В балете только геи

Дело в том, что это просто секс. Микки говорит это себе в течение всего утра. В своей голове он накладывает музыку на эти слова, которая играет на каждом занятии. И именно это он говорит себе, когда делает глубокий вдох и подходит к Галлагеру в раздевалке. — Трахни меня, — говорит он прямо, потому что пришёл сюда не языком трепать. Галлагер смотрит на него как на сумасшедшего, и, честно говоря, Микки может быть таким. Но он устал от всех усилий, которые он тратит на то, чтобы не попробовать что-то, что, возможно, будет ахуенным. Нахуй опасения. Он просто рад, что это происходит на его условиях, а не как в прошлый раз, когда они с Галлагером немного пошалили. Ему нужно чувство контроля, даже если это было всего лишь отчаяние. — Встретимся в переулке в десять часов, — говорит Микки. Он ждёт реакции Галлагера, потому что не собирается идти и ждать того, кто даже не появится. Но Йен кивает, и Микки уходит. Он позволяет себе слегка улыбнуться. Ему не нравится, что его пальцы дрожат вокруг сигареты, пока он ждёт. Ему не нравится странное чувство в животе, которого там не должно быть, потому что это просто секс. Это просто секс. Это просто, блять, секс. Галлагер не из тех, кто тратит время на любезности, не тогда, когда он может засунуть свой член в кого-то. Он выхватывает у Микки сигарету из руки, что, честно говоря, выглядит намного сексуальнее, чем должно быть, и делает несколько затяжек, прежде чем бросить её на землю. Затем он хватает Микки, разворачивает его и прижимает к стене. Тело Галлагера прижимается к его собственному, не оставляя между ними ни дюйма пространства. Он уже твёрдый; Микки чувствует это. — Как ты хочешь? — спрашивает Йен. Он проводит губами по коже Микки. Блять, это его погибель. — Грубо, — говорит Микки. Пальцы Галлагера впиваются в его бёдра. Он покусывает шею Микки, а затем говорит: — Я могу это сделать. Микки уверен, что продержится всего две секунды. Этот укус был таким ахуенным. Ему нужно избавиться от брюк прямо сейчас, потому что его стояк, прижатый к стене, начинает болеть. Галлагер отпускает его бёдра, и Микки слышит звук молнии на ширинке. Микки спускает брюки и боксеры и упирается рукой в стену, выпячивая зад. Йен снова прижимается к нему, его руки хватают Микки за задницу и сильно её сжимают. — Я был прав, — говорит он, — отличная задница. — Ты хочешь поболтать или мы уже наконец потрахаемся? — говорит Микки. Ему это так чертовски нужно, прямо сейчас. Это почти стыдно. Одна из рук Йена оставляет задницу Микки, а другая двигается так, что он слегка раздвигает её. Затем Микки чувствует, как Галлагер прижимает палец к его отверстию. Он не входит внутрь, а просто надавливает. — Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — А ты сам как, блять, думаешь? — огрызается Микки. Тогда Галлагер вводит палец внутрь и засовывает его туда и обратно так быстро, что это почти больно. Микки упирается пальцами в кирпичную стену перед собой и сдирает кожу на кончиках пальцев. Он прикусывает губу, чтобы не стонать. — Ну же, Галлагер, — хрипло говорит он. — Ты уверен, что сможешь принять его полностью? — спрашивает Йен. Он вводит второй палец. — Я сделаю это, Иисус. А теперь, блядь, вставь мне. Йену не нужно повторять дважды. Микки слышит, как он срывает обертку презерватива, а затем чувствует, как член протискивается между его ягодицами. Йен даже не полностью вошёл, а Микки чувствует пиздец какое удовлетворение. Он полностью лишен желания бороться, и кажется, что борьба — это всё, чем он занимался в последнее время. Не бороться — значит быть слабым. Это одна из немногих вещей, которым учил Микки его отец, и одна из немногих вещей, к которым Микки относился серьёзно. И это, это похоже на слабость сейчас. Галлагер трахает его, и потребовались годы, чтобы он не чувствовал, что этим одним действием он не совершает самый страшный грех, который только можно представить. Но не то, чтобы у Милковича вообще было понятия греха. И если сейчас он что-то и чувствует, то отталкивает это, потому что это просто секс. Действительно ахуенный секс. Галлагер знает, как действовать, и определенно помнит, что сказал Микки. Он цепляется за его бёдра, как за фонарный столб во время урагана. Его толчки настолько жёсткие и быстрые, что Микки почти стонет. Немного больно, но это просто невероятно. Микки чувствует биение собственного сердца в затылке, слышит тяжелые хрипы Галлагера и пошлые шлепки кожи об кожу. Это грязный секс в переулке, и это то, что знакомо Микки. Его до боли знакомая территория. Галлагеру, похоже, тоже это знакомо, судя по тому, как он увлечён. Он так сильно прижимает Микки к стене, что у него даже не остается места для того, чтобы дотянуться до собственного члена. Но это и не нужно, потому что впервые за свою жизнь Микки кончает только от проникновения. Оргазм обрушивается на него сильно и держит долго. Его остатки не исчезают полностью, даже когда Йен выходит из него. Микки поворачивается, чтобы натянуть брюки, затем прислоняется спиной к стене. Он ощупывает карманы в поисках сигарет, но, видимо, оставил пачку в портфеле. Нагнуться, чтобы поискать их, в данный момент — слишком большая работа, чтобы хотеть её делать. Он делает несколько глубоких вдохов. Ощущения сравнимы с теми, когда он пробовал кислоту. Галлагер поправляет одежду, чтобы не выглядеть слишком послесексово. Он вытирает пот, выступивший на линии роста волос. Последствия оргазма выглядят на нём пиздец как сексуально, вынужден признать Микки. — Ты в порядке? — спрашивает Йен, как будто Микки только что не испытал пиздецки сильный оргазм. — Да. А ты? — Да. Больше нечего сказать. И не должно быть. Но почему-то Микки чувствует, что, возможно, он хочет сказать что-то ещё. Но когда речь идёт только о сексе, нет смысла заискивать перед парнем, который уже трахнул его. Микки подхватывает свой портфель и перекидывает его через плечо. Он поднимает руку, прощаясь с Галлагером и говорит: — Увидимся. — Ага, — отвечает ему Йен.

***

Микки ожидал, что хороший перепихон смоет всё сексуальное разочарование, возбуждение и почти постоянные и ужасно несвоевременные стояки. Честно говоря, он должен был знать себя (и своё либидо) лучше, чем сейчас. В последнее время его член стал объектом повышенного внимания, и он явно не готов от него отказаться. Микки доживает до среды, прежде чем снова задуматься о том, чтобы предложить Галлагеру секс. Действительно, в этом есть некий смысл. Это удобно — оба возбуждены, оба здесь, оба геи. Пока Галлагер может хранить тайну, Микки в порядке. У Йена отличный член, а Микки не обязательно любить человека, к которому он приделан. Ему очень хотелось бы сказать, что он не наблюдал, как Йен переодевается в среду днём. По крайней мере, он может утешиться тем, что это была случайность, просто результат удачного стечения обстоятельств. Оба пришли в раздевалку в одно и то же время. Как бы там ни было, Микки в итоге смотрит на пресс Галлагера дольше, чем следовало бы, и от этого зрелища у него снова встаёт. Йен замечает это. Он надевает рубашку, оглядывается по сторонам, затем тянется к Микки. — Готов ко второму раунду? — спрашивает он. Ёбаный боже, конечно же, да. — Если у тебя есть, что предложить. Галлагер хватает Микки за член через джинсы и трёт его рукой. Если раньше у Микки только начал привставать, то сейчас полная боевая готовность. Честно говоря, вероятным недостатком ситуации, которая начинает повторяться, является то, что Галлагер вдруг начинает думать, что обладает властью. У Микки сразу же возникает желание показать, что это нихуя не так. Он толкает Йена на шкафчики. На секунду в Глазах Йена выражение, как будто он ждёт, что Микки его поцелует. Вместо этого Микки с пошлой ухмылкой запускает руку ему в штаны. — Дерьмо, — бормочет Галлагер, кусая щёку изнутри. Микки изо всех сил обхватывает рукой его член, что сложно, потому что он всё ещё в брюках. Он делает несколько движений ладонью, но все они пресекаются джинсовой тканью. — Да блять, — ворчит Микки. Он хватает джинсы Йена и пытается стянуть, но у него ничего не выходит. Галлагер смеётся и сам спускает джинсы к коленям. Теперь Микки впервые может оценить его член, и он, блять, клянётся, что из его рта начинает течь слюна. Он уже готов упасть на свои блядские колени перед ним, если бы не желание доминировать над Йеном. А минет в эти планы пока что не вписывается. Микки спускает свои брюки так быстро, как только может. Затем он хватает Галлагера за член и говорит: — Услуга за услугу. Йен улыбается и тоже тянется к Микки. Бля, у него действительно красивые руки. Большие и грубые, и он знает как доставить ими удовольствие. Это объясняет тот факт, что в течение следующих одной-двух минут Микки получает действительно ахуенную дрочку, и совершенно точно, что его взаимность не достигает и пятидесяти процентов. Ему похуй. Если Галлагер не кончит, то это его проблемы. Он кончает. И Микки тоже, и это ебать как прекрасно. Довольно приятный способ закончить рабочий день. Микки вытирает руку о джинсы и застегивает молнию. Они оба возвращаются к своим шкафчикам и Микки ожидает тишины и спокойствия. Но, естественно, Галлагер существует только для того, чтобы опровергать его ожидания. — Значит, теперь все будет вот так? — спрашивает он. — Если ты не будешь трепаться, — пожимает плечами Микки. — Кому мне рассказывать? — спрашивает Йен. — Не знаю. Лиллиан, может быть? — Зачем мне рассказывать Лиллиан о том, куда я засовываю свой член? — Ты сказал ей, что я краду твои вещи. — Я не говорил ей этого, — возмущается Йен. Микки смотрит на него взглядом, который означает «ой, да не пизди ты», — нет, правда. Я ничего не говорил. Микки в свое время встречал много дерьмовых фокусников и то, что говорит Галлагер похоже на дешёвую попытку внушения. Но Йен был честен с ним во многих отношениях. Микки даже думает, что ему не свойственно лгать о чём-либо. — Так кто же это был? — спрашивает Микки. — Я не знаю, — пожимает плечами Йен, — но ты серьёзно подумал, что я побегу жаловаться? Да ладно, чувак. Я сам в состоянии решить свои проблемы. 
Ладно, может быть, Микки слегка впечатлён. Или это чувство облегчения? Это какая-то эмоция, которую он не хочет испытывать, и которая связана с этим парнем. Он никогда не ценил ничего, кроме тела, прикреплённого к члену, который он получает, потому что последствия, чувства и обязательства — это то, что его абсолютно не волнует. Но регулярный секс? Это то, что он может получить. Вернее, это то, что он получит.