Ladies and gentlemen, will you please stand?

      Иваизуми уже, кажется, заснул, когда движение на другой половине кровати вновь выдернуло его в реальность. Он на секунду задумался, не перевернуться ли ему на другой бок, лицом к лицу с Ойкавой. Тот, судя по всему, все никак не мог заснуть. Хоть он и работал из дома, утром ему придется вернуться к какому-то важному проекту, который Куроо доверил ему, как только Ойкава вернулся с больничного несколько дней назад. Если Иваизуми сейчас повернется, наверняка захочет его поцеловать. Провести ладонью по лицу, заправить за ухо влажные после душа волосы. Нет, им обоим нужно выспаться.       Снова движение, вздох. Потом – шуршание простыней и тепло чужого тела, совсем рядом. Вопреки внутреннему желанию вжаться в это тепло, Иваизуми вынудил себя отодвинуться, всего на каких-то несколько сантиметров. Наверное, Ойкаве было мало места, может, сам того не заметив, Иваизуми занял его половину кровати. Они никогда не обнимались ночью, даже почти не касались друг друга. Ханамаки называл это полной лажей, но Иваизуми знал, что к его словам прислушиваться не стоит. Ни для кого не секрет, что Ханамаки знает о личных границах в отношениях меньше, чем среднестатистический ученик средней школы.       Поэтому когда за вздохом последовала тишина, Иваизуми принял это за одобрение. Он натянул одеяло по самый подбородок и принялся считать про себя: раз, два, три...       – Зай?       Иваизуми успел досчитать до двадцати семи, прежде чем Ойкава окликнул его, голос чуть тише шепота. Промычав что-то нечленораздельное, Иваизуми все продолжал: двадцать восемь, двадцать девять, тридцать... Стоп.       Чертыхнувшись, он продрал глаза. Вокруг было темно, а рука Ойкавы мягким тлеющим пламенем примостилась на его лопатке. Иваизуми боялся пошевелиться, лишь бы его не спугнуть, и одновременно был уверен, что не расслышит слов Ойкавы, если не повернется.       – Что такое? Тебе нехорошо?       Сердце уже пустилось в галоп, ему много и не надо. Вдруг он переборщил? Когда-то же это должно было случиться. Может, Ойкаве было больно, а он об этом даже не подозревал.       – Нет, я просто, – то ли его голос стал настолько тихим, что больше ничего было не расслышать, то ли Ойкава и вовсе замолчал. И то, и другое было настолько на него не похоже, что Иваизуми всерьез заволновался. Он заглянул себе за спину и, ничего толком не увидев, был вынужден лечь на другой бок. Ойкава отнял руку, и в тишине потерянное тепло ощущалось как пощечина.       – Тоору, ты меня пугаешь. Что происходит? У тебя опять температура?       Может быть, причина того, что его близость ощущалась подобно жару январского костра, была в том, что у Ойкавы снова была лихорадка. С того самого дня, когда он приехал к Иваизуми на работу с температурой, тот не мог перестать думать о том, как блестели его глаза и горели алым цветом щеки.       – Нет, все нормально. Просто я не... Не знаю, как сказать. Ты подумаешь, что я странный.       – Глупости.       Привыкнув к темноте, Иваизуми заметил, что Ойкава одной рукой приобнимал себя за плечи, а другую, наверное, ту, что грела Иваизуми лопатки, засунул под себя в перекрестном жесте. Его глаза изучали лицо Иваизуми, но даже это не спасло от того, чтобы брови сошлись у Иваизуми на переносице. Догадываясь, что ему сейчас не разрешалось касаться Ойкавы, он притянул руки к груди, прокрутил еще раз в голове последние его слова.       – Если ты не скажешь, я никогда не узнаю, что творится у тебя в голове. И не смогу никак с этим помочь.       Должно быть, слова сделали свое дело. Ойкава еще раз вздохнул, на этот раз медленнее, словно пытался примириться с тем, что телепатию еще не изобрели, потом насилу вытащил себя из своего кокона.       – Можно тебя обнять?       – Что?       Сложно сказать, чего ожидал Иваизуми, но точно не этого. Встречный вопрос так и сорвался с губ в ансамбле с замешательством, удивлением и толикой смешинки в голосе. Даже в темноте от Иваизуми не скрылось, как Ойкава поморщился, неловкость умело прикрыта раздражением.       – Я спросил, можно ли тебя обнять.       В любой другой момент Иваизуми бы ни за что не упустил возможности подразнить Ойкаву, это был их язык любви, если позволите. Но еще их языком любви было замечать детали, видеть насквозь, через все слои защиты. Что-то вроде того, как сейчас Ойкава принял оборонительную позу, как прямо встретил его взгляд, словно бросая вызов. Не оставалось сомнений, что если Иваизуми сейчас промолчит, то Ойкава заберет свои слова назад, сделает из этого шутку. Иваизуми не мог ему позволить так издеваться над собственными чувствами. Он сказал первое, что пришло в голову:       – Да. В любой момент, не только когда болеешь.       А потом второе, что пришло ему в голову:       – Как ты хочешь это сделать?       Ойкава наградил его серьезным взглядом, который рассыпался о выражение абсолютного принятия на лице Иваизуми. Тот все еще не решался его коснуться, хотя и читал по глазам, что Ойкава только этого и ждал. Его тело все еще оставалось зажатым в непонятные рамки, которые Иваизуми для него точно не ставил, а значит не ему их и разрушать.       Наконец Ойкава сказал, так же тихо, как в первый раз:       – Повернись спиной, – и, словно догадавшись о правилах игры, добавил: – Хочу обнимать тебя со спины.       Иваизуми сделал, как он попросил. Почувствовал, как сначала поднялось одеяло, потом как совсем рядом прогнулся матрас. Ойкава прижался к его спине, его дыхание защекотало Иваизуми шею. Сначала руки накрыли мурашки, а потом Иваизуми понял, что эти же руки ищут ладони Ойкавы. Тот обнял его поперек талии, а Иваизуми переплел их ноги. Они у Ойкавы, как и руки, всегда были холодными, но Иваизуми жаждал контакта каждого кусочка кожи. Он хотел оказаться у Ойкавы по ту сторону ребер, поцеловать каждое, сделаться сторожевым псом и рвать на куски любого, кто подойдет слишком близко. Еще он хотел открыть для Ойкавы собственную грудную клетку, позволить ему смести пыль с изношенного механизма под названием сердце. Он поднял их переплетенные пальцы к губам и прошептал, потому что боялся, что любой звук может сбить стучащий ему в спину ритм:       – Почему ты раньше этого не делал?       – Ты никогда меня не просил. Я и забыл, что люди так делают.       С этими словами Ойкава зарылся носом в его футболку, сильнее прижимая его к себе. Иваизуми улыбнулся их единственной свидетельнице – самой ночи, рассеянно поцеловал костяшки пальцев Ойкавы.       – А сейчас почему-то вспомнил?       Ойкава промычал что-то, и Иваизуми догадался, что он прижался щекой к его лопатке.       – Понял, что буду без тебя скучать. Ну, пока ты будешь со своими футболистами.       Так вот оно что. Ойкава тоже считал дни до двухнедельных тренировочных сборов. Иваизуми рассказал ему об этом позавчера, и Ойкава воспринял новость на удивление легко. Улыбнулся и что-то пошутил про школьный лагерь и зубную пасту. Это было, пожалуй, даже чересчур просто. Настолько, что Иваизуми боялся, не пытается ли Ойкава скрыть от него свои настоящие чувства.       Заранее жалея, что не может сказать ему этого в лицо прямо сейчас, Иваизуми произнес:       – Я тоже буду по тебе скучать.       За последнее время им слишком много времени приходилось проводить в разных городах, но Иваизуми и правда ничего не мог с этим поделать. Январские сборы были традицией, от которой клуб никогда не отказывался, и обычно Иваизуми нравилось выезжать из города, пусть и приходилось мириться с неудобствами в виде тридцати двадцатилетних лбов без вербальных фильтров. В этот же раз... черт, еще и Кьётани обязательно найдет пару новых способов надавить ему на больное.       И словно прочитав его мысли, Ойкава сказал:       – Я тут подумал. Может, тебе все-таки стоит с ним поговорить?       Он не назвал его имени, но Иваизуми почему-то сразу понял, о ком идет речь. И все равно решил притвориться идиотом, лишь бы еще секунду не думать о том, откуда в голове Ойкавы вообще взялся Кьётани.       – Поговорить с кем? С директором? Не думаю, что он разрешит...       – Ты знаешь, о ком я, зай. Он заерзал, и Ойкава еще ближе прижал его к себе.       – И ты думаешь, мне есть о чем с ним разговаривать?       Он как мог старался не пускать раздражение в свой голос, но по тому, как тяжело вздохнул Ойкава, догадался, что у него это не получилось.       – Думаю, да.       – Например?       Еще один вздох, словно дыхание самого Вулкана на его коже.       – Например, о том, почему он выглядит так, как будто ты сделал ему очень больно. И продолжаешь делать ему еще больнее.       Иваизуми почти поддался первому порыву вырваться из его объятий, но потом осознал: это лишь его инстинкт. Бей или беги. Иваизуми не мог сделать ни того, ни другого. Он сжал ладони Ойкавы в своих.       – Я не хочу об этом говорить.       – Не хочешь сейчас? Или вообще? Потому что мне кажется, что вообще. Но рано или поздно поговорить придется, причем вам обоим, друг с другом. Если ты хочешь, чтобы он тоже мог двигаться дальше.       Не хватало только "а я знаю, что ты хочешь". Иваизуми надеялся, Ойкава правда это знает.       – Я не хочу говорить об этом с тобой, Тоору. Ладно?       Он не ответил, только начал выпутываться из его хватки. Чувствуя, словно сквозь пальцы у него утекает нечто драгоценное, Иваизуми отпустил его ладони. Вот только тепло никуда не делось. Ойкава остался рядом с ним, не отодвинулся ни на сантиметр. Руки его скользнули ему под футболку и легки на живот, туда, где эхом отдается сердцебиение.       – Ладно.       Борясь с желанием быть еще ближе, когда само это понятие уже почти не существует, Иваизуми прислушивался к тишине. Наверное, это была самая тихая ссора в его жизни. Интересно, всегда ли с Ойкавой так будет? Или это просто потому что сейчас ночь? И если Иваизуми извинится прямо сейчас, поцелует ли Ойкава его на ночь?       Когда он уже набрал было воздуха для того, чтобы что-то сказать, Ойкава, еле ворочая языком, прошептал:       – Можно завтра с тобой в спортзал?       – У нас ведь расписание тренировок не совпадает.       Это странно, но Иваизуми почти физически почувствовал улыбку Ойкавы в следующих его словах.       – Если хочешь, теперь будут совпадать.       И это самое близкое к тому, чтобы сказать: я на тебя совсем не злюсь. // hajiyou тоору ты мне случайно деньги на карточку перевел? 06:11 oitooru конечно нет я ведь даже подпись оставил, чтобы ты понял 06:29 hajiyou "моему малышу на карманные расходы"? 06:30 oitooru тебе что-то в этой фразе не нравится? 06:30 hajiyou ну, как тебе сказать 06:31 oitooru зай, ну дай мне хоть раз в жизни почувствовать себя шугар дэдди 06:31 oitooru когда как не в день годовой премии я еще смогу это сделать 06:32 hajiyou тоору, ты балбес 06:32 oitooru из твоих уст это почти как ласковое прозвище 06:33 oitooru там хоть интернет ловит? 09:10 hajiyou куда, ты думаешь, мы едем? конечно, ловит 09:13 oitooru это будет слишком по-идиотски, если я попрошу у тебя твои ключи от квартиры? 09:14 hajiyou зачем? у меня ведь даже цветов нет, чтобы поливать 09:14 oitooru точно видимо, и правда дурацкая идея 09:14 oitooru забудь 09:15 hajiyou тоору, если ты хочешь, я могу оставить их в почтовом ящике и не запирать его 09:15 oitooru правда? 09:16 hajiyou да если ты пообещаешь, что не вынесешь из квартиры все, что не прибито, как только я выеду за черту города 09:22 oitooru спасибо, зай 09:22 hajiyou я оставил для тебя кое-какие вещи на тумбочке в спальне 10:42 oitooru какие такие вещи? ты же не думаешь, что я буду там непотребствами заниматься? 10:49 hajiyou насколько мне известно, для непотребств у тебя есть своя квартира 11:02 hajiyou я оставил худи и футболку знаю, тебе нравится мой запах 11:03 oitooru а вот это уже удар ниже пояса 11:03 hajiyou я не говорю, что это плохо мне тоже нравится то, как ты пахнешь 11:04 hajiyou только вот мой парень не догадался дать мне что-нибудь, что бы напоминало мне о нем 11:05 oitooru эй! я даже не думал, что так можно 11:05 hajiyou ладно мы отъезжаем через 10 минут позвонишь в обед? 11:06 oitooru договорились легкой дороги, зай 11:06 hajiyou и тебе 11:06 hajiyou ну, в смысле ты понял 11:07 oitooru да вот не очень? 11:07 hajiyou да не важно жалею, что ты не заставил меня переночевать сегодня 11:08 oitooru брось это всего на 2 недели ты и глазом моргнуть не успеешь 11:08 hajiyou забавно, но я почему-то думал, что это я буду тебя утешать все, побежал 11:08 oitooru за автобусом? он что, без тебя уехал? 11:09 hajiyou вот ты думаешь, ты смешной? 11:09 oitooru иди уже, пока Не Дай Бог не остался в токио 11:10 hajiyou ага, не дай бог 11:10