***
Микки и Светлана иногда обедают вместе. Не потому, что они друзья или что-то в этом роде, скорее для делового сотрудничества. Они убеждаются, что комната персонала пуста, прежде чем планировать следующее ограбление. Это не имеет ничего общего с «Одиннадцатью Друзьями Оушена». — Это не могут быть снова часы, — говорит Микки, его рот полон остатков китайской еды, — слишком очевидно. Нужно найти что-то новое. Светлана морщит нос, когда немного еды вылетает изо рта Микки на стол. Он замечает это, но ему все равно. — А что еще? — говорит Светлана. — Он заметит, если из кошелька пропадут деньги. — Может украшения? — спрашивает Микки. — Не думаю, — качает головой Светлана. Да, они не могут красть прямо с пальцев или с шеи. Микки может придумать несколько способов, как они могли бы это провернуть, но, черт возьми, она не станет пробовать ни один из них ни с кем, кроме Йена. — Я постараюсь что-нибудь придумать, — говорит Микки, — просто держи сиськи выше.* Светлана хмурится. — Что ты сказал о моей груди? — Это гребаная шутка, — ворчит он. Она все еще хмурится, что не так уж сильно его беспокоит. Видимо, ей не нравится работать с Микки, но нравится то, что она с этого получает. Остаток обеда они проводят в тишине. Нахождение рядом с ней ничего не значит, пока им не приходится притворяться, что они ладят.***
Микки снова играет на пианино для Йена. С тех пор как он сделал это однажды, парень часто его об этом просит. Микки немного ворчит и протестует, но ему льстит, что Йену нравится, когда он играет. Как бы ему ни было неприятно это осознавать, это заставляет его чувствовать себя особенным. Йен тоже это понимает. — Надо бы как-нибудь научить тебя танцевать, — говорит Йен, когда Микки заканчивает пьесу. Микки насмешливо хихикает. — Я не надену гребаное трико, если ты об этом думаешь. — Не балет, — говорит Йен, закатывая глаза, — просто танцы в целом. Ты когда-нибудь вальсировал раньше? Ну, он видел, как люди вальсируют в школе. Класс Йена даже исполнял придворную версию на пуантах. Но нет, Микки никогда этого не делал. Он говорит это. Йен встает и протягивает руку, чтобы Микки присоединился к нему. Однако Микки упрямо остается на месте. — Давай, — умоляет его Йен, — это будет весело. — Нет, это будет ужасно по-девчачьи. Какого черта мне нужно учиться танцевать вальс? — спрашивает Микки. — Чтобы я мог овладеть тобой, — говорит Йен, — давай. Йен хватает Микки за руки и тянет его туда, где посреди комнаты есть пространство площадью в несколько футов. Он кладет одну руку на талию Микки, а другой поддерживает его руку в воздухе. — Другая твоя рука лежит на моем плече, — говорит Йен. — Подожди, разве эта позиция не делает меня девушкой? — спрашивает Микки. — Забавно, — хихикает Йен, — я никогда не слышал, чтобы ты выдвигал такое возражение в постели, — говорит Йен. — Нахуй иди, — говорит Микки. — В постели это не позиция девушки, пока там не трахается девушка. — То же самое с танцами, — говорит Йен, — и к счастью для тебя, я люблю трахать парней. Множественное число вызывает у Микки раздражение. — Парней? — Да, чуваков, — говорит Йен, как будто Микки только что стал очень, очень глупым, — в этом вроде как смысл быть геем, знаешь ли. — Я знаю, что значит быть геем, — огрызается Микки, — но все же, чуваки? Йен продолжает смотреть на него, сбитый с толку. Затем его лицо смягчается в понимании, затем в веселье. Он притягивает Микки ближе, так близко, что Микки приходится скосить глаза, чтобы сохранить зрительный контакт. Рука Йена лежит на пояснице Микки, как предохранительная опора. — Тебя беспокоит, что я могу трахаться с другими парнями? — спрашивает Йен. — Заткнись, — говорит Микки. Он смотрит на кусочек стены за плечом Йена. Воздух в комнате внезапно кажется слишком горячим и слишком густым. — Ты хочешь, чтобы я принадлежал только тебе? — говорит Йен, тон легкий и злорадный. Почти напевает. — Заткнись, блять, — говорит Микки. Теперь он начинает раздражаться. Он хочет, чтобы Йен просто прекратил это. Он не думал об этом раньше, но да. Может, он хочет, чтобы он у Йена был только один. Он не хочет, чтобы кто-то еще слышал звуки, которые Йен издает в постели, чувствовал его теплые руки, когда они обнимаются после этого, знал, как нежно или сильно Йен может целовать в зависимости от настроения. Все это — секрет, и это секрет Микки. И ничей больше. — Только с тобой, Мик, — тихо говорит Йен, — ни с кем больше. Микки кивает. Он не уверен, как ему ответить, чтобы не показаться долбанутым. — Молодец, Сандра Ди. Йен смеется. Затем он расправляет плечи и говорит: — Итак, вальс. Микки снова напрягается. Его беспокоит не сам танец, хотя у него больше левых ног, чем он может сосчитать. Его беспокоит то, что Йен сжимает одну из его рук, и они прижаты друг к другу так сильно, что Микки чувствует его дыхание на своем лбу. Так поступают супружеские пары. Так поступают люди, когда влюблены. Йен, кажется, не замечает. Или, может быть, он думает, что они вдвоем — одно целое (может быть, так оно и есть, с легким ужасом осознает Микки). В любом случае, он медленно начинает вести Микки по комнате, как только тот улавливает ритм шагов. Йен начинает напевать трехступенчатую мелодию, чтобы помочь им, что только сбивает Микки с толку, когда он должен переставлять ноги. В какой-то момент он спотыкается и, возможно, он упал бы, если бы рука Йена не обхватила его. — Сука, — бормочет Микки, — мы, блять, закончили? — Нет. Давай, ты можешь это сделать, — говорит Йен. — Пошел ты. Это твоя хуйня, а не моя. Он говорит не только о танцах, хотя это большая часть. Эти милости, эта подростковая хуйня — это вещи Йена. Он тот, кому нравится обниматься, держаться за руки, танцевать и просыпаться рядом друг с другом, как будто у них впереди целая вечность. Микки сопротивляется каждому шагу вперед, потому что каждая секунда их «что бы это ни было с Йеном» пугает его. — Просто перестань смотреть на свои ноги, — говорит Йен. Он поглаживает руку Микки большим пальцем, вероятно, намереваясь сделать ободряющий жест. Если что и происходит, так это то, что Микки хочет отступить еще дальше. — Ты можешь это сделать, Мик. Смотри на меня, — говорит Йен. Микки делает глубокий вдох и смотрит в глаза Йена, в его прекрасные, чертовски зеленые глаза, которые заставляют Микки чувствовать себя по-настоящему особенным. Как он мог не попытаться ради этого долговязого придурка? — Не волнуйся, я буду вести тебя, — добавляет Йен. Он снова начинает напевать вальс. Это одна и та же пара нот, снова и снова. Микки играл более сложные вещи, когда ему было семь лет. Но музыка здесь не главное. Поэтому Микки позволяет Йену водить его кругами по комнате, и улыбка Йена становится все шире, пока они танцуют. Но сколько бы они ни продолжали, Микки все равно не чувствует этого. В конце концов, он спотыкается. Наконец, Йен останавливается. — Мы закончили? Йен кивает. Он все еще улыбается. Он наклоняется для поцелуя, но Микки вздрагивает. Не то чтобы они не целовались раньше, но в данный момент это кажется слишком интимным наряду со всем остальным, поэтому он кивает головой в сторону спальни. — У меня есть на примете другой вид танца, с которого мы могли бы начать, — говорит Микки, стараясь казаться сексуальным. — Ты имеешь в виду танец без штанов? — шутит Йен. Микки хлопает его по плечу. — Иди в жопу. — Нет, наоборот, Мик, — говорит Йен. Микки ожидает новых тупых шуток, но Йен просто снимает рубашку и стаскивает ботинки. Микки тащит рыжего в спальню, как только они снимают одежду. Микки заползает на кровать, открывая себя, как будто практически умоляя. Йен уже позади него, его руки лежат на его пояснице. Микки чувствует, как начинает расслабляться. Это то, что он знает, то, с чем ему комфортно. В хорошем трахе нет сложного, романтического подтекста. Но Йену, похоже, нужно затянуть процесс. Одной рукой он проводит по бедру Микки и говорит: — Спасибо, что потанцевал со мной. — Тебе лучше убедиться, что мои яйца все еще там, — отвечает Микки. Он говорит это в шутку, но Йен решает истолковать это по-другому. Вдруг Микки чувствует руки Йена на своих яичках, он слегка поглаживает их и тянет так, что становится больно. — Козел, — говорит Микки. Йен оставляет их в покое и возвращается, положив руки на спину Микки. Он рисует на них нежные круги в течение секунды, прежде чем сказать — Я хочу кое-что попробовать. — Эй, мне не нравятся никакие странности, так что не надо никаких идей, — говорит Микки. — Правда? Это говорит парень, который связал меня несколько недель назад, — шутит Йен. — Да, да, смейся. Про что ты говоришь? — спрашивает Микки. Пока это носит сексуальный характер, Микки не против. Никаких больше ласковых, интимных штучек. По крайней мере, не сегодня. Микки может выдержать только ограниченное количество за раз. Йен не отвечает. Микки чувствует, как его руки раздвигают задницу, и ожидает, что Йен начнет проникать в него пальцами. Он не ожидает его гребаного языка. — Ебаный свет, — задыхается Микки. Все его тело дергается. Черт, это вызвало у него странное ощущение. Хотя, может, и неплохое. Ему нужно больше, чтобы удостовериться. — Продолжай, — говорит Микки, внезапно задыхаясь, — что бы ты ни делал. Еще. И Йен делает. Он прижимает свой язык, широкий и влажный, к его отверстию. Затем он начинает кружить языком вокруг него, осторожно надавливая, когда Микки едва расслабляется. Микки крепко сжимает в руках простыни. Пальцы его ног подрагивают. Он тяжело дышит и не может удержаться от стона каждый раз, когда Йен скользит внутрь. Йен поглощает его, как будто целует. Он знает, как использовать свой язык, потому что много практиковался в течение последних нескольких месяцев. Он знает, как Микки любит, когда его целуют, и неудивительно, что навыки чертовски хорошо используются. Микки не может поверить, что они никогда, блять, не пробовали этого. Не то чтобы он никогда раньше не смотрел подобное порно. Йен проталкивает палец внутрь Микки, прибавляя его к своему языку, и расслабляет Микки ими обоими в течение минуты или около того. Затем он останавливается и вынимает палец. — Презерватив, смазка, сейчас же, — ворчит Йен. Микки перекатывается на край кровати и передает вещи Йену. Ему не приходится долго ждать, прежде чем он чувствует прижатый к нему член Йена, твердый, толстый и такой фантастический. Микки стонет, когда Йен проникает внутрь. Это так чертовски сладко. Йен начинает долбить его, и он чертовски неутомим. Он должен знать, что Микки уже чертовски близок, он чувствует, как оргазм подкрадывается к нему. В этот раз секс более быстрый, но никто из них не жалуется. Микки крепко целует Йена, когда они заканчивают. Он чувствует пот на шее и волосах Йена. Сексуальный засранец. — Нравится? — спрашивает Йен, ухмыляясь. — А ты, блять, как думаешь? — отвечает Микки. Честно говоря, он удивлен, что ему понравился римминг. Но еще ему нравится красота Йена. Послесексовая красота Йена.***
В следующий понедельник, придя на работу, Микки первым делом замечает плачущего ребенка. Он смотрит в другой конец коридора и видит Светлану за своим столом с ребенком на руках. Это, должно быть, ее сын, Николай, или Роман, или еще какое-нибудь гребаное русское имя, которое она ему дала. Микки подходит к столу Светланы, чтобы рассмотреть его поближе. Светлана на удивление нежна со своим сыном, обнимает его и тихонько бормочет. — Почему твой сын здесь? — спрашивает Микки. Светлана поднимает взгляд. Она выглядит раздраженной тем, что ее прервали, и раздражается еще больше, когда глаза Ивана расширяются и он начинает издавать звуки, как будто может заплакать. — Садик накрылся, — говорит Светлана. Она поднимает сына на плечо и гладит его по спине. У меня пока нет альтернативы, — давай поговорим о делах позже, хорошо? — Да, конечно, — отвечает Микки, — смотри, чтобы маленький Борис не срыгнул где попало. — Его зовут Евгений, — огрызается Светлана. — Неважно. Микки не любит детей, и никогда не любил. Он никогда не общался с детьми, если подумать. Он был младшим из своих братьев, и не то чтобы он играл с детьми по соседству. Поэтому маленький Владимир каждый день ходит по студии и напрягает его, особенно когда Светлана держит его на руках во время обеда. Сама она выглядит невозмутимой. — Давай угоним машину Неда, — решительно говорит она. У Микки отпадает челюсть. До сих пор он доверял суждениям Светланы, но это переходит черту. А он думал, что сможет с этим справиться. — Ты не в своем уме, — говорит Микки. — Мы составим хороший план, убедимся, что все пройдет гладко. Это займет время, — говорит Светлана. Она говорит так чертовски уверенно. Микки качает головой. — Ты что, с ума сошла? — спрашивает он. — Нет, я не сумасшедшая. Машина даст хорошие деньги. Я знаю покупателя, он занимается бизнесом, особенно крадеными вещами. — Да, мы все знаем одного парня. Я знаю парня, который вытащил бы почку из своего брюха, чтобы продать ее тебе, так что успокойся. То, что у тебя есть готовый покупатель, не значит, что все закончится хорошо. — Не будь киской. — Отъебись, — говорит он, глядя на нее. Однако Светлана, в свою очередь, с такой же силой огрызается на него. Она словно сделана из льда, эта женщина. Микки может держаться над этим льдом, но с треском проваливается. Он ненавидит быть настолько слабым, когда люди могут заставить его делать что угодно. — Господи, ну ладно, — говорит он, — мы угоним его сраную машину. — Отлично. У нас есть время, и мы не будем торопиться. У Микки плохое предчувствие. Конечно, Светлана у руля — это более обнадеживающе, чем Игги или Колин, но это может закончиться хорошо только для тех, кто у руля. Он просто позаботится о том, чтобы на этот раз Йен остался снаружи, так что, по крайней мере, он сможет выкрутиться, если все развалится. Но он точно не будет беспокоиться о том, чтобы вытащить Светлану в случае чего.***
Нед, вероятно, самый осмотрительный человек, которого Микки когда-либо встречал. Когда он пристает с разговорами, он может в то же время вытащить свой член. В четверг днем Микки уже готов уйти, когда Нед выходит. К несчастью для Микки, Нед оказывается рядом с ним. Нед продолжает говорить, когда они доходят до вестибюля. Однако Микки не обращает на это внимания. Он обращает еще меньше внимания, когда поднимает глаза и видит у входной двери знакомую рыжую голову. У Йена рюкзак через плечо и обычная одежда. Должно быть, он до сих пор не переоделся. Он замечает Микки и кивает ему, затем его глаза уходят чуть влево и видят Неда. Микки нервно смотрит то на Йена, то на Неда. Он никогда не видел этих двоих в одной комнате и беспокоится, что может произойти опасная реакция. Однако Нед, похоже, не рассматривает такую возможность. Он подходит к Йену, как будто он гребаный мэр или что-то в этом роде. — Йен, — говорит Нед, — рад тебя видеть. Я удивлен, что мы не сталкиваемся друг с другом чаще. — Да, знаешь, — ворчит Йен, — дела всякие. — Как ты поживаешь? — спрашивает Нед. — Ты был не слишком здоров, когда мы разговаривали в последний раз. Йен краснеет. Он поддерживает зрительный контакт с Недом, но Микки удается заметить тонкие признаки, которые показывают, что он сейчас зол как черт. — Я в порядке, — говорит Йен, как будто пытается убедить самого себя. — Правда? — говорит Нед. — Надеюсь, ты разобрался со своим дерьмом. Микки видит, как Йен переходит от раздражения к злости. Он не думает, что это может закончиться хорошо. Он сомневается, что Йен вообще хочет касаться того, что произошло с Недом, но если бы и хотел, то, наверное, не стал бы этого делать в такой ситуации. — Эй, Галлагер, кажется, Светлана хотела поговорить с тобой, — говорит Микки, врываясь в разговор, — что-то насчет твоих часов на эти выходных. — Спасибо, — говорит Йен, — я должен идти. Йен уходит. Микки тоже уходит, оглядываясь, чтобы оценить реакцию Неда. Мудак выглядит слишком самодовольным. Боже, Микки просто хочет разбить его гребаную морду. Чем больше он об этом думает, тем больше вариант с угоном машины этого мудака кажется ему реальным. Йен все еще держится в тени во время занятий. Он хорошо это скрывает, но Микки понимает. Ему немного неприятно, но в то же время он удивлен. Он никогда раньше не был так зависим от эмоций другого человека. Микки никогда не был эмпатом. В раздевалке Микки наблюдает, как Йен пытается взять себя в руки. Но у него нихуя не получается, и Микки видит это в его глазах. Однако он не знает, как ему помочь. Физическое — единственное утешение, которому он научился у Йена. — Ты в порядке, Галлагер? — спрашивает Микки. Йен открывает рот, чтобы ответить, но не может. Он неопределенно пожимает плечами и кивает, что Микки никак не может истолковать. — Это было «я нихуя не знаю»? — говорит Микки. Йен кивает. Он наклоняется, чтобы завязать шнурки. Его руки слегка дрожат. Микки наблюдает за ним, пытаясь придумать, чем он может помочь. Ему приходит в голову кое-что, что может сработать. — Эй, Йен, — говорит Микки, — занят сегодня? — Что-то мне сегодня не хочется, — ворчит Йен. Ну, секс был планом Б, и так все и произошло. Но Микки все еще думает, что, возможно, план А удастся. — Мимо, — говорит он. — Готов подержать в руках пушку? Йен берет себя в руки. — Ты серьезно? — Да, почему бы и нет? Думаю, что тебе должно это помочь. Выйдя из студии, Микки ведет Йена в заброшенное здание, которое служит ему тиром. Он не был здесь уже несколько недель и не понимал, насколько здесь чертовски холодно. Серьезно, мороз и ветер, как чертова пуля в заднице. Но он скучает по ощущению свинца в руках, по мягкой отдаче, которая приводит его тело в движение. Это как гребаный героин. Микки подходит к своему тайнику с оружием и берет глок. Он смотрит на Йена и недолго размышляет, действительно ли это ему поможет. Да, стрельба всегда помогает Микки чувствовать себя лучше, но вряд ли он является ярким примером здоровых техник преодоления трудностей. — Ты когда-нибудь раньше стрелял из такого? — спрашивает Микки. Йен ворчит. — Я живу в гребаном Саут-Сайде. Я знаю, как пользоваться оружием. Микки передает ему пистолет и смотрит, как Йен принимает боевую стойку, крепко сжимая пистолет обеими руками. Когда Йен стреляет, его прицел не безупречен, но он точно попадает в цель. Он делает несколько выстрелов, а затем еще несколько из другого пистолета, который Микки передает ему. Микки продолжает наблюдать за ним, пытаясь заметить изменения в настрое Йена. Может быть, он немного расслабился, может быть, ему стало легче дышать. Микки чувствует странное волнение. Он не привык быть тем, кто помогает кому-то чувствовать себя лучше; возможно, он не в состоянии это сделать. В конце концов, Микки толкает Йена в бок, чтобы немного пострелять самому. Это позволяет ему в одно мгновение ослабить все тугие канаты, которые он чувствует внутри. Он вдыхает все это — стойкий запах пороха, неясный промышленный запах, доносящийся из окна. Он не уверен, что Йен чувствует себя лучше, по крайней мере, пока не поворачивается к Микки с характерной ухмылкой на лице. Он подходит к нему. — Думаешь, мы сейчас на людях? — спрашивает Йен. — Потому что мне кажется, что теперь мы точно одни. Микки оглядывается вокруг. На самом деле, это одно из немногих мест, где он может чувствовать себя по-настоящему, спокойно, в одиночестве. Одно из немногих мест, которое принадлежит ему. Он смотрит на Йена и кивает. Галлагер делает шаг вперед, забирает у Микки пистолет, чтобы отложить его в сторону, и целует. Он поддерживает голову Микки одной из своих огромных рук. Микки хватается обеими руками за переднюю часть куртки Йена, чтобы сильнее притянуть его к себе. За последние несколько месяцев Йен вырос на дюйм или два, поэтому Микки приходится приподниматься на носочки, чтобы поцеловать его как следует. Поцелуй становится глубже, и Микки смещается так, что трется своей эрекцией о бедро Йена. — У тебя есть…? — спрашивает Микки. Он делает глубокий вдох. Йен качает головой. Микки почти успевает разочарованно вздохнуть, пока Йен не прижимает его спиной к стене и не просовывает одну руку в его джинсы. Упираясь одной рукой в кирпичную стену позади Микки, он смотрит на него с напряженным выражением лица. — Похуй, я хочу тебя слишком сильно, — бормочет он. Он снова целует Микки, пока гладит его член. Микки расстегивает молнию на джинсах Йена, чтобы добраться до его стояка. Это просто взаимная дрочка, но и ее сейчас достаточно, чтобы расслабиться. Через несколько минут они съезжают на пол по стене, удовлетворенные и бездыханные. Микки смотрит на Йена, чтобы проверить его. Ему приятно видеть, что Галлагер снова улыбается. Может быть, то, что Йен начинает рассказывать Микки обо всем, что творится у него внутри, не такая уж и плохая идея.