Его творения

      Хан тяжело ввалился в студию, сразу же приступая к поискам своего телефона под удивлённый взгляд Бан Чана, который, казалось, вообще не покидал рабочего места, словно прописался. — Опять поссорились? — тихо спросил он, стоило рассмотреть лицо друга чуть лучше: изнеможённое. — Мгмн, — промычал тот в ответ. — Ах, вот он!       Восторженно выкрикнул Джисон, выуживая смартфон из небольшой щели между подлокотником мягкого дивана и сиденьем. Ни на какие манипуляции телефон не поддался, что означало лишь одно — разряжен. Раздражённый выдох перебил желание швырнуть бесполезную вещь на пол. По растерянному и слегка расстроенному взгляду Джисона Чан всё понял. Протянул ему зарядное устройство, за что незамедлительно получил тёплую улыбку, которую, казалось, увидеть больше не представлялось возможным. Мужчина проскользил взглядом по фигуре стушевавшегося Хана: широкие тёмные джинсы, привычная безразмерная чёрная толстовка и грязные кеды на высокой платформе. Отросшие чистые волосы непонятного цвета были неаккуратно собраны в невысокий хвостик, из которого выбивались пушащиеся локоны, забавно торча в разные стороны — неопрятно. Да и в целом картина была достаточно печальной: Бан Чан не привык видеть друга настолько уничтоженным. — Ты сколько часов спал? — поинтересовался Бан, рассматривая синяки под чужими круглыми глазами. — Неверный вопрос, — Джисон повёл плечами, усердно нажимая на кнопку включения смартфона, но тот и не думал подавать признаки жизни. — Ты вообще спал? — Верный вопрос, — Хан улыбнулся натянуто. — Нет. Не смог. — Поругались, да? — голос обеспокоенный, с нотками сожаления и досады. — Как обычно, хён. — Я могу чем-то помочь? — Ну, если у тебя случайно где-то завалялась приличная сумма денег, то я с радостью у тебя возьму её. Безвозвратно, конечно.       На мгновение воцарилась нервозная тишина. Бан Чан с грустью рассматривал копошащегося в телефоне друга. Ему желалось помочь, но он искренне не знал как. За несколько месяцев Джисон из улыбчивого и вечно шумного беспорядка превратился в сгусток негатива и печали, однако, несмотря на кардинальные перемены в его внутреннем состоянии, он по-прежнему хорошо выполнял свою работу. А Чан скучал. По глупым шуткам во время записей, по забавным рассказам с нелепыми историями, когда они все вместе спешно покидали студию, по яркой улыбке сердечком. — Вот же чёрт! — Джисон откинулся на диване и сильно зажмурился, поскуливая от досады. — Ты чего? — У нас годовщина сегодня, а я не забрал заказанный подарок. Потому что забыл! — Сегодня ровно пять лет, да? — Чан улыбнулся, завидев счастливое лицо Хана, так отчаянно кивающему ему в ответ. — И ровно три месяца как мы, можно сказать, обручились, — Джисон вытащил цепочку из-под толстовки, на которой висело красивое кольцо, немного громоздкое для его тонких пальцев. — Я не могу дождаться, когда уже стану его мужем. Понимаю, что это всего лишь бумага, которая, по сути, не будет иметь юридической силы. Но мне так греет душу мысль о том, что мы станем семьёй, поэтому всё остальное — просто незначительные мелочи. — Такой счастливый, — Чан ласково рассмеялся и потрепал парня по голове. — Тогда тебе надо что-то подготовить для своего Минхо, чтобы порадовать, — смолк ненадолго Бан, отвлёкшись на монитор компьютера. — А, знаешь, я бы хотел познакомиться с ним ближе. Мы вроде друг другу не чужие люди, но ты так тщательно его от нас скрываешь. — Я не скрываю! — начал оправдаться Хан. — Он, как и я, очень тревожен в общении с новыми людьми. — Но мы же столько раз пересекались на празднованиях или в барах. Вот только пообщаться толком не удавалось. — Да, в большой компании ему менее неловко, ведь внимание к нему не так сильно приковано. — Но я всё равно буду рад, если вы вдвоём, например, приедете к нам в гости. Ещё и Чанбина с его пассией позовём. — Хорошо, я поговорю с Минхо.       Джисон прикусил язык, разговаривать, конечно, он ни с кем не собирался. Врать Хан не любил, но и правду говорить не хотелось. И пусть его терзала жгучая и мерзкая вина перед другом, перед всеми близкими: он готов был врать дальше, лишь бы сокрыть Минхо, спрятать от всех. Ведь их уже немного неидеальный мир существовал только для двоих: пусть он разрушался; пусть остатки прежней пылкой любви начинали затухать, словно пламя, о котором забыли и не позволяли вознестись ярким огнём вновь; да даже пусть потрескавшиеся стены домашнего очага грозились свалиться на них — никто не должен был этого видеть. И если несколько лет назад, возможно, тревожность Минхо и была бы весомым оправданием, то не сейчас. И нет, Хан был уверен в своём мужчине на сто процентов, а вот в себе — ничуть. Ревность, выросшая на осколках недоверия к себе, грызла и уничтожала изнутри, прогибая под себя и уничтожая всё самое светлое, самое прекрасное — любовь. — Я тут подумал, — подал голос Бан Чан, оторвавшись от прослушивания сэмпла, — возьми выходной. Проведи этот день с Минхо.       Хан выронил ручку, коей вносил правки в старые тексты. Он явно не ожидал такого предложения от своего лучшего друга, тем более в такой момент. Они немного не успевали, а заказчики без конца меняли концепцию, отчего ситуация со сроками лишь усугублялась. Уставший был явно не только Хан, поэтому он по-настоящему удивился. — Ты… Ты уверен? — Да! Конечно! — развернулся на стуле всем корпусом к изумлённому другу Чан. — Сейчас наш вечно опаздывающий Чанбин придёт, и я с него три шкуры спущу, так что мы ничего не потеряем. Придётся задержаться в последующие пару дней, но жертвовать личной жизнью не стоит. Тем более такое значимое событие. — Спасибо, хён! Огромное спасибо.       Крепкие объятия были подарены в порыве радости, отчего Чан сипло засмеялся. А выбегая из студии, где чуть не сбил с ног тащащегося по узкому коридору Со, неспешно отпивающего свой горький, до ужаса крепкий, кофе, Хан лишь ярче улыбнулся. Махнул ему рукой в знак приветствия и пулей вылетел из здания. Его тонкие пальцы машинально открыли приложение банка, чтобы он смог проверить накопления и посчитать сумму, которую был готов сегодня потратить. Ловко и быстро забронировал столик в ресторане, куда часто выбирался вместе с Минхо, когда они ещё ни в чём себе не отказывали, проживая почти в самом центре Сеула. Лёгкое смущение, перемешанное с неожиданно проснувшейся в душе грустью, разлилось по телу, сдавливая горло. Хан закашлялся, когда открыл переписку с возлюбленным. Отчего-то было страшно написать. Его немного начало ломать от непонимания: стоит ли извиниться или же сделать вид, что ничего не было. Выбрав второе, он быстро отправил сообщение, попутно забираясь в такси.

Вы (12:58) Я нашёл телефон, всё в порядке. Сегодня в 19:00 жду тебя в нашем ресторане. Столик забронирован на моё имя. Люблю тебя.

Линорин (12:59) Я буду, Ханни.       Весь оставшийся день они не общались. Для Минхо такое затишье становилось уже привычным, обыденным. Очередной ритуал, который прочно вплёлся в их жизни, уничтожая устоявшееся, бессмысленное общение переписками или же короткими звонками во время рабочих дней. Настроение от этого немного угасало в своей яркости, будто насыщенность красок кто-то резко приглушил, подводя к чёрно-белому стилю. Но стоило снова открыть и прочитать сообщение. Небольшое, но очень ёмкое и значимое для сердца, как уголки губ поднимались, а пульс немного учащался, отзываясь рассыпающимися по коже мурашками. Ли, по уже некой привычке, навёл идеальный порядок в квартире, подготовил свой недавно купленный серый костюм с белоснежной рубашкой и лакированные туфли на совсем небольшом каблуке.       С лёгким прищуром он посмотрел на себя в зеркало: безразмерная белая футболка с широким горлом, принадлежавшая Хану, серые растянутые штаны, место которым давно уже было на помойке, но Минхо дорожил их удобством, то и дело заштопывая появляющиеся местами дырочки. Его волосы, ранее выкрашенные в вишнёвый оттенок яркой краски, потускнели, отчего стали проявляться осветлённые пряди. Ли покачал головой, раздосадовано цокнув языком. Под глазами пролегли серые тени, что тоже его ничуть не красило, а на нежной коже проявилась редкая щетина. — Так дело не пойдёт, — сделал вывод Минхо, лениво потягиваясь.       К шести часам вечера он был полностью готов. Костюм сидел невероятно красиво, хотя самому парню не нравились немного укороченные рукава пиджака. Тонкие ремни портупеи, неплотно затянутые поверх белоснежной рубашки, и не завязанная бабочка — единственные акценты, которые он выбрал для завершения своего образа. Возле самой входной двери, где Джисон держал целую коллекцию имиджевых очков на небольшой тумбочке, Минхо остановился. Его глаза несколько раз прошлись по ровным рядам очков разных форм, с разнообразными оправами, но он выбрал самые неброские из них: в тонкой чёрной оправе. Напоследок Ли вновь обратился к зеркалу. Немного подправил еле заметный макияж, убрал выбившийся локон подвитых волос и вышел за дверь. Такси подъехало, как только он вышел на улицу: всё идеально вовремя.       Как обычно, по ещё одному укоренившемуся в жизни ритуалу, Минхо приехал раньше, хотя по навигатору дорога должна была занять у него на 15 минут дольше, чем в итоге получилось. Неспешным шагом он подошёл к красивому зданию, вывески на котором ярко и раздражающе мигали, зазывая к себе посетителей. В голове сразу рассыпались воспоминания о каждом проведённом здесь совместном вечере с Джисоном. Это, казалось, всё было так давно, ведь в то время все события просто происходили сами собой. Всё было легко и непринуждённо, пропитано любовью, искренностью и безумным восхищением друг другом, которое отражалось прямо в тёмных глазах, зажигаясь тысячами огоньков вожделения. — Здравствуйте, — миловидная девушка подошла к Минхо, стоило ему зайти в заведение и подняться на нужный этаж, — у вас забронирован столик? — Да. На имя Хан Джисона. — Да, есть такой. Прошу за мной.       Стройная фигура торопливо зашагала в глубину зала, полностью забитого людьми. Не без интереса Ли рассматривал изысканные наряды; наполняемые дорогими винами бокалы; замысловатые и невероятно красивые украшения на гостях ресторана. Ощущение того, что он абсолютно не вписывался во всё это, опутало его с ног до головы, вызывая приступ тошноты неожиданно и резко. Такое он чувствовал лишь несколько раз перед сольными выступлениями: тягучее волнение, путающееся в венах и вызывающее тремор рук. — Ваш столик. Приятного вечера.       В знак благодарности Минхо кивнул, рассматривая выбранное Джисоном место. Столик стоял поодаль от общего зала и был отделён тёмной ширмой с пестрящими украшениями. Он располагался возле широкого окна с неяркой подсветкой, отчего атмосфера казалась немного интимнее и уютнее, чем во всём ресторане. А из самого окна можно было созерцать город, на который лениво надвигались сумерки, затягивая мегаполис под своё тёмное покрывало бархатистой ночи. Ли удобно устроился на мягком диване, поднял со стола меню, изучая, ведь уже и не помнил, что в нём было. Цены болезненно давили, поэтому Минхо старался выискать что-то наиболее дешёвое. Но неожиданно он замер. Сегодня же годовщина! — молнией пролетело в голове.       О чём-либо ещё Минхо подумать не успел, потому что перед его глазами возник Джисон. Рот приоткрылся в удивлении, а глаза, не моргая, смотрели на вошедшего парня. Тот слегка запыхался и пытался восстановить сбившееся дыхание. Его волосы были выкрашены в красивый пепельный цвет с вкраплениями синих прядей, а привычная длина исчезла, уступая место короткой стрижке. Белая рубашка аккуратно была заправлена в чёрные, облегающие плотные бёдра брюки с завышенной посадкой. Чёрный галстук, которые, к слову, Джисон не любил, дополнял его образ, как и очки в тонкой чёрной оправе. Почти такие же, как у самого Ли. — Прости, что заставил ждать, — Хан улыбнулся и смутился пристального взгляда своего мужчины. — Всё в порядке, Ханни. Ты не опоздал, — Минхо с неохотой отвёл свой взор от сияющего и милого Джисона, чтобы взглянуть на часы, но, когда вновь взглянул на очаровательное лицо, произнёс вовсе не время, — потрясающе выглядишь. — Спасибо, Минхо-я, — Джисон присел рядом, — ты тоже выглядишь великолепно. Как и всегда.       На мимолётный, крошечный миг повисла неловкость, коей между ними никогда не существовало. Как-то испуганно Хан перевёл взгляд в сторону зала, отмечая, что поблизости никого не было. Слишком быстро и резко повернулся обратно, дабы тут же опустить свои руки на щёки возлюбленного и мгновенно притянуть его к себе для поцелуя. Ли застопорился. Не то что бы он боялся, что их увидят, но всё же в общественном месте чувства обострялись, тем более они никогда не выносили свои отношения напоказ. Но всё же невесомо, легко и удовлетворённо ответил на чуткий поцелуй, устроив свои горячие руки, под которыми чувствовалась приятная ткань брюк, на бёдрах Хана. Они стукнулись очками при попытке углубить поцелуй, и оба тихо рассмеялись. С заметным волнением Джисон отстранился. Всю ту любовь, нежность, восхищение и безграничное уважение, которые плескались у него в душе, когда он был просто рядом со своим мужчиной, Минхо улавливал каждой клеточкой своего тела. И сейчас Ли тоже всё видел. Его руки неспешно начали поглаживать чужие упругие бёдра, и он чувствовал, как под ладонями напрягались мышцы от каждого нажатия. — Я так скучал, — тихо произнёс Минхо, почти шёпотом. — Я тоже, малыш.       И от этого ласкового прозвища, произнесённого низким голосом с лёгкой хрипотцой, хотелось выть и скулить — слишком скучал. Он уткнулся лбом в чужое плечо, продолжая ласкать ладонями ноги и бока Джисона. — Ты заказал что-нибудь? — Ли покачал головой, но сам не поднялся, а лишь плотно прикрыл глаза, утопая в запахе приятного парфюма. — Не успел. Тем более здесь всё стало намного дороже, чем было. — У нас праздник, хён! Думаю, мы имеем все права на то, чтобы не думать о деньгах и насладиться этим вечером.       Тихо простонав, Минхо оторвался от Джисона, когда заслышал стук каблуков об пол. Подошла миловидная официантка, глаза которой, как показалось Ли, достаточно долго рассматривали Джисона, делающего заказ. — И, будьте добры, принесите нам самое дорогое вино, которое у вас есть. — Да, конечно. Скоро всё будет готово, — девушка поспешно удалилась. — Зачем? Мы могли бы обойтись тем, что обычно брали… — Хён, — Хан снова обхватил красивое лицо Ли своим руками, старательно заглядывая ему в глаза, — я же уже всё сказал. Расслабься. Этот вечер никак не повлияет на покупку квартиры. Мой аванс вполне покроет все расходы на сегодня, и мы ничего не потеряем. — Прости, я просто слишком много думаю. — Тебе не за что извиняться. Просто позволь сделать так, чтобы наш знаменательный день запомнился нам обоим. Пожалуйста, доверься мне. — Ты же знаешь. Я всегда тебе доверяю.       Джисон ярко улыбнулся, отчего на сердце Ли расплылась тоска чёрным пятном: он самолично отбирал у себя это крохотное счастье постоянными ссорами и руганью. Пусть каждый раз он старался остановить себя, сдержать язык за зубами, чтобы не наговорить лишнего, однако срывался. Собственноручно Минхо втаптывал в грязь свои же чувства, так ещё и эмоции Джисона считал чем-то грубым и неуместным, когда тот всего-навсего защищался от не всегда оправданных нападок. Неожиданно и резко Хан отстранился, поднимаясь на ноги под удивлённый взгляд Минхо. Он нерасторопно начал что-то искать в своих карманах, пока не вытащил небольшой свёрток. — Помнишь, мы были на Чеджу год назад? — Ли кивнул. — И заходили в магазинчик со всякими красивыми вещицами ручной работы? — снова кивок. — Так вот. Та-да!       В своих тонких пальцах Хан протянул мужчине чёрный браслет со светлым камешком в центре. В другой руке он держал точно такой же, только с тёмным камнем. И Минхо их вспомнил. Парные браслеты на удачу, которые он хотел купить ещё в тот раз, но у них не осталось денег после долгого отпуска на острове. — Я взял тебе с опалом, потому что ты родился в октябре, а у меня — сапфир. — Сентябрьский камень. — Верно.       Джисон нежно надел браслет на правую руку Минхо, а свой — на левую. Смотрелось это всё невероятно мило и до мурашек очаровательно. Парные браслеты. Ли залюбовался ими, рассматривая камни, что так красиво переливались под тусклым светом небольших ламп. — Тебе нравится? — Хан явно был взволнован. — Конечно. Спасибо, Ханни-я. — Минхо запнулся о свои же мысли. — Ты же знаешь, что я тебя оч…       Договорить он не успел, потому что к ним вернулась официантка с заказанными блюдами и бутылкой охлаждённого вина. Она всё красиво оформила и, пожелав приятного вечера, скрылась за ширмой. — Ты что-то хотел сказать? — Джисон выглядел невероятно красивым и счастливым, отчего сердце Минхо снова предательски заныло в груди от непонятной печали. — Нет, ничего. — Тогда, приятного аппетита!       Ли, наконец, позволил себе расслабиться и вернуться назад, в прошлое, где они оба были безоговорочно счастливы и бесконечно влюблены. Разговор сменялся один за другим, бокал незамедлительно обновлялся, как только становился пустым, приятный смех, лёгкие прикосновения. И вот, время неумолимо неслось к полуночи. Хан изрядно был пьян, хотя продолжал хорошо держаться, а вот Минхо не отказался бы ещё от пары бокалов чего-нибудь интересного. Однако ему хотелось поскорее увезти Джисона домой, чтобы стать с ним ближе, чем они были все эти ускользнувшие сквозь пальцы, словно песок, часы. Ли расплатился картой Хана, которую тот ему протянул, пока сам навалился на старшего, прижимаясь и шумно дыша. Вывести и усадить его в такси, тоже не составило труда, хотя собственные ноги казались чудовищно ватными. Отрезвляли лишь взгляды людей, которые, казалось, были направлены лишь на Джисона. Всю дорогу до дома Хан что-то лепетал и тихо смеялся, когда чувствовал на своём теле пылающие жаром ладони. Минхо поглаживал, щупал, ласкал. Крепкое тело казалось таким непривычно пылким, отзывчивым и до одури соблазнительным. Даже лёгкие покашливания от водителя не возымели на Ли никакого эффекта, он продолжал касаться Хана везде, где мог дотянуться: бёдра, грудь, открытая шея. Рубашка уже была немного расстёгнута, обнажая смуглую кожу; галстук ослаблен; очки убраны в карман. А Джисон не отставал: оставлял сотни поцелуев на красивом лице, усыпая фарфоровую кожу своими ощутимыми касаниями, иногда отрываясь на то, чтобы шептать старшему в ухо комплименты.       Кое-как они ввалились в квартиру, застряв сразу же в коридоре. Хан навалился всем своим немаленьким весом на Минхо и прижал его к входной двери. Их рваное и шумное дыхание создавало странную симфонию звуков, к которым примешивались звуки шуршащей ткани одежды. Первый влажный поцелуй. Джисон несдержанно и яростно терзал пухлые губы Минхо, а тот просто позволял это делать, пока его руки нагло и осторожно вытаскивали заправленную рубашку из-за пояса брюк. Хан втянул в рот чужой язык, принимаясь его посасывать, смыкая свои раскрасневшиеся губы на нём. Приятно. Даже такие привычные действия вызывали острое желание и возбуждение, которые постепенно начали расплываться по телу приятными волнами, накрывая с головой. — Хён… — Что такое? — Минхо попытался сфокусироваться на лице Хана в полумраке квартиры, но сделать это оказалось намного тяжелее, чем думалось. — Кто мы друг другу? — неожиданно спросил Хан, а его голос ощущался твёрдым и ничуть не пьяным. — Мы —       И ответить было сложно, потому что Минхо не знал, кто они. Больше чем друзья, чем родственные души, чем любовники. Они ещё не мужья, но могли ли они считаться женихами? Они друг другу даже больше чем возлюбленные. — Ты — моя вселенная, Ханни, моя жизнь.       Джисон улыбнулся и снова потянулся за поцелуем. Минхо же проник руками под белую рубашку парня, прижимая свои ладони к горячей нагой коже. Гладкая и нежная, она сразу же покрылась мурашками. Осторожно Ли начал раздевать Хана, и тот не отставал, снимая одежду с Минхо тоже. Их разбросанные вещи оставались на полу одна за другой, пока, целуясь, они двигались к спальне. Тонкие пальцы Джисона ухватились за ремень на серых брюках старшего, быстро расстёгивая его. Он сразу же стянул серую ткань вниз вместе с бельём. Минхо помог штанам упасть на пол, чтобы в следующее мгновение перешагнуть через комок одежды, продолжая обнажать Джисона в перерывах между мокрыми и развязными поцелуями. Возбуждённый член Ли тёрся о не снятые брюки Хана, отчего по телу рассыпались разряды приятных ощущений от лёгких фрикций. — Я так сильно хочу тебя, — пробормотал Джисон, когда его несдержанно толкнули на постель. — Я тоже хочу тебя. Хочу тебя всего и без остатка. Потому что ты только мой. — Тогда возьми меня. Сделай своим. Пометь. Я ведь так скучал.       Минхо прильнул к полуобнажённому Джисону, задыхающемуся от возбуждения и той страсти, что пылала между ними, сводя с ума. Долгое отсутствие близости грозило быстрым актом, но Ли было всё равно. Он слишком сильно желал своего парня, жениха, любовника. Своего Хан Джисона, который точно так же желал его в ответ. Штаны с худых ног были сняты под сопровождение треска ткани, но никто не обратил на это внимания. Из тумбочки старший вытащил смазку и бросил её на постель, где она сразу же была подобрана Ханом. Тот без промедления вылил себе на пальцы приличное количество, пока Минхо продолжал рыться в ящике. — Ханни, у нас нет презерватив…ов…       Стоило Минхо повернуть голову в сторону постели, как перед его глазами предстала невероятная картина, заставившая член дёрнуться. Хан, устроившись на спине и разведя ноги похабно в стороны, торопливо растягивал себя, при этом громко поскуливая в ладонь, что прикрывала его рот. Три пальца с трудом проникали в сжимающееся, неохотно поддающееся давлению колечко мышц, но Джисон настойчиво продолжал. Его глаза были прикрыты, и в свете неяркого ночника он выглядел невыносимо красивым и соблазнительным. Ли сжал свой член у основания, не желая кончить раньше времени. — Малыш, пожалуйста, давай, — попросил плаксиво Хан, сильнее разводя ноги. — Ты ещё не готов, — старший приставил палец к анусу, проникая внутрь вместе с поспешно двигающимися пальцами Хана. — Нужно ещё. — Нет, я растягивал себя не так давно. Всё в порядке. Сейчас ты мне очень нужен. Ну же, Минхо-я!       Немного грубо Ли подхватил Джисона под колени, притягивая его к себе на самый край кровати. Сил держаться не было. Хотелось взять податливое тело, готовое на всё, незамедлительно, но нежно и плавно. Лишь несколько секунд Минхо подразнил Хана, водя горячей головкой по сжимающемуся сфинктеру, только слегка надавливая. Тихое хныканье и требовательная просьба: «Ну, давай же!». И Минхо толкнулся вперёд. Они застонали громко и высоко, в унисон. Джисон прогнулся в спине и попытался интуитивно свести колени вместе, но ему не позволили. Потные ладони легли на взмокшую талию, поглаживая и лаская кожу, постепенно проскальзывали выше, к соскам, ощутимо надавливая на них пальцами. Хан застонал снова, так громко, что, казалось, разбудил всех соседей. — Такой чувствительный. Я уже и забыл, какой ты, Джисонни.       Почти сложив Хана пополам, Ли прильнул губами к затвердевшим соскам, кидаясь посасывать их и вылизывать, чем выбивал из младшего множество сладких уху звуков. Рука Джисона нашла своё место в волосах любовника. Пальцы слабо сдавливали взмокшие пряди, слегка оттягивали, лишь бы избежать назойливых прикосновений к начинающим разбухать от приятных ласк соскам. И, наконец, Минхо начал двигаться, как только потерявший последние крупицы самообладания Джисон низко прорычал: — Трахни меня так, как никогда раньше.       Темп сразу был задан быстрый и глубокий, когда Ли ловко задевал простату почти при каждом толчке. Его глаза смотрели за распластанным под ним Ханом, который буквально не мог найти себе места, пытался ухватиться хоть за что-то и стонал. Громко, отчаянно, удовлетворённо. Сам Минхо своих стонов не слышал, но чувствовал, как горло начинало саднить. Они утопали и растворялись в долгожданной близости под звуки шлепков кожи о кожу, пока Ли вгонял свой член по самое основание в принимающего его полностью Джисона. Капли пота отвратительно стекали с волос, волочась по шее мерзкими змейками. Жар в комнате сгущался при каждом рваном движении бёдер. Рот младшего не закрывался: из уголков губ стекала вязкая слюна, пока язык был высунут наружу. Его глаза были широко распахнуты, накаченная грудь вздымалась, а ноги, поддерживаемые ослабевающей хваткой Ли, дрожали. — Малыш, я так близко.       Голос Хана был не узнаваем: низкий, хриплый, задыхающийся. Дрожащие от перевозбуждения руки Минхо переместил на упругие ягодицы, слегка приподнимая пылающее тело над матрацем, и грубо стиснул их, чтобы усилить трение. Джисон сорвался на хриплый крик, который отражался эхом в голове старшего. Минхо заскулил от узости, когда Хан непроизвольно начал сжимать его. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — Что такое? — Поцелуй.       Минхо снова склонился, игнорируя все неудобства, и поцеловал мокрые от слюны губы парня под ним. Они целовались будто в последний раз: самозабвенно и рьяно, так отчаянно, до боли и покалываний в губах. Хан буквально вылизывал чужой рот, глотая слюну и всхлипы Ли, пока окончательно сходил с ума от нежных, но отвратительно рваных толчков, потому что его тело отзывалось крупной дрожью на каждое глубокое проникновение. Не успев к себе прикоснуться, Джисон бурно кончил на живот, как только Минхо отстранился и случайно задел его истекающий предэякулятом член локтем. Мышцы начали сокращаться, и тугой жар сильнее обхватил возбуждённый пенис, отчего Минхо излился глубоко внутри, сделав последний грубый толчок. Хан выгнулся в спине, а из его рта вырвалось томное: «боже, хён». Оба задыхались от яркого оргазма. Ли осторожно вышел из тела, но застыл на месте, чтобы посмотреть на то, что натворил: его сперма толчками вытекала из судорожно сжимающегося вокруг пустоты сфинктера, пачкая свежие простыни. Он провёл двумя пальцами по ложбинке между ягодиц, немного проник ими внутрь невероятно чувствительного тела, растворяясь в собственном удовлетворении своей грязной похоти. Хан тихо застонал, вновь раздвигая ноги. — Прости, думал, что успею вытащить, — старший лёг рядом с шумно дышащим парнем. — Минхо, всё хорошо. Просто помоги мне позже вымыть себя. У меня нет сил.       Ли улыбнулся, рассматривая в свете ночника любимое лицо, пока в ответ на него смотрели точно также: нежно и влюблённо.       А потом в ванной всё повторилось снова. Широкая ладонь на пояснице, вынуждающая прогнуться; грубые укусы в плечо, как метка; рука в пепельных, мокрых из-за льющейся воды волосах, заставляющая откинуть голову и дать доступ к шее. Потные ладони на холодном кафеле; широко расставленные ноги; оттопыренный зад. Сильные толчки, громкие стоны, выкрики имён друг друга при оргазме. Новая порция спермы. И только после — расслабляющая ванна. Мягкие поцелуи и трепетные касания к самым чувствительным частям тел. Лучшая ночь. — Хён, — тихо позвал Джисон, поправляя браслет на чужом запястье, пока Минхо бережно укутывал их в тёплое одеяло. — Да, дорогой. — Я так сильно тебя люблю. И каждый день я готов влюбляться в тебя вновь и вновь, только не делай мне больно, прошу. — Никогда, Ханни. Всё будет хорошо. — Спустя небольшую паузу Ли добавил. — Спокойной ночи. Я люблю тебя.       Но после этой ночи всё резко стало намного хуже.