные свитки были пусты, только тонкая строчка фуин, вдавленная в бумагу, могла бы рассказать ей историю их использования. Содержимое было уничтожено небрежным отношением и встроенной защитой. В них было что-то ценное, пока чужие руки не захотели сломать пломбы хранения. Малые свитки призыва вели в большинстве своём к птицам и кошкам, редкие исключения были сняты с тел активных шиноби или отставных — пальцев одной руки хватит для их перечисления. Волки, подаренные кланом Хатаке в стародавние времена до Конохи; ломкие веретеницы, главный свиток которых был передан Йошито; а также черепахи, которых, скорее всего, использовали всем советом старейшин в поисках мудрости. Вероятно, ничего путного черепахи насоветовать не сумели. Нерешительно предложенная папка появилась на краю зрительного восприятия. Чиио подняла глаза на девочку оперативницу. Чиио была так отвлечена, что не заметила её приближения? Теряет хватку? — Вот, Учиха-сама, — словно колеблясь, девочка протянула папку дальше и замерла в нерешительном ожидании. Чиио с сомнением приняла папку, перескакивая взглядом с неё на Дотон-тян. От такого внимания девочка стала похожа на задубеневшую жердь, худая и вытянутая ввысь. Темноволосая, в гладкой маске без опознавательных знаков, отмеченной только белым. — Вы теперь глава Учиха? — робко спросила Дотон-тян после неловкого молчания. Чиио хмыкнула, осоловело моргнула, но оставила вопрос без ответа. Едва ли левого оперативника нужно было уведомлять о преемственности клановых. Чиио вытащила из подсумка запечатывающий свиток и расстелила на полу. Печати должно было хватить, чтобы вместить всю эту макулатуру. Нин-неко ковырялись в папках, пока Чиио без особого пиетета бросала бесполезные жизнеописания поверх запечатывающего свитка. Дотон-тян застыла рядом, ей, вероятно, было неловко, но раз она сочла необходимым проследовать за Чиио и допытывать вопросами — что ж, Чиио не обязана была на них отвечать. И как-либо комментировать чужое дыхание в затылок. — Учиха-сама, я могу чем-нибудь помочь? Чиио вздохнула. Любопытное жужжание чакры этой девочки было не сколько раздражающим, сколько просто навязчивым. Как божья коровка на ухе. — Не мешать? — предложила Чиио, краем глаза отслеживая реакцию. Дотон-тян казалась поразговорчивей, нежели другие выходцы Корня. Можно было подумать, что она была завербована относительно недавно и, вероятнее всего, добровольно. Гордость деревни, взгромоздила себе на плечи теневые операции от самого Данзо-сама, отсечённую голову которого начисто игнорировала. Девочка молчаливо кивнула, сложила руки за спиной и сделала широкий шаг назад, уходя из зоны видимости. Ощущение её чакры почти полностью упало до не привлекающей внимание посредственности среди гражданских, но осталось на грани восприятия как напоминание о её близком нахождении. Вежливое «обращайтесь, если что, я всегда рядом». Чиио вернулась к папке. Дотон-тян не отсвечивала ни чакрой, ни собственным носом, притаившись у стеллажей с колбами. Но одну полезную задачу девочка выполнила — вытащила Чиио из водоворота воспоминаний. Чтобы она могла занырнуть глубже. С первого файла из протянутой папки сосредоточенно смотрел Суи-тян на пару лет помладше. Чиио поджала губы, стараясь унять жар в груди, и пролистала дальше, бегло ознакомившись с выдержками. Её мальчик удостоился отдельной папки. Папочка была плотненькой, Шисуи за свой короткий век наработал добротный послужной список, успев побывать в каждой бочке затычкой. Кончался этот опус коротким отчётом о проваленном задании и поддельной предсмертной запиской, вернее — её копией. Чиио шумно захлопнула папку и сунула к сочинениям в свиток, с бóльшим энтузиазмом разгребая семейные техники, которые можно было оставить для потомков или просто сжечь. Последние она могла с чистой совестью передать Йошито для хранения, он бы до потолка прыгал от счастья , даже если и сам считал их мусором. Взгляд остановился на голове Данзо, сюрреалистично торчащей из ящика стола. Это могла быть бредовая иллюзия, навеянная тревогой и стрессом. Чиио не отрицала такую возможность — и вот она очнётся от боли в спине у постели Шисуи, а Йошито будет распинаться об их наследственном идиотизме и одной извилине на двоих. А потом появится Широчи-сама и- Всё уже случилось. Она успела сотню раз за это время прокрутить в голове варианты развития событий — вплоть до открытого столкновения с Хирузеном. Крайняя мера, возможно, с последующим разрастанием конфликта едва ли не до Четвёртой войны шиноби. В особенности, если претензии к Данзо остались бы лишь бездоказательными претензиями перед святой верой Хирузена. Урод мог развернуть кампанию и объявить охоту на ведьм: любого, кто был бы замечен в случке с Учиха и Узумаки, тот час же отправили бы к праотцам. За одним маленьким синеглазым исключением, этот мальчик пошёл бы в первых рядах для передрессировки. Бумага хрустела в руках, Чиио пришлось заставлять себя разжать пальцы. Вдох-выдох, вдох- помогало едва ли. Мебуки, мягкая, нежная, как лотос, Мебуки потёрлась о ноги, притягивая внимание к своей персоне. Нин-неко позволила поднять себя и касаться гладкой шерсти там, где Чиио это было нужно. Немного ласки, немного мурчания — Чиио закрыла глаза и поджала дрожащие губы. Вдох-выдох, вдох-выдох. — Мы почти закончили, — Мебуки тихо заурчала. Ей было несложно показать голос и проявить участие. Не всем нин-неко махать когтями, хотя Мана, возможно, справился бы лучше. Возможно, её призыв был обусловлен конкретной задачей, но Мегуми вполне мог справиться сам. Мебуки же унимала дрожь в теле Чиио и приводила в порядок её рассудок всеми доступными методами. В глазах Чиио не было слёз, они были сухи, но не сосредоточены. Она давно всё выплакала, но всё равно имела предел потрясениям, какими бы мелкими они ни казались. И сейчас на глазах Мебуки Чиио разваливалась на части и у неё не было представления о том, что могло бы это исправить. Она получила то, чего хотела, и от этого стало только хуже. Чиио рассеянно почесала сладкое местечко между лопаток и закрыла глаза, полностью уйдя в мир тактильных ощущений, отрешившись от мира обыденного. У неё с Саске-тян, подумалось Мебуки, было чуть больше общего, чем можно заметить на первый взгляд. Может, мальчик и пошёл в кого-то из родителей и глазки имел учиховские, а в прострацию впадал точь-в-точь так же, если судить издалека. Хотя опыта в усмирении слёз и кататонии у Мебуки было всего ничего. — Тогда глаза, — заторможенно заключила Чиио, смаргивая пелену; она бросила поспешный взгляд на ряды с колбами, — нужно собрать, остальное- остальное уничтожить. Мебуки согласно мурлыкнула и спрыгнула на пол. Она деловито поправила перекрутившийся пояс с пустым хитай-ате, и окинула взглядом предстоящий фронт работы. Усы дёрнулись, выражая переход в рабочий режим. Что сама Мебуки, что ворчащий себе под нос Мегуми, созданы были не для пыльной работёнки с бумагами. Фуджи — другое дело, прилежный мальчик готов был подписаться на любую возню с этой волокитой. С другой стороны, Мебуки вздохнула и снова поглядела вслед Чиио, будь ей нужна помощь в документах, здесь был бы именно Фуджи, а не она с Мегуми, Немезиды и ворчуном. Мегуми меж тем закончил со своей стопкой и принялся ковырять ту, что оставила Мебуки, не прошерстив и половины. Он наверняка проклинал её, у Мебуки подшёрсток по позвоночнику вставал дыбом от каждого неуловимого изречения. Она предпочла это проигнорировать и посеменила за медленно бредущей Чиио. — Скоро вернёмся, — заверила Мебуки. Чиио моргнула на неё нетрезвым взглядом. — Йоши-сан своё дело знает, поставит Суи-тяна на ноги в два счёта. — А мы вернём глаза и притащим сувенирчик, — ворчливо вклинился Мегуми. Мебуки на него шикнула, но Чиио просто повела ладонью, молча давая понять о бессмысленности приукрашивания. Наивную веру в лучшее у неё в своё время полюбовно выбил ещё засранец Коучо Нара. Она кивнула им обоим и скрылась в стеллажах, глядя куда-то в пространство. Мыслями Чиио явно окунулась сполна в переживания и перебирала варианты возможного исхода при прочих равных. К сожалению, от тяжёлых мыслей лечил тяжёлый же обморок, лишённый сновидений, но никак не скачки адреналина и эмоциональные качели. — Молодец, умник, — Мебуки зашипела, сдерживая порыв схватить папку потяжелее и огреть придурка покрепче. — Она только отошла! — От неё не убудет, — Мегуми агрессивно поджал уши. — Ты слышала Ману, с Чиио всё в порядке. — Было! — возразила Мебуки. — Было, башка ты с мышиным дерьмом! Сейчас она могла поклясться, что имела с Чиио самое что ни на есть прямое сходство — горящие глаза, вздыбленная шерсть и плавящийся воздух. Никак сама Мататаби-сама приняла участие в зачатии её рода и Учиха заодно. Тьфу. Час от часу. Мебуки резко выдохнула, горько сожалея о том, что кошачьи боги даровали Мегуми рот. Благо, с Чиио он обычно работал молча. И эффективно. — Заканчивай здесь, я прослежу, чтобы Чиио не натворила дел. — Ей шестой десяток пошёл, она не генин на побегушках. — Хуже, — Мебуки скорбно поджала уши и опустила усы, — она теперь старшая из Учиха, почитай, за всех ответственная. А это, как ты помнишь, у них в семье к добру никогда не приводило. Скептически настроенный, Мегуми невозмутимо уточнил: — Думаешь, Чиио поднимут на вилы, как Мадару? — Цыц! Меньше болтовни — больше дела! А ты! — Мебуки посмотрела на девочку, окрещенную Чиио «Дотон-тян». — Ты — за мной. Возможно, понадобится твоя помощь. Девушка в маске, вытянув руки по швам, отрывисто кивнула. — Хай, неко-сан.

***

— Вот т-так! Наруто восхищённо вздохнул и от души захлопал в ладоши. Горделиво выпятивший грудь рыжий кот изобразил поклон публике в лице одного-единственного пацана и сел на задние лапы. Наруто едва не подкидывадо от радости. Он придвинулся ближе и приложил ладони ко рту, говоря не то чтобы тихо: — А я так смогу, неко-тян? Чошихи задумчиво промурлыкал, оглаживая усы: — Возможно. Стиль неко в большинстве своём подходил гибким и быстрым Учиха за редкими исключениями. Хотя и Чиио, и её сынок, к которому прилипло прозвище «Шуншин», пренебрегли в своё время тайдзюцу от неко. Зато с подачки Чиио, помнится, нахватался её дружок Коучо. Малец умело обращался с техникой Руки Зверя и заслужил почётную сумму в книге бинго под кличкой «Неко-тё». Правда, по этой же причине его голова оказалась на столе выдачи вознаграждений. Может, пострел Узумаки мог бы чему научиться? Без летальных для себя последствий. Видят боги, у мальчика и без того хватало причин лицезреть своё фото над наградой. Жёлтая вспышка в отцах, биджу, всё такое. — Круто! — Наруто ухмыльнулся во всю ширину лица и изобразил пародию на кувырок назад; он забарахтал ногами в воздухе, когда кувырок не случился на середине пути. — Гляди- сейчас! Гляди! По большей части малец махал руками и ногами и бестолково поднимал пыль, черпая её сандалиями. Чошихи с кривой улыбкой в поражении опустил уши. У него определённо были зададки- чего-то. С такими родителями трудно уродиться бесталанным. Но насколько Чошихи знал, мальчика оставляли на второй год. Не понятно, на каком из этапов, но вероятно, на самых первых. В первый год ничем особенным ученики не занимаются, так, общеобразовательные предметы, история, азы физ подготовки и прочее. Да и кто знает, как мальчика готовили. Но тайдзюцу в стиле неко от пацана можно было обозвать только пьяным танцем обезьяны. Координация была на каком-то уровне, у Узумаки в крови была ориентация в пространстве, а вот ловкость ограничивалась умением падать безболезненно и без синяков. Навык полезный и наработанный долгой практикой, только по учительской указке настолько выучиться невозможно. — Предстоит много- работы, — это было по меньшей мере деликатно. — Очень много, — Чошихи пощадил неокрепший разум и вместо наставлений о дисциплине ииважности самоподготовки, встал в начальную позу, расставив задние лапы на ширине своих плеч. Лучше он на личном опыте покажет мальчику, где предстоит работа, проповеди тут явно были бесполезны. — Повторяй-ка за мной, Нару-бо. Начинать лучше с того, что попроще. И не спеши, терпение наша благодетель. Мальчик поначалу скис, но неозвученное заверение о помощи зажгло огонь в его груди. Он кинулся повторять, а Чошихи исправлял его стойку. — Перенеси вес чуть вперёд. Ноги шире- не так! Это слишком широко. На уровне плеч, почти. Ещё чуть-чуть, да. Колени не перенапрягай, чуть согни. Не отклянчивай задницу, корпус держи ровно. Теперь руки перед собой, расслабленые, но готовые отражать удар. Напряжение мышц- Получалось в лучшем случае неважно, но стоило отдать должное, Нару-бо старался. И отдавался делу, даже если оно виделось совершенно бесперспективным. Таким раком — именно таким, позу которого мальчик принял — ему предстояло дотащиться до луны и вернуться, прежде чем даже не боевая Мебуки дала бы одобрение. А тайдзюцу Мебуки ограничивалось точным ударом по точкам тенкетсу, а не рисованием узоров ветра перед воображаемым противником. — У меня получается, неко-сенсей? Чошихи передёрнуло. Он неловко закашлялся, не зная, смеяться ему или возносить молитву богам. Вместо этого он окинул очередную позу внимательным взглядом. Мальчик улавливал баланс, стремился исправить позу, но не знал куда и как девать своё неловкое детское тело. — Ты молодец, результат есть. По крайней мере ты достаточно гибок, — Чошихи повёл усами и подёргал платок у себя на шее. Такой же был у его брата, Рейдена, даже цвета совпадали. Но в то время как Молния Рейден маялся с юным Учихой, Гром Чошихи осчастливили любопытным и восторженным Узумаки. Высшая справедливость, видимо, вознаграждала дерзость. Чошихи вздохнул и снова встал в позу. Конечно, анатомия неко и человека отличалась существенно, хотя бы наличием хвоста, но попытка повторить ката неко у мальчика можно было с натяжкой, но засчитать. Одна радость — наличие гибкости, неутомимого энтузиазма и координации, остальное приложится по мере прогресса. Чошихи мурлыкнул в одобрении. Может, мальчик стоил вложений. Чошихи ещё сделает из него бойца. — Тебе определённо есть к чему стремиться. Мы поможем, чем сможем. Наруто озорно блеснул улыбкой, в какой-то момент едва не завязавшись в узел. — Однажды я стану Хокаге! — заверил он, воздевая кулак к небу. — И никому не удастся меня перевозти! — Превзойти, Нару-бо, — Чошихи погрозил ему когтем. — И это случится не раньше, чем ты сможешь освоить стиль нин-неко. Нару-бо не растерялся. Он поднял второй кулак и победоносно проревел: — Как только освою стиль нин-неко, даттебайо! Вот с этим точно можно было работать. Чошихи умилительно улыбнулся. Заинтересованный в прогрессе ученик это услада для глаз. Готовый вкладываться — мёд для сердца.